Разумеется, все эти пьесы не были собственно «кукольными», но не были они и исключительно «драматическими», так как служили драматургической основой для театральных представлений смешанного, барочного типа, где было место и драматической игре, и игре кукол. А так как задачи раскрытия психологии характеров персонажей в драматургических произведениях периода барокко не стояли на первом плане (главенствовала идея создания эффектного событийного зрелища), многие из этих пьес впоследствии сохранились только в репертуаре кукольных театров.
Так, например, в «Театральном призвании Вильгельма Мейстера» И. В. Гете подробно описывает кукольный спектакль по одной из самых популярных кукольных пьес XVII–XIX вв. «О Давиде и Голиафе», разыгрывавшийся в середине XVIII в.: «По свистку занавес взвился, и взорам открылась внутренняя часть храма, размалеванная в ярко-красный цвет. Появились первосвященник Самуил с Ионафаном, и чередование их голосов совершенно заворожило маленьких зрителей. Затем выступил на сцену Саул в великом замешательстве от той дерзости, с какой неповоротливый великан вызвал на поединок царя и его приближенных. И как отрадно стало на душе Вильгельма, ловившего каждое слово и напряженно следившего за развитием действия, когда вышел похожий на карлика сын Иессея в овечьей шкуре, с посохом, пастушеской сумой и пращой, и сказал: «О царь, господин и повелитель мой! Да не оробеет и да не падет никто духом из-за этого человека. Если ваше величество дозволит, я пойду туда и сражусь с дерзким великаном». На этом акт кончился. Дети зашумели, заговорили, и только один Вильгельм, ожидая продолжения, не переставал думать о нем. Ему не терпелось вновь увидеть могучего великана, узнать, чем все кончится. Занавес поднялся снова. На сцене Давид клялся отдать тело чудовища на растерзание птицам поднебесным и зверям лесным. Филистимлянин насмехался над ним и долго топал то одной, то другой ногой. Потом он повалился наземь, как колода, и это была восхитительная развязка. А потом… девы запели: “Саул побил тысячу, а Давид десять тысяч”, и голову великана понесли впереди победителя, и он получил в жены красавицу – царскую дочь» [184] .
Известно, что с тех пор кукольный театр был постоянным спутником Гете – с детства до глубокой старости. В двадцать три года, вспомнив детские впечатления от кукольных спектаклей, он сочинил свою первую историческую драму «Гец фон Берлинтхен». А его юношеская пьеса-фарс «Ярмарка в Плундерсвейлерне» при внимательном прочтении не что иное, как переработка известной кукольной пьесы «Об Эсфири и Мардохее» [185] , заключенная в роскошную литературную оправу.
На формирование будущего репертуара русского театра кукол в 1-й пол. XVIII в. оказали огромное влияние и пьесы появившихся в России немецких, английских, голландских кукольников. Среди пьес, которые они играли в Санкт-Петербурге и Москве, – «О князе Эберикусе, или Дважды замужняя принцесса Сигизмунда и принц Густав Гардиус», «О великом короле Марокко из Вавилонии, или Битва рыцарей с драконом из-за прекрасной принцессы Астраэи», «Великий Могол, или Испытание любви принца Зелимора и принцессы Мирмины» и др.
Эта драматургия оказала решающее влияние на возникновение и формирование профессиональной драматургии русского театра кукол. Она стала ее формообразующей основой – жанровой, тематической, структурной. Примером могут стать многие пьесы, в частности, популярная в России XVIII в. кукольная пьеса о докторе Фаусте. В Европе она появилась почти одновременно с народной книгой Иоганна Шписа «История о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике» (1587). На ярмарках Франкфурта-на-Майне странствующие кукольники играли «Чудесные и печальные истории доктора Фауста – чернокнижника из Виттенберга» [186] Кукольное представление, так же, как и книга, сразу приобрело популярность.
Со временем сюжет спектакля приобрел немало новых сцен и, главное, – одного из героев. Им стал Гансвурст – любитель повеселиться, поесть и погулять (разумеется, за чужой счет). Создателем Гансвурста был «отец венской народной комедии» Йозеф Страницкий (1676–1726). Сын лакея, онемеченный чех, он был родом из Граца. Рано остался сиротой, странствовал с бродячими марионеточниками, играл в кукольном «Фаусте» и «Дон Жуане», история возникновения и создания которого очень похожа на историю появления «Фауста».
В 1699 г. Страницкий сам стал хозяином кукольного театра и написал для него свою версию «Фауста», включив в ткань сюжета новый персонаж, который обессмертил его имя. Гансвурст со временем полностью заменил своего предшественника – шута Пиккельхеринга – точно так же, как в будущем его заменит Касперль [187] . По сравнению с предшественником, Гансвурст без меры чувственен, даже похотлив, изумительно прожорлив, совершенно раскован и свободен. Все эти качества толкают его на разнообразные любовные похождения.
Гансвурст стал вездесущ. Он вдруг возникал то в комедии «Об Адаме и Еве», давая молодым к месту и не к месту первые советы супружеской жизни, то в представлении «О Давиде и Голиафе», он вспрыгивал на колени Юдифи в одноименном спектакле театра кукол и сокрушался об отсутствии пива на ковчеге старика Ноя… Сюжетно Гансвурст был везде лишним, но по существу – одним из главных героев.
