Вперёд!
Приказы бывают разные, но все они требуют безусловного исполнения. Без обсуждений и бегом. Ну, или на четвёртой скорости, если на танке. Теоретически можно задавать уточняющие вопросы. Такое не приветствуется, потому как уточняющие вопросы возникают либо из-за неточности формулировок приказа, что невозможно даже представить, либо от бестолковости подчинённого. А это уже норма, которую всё-таки не стоит выпячивать.
Приказ отдается всегда трудный, но выполнимый. Нетрудные приказы отдавать не нужно. Нетрудные приказы могут касаться только незначительных задач, оттого и будут выглядеть глупо, что совершенно недопустимо. Глупо в смысле простоты исполнения, так как не в простоте суть военной службы. Лёгкие задачи подлежат исполнению подчинёнными по их собственной инициативе, без приказа, в силу самого факта очевидности вопроса. К тому же простота исполнения не требует больших затрат времени, то есть отпадает и необходимость придания подчинённым ускорений.
Иногда приказы исполняются лихо, до степени безрассудства. А иногда и с некоторой степенью весёлости, если о веселье можно говорить на войне. Конечно, можно. Есть те, кто не просто говорят, а делают. Обеспечивают себе наличными силами и средствами немного разнообразия в жизни. Цирк не уехал, просто медведи слезли с велосипедов и надели шлемофоны. Теперь их батальон — их честь. Наказание за развлечения на боевых не предполагается при условии успешности выполнения приказа. При всем при этом отдельные отступления от буквы воинского устава допустимы. Стрельба танков с ЗОПов, например. Все будет замечательно, особенно если результат будет. Да такой результат, что потом не стыдно и медали получать. Не вообще неопределенно не стыдно, а перед своими, перед строем стоять и прямо смотреть, в глаза. И улыбаться. И чтобы свои потом обнимали и хлопали по плечам, потому что они точно знают, за что награда и какая у неё цена.
В общем, есть танки, а есть специальные машины, на базе танков спроектированные и выполняющие собственные задачи. Бронированная ремонтно-эвакуационная машина — БРЭМ–80У. Для эвакуации повреждённых танков и землю рыть. Есть другие машины — машины разминирования, яркий пример БМР–3МА «Вепрь». Все специальные машины очень нужны и очень важны для войны. Их всегда мало. Их всегда не хватает. Поэтому нет другого варианта, кроме как использовать вместо них то, что есть под рукой. На передке под рукой в достаточном количестве, как правило, только машины повреждённые, разной степени ремонтопригодности. Но бывает вполне из них можно сыскать что-то подходящее и доработать под конкретную цель. Особенно если припекло.
Видимо, оттого, что интенсивность боестолкновений с участием подразделения была крайне высока, то совершенно случайно и непонятно откуда вдруг возник бегемот с ярко выраженным повреждением ствола. Повреждением — до степени невозможности его дальнейшей эксплуатации. Речь не шла о точности выстрела, требовалась полная ствола замена. Потому что его разорвало. Это было не очень хорошо из-за необходимости поиска причин и правильных объяснений, как такое вообще могло быть. И почему. Так что никто с докладами не торопился. Всё бы было проще, если бы подобное случилось при поддержке штурмовых действий. Но штурмовых задач в тот период времени не обеспечивали, работали с ЗОПов. Отсюда и непонятки, что же случилось с танком. Нет, многие догадывались, но в деталях разбираться не хотелось, видимо, от крайней усталости и загруженности.
С нетерпением ждали трудностей. К счастью, нужный приказ пришёл. Вздохнули с облегчением. Начали готовить технику к исполнению боевого выхода. Повреждённую машину включили в состав броневой группы. Подцепили на неё минный трал, обвесили, как положено машине разминирования и сверх того. Само собой, от дронов-камикадзе — по максимуму. Но бегемот, он же прежде всего всё-таки танк, причем в строю, не списан. После короткого обсуждения в то место, откуда раньше изрыгалось пламя, было воткнуто бревно. От, казалось бы, изначально спорного инженерного решения, воплощённого в жизнь своими руками, в итоге сымпровизированная машина разминирования только выиграла. Не то чтобы увеличилась боевая мощь, но выглядеть она стала куда более грозно. Так решили все присутствующие. Никто не хохотал, все были сдержаны и сосредоточены. Война как-никак. Команда «по машинам!», разбежались — и «вперёд!».
Бой прошёл по плану. Без двести вообще и без триста в составе экипажей. Танк разминирования, так, наверно, он правильно должен был быть назван, возложенные на него надежды оправдал в полной мере. Помимо непосредственной функции — обеспечения прохода через минные заграждения бегемотам и штурмам, принял на себя всё, что летало вокруг и несло на себе взрывчатку, а также заряды ПТУРов и прочей мерзости. Было очевидно, он испугал врага своим неординарным видом, тем и притянул всё внимание именно к себе, позволяя более спокойно другим отработать БК прямой наводкой.
Ни у кого даже мысли не возникло, каким-либо образом принизить смелость и дерзость экипажа чудо-танка, но участники событий отмечали особую роль именно бревна. Оно гордо указывало направление атаки, прямо, без хитростей — только вперёд! Штурмы шли на прорыв воодушевлённые исключительно бревном. Бронегруппа была решительно убеждена в такой интерпретации хода и результатов боя, в том числе как подтверждение правильности ранее принятого инженерного решения. Штурмы не возражали молча.
Хотя потом ни в журнале боевых действий, ни в каких других документах столь неожиданный тактический ход никто и никогда не упоминал. И это естественно, повторяться нельзя, не будет при повторении эффекта неожиданности. Да и где ещё взять танк с разорванным стволом? Так что лучше промолчать.
Лохмотья геройского бегемота были отправлены на СППМ. Конечно, без спорной и до боя поврежденной части, которая была утеряна окончательно. Поставленная задача выполнена, опорник взят, удержан. Соответственно, остались вопросы лишь о наградах, измеряемых в днях отдыха в ПВД.
Разведка. День первыйВыбрать точку
Поле боя. Сейчас тихо. Отсюда война ушла, пошла дальше. Не так давно. Местами ещё всполохи, открытое пламя. И откуда пламя? Здесь уже сгорело всё. Дерево, что было перекрытием блиндажей. Металл, раньше боевые машины, сейчас рваные ошмётки. Много пепла. Земля теперь пепел. Чёрная сажа от выгоревшего топлива осела хлопьями. Дым разрывов, вонь от пороха, но все перебивает запах от тлеющих сгоревших человеческих останков. Дышать этим невозможно. Они везде. Вперемешку с землёй, железом. Не видно, где наши. Хоронить будут всех. Те, с другой стороны, всё равно своих не забирают, а они люди, хоть и враги.
Танкисты тоже иногда топчут землю пешком, не только гусянкой. И ходят далеко. В разведку. Задача выбрать новые точки для работы с ЗОПов. Фронт впереди, быстро продвинулся, будем догонять. Нужны новые рубежи, новые нычки. Командир обязан пройти всё сам, увидеть не сверху с квадрика, а глазками, как оно есть. Руками потрогать. Точно знать, как бегемоту выходить на работу, а выполнив задачу, куда и как валить. Это жизни экипажей, если командир каждую кочку, где танку надо будет ехать, берцем пнул. Вот поэтому в полной выкладке, по-пехотному, в бронике и с автоматом, со всем запасом, что положено на выход, через позиции, по которым только что, стуки назад, с ЗОПов сами отработали.
Да, конечно, с непривычки ногами шевелить целый день напролёт не совсем дело для танкиста, однако работа есть и такая. Не торопясь, терпимо, в целом нормально. А торопиться и не получится, здесь не разгонишься, какой гадости вокруг только нет. Местами минами-лепестками усыпано ковром, такое обходить нужно, не штурмы мы — танкисты, взгляд опасность не цепляет, на свои навыки надёжи нет, все равно ошибёшься, так что по возможности не ходим там. На опорнике, что был здесь, колокольчики от неразорвавшихся кассет кругом, вообще всякой дряни навалом. Опять же, головой вертишь, широта обзора, оно не через триплекс на мир смотреть. И все-таки танкист на поле боя, пусть и прошлого, без брони с динамической защитой как голый себя ощущает. Зябко, аж поёжился.
Идти ровно нельзя, только короткими перебежками, рваным темпом. Дроны пасут любую цель. Не различишь, кто из них FPV-шка, кто разведка. FPV-шка, без вариантов, как обнаружит, сразу в атаку пойдет, это крайне неприятно, но и с разведкой не всё просто, и миномёт наведут, да и с разведдронами FPV-шки группой отрабатывают, роем. Слышно далеко хлопки. Точно камикадзе по кому-то валит. Бегаем с ускорением. Пройти открытку — и в лесополку, там под листвой вздохнуть два раза — и снова рывок через проплешину, до следующей лесополки. Так, мал-помалу, до Новогродовки. И… наконец-то дождь! Короткий, но сильный. Птицам на базу, а нам как раз поле надёжно перебежать до пятиэтажек, под крышу.
Зашли в подъезд, отдыхаем. Однако здесь была огневая точка. Скорее всего, наши, на запад ориентация. Почему решили, что стрелковая позиция? Обзор вокруг изумительный, и обжито пространство грамотно. Удобно всё расположено, слажено. Долго, видимо, сидели, вот и устроили они себе здесь хоть какой-то комфорт. Для снайпера низко, снайпер бы выше поднялся. Скорее это пулемётный расчет.
Обалдеть! Натюрморт! Конфеты в вазе. Бли-и-ин! Лежал, значит, здесь этот пулемётчик и конфетки кушал. А второй номер поди ещё эти конфеты из фантиков разворачивал и по одной первому впихивал. Сервис! Вот устроили курорт. Хотя фантиков разбросанных вокруг нет. Ну, не в уборную же, в мусорное ведро они их выносили. Ваза полная. Крови вокруг не намазано. Вещей других никаких нет. Ушли. Да и что здесь теперь делать, война далеко впереди. Берём вазу, не с пустыми руками к соседям-штурмовикам, кому завтра в поддержку работать будем, придём.
Вышли из подъезда, ваза конфет, несём. FPV-шек в небе, как мух на помойке. Кабздец! Зацепил, пока оптикой, но зацепил, зараза. Пошёл, пикирует в атаку. Бегом! За угол дома. Оператор дрон нырком в нас, мимо, пока пронесло, но успевает петлей вывести дрон на высоту, пролетел, вираж, на разворот, всё равно всё видит, не отпустит. Бегом! Ещё один угол, у оператора камикадзе тот же маневр. Мы снова на прямом ускорении.