По мнению поселенцев, коренной житель, который использовал современные технологии или перенял некоторые аспекты европейской культуры, не был "настоящим индейцем". Именно по этой ошибочной логике поселенцы убедили себя в том, что вампаноаги, могикане и другие коренные жители Новой Англии вымерли. О'Брайен отметил, что эта идея до сих пор влияет на государственную политику в Соединенных Штатах. Например, когда возникают споры о правах на рыбную ловлю, противники суверенитета начинают говорить: "Ну, вы не ловите рыбу так, как раньше, так почему это должно быть защищено как договорное право? Снимите мотор со своей лодки", - сказал О'Брайен. Это часть идеи "индейцы не могут быть современными"". Один из неявных посылов этих любительских историй XIX века заключался в том, что у суверенитета коренных народов нет будущего. Стирая существование своих соседей-индейцев, эти историки предполагали, что культуры коренных народов больше никогда не будут существовать. Это было двойное стирание, с политическими последствиями, которые могли привлечь как консервативных, так и либеральных избирателей в Соединенных Штатах.
Консерваторы стремились найти любые доказательства того, что коренные народы исчезают. Президент Джексон и другие политики в 1830-х годах заключали договоры с этими народами, чтобы обеспечить им снабжение и защиту. Когда избиратели не верили, что индейцы на самом деле являются индейцами, представителям правительства было легко уклониться от выполнения договоров, заявив, что названные в них народы были обращены в христианство или ассимилированы. Либеральные жители Новой Англии были озабочены другим. О'Брайен рассказала мне, что местные историки часто хотели отделить отношения Новой Англии с коренными народами от жестоких индейских войн , происходивших на юго-востоке и западе. Она отметила, что многие истории Новой Англии начинаются с описания того, как основатели городов заключали законные земельные сделки с местными племенами, которые затем благополучно вымерли. Поскольку многие избиратели Новой Англии в XIX веке выступали против политики Джексона по удалению племен, историки-любители хотели уверить читателей, что их собственные основатели городов не были похожи на джексоновских политиков, поднимавших ополчение для нападения на семинолов и чероки.
Истории городов Новой Англии были общими историями, которые пересказывали американскую историю, как выразился О'Брайен, "выписывая индейцев из существования". Социологи называют этот феномен исторической амнезией. Группы часто испытывают своего рода коллективное забвение таких ужасных событий, как геноцид и война, особенно потому, что большинство людей предпочли бы перестать думать о них. Эмоциональные рассказы, вымышленные или фактические, - один из способов создать завесу амнезии над историческими событиями, изменив то, как мы смотрим назад на наше прошлое. Исследования показали, что люди могут забыть подробности травмирующих событий, которые они пережили, если слушают убедительные истории о них от других людей. Как обнаружила О'Брайен в ходе своего исследования, даже задушенная местная история может быть эмоционально сильной. Поселенцам, которые хотели, чтобы индейские войны закончились, любительские истории предлагали успокаивающую полуправду, которая снимала с них вину. В середине XIX века поселенцам было бы очень приятно узнать, что коренные народы исчезают сами по себе. Это означало, что они могли забыть о войне.
В то время как военные пытались уничтожить коренное население в кинетических войнах, параллельно происходило культурное наступление, которое друзья О'Брайена называли скучным в этих брошюрах. Во время чаепитий в исторических обществах Новой Англии и праздников на городских площадях поселенцы рассказывали истории о том, как ужасно печально, что индейцев больше нет. Это был удобный способ забыть об обращении с реально существовавшими коренными племенами по всей Северной Америке. Любительские истории и романы, такие как "Последний из могикан", затрагивали подлинную правду - индейские племена уничтожались, - но извращали ее, чтобы представить, что индейские войны и насильственные переселения не виноваты в этом. Как мог бы заметить Бернайс, именно пропаганда помогла белым поселенцам продать недвижимость на Западе.
Оригинальная программа промывания мозгов
В то время как правительство навязывало избирателям пропаганду "последнего индейца", другие пси-операции были направлены на коренное население. Целью этих операций было заставить западные страны капитулировать, а их граждан - принять культуру США как свою собственную.
После того как Соединенные Штаты выиграли Мексикано-американскую войну в 1848 году - с большой неосознанной помощью отрядов команчей и апачей, которые уже много лет воевали с испанцами - начался новый этап индейских войн. Сегодня этот период часто называют периодом "явной судьбы", хотя в то время не было ничего явного или очевидного в том, как будет выглядеть будущее Соединенных Штатов. Постоянная граница, обозначенная в Законе о торговле и сношениях с индейцами, становилась все более пористой и непостоянной по мере того, как правительство США стремилось расширить свои территории на запад, в Страну индейцев. Американцы продолжали спорить о том, выгодна ли эта идея или этична.
1850-е годы были периодом радикальной, прогрессивной мысли в Соединенных Штатах, отчасти вдохновленной растущим движением аболиционистов. Фредерик Дуглас работал над законопроектами по борьбе с рабством, а выступал на съездах с речами, собирающими полные толпы. Под псевдонимом Гарриет Джейкобс писала статьи и свои классические мемуары "Происшествия из жизни девушки-рабыни". Контркультурный белый писатель Натаниэль Хоторн опубликовал свой бестселлер "Алая буква", в котором подверг явной критике американский морализм. Другой популярной книгой того времени стала аболиционистская "Хижина дяди Тома" Гарриет Бичер-Стоу, хотя расистские образы чернокожих персонажей были частью того, что продало ее белой публике. Тем не менее, многие влиятельные люди того периода ставили под сомнение отношение нации к порабощенным афроамериканцам, что, в свою очередь, вызвало общественные дискуссии в прессе и политические дебаты об отношении к коренному населению на Западе.
Прогрессивный культурный поворот середины XIX века вызвал сильную реакцию консерваторов. После вступления Калифорнии в союз в 1850 году ее губернатор Питер Бернетт выступил с речью о положении дел в штате, в которой подвел итог позиции, занятой многими политическими лидерами на Западе. "Следует ожидать, что война на истребление будет продолжаться между расами до тех пор, пока индейская раса не вымрет", - провозгласил он. По сути, это был мандат белых поселенцев на убийство индейцев, и тысячи людей были убиты без каких-либо юридических последствий. К тому времени, когда Соединенные Штаты были втянуты в Реконструкцию, большинство столкновений между коренными народами и поселенцами происходило на западных равнинах и тихоокеанском побережье.
Белые прогрессисты конца XIX века взялись за дело защиты прав коренных народов так же, как поколение их родителей взялось за аболиционизм, то есть с равными дозами реформаторского рвения и вежливой расистской невежественности. Состоятельные жители восточных стран создавали такие группы, как Ассоциация прав индейцев, благотворительная группа, которая публиковала отчеты об ужасных условиях жизни во многих индейских резервациях и выступала за улучшение отношения к ним со стороны правительства США. Члены организации издавали информационный бюллетень под названием The Indian's Friend, но их идея дружбы заключалась в "цивилизации" индейцев путем их христианизации, обучения европейским методам ведения хозяйства и принуждения к отказу от традиционной общинной структуры. Они продолжали проект отказа индейцам в будущем, как выразился историк О'Брайен.
Реформаторы постоянно задавались вопросом, как убедить своих коренных "друзей" мирно ассимилироваться и стать американцами. В 1883 году богатый филантроп Альберт К. Смайли решил выяснить это. Он пригласил в свой шикарный домик на озере Мохонк, штат Нью-Йорк, самых выдающихся реформаторов страны. Политики, высокопоставленные военные, миссионеры и люди, которых сегодня мы бы назвали лидерами мысли, присоединились к Смайли на конференции, которую газета New York Times в 1892 году назвала "Конференцией индейцев озера Мохонк". Индейцы не были приглашены. Конференции на озере Мохонк проводились ежегодно в течение трех десятилетий, и их богатые и связанные участники определяли политику, которая изменила отношение правительства к племенам вплоть до двадцатого века.
Почти вся эта политика была направлена на образование. Либералы из Лейк-Мохонка хотели "возвысить" детей коренных народов, обучая их английскому языку и христианству и готовя их к работе в качестве фермеров или других квалифицированных рабочих в европейских поселениях. Для белых филантропов XIX века это звучало как вершина просвещенной политики. Но реальность была ужасающей. Армия США забирала детей коренных народов из семей и помещала их в школы-интернаты, которые часто находились за сотни миль, что делало невозможным их посещение и общение. Родители и дети могли не видеть друг друга в течение многих лет - если вообще виделись. Возможно, эти школы не были задуманы Смайли и его приятелями из Лейк-Мохонка как явная форма промывания мозгов. Но американские политики ясно дали понять, что индейские школы-интернаты - это форма завоевания, спутник кинетической войны. Как объясняет историк Дэвид Уоллес Адамс в своей истории школ-интернатов "Образование для вымирания" (Education for Extinction), в 1882 году министр внутренних дел Карл Шурц именно так и сформулировал эту проблему. "[Его] аргумент заключался в том, что обучение индейцев обходится дешевле, чем их убийство", - пишет Адамс. "Шурц подсчитал, что убийство индейца во время войны обходится почти в миллион долларов, в то время как дать индейскому ребенку восемь лет школьного образования стоит всего 1200 долларов". Как мог бы выразиться Эдвард Хантер в своих книгах о промывании мозгов, это была форма идеологической индоктринации. Правительство хотело превратить детей коренных жителей многих стран во взрослых, которые искренне верили бы в европейские культурные ценности и распространяли бы их в своих общинах до тех пор, пока не останется ни одного индейца.