Кукольные спектакли о Фаусте шли в России, по меньшей мере, с середины XVIII в. Известно, что уже в начале 60-х гг. этого столетия голландский кукольник Франц Антон Заргер (Сергер) со своим сыном Йозефом «итальянскими марионетками» играли «Доктора Фауста» для москвичей и петербуржцев. Классика кукольной сцены – «Иоанн Фауст, доктор, чернокнижник и преступник» и «Дон-Жуан, или Каменный гость» входила в репертуар «прибывших из немецких земель» госпожи Пратте (1816–1817), отца (1832–1834) и сына Крамесов (1864–1868), Георга Клейншнека (1832–1848), «механика из Голландии» Швигерлинга (1851–1862). Эти пьесы, как и приспособленные для театра марионеток сюжеты «Волшебной флейты» и «Вольного стрелка», в XIX в. идут не только в столицах, но и в Одессе, Севастополе, Харькове, Казани, Саратове, Воронеже.
Основные герои европейской уличной кукольной комедии (Полишинель, Панч, Петрушка и т. д.) сюжетно часто повторяли историю о Дон Жуане. В версиях Панча, например, фигурировали три его женщины: простая девушка, монахиня и проститутка. Известна также пьеса Э. Ростана «Последняя ночь Дон Жуана», написанная им для кукольного театра, но не получившая сценической истории [188] .
Пьесы «О преступлении прародителей Адама и Евы», «О целомудренном Иосифе от Сересы зело любимом», «Распятие Христово», «Дон Жуан», «О короле Адмете и силе великого Геркулеса» и др. в исполнении немецких театров кукол в первой половине XVIII в. пользовались большой популярностью и в России. О некоторых из них упоминал В. Н. Перетц [189] . Здесь важно отметить, что эта драматургия уже в XVIII в. закладывала основы для реализации будущего «проекта» культуры России начала ХХ в. – модерна [190] .
Среди прочих В. Перетц описал и сюжет пьесы для театра кукол «О короле Агасфере и королеве Есфири»: «Король Агасфер прогоняет свою жену за то, что она отказывается выйти к народу, и рассылает придворных на поиски красавицы, которую он мог бы сделать царицей. Аман находит Есфирь, на которой тот и женится. Царь награждает Амана. Последний, однако, забывает, что есть предел почестям, и за это судьба наказывает его в лице Мардохея, дяди Есфири, в столкновении с которым Аман теряет милость царя и, по приказанию последнего, подвергается казни через повешение. Параллельно с этим развивается история шута Гансвурста и его жены. Сначала жена бьет шута и всячески отравляет ему жизнь. По совету соседа Гансвурст прибегает к помощи палки; жена тотчас смиряется до такой степени, что сосед, придя к Гансвурсту, не узнает его жены. Но уже немного спустя, ей наскучило быть под властью мужа, она дерется с ним, и, наконец, оба идут на суд к царю Агасферу, который решает, что им следует расстаться навсегда. Этот срок кажется им чересчур долгим. Тогда царь велит им остаться при дворе. Комедия заканчивается балетом» [191] .
Здесь же исследователь описывает популярную среди европейских кукольников и шедшую в России в XVIII в. пьесу «О житии и смерти мученицы Доротеи». Ее автором был немецкий актер, хозяин смешанной кукольно-драматической труппы Рейбеханд. Прежде чем появиться в России, пьеса обошла многие западноевропейские сцены.
Авторы – драматурги, писавшие для театра кукол, – весьма вольно обходились и с сюжетом, и с персонажами, и с первоисточниками. Свидетельств тому множество. Один из самых наглядных и достоверных источников – пьеса английского драматурга Бена Джонсона «Варфоломеевская ярмарка» (1614), поставленная труппой королевы Елизаветы. Она во многом документальна – начиная с имен реальных английских кукольников, их характеров и привычек и кончая их репертуаром, пьесами, которые игрались английскими кукольниками XVI–XVII вв. на лондонской Варфоломеевской ярмарке и впоследствии, в XVIII в., появившиеся в России: «Разрушение Норвича», «Пороховой заговор», «Содом и Гоморра», «Иерусалим», «Ниневия», «Человеческий разум», «Иона и кит», «Кровопролитие в Париже и смерть герцога де Гиза» и др.
Один из персонажей «Варфоломеевской ярмарки», Ленторн Лезерхед (Кожаная голова), вполне реальное лицо – известный содержатель лондонского кукольного театра того времени Ленторн Летерхед. Последнее действие своей пьесы Бен Джонсон написал как самостоятельную кукольную пьесу-пародию под названием «Древняя и в то же время современная история… двух верных друзей, обитавших на берегу реки». Эту пьесу, по замыслу автора, разыгрывают Ленторн Лезерхед и его актеры: Филчер (Воришка) и Шаркуэл (Мошенник). В пьесе также действует и сам автор этой кукольной пьесы Лительвит (Недоумок). Полагают, что в образе Лительвита Бен Джонсон посмеялся над Кристофером Марло и его поэмой «О Геро и Леандре» (1592–1593.)
Легенда о том, как жрица богини Афродиты полюбила юношу Леандра, который ради свидания с возлюбленной каждую ночь переплывал Геллеспонт и однажды