Износ ствола. Цель. Выстрел. Командир называет себя, но не по имени, сейчас у него нет имени, только позывной. «Ушёл», — кричит. Это он подтверждает, что нормально всё с выстрелом. Давай, командир, загружай лоток, снарядов в карусели много ещё есть. Поправка в прицел. Выстрел. Загружай. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Как там эти, экипаж, не задохнулись? Выстрел! Выстрел! Выстрел! Неплохо так день начался, работаем. Ствол не жалко, ствол заменят. А экипаж пусть тот же остаётся, они свой танк любят. Чистят, маскируют. Украшают, вон мангал какой приварили.
Всё равно устал. Даже не понимаю, кто из нас больше железный — танк или экипаж. Танку баки залили, а сами поесть ещё не садились. Всё им некогда. Не спят третий день. Мне спать вроде и не надо, а им-то надо. Может, они всё-таки точно больше железные, чем я? Раз не спят. БК новый грузят, вприпрыжку бегают — вместо обеда у них такое развлечение, будто вчера на задачу вышли, а не полгода без продыху на боевых. Сколько каруселей отстреляли, всё им неймётся, про ордена, про «мужика» не говорят, не вспоминают, все они про боевых бомжей говорят и к ним торопятся. Боевые бомжи вида жуткого, только вот лезут в места, куда танку ехать нельзя, а эти, экипаж, блин, за штурмами танк тащат, туда же, на рожон им надо, Алёши нашлись. Сиди лучше, смотри, чтобы гранатомётчик «вонючим ветром» не нанёс. И опять, и снова насыпай! Выстрел! Заряжай. Выстрел! Заряжай. Да когда же это закончится! Ну, ладно, ладно, хотя бы когда же сегодня это уже закончится!
Давеча с закрытых огневых работали, только начали свои огурцы раздавать, уже квадрик «матрас» бандерложий срисовал нас. За матрасом дискотека началась. Танк железный, терпи осадки. Когда с неба огнём льётся, молись, экипаж, чтобы прямым не прилетело. Железный танк всё, что рядом упадёт, он стерпит. Он, чтобы его экипаж не пригорюнился, всё стерпит.
А терпеть надоело! Эй, командир, поехали на сборный пункт. Да вообще без вопросов твой танк там примут. Ты же видел, как борта осколками посечены. От активной защиты одни лохмотья остались. Аккумуляторы померли. Про ствол помнишь? Который тебе не жалко, давай ствол поменяем. Да другие, на другом танке, поддержат этих штурмов, не только твой экипаж в полку служит. Эй, командир, давай, завязывай, поехали, я в СППМ, ты с экипажем в ПВД, шаурму поедите. Во! Командир! У тебя же сигареты закончились, а там, в ПВД, стопудово покурить есть.
Не слышит. Заладил своё «выстрел, да», «наблюдаю ушёл», «заряжай, заряжай». Командир, ты другие слова ещё помнишь? Зря его железным называл, да разве он железный, раз все другие слова позабыл. Взгляд стеклянный. Не видит ничего. Ему бы поспать. Или хотя бы пожрать. И поспать, и пожрать хотя бы. Как же мне они надоели. Здесь на ЛБС с вайфаем плохо, в смысле его совсем не бывает. Вайфай только в ПВД, в кафешке есть. Здесь без вайфая им никакой связи с домом. А им из дома видосы шлют, там дети их танцуют, песни поют, жёны слова говорят правильные, что ждут их, скучают. А у этих бошки ошалелые от недосыпа, глаза вампирские, кровью залитые и — выстрел! выстрел! выстрел! выстрел! выстрел! выстрел! выстрел!
Да задолбали вы свой танк! Эй, экипаж! За-дол-ба-ли! Взяли мы этот город. Или это деревня? Да по барабану что это, здесь уже штурмы сапоги пропечатали! Ну есть же! Всё уже! Что вам ещё надо?!
Слышь, командир, ты там что ищешь? Не, нам с тобой не здесь надо прятаться, не-не-не. Ты что, в этих развалинах собрался ночевать? Ты путаешь, командир, здесь танк не спрячешь, здесь передок — чистая открытка, да какие это развалины, здесь мы с тобой все кирпичи с землёй смешали — вычислят на раз и накроют. Какая такая новая задача? Где тебе сектор держать нарезали?
Как же устал. Зачем мне этот экипаж? Надоели. Не видеть и не слышать их совсем. Не хочу больше, чтобы мехвод рычаги дёргал. Хочу в Сибирь. В Омск. На завод хочу. Двигатель хочу новый, он куда мощнее. Комплекс радиоэлектронный против дронов «Волнорез» хочу. А ещё научите меня спать, хочу спать в парке, в ангаре, а не месить грязь траками.
Работа в смену
Завтра работаем в смену. Ничего нового. Оно и вчера так было. И позавчера. Если честно, уже много месяцев в смену работаем. Нормальный у нас график, даже иногда отвод в ПВД на отдых обещают. Правда, нам бы сначала непосредственно с передка хотя бы откатиться, но это пока не получается.
Почему работа по графику? Потому что всё строго и вышестоящими командирами утверждается. Определяется он по разведанным целям. Работа у нас каждый день по времени с нуля-нуля до двадцати четырёх. Ну, конечно, не так чтобы работаешь и работаешь, нет, с регулярными перерывами. Между целями. На дозаправку, пополнение БК. А что? На сухих баках и без боезапаса задачу не выполнить, поэтому как расход полный, сразу перерыв, сразу на пункт пополнения. Так что никакой гонки, чтоб сутки напролёт, только с нуля-нуля до двадцати четырёх и не больше.
Ночью, как отработали по двум, максимум четырём адресам, так сразу в норку, там ныкаемся бесшумно. Каждые два часа нужно с норки на новую точку выходить и оттуда отсыпать. Это всё чтобы от нашей работы на той стороне никому скучно не было. Не должны там расслабленными быть, им же завтра от нашей пехоты «концерт» отражать, вот пусть заранее готовятся да по максимуму пятисотятся. Крайне желательно наш концерт им встречать уже печальными, а не радуясь, что ночью не тревожили. И поменьше их там будет, встречальщиков.
По двум, а не четырём адресам работаем не оттого, что мы на экономе, не, мы снаряды не жалеем, чего-чего, этого нам привозят в достатке. Но задержка на рубеже, если надо четыре или к ним плюс адресов, чревата. Ночью по вспышкам просчитают, вычислят и накроют. Так что пока ответку не прислали, лучше по двум — и по-быстрому отдыхать. Откатываемся и в нычке курим.
Курить, курить. С куревом тяжело. Мало его. А нормального совсем мало.
В отстойнике сидим тихо, всяким развлекаемся: если повезёт, то гуманитаркой, а нет, то тушёнкой. Не-не, тушёнка, оно мясо, оно ничего, это здорово. Просто уже столько её съедено, что теперь, дабы проглотить, приходится ложкой далеко внутрь пропихивать и глаза пучить, проглатывая. Так что всё у нас по плану: и цели плановые, и отстойники, и обед по расписанию. Когда есть что есть, тогда всё по расписанию. А по «Киросану» (радиостанция Kirisun) штабные стимулируют желания расписание не нарушать.
Только ночь повернёт к рассвету, мы уже с нетерпением ждём утра. И никаких «баиньки», не до того. С чего это воин должен утром спать? Как утро только собирается прийти, сразу бодренько подпрыгиваем, улыбаемся и с самого ранья на представление выезжаем, на котором обещанный концерт наконец начинается. Партитура на несколько отделений заготовлена. Все цели заранее по координатам точно расписаны, только успевай наводиться. Не забалуешь.
Всем оркестром играем так, что БК еле успеваем пополнять. С самых первых лучиков ласкового солнышка танковую карусель парой-тройкой машин закрутим, залюбуешься, ладоши отобьёшь аплодировать.
Бывают разгильдяи, что всю ночь катаются от точки до норки, потом в другую точку и другую норку, где только едят да курят, и не могут определить вовремя, что стук нехороший, так это не борт по гусянке долбит, а на звёздочке подшипник «тёплым одеялом» накрылся на переднем опорном катке. Нельзя на такой дефектной машине пехоту днём будет обеспечивать. Да и сам не уйдёшь, когда квадрик срисует на позиции, а потом арта начнёт площадь накрывать.
Было и другое. Много раз убегали на своём танке, чтобы в камеру оператора «Бабки-ёжки» не попасть. Гоняли так, будто школьники по коридорам от учителя бегают. Не знаю, почему школьники. Может, потому что весело и задорно, да со смехом и песнями. Или просто другая жизнь вспомнилась, которая ещё без танка.
Бодрым нужно оставаться весь день, а лучше всё время. И вид принять лихой. Нам же с вечера, после дневной, снова в ночную смену заступать. За день, пока мы танковую карусель в поддержку отрабатывали, разведка новые цели по координатам нарисовала. Так что как стемнеет, мы с дневной работы сразу на ночную переключаемся. Точки, рубежи, отстойники-нычки, надо бы вчерашние уже забыть. Их вчера и присмотреть могли. То, что по ним ещё не долбили крупным калибром, не значит, что не вычислили, — может, просто не уверены были. Могли просто принюхиваться до времени, чтоб наверняка поймать. Не нужно подкреплять их надежды. Удивлять их будем.
Как танк сломался
Да, на СППМ едем, где машины сломанные ремонтируют. Отдыхать будем. Нет, на трале везут. Танк сломался, вот на трале и едем. С чего это мы разгильдяи? Нормальный мы экипаж. Нет, у других тоже танки ломаются, не только у нас. Всякое бывает. На задаче были — были, и раз, танк сломался. А мы не поняли. Отвалилось что-то. Пусть ремонтники разберутся и всё сделают. Да что отвалилось, то и приладят куда надо. Ещё и подшаманят где-нибудь. Мангал, например, покруче приварят, не такой, как мы сами сделали. А тебе какая разница, что у нас отвалилось? Ты что, в танках разбираешься? Ну, скажу я тебе, ты же всё равно не поймёшь. Да ладно, сломалось и сломались. Не-не-не, с той задачи мы своим ходом вышли. Ну да, получается, что у нас не такая уж прямо серьёзная поломка. Конечно, у других хуже. Мы их на тросах и вытаскивали. Ну многих, не многих, вытаскивали короче.
Не, в Бахмуте мы не были, мы в Артёмовске. Блин, что-то я уже лишнее наговорил. Маме не рассказывай про Артёмовск. Ну нет, не одно и то же. Там нюансы есть. Сложно объяснять, в общем. Артёмовск — он наш. Теперь навсегда. Про Бахмут забыли. Да мы там совсем недолго. Нет, не месяц. Месяц на танке это для Артёмовска уже долго. Мы по-быстрому отработали и на отдых. Сломались где? Ну, почти там. Ну да, там. Других тоже оттуда вытаскивали. Как-как? Едем, видим чей-то танк встал — значит точно что-то у них не так пошло. По своей воле танк просто так стоять не будет. Там вообще не надо стоять, будешь стоять, совсем доломают. Окончательно. Мы по шустрому к ним, на трос и в тыл. Конечно, сломанную машину подальше надо в тыл утаскивать. Ближе к СППМ. Как сказать, по правде? Тогда да, не один раз, получается, других вытаскивали. Нет, не много.