[50] и «Хано Саиба»[51]. Теперь он вырос и забыл их, забыла и я. Забыла свое имя, свой язык, свои песни. Но я не жалуюсь, не подумайте. Говорю вам: получить работу стало для меня большой удачей, потому что в Гоа делать мне было нечего. Я ехала в автобусе из Панджима в Бомбей и плакала, оставляя братьев, сестер, родителей и всех своих деревенских друзей. Но я понимала, что уехать для меня лучше всего. У отца одиннадцать детей и очень маленькое поле. Единственное, что мне оставалось, это жить в Бомбее. В первый год я даже по вечерам ходила в школу. Но потом бай запретила, потому что кто же будет подавать ужин, когда сетх придет домой с работы, и кто уберет грязную посуду? Но настоящая причина была в другом. Она думала, что я краду у нее яйца. Вчера вечером лежало шесть яиц, говорила она, а утром осталось только пять. Куда подевалось одно? Она думала, что я уношу яйцо в школу и кому-то отдаю.
Так вот, я говорила, что мне повезло стать айя в доме парси и я этого никогда не забуду. Особенно потому, что я католичка из Гоа и кожа у меня очень темная. Парси предпочитают католиков из Мангалуру[52]: у них кожа светлая. И среди своих парсы тоже больше любят светлую кожу, и, когда у парсов рождается ребенок, это первое, на что они смотрят, и самое главное. Если кожа светлая, они говорят: «Какая красивая белая кожа, прямо как у папы с мамой». А если темная, то: «Аррэ, что это за айя но чхокро, ребенок айи».
Так было в основном в прошлом и среди богатых бай и сетхов. Они думали, что они такие же, как англичане, и правят Индией наравне с ними. Но не подумайте, что только богатые парси имели такие вкусы. Даже все полунищие маратхи[53] в Тар Галли смеялись надо мной, когда я ходила в банью покупать продукты. Они кричали: «Черная, черная!» Сейчас такого уже не бывает, потому что в Бомбее довольно много людей с темной кожей, ведь многие приезжают сюда с юга – из Тамилнада[54] и Кералы[55] со своим смешным говором: иллей-иллей-пу-пу[56]. Теперь тут привыкли к разному цвету кожи.
Но не к привидениям. Все в корпусе «В» узнали про бхута, котрый появился на лестнице. И все время потешались надо мной – и дети, и взрослые.
Хотите верьте, хотите нет, но этот призрак все-таки любил бедокурить. И перед Пасхой вернулся. Но на этот раз не на лестницу, а прямо ко мне в постель. Честное слово, он уселся мне на грудь и подпрыгивал вверх-вниз, а я не могла его скинуть, потому что очень ослабела (я же правоверная католичка и соблюдала пост). Я не могла даже крикнуть (не потому что испугалась, а потому что он меня душил). Но кто-то из домашних проснулся и пошел в туалет. И в коридоре, где я лежала, зажегся свет. Только тогда этот негодный бхут спрыгнул с меня и исчез.
В тот раз я никому ничего не сказала. Надо мной и так без конца смеялись. Дети в Фирозша-Баг, как меня завидят, сразу давай кричать: «Айя-бхут! Айя-бхут!» В это время как раз вышел новый фильм на хинди «Бхут бангла»[57]про дом с привидениями. И ребята говорили громким голосом диктора на радио: «СМОТРИТЕ СЕГОДНЯ в кинотеатре “АПСАРА” НОВЫЙ фильм БХУТ БАНГЛА. В главной роли Джакайли из корпуса “В”!» Вот так. Да, они здорово надо мной потешались. Но я не обращала внимания, я-то знала, что его видела.
«Джакайли, – зовет бай, – уже готово?» Она хочет проверить масалу для карри. «Слишком крупно, – всегда говорит она, – потри еще, должно быть нежнее». Она права, я нарочно оставляю покрупнее. Раньше, когда я растирала специи как надо, она все равно отсылала переделывать. Ох, как болят мои старые плечи, когда я растираю эту масалу! Но хозяева ни за что не купят машинку-автомат, хоть оба богатые, и бай, и сетх. Он бухгалтер-эксперт со специальным дипломом, у него хорошая машина, как у священника из корпуса «А» и как та, на которой ездил доктор Моди и которая со дня его смерти так и стоит на площадке. Бай говорит, что им надо купить эту машину у миссис Моди. Она ей нужна, чтобы ездить по магазинам. Но машинку для масалы они не станут покупать. Пусть Джакайли трет специи, пока у нее руки не отвалятся.
Сколько же все дразнили меня из-за бхута! Мальчишки даже с удовольствием в игру такую играли, притворяясь привидениями. Начал все сын доктора Моди с четвертого этажа корпуса «С». Его еще зовут Песи-падмару, потому что он вечно портит воздух. Хорошо, что он сейчас в интернате. Их семья приехала в Фирозша-Баг всего несколько лет назад. Доктор лечил животных, очень хороший человек. Но какой у него ужасный мальчишка! Прямо-таки позор для доктора Моди. Сам-то он добрейшей души человек. И все переживали, когда доктор умер. Но, честное слово, его сынок однажды ночью поступил очень плохо.
Вера и Долли, две сестрицы-модницы со второго этажа корпуса «С», пошли вечером в кинотеатр «Эрос», и Песи об этом знал. Когда кино закончилось, они возвращались домой – цок-цок – в туфельках на высоких каблучках. На них были мини-юбки, которые как раз тогда вошли в моду. Очень эски-мески[58], такие коротенькие, что не понимаю, как майбап[59] разрешили им такие носить. Они сказали, что дочери уезжают учиться за границу, так, может, они учились носить одежду, как там принято. В общем, девушки стали подниматься по лестнице. Было темно. И тогда Песи, прятавшийся под лестницей в белой простыне, выскочил на них с криком: «Бове ре!»[60] Ну, Вера и Долли как закричат и давай бежать.
И вот тогда Песи, стыдно сказать, что сделал. Бог знает как такое пришло ему в голову. Под простыней у него был припрятал фонарик. Он вытащил его и стал светить девушкам под мини-юбки. Да! Он кинулся за ними со своим ярким фонариком и светил прямо им под юбки. Когда Вера и Долли добежали до площадки, они споткнулись и упали, а этот бесстыжий мальчишка остановился там и светил им между ног, и все видел – трусики и все-все, честное слово.
Но как только соседи стали открывать двери, чтобы узнать, в чем дело, потому что слышали крики, он удрал. Все мужчины получили массу удовольствия, притворяясь, что сочувствуют девочкам. Как взрослые люди они говорили, что все в порядке, дорогуши, не волнуйтесь, дорогуши, это какой-то нехороший мальчишка, а вовсе не настоящее привидение. И все время поглаживали их и тискали, как будто бы утешали! Тьфу! Ох уж эти мужчины!
На следующий день Песи рассказывал своим дружкам о том, что сделал: как светил фонариком девочкам под юбку, как они упали, про все, что он там увидел. Тьфу! Вот ведь ужасный мальчишка!
После этой истории родители в Фирозша-Баг строго-настрого запретили детям дурачиться и притворяться привидениями, потому что это могло привести к серьезным последствиям – старый человек мог испугаться, упасть с лестницы, переломать себе кости или получить сердечный приступ. Так что игры в привидения закончились, и надо мной больше не потешались. Но, поверьте, бхут приходил ко мне ночью каждую пятницу.
