Но тот день, по-видимому, был ниспослан Нелл для того, чтобы начались её испытания, и услышанное было ещё не самым страшным, что должна была она узнать сегодня.
— Ваше имущество и дом я забираю за долги! — прокричал карлик. — Так написано в вашем долговом договоре. Завтра я перееду сюда и буду жить в этом доме до тех пор, пока он не будет продан и я не верну свои деньги! Но я достаточно добр и не выгоню вас прямо сейчас. У вас есть целый день, чтобы найти новое жильё и убраться отсюда.
Невозможно описать, как горько рыдала Нелл, поняв, что вот уже завтра ей придётся покинуть родной дом, где она была так счастлива. Но она снова собралась с силами и сказала себе:
«Господь посылает нам такое испытание — и оно во благо. Я уведу дедушку из этого места, где его недуг постоянно даёт о себе знать. Мы будем странствовать, и в странствиях он излечится. А потом мы найдём тихое место, где он встретит тихую и счастливую старость, а я буду с ним до конца его дней».
Сердце Нелл загорелось надеждой, и она совсем не думала о том, как трудно будет им теперь. Она видела впереди только радость и мечтала, что ей удастся спасти старика от болезненного пристрастия к картам. Её воображению рисовались синее небо, бескрайние поля, дорога, пение лесных птиц, прозрачная вода в ручьях… С улыбкой она заснула, а наутро бросилась собираться в дорогу. Дедушка не останавливал её, не спрашивал ни о чём, он стал болен, почти не слышал, что она говорила ему, только всё сидел у стола и, мерно раскачиваясь, разговаривал сам с собой.
Нелл собрала корзинку с едой, взяла кое-какую одежду, палку для старика. Деньги дед в последнее время всегда носил при себе — да и немного их было. У Нелл же была только одна драгоценность — золотая монета, которую старик когда-то подарил ей на именины. Девочка достала монету из тайничка и зашила в подол своего платья. В последний раз она обошла родной дом, который завтра им предстояло покинуть навсегда.
Было раннее июльское утро, когда старик и его внучка вышли на улицу. Сияло ослепительное солнце, на небе не было ни единого облачка. Ставни домов были ещё закрыты, торговцы только-только начинали открывать свои лавки. Нелл взяла старика за руку и бережно повела прочь от дома.
Странники миновали окраины города, затем огороды, яркие коттеджи и клумбы. Вот и придорожная харчевня, выкрашенная светло-зеленой краской, показалась на пути. Вот и шлагбаум. А за ним началась и вовсе бесконечная дорога, бегущая через луга, на которых стояли копны сена, холмы, деревья. И только изредка вдалеке можно было увидеть очертания какой-то деревни.
— Ты не устал? — спрашивала Нелл у дедушки, когда ей начинало казаться, что старик тяжело дышит и идет всё медленнее.
— Нет, нет, дорогая Нелл, пойдём дальше, — отвечал он, — нам нужно идти, чтобы забыть места, где мы бывали с тобой, где горести посещали нас. Ещё рано останавливаться и рано отдыхать.
Странники шли весь день, а ночь провели в маленьком коттедже, где сдавались койки. Проснувшись рано утром, они позавтракали хлебом и сыром, которые Нелл припасла с собой, и продолжили идти. Так они и шли день за днём, минуя деревню за деревней. Порой они встречали добрых людей: те оставляли их на ночлег или соглашались подвезти на повозке. Тогда старику и девочке мир казался волшебным и приветливым. Они завели даже приятные знакомства в дороге, например с двумя бродячими комедиантами, которые развлекли их кукольным спектаклем о проделках плута, весельчака и забияки Панча.
Но иногда попадались им лгуны или скряги, и эти встречи странники принимали как испытание и безропотно продолжали свой бесконечный путь.
Ни единого раза они не завели разговора о том, зачем они здесь, а не в своём уютном доме, наполненном волшебными редкостями. Ни разу не вспомнил об этом старик. За время путешествия он окреп, и ему начало казаться, что именно так он должен доживать свои дни. Когда старик видел, как восхищается этим путешествием Нелл, которая раньше не уходила никуда дальше окраин Лондона, сердце его наполнялось теплом и умилением. Внучка же его и вправду радовалась как дитя. Каждому новому знакомству, неизвестному растению, чистой ледяной воде в родниках, пению птиц и тёплому солнцу. Но больше всего радовалась она тому, что дедушка снова стал весел и бодр, что, как в далёком детстве, он опять рассказывал ей истории из прошлого и учил её всему тому, что он знал сам. Ни словом, ни взглядом ни разу не упрекнула Нелл старика за то, что, лишённые крова, они вынуждены идти куда глаза глядят и конца-края не видно их пути.
— Когда у нас закончатся деньги, — говорила она, — я буду собирать цветы и в городах продавать их на праздниках. А нет, так мне не стыдно и милостыню попросить рядом с церковью, авось и там подвернётся какая-нибудь работа. Много ли нам с тобою нужно? Главное, что мы вместе, а ты здоров и весел.
Деньги и правда подошли к концу. Нетронутой оставалась только золотая монета, зашитая в подол платья. Однажды душным летним вечером, разморенные от жары, отмахиваясь от мошек, они искали место для ночлега. Солнце уже клонилось к закату, но, на беду, ни одного постоялого двора не попалось им по дороге, ни одной харчевни, в которой можно было бы снять комнату. Но вот в стороне от дороги, прямо посреди поля, они увидели большой зелёный фургон. Это был очень необычный фургон. Окна его закрывали белые занавески, перехваченные фестончиками, на входе висел маленький медный молоточек, двери и ставни были украшены красными полосками — всё это делало фургон таким нарядным, что больше всего он был похож на уютный дом на колесах. Впечатление это усиливалось ещё и тем, что через открытую дверь можно было видеть, что внутри фургона сидит за столом пышная леди, в платье, украшенном бантами, и пьёт чай. Подойдя поближе, наши странники увидели, что столом ей служит большой круглый барабан, убранный белой скатертью.
— Простите, леди, — вежливо обратилась к ней Нелл, — а далеко ли ещё до города?
— Восемь миль, — отозвалась леди, отставляя в сторону маленькую фарфоровую чашку, и, видя, какими грустными от её ответа стали лица Нелл и старика, она спросила: — Неужто вы собираетесь сейчас идти в город?!
— Боюсь, что так, леди, — ответила ей Нелл, — ближе мы никак не найдём места для ночлега.
Миссис Джарли (а именно так звали эту пышную леди) была очень восприимчивой и внимательной особой. Одного взгляда на путников ей было достаточно, чтобы понять, насколько они устали и как они голодны.
— А вот выпейте-ка со мной чаю! — весело воскликнула она. — А там и посмотрим, куда вам лучше двинуться дальше. Вы, дедушка, надеюсь, не откажете мне?
Старик, может, и отказался бы: он торопился устроиться на ночлег, ночь была совсем близко, а восемь миль — это несколько часов пути. Но Нелл посмотрела на него такими просящими глазами, что он не смог отказать внучке. Он снял шляпу, поблагодарил миссис Джарли и вместе с Нелл поднялся в фургон. Хозяйка же достала хлеб, масло, окорок и радушно предложила всё это своим гостям.
Пока они ели, леди вышла и крикнула кому-то, кто копошился с другой стороны фургона:
— А что, Джордж, поклажа у нас очень тяжёлая?
— Лошадь везёт, — протяжно ответили ей.
— А что будет ей, если мы возьмём с собой ещё старика и маленькую девочку?
— Да ничего не будет ей, хозяйка, — усмехнувшись, ответил Джордж, который оказался возницей.
— Вот и ладно, — завершила миссис Джарли.
Уж конечно, путников не пришлось долго уговаривать остаться на ночь да ещё и доехать до города в уютном фургоне, который чем-то напоминал им собственную лавку древностей.
Оказалось, что миссис Джарли — владелица маленького музея восковых фигур — едет в город, чтобы остаться там на несколько месяцев и, расклеив афиши, принимать посетителей, рассказывая им о героях своего музея. Таким образом леди зарабатывала себе на жизнь и новые платья.
— А что, Нелл, — спросила вдруг она после нескольких часов пути, которые они провели в разговорах, — не хотела бы ты жить и работать у меня? Мне давно уже нужна помощница, я совершенно не справляюсь одна с делами. И дедушке твоему мы найдём несложное
Миссис Джарли
занятие, а не захочет — так пусть просто живёт с нами и наслаждается старостью.
Нелл посоветовалась с дедушкой и согласилась на предложение миссис Джарли. Ведь так хорошо, так уютно было в этом волшебном фургоне, что ей начало казаться, что судьба смилостивилась над ними и они навсегда нашли здесь свое пристанище.
Как весело взялась Нелл за свою новую работу! Стоило только им приехать в город, как она побежала расклеивать по городу афиши. Миссис Джарли сняла помещение под музеи, в котором расставили восковые фигуры. В музей потянулись посетители, и началась новая жизнь. Нашлась работа и для старика — он сметал пыль с восковых фигур. Миссис Джарли исправно и щедро платила жалованье своим новым работникам, а они были благодарны ей и горя не знали.
Однажды хозяйка отправила Нелл на другой конец города за покупками, а дедушка решил пройтись вместе с ней. Так случилось, что возвращались они уже поздно вечером и были ещё очень далеко от дома, когда вдруг хлынул холодный ливень, который не унимался и собирался, видно, идти до самого утра. Нелл со стариком зашли обогреться в кабак «Храбрый вояка» да и остались там на ночь. Одна незадача: у них с собой совсем не было денег, кроме золотой монеты, зашитой в подол платья Нелл, и как ни грустно это было для девочки, но ей пришлось вытащить монету и отдать ее хозяйке в качестве оплаты за ужин и две комнаты на ночь. Монета оказалась дорогой, и большая горсть медных монеток оказалась в кошельке у Нелл, после того как хозяйка принесла ей сдачу.
Они было уже собрались идти спать, как вдруг глаза старика округлились и, дрожащей рукой указывая за занавеску, он прошептал:
— Посмотри туда, Нелл!
Он показывал туда, где несколько мужчин не самой благоприятной наружности играли в карты и громко сквернословили. Девочка с тревогой смотрела на деда, а старик совершенно преобразился: лицо его покрылось пятнами, дыхание стало неровным. Тут из-за занавески раздался хохот, а затем звон монет, брошенных на стол, и старик зашептал словно в бреду: