— Дядюшка Дуб — самое большое дерево, которое когда-либо существовало в наших местах, — заметил дедушка Друс. — Ему тысячи лет! Оно говорит на всех человеческих языках. И знает все самые знаменитые деревья, которые жили давным-давно. Так, Иггдрасиль, священное дерево викингов, приходится ему младшим братом. Его ближайшие родственники — волшебное африканское дерево Омумборонбонга, священное дерево Бодхи, олива Афины и яблоня Гесперид, дуб Додоны — дерево Зевса, которое, тихонько поскрипывая, отвечало тем, кто умел слушать. А ещё тысячелетние баобабы и секвойи, дерево Бани, большой каменный пень, Драконье дерево, Старая Ива, ледяное дерево Барбарбрат, дерево Киче… Знает он и десятки других деревьев, которые приходятся ему старинными приятелями: он говорит о них так, словно видел их только вчера. А ещё Дядюшка Дуб сотни раз обошёл весь мир.
Тёмными ночами, когда луна уходит с неба или лес окутывает особенно густой и непроглядный туман, Дядюшка Дуб вытягивает из земли свои гигантские корни и отправляется в путешествие. Он идёт неспешно, большими шагами, перемахивает через невысокие горы, преодолевает вброд реки и озёра. Иногда шагает даже по дну океана. Правда, сам он не очень любит океанское дно: после морской воды листья и корни покрываются серебристым слоем соли. Кроме того, под водой маленьким обитателям Дядюшки Дуба приходится целыми днями томиться взаперти в своих комнатках, а, когда путешествие затягивается, это ужас как надоедает. Иногда, если необходимо, на помощь дереву приходит буря по имени Метеора.
Дядюшка Дуб знает почти всё на свете, вот почему чаще всего он молчит. Где-то внутри его ствола спрятана дверца, через которую можно попасть в удивительные миры и сказочные королевства. Мало кто из людей воспользовался этой дверцей, а из тех, кто шагнул за её порог, почти никто не вернулся.
Но больше всего Дядюшка Дуб любит петь.
Ночью при лунном свете или когда луна уходит с неба, особенно когда в городах и селениях жители собираются на праздник и дуб-исполин чувствует себя одиноким — а может, наоборот, весёлым, счастливым и могучим; когда он видит, как рождается новая звезда или погибает старая, куда более древняя, чем он сам; когда среди лесной земляники появляется на свет белый зайчишка или умирает старая мудрая лиса, измученная тяжкой, полной невзгод жизнью; когда случается затмение (пусть даже и неполное); когда Млечный Путь закручивается спиралями; когда утром прилетает стайка дроздов или целая школьная экскурсия присаживается отдохнуть в тени густой листвы — в эти мгновения Дядюшка Дуб поёт. Он поёт глубоким могучим басом, который разносится не только по лесу, но и по всей Вселенной. Особенно Дядюшка Дуб любит оперные арии. Но если в его безбрежной памяти всплывает какая-нибудь другая песня, которую он слышал в далёком городке или неведомом селении, куда его заносила судьба, он исполняет и её. Историю о двух его голосах и о том, кто и как научил его петь, нам ещё предстоит услышать…
Внезапно дедушка Друс прервал свой рассказ: он увидел, что уже поздно, и встал с кресла. Надел очки, провёл рукой по встрёпанным волосам, которые от этого ещё больше взъерошились, упёрся руками в бока и сказал:
— Другого средства не остаётся: если вы действительно хотите вернуть слово, вам нужен Мальчик Йогурт. Только он вам поможет. Живёт Мальчик Йогурт на ветвях Дядюшки Дуба, но путь в те края очень опасен. Однако вы уже достаточно большие для путешествия. Вот, держите!
И дедушка вручил детям ключ, тот самый, который нашёл в ящике стола. Пока они болтали о том о сём, он повязал на ключ синюю шёлковую ленточку.
— Так вы его не потеряете, — пояснил он. — Особенно если будете носить на шее.
И дедушка повесил ключ на грудь Майе, потому что она была старше.
— Но от какого он замка́? — спросил Тау.
— Только этим ключом можно открыть дверь колодца, — объяснил дедушка, таинственно понизив голос. — А спускаться в колодец лучше ночью при полной луне. Там вы найдёте всё, что нужно.
Иногда дедушка говорил очень странные вещи.
— И что, мы найдём там наше слово? — воскликнул Тау.
Дедушка вздохнул. Он ещё раз провёл рукой по волосам и почесал живот, как старый медведь.
— Этого никто вам не скажет заранее. Возможно, вы найдёте что-то другое. — Он наклонился к детям и заглянул им прямо в глаза. — А может, и не стоит рисковать. Уже давно я не слышу голоса Дядюшки Дуба. Что, если старик сейчас далеко отсюда? Или погрузился в молчание — такое и прежде случалось. Это молчание может длиться веками. А раз так, ничего не поделаешь.
Брат и сестра сидели не шелохнувшись. Они чувствовали, что стоят на пороге неведомого мира. Мира, о котором раньше даже не мечтали. Их жизнь вот-вот превратится в увлекательное приключение.
Майя встрепенулась.
— Всё равно мы виноваты. Мы бросили Говорящее Бревно! Мы могли бы…
— Судьбу Говорящего Бревна должен решить Дядюшка Дуб, — перебил дедушка. — Не надо всё время думать о том, что было бы, если… Делайте то, что в ваших силах. И оставайтесь добрыми и великодушными, вот и всё.
Тау взял дедушку за руку.
— А я боюсь колодцев… И не очень хорошо плаваю.
Дедушка улыбнулся.
— Там неглубоко. Главное, чтобы дожди не зарядили. И помните: вы хоть и маленькие, зато вдвоём можете забраться туда, куда один не сумеет.
— Но сегодня как раз прошёл дождь, дедушка.
— Тогда вам придётся идти по луне! — загадочно улыбнулся Друс. — А сейчас ступайте к себе и дайте мне побыть одному.
Дети не поняли, что означает «идти по луне». Спустившись в детскую, они ещё раз внимательно рассмотрели ключ: ржавый и кривоватый.
Ветер, прилетевший издалека, заботливо прикоснулся прохладной рукой ко всем крышам по очереди. Деревья вздрогнули, стряхнув с себя крошечные капли.
А луна, окружённая бесчисленными звёздами, улыбнулась в чистом, промытом после дождя небе.
IV. Запретный колодец. Великан в тоннеле
Колодец построили в незапамятные времена. За много столетий до того, как появились двор, дом, дорога и город. На его камнях проступали непонятные знаки. Может быть, буквы или цифры, а то и вовсе портреты каких-нибудь доисторических людей, изображения диковинных растений или странных животных. Кто знает, возможно, камни прежде были частью древнего храма.
Тау и Майя убедились, что папа и мама спят. Сад заливало холодное серебристое сияние. Небо было чистым, звёзды светили ярко и омывали весь мир густой синевой. Растущая луна стояла высоко.
Дети вышли во двор. Они решили испытать ключ немедленно. Для этого пришлось забраться на здоровенный камень, лежавший вплотную к колодцу. Казалось, кто-то придвинул его специально для детей или каких-то других небольших существ.
Замо́к затянула плотная паутина, зубчики ключа входили с трудом, однако механизм сработал и дверца открылась. Много лет никто не пользовался колодцем, и всё-таки петли не заржавели и не сломались. Скорее всего, дедушка Друс смазывал их время от времени.
Вначале ничего особенного дети не увидели. Чёрное отверстие, снизу тянет прохладой. Дети вгляделись. Они различили далеко внизу блестящий кружок: кусочек неба, а в нём звёзды! С краю робко притулилось отражение луны. Какие-то два пятна смутно темнели между созвездиями: да это же их головы! Тау не удержался и плюнул. Его плевок проделал долгое путешествие, пока не шлёпнулся в воду.
Дети засмеялись. Смех эхом отразился от стенок колодца.
— Придётся спускаться, — прошептала Майя.
— Страшновато, — откликнулся Тау.
— А мы потихоньку. Дедушка же доверил нам ключ, верно? Значит, не так уж там опасно. Или, может, пойдём спать? А завтра вернём ключ дедушке?
— Ну уж нет! Давай спустимся.
— Давай. Но вот только как? — Майя выпрямилась и посмотрела на брата.
Они обшарили стенки колодца, но ничего не нашли: ни лесенки, ни верёвки. И всё-таки должно же быть какое-то приспособление для спуска!
— Надо было расспросить дедушку, — ворчал Тау.
— Взял бы и расспросил. Тоже мне, гомо сапиенс, — не сдавалась Майя.
— Ну конечно, ты же у нас знайка-всезнайка! Как это я забыл?
Теперь луна целиком отражалась в тёмной воде, и колодец изнутри будто светился. Дети ощупали скользкий холодный край. Растерянно переглянулись: что же делать?
Майя ещё раз посмотрела на светлый кружок в глубине. Ей показалось, что вода дрожит, будто туда что-то упало. Она подняла глаза на Тау и повторила слова дедушки:
— «Вдвоём вы можете забраться туда, куда один не сумеет»… Я поняла! Нашла, нашла! Давай руку, Тау!
В это мгновение им послышалось, как в воду что-то осыпается. А вслед плюхнулась штуковина покрупнее. Они снова заглянули в колодец.
Тут они увидели то, чего раньше не замечали. Стенки были выложены влажными скользкими камнями, и камни эти образовывали лестницу, спиралью уводившую вниз. Там, внизу, вода дрожала, словно внутри неё билось невидимое сердце.
— Ладно, давай спускаться.
И дети двинулись по лестнице вниз, вжимаясь в стенки колодца. Чтобы внутри было светлее, дверцу решили оставить открытой. «Наверняка взрослые подумают, что мы утонули», — вздохнула Майя. Но закрывать дверцу было нельзя, иначе как на обратном пути они вернутся домой?
— А вдруг тут пауки? — ныл Тау, медленно двигаясь вслед за сестрой. — Мы не взяли фонарики! Мы даже печенье не взяли! И ни кусочка шоколадки.
— Тс-с-с… Тау, пожалуйста, помолчи.
— А чего это я должен молчать? Здесь же никого нет!
Мало-помалу они добрались до воды. Дальше идти было некуда. Со дна поднимался слабый ветерок и, как ни странно, тянуло запахом свежей травы. Ветерок скользил по волосам, холодил уши и уносился вверх. Колодец напоминал огромную флейту, он даже выводил какую-то ноту, но так тихо, что дети едва её различали. На дне мерцал маленький кружок — отражение неба, и чудилось, что ноту насвистывает луна. А ещё казалось, что настоящая луна внизу, в воде, а та, которая вверху, — её отражение. В общем, всё было наоборот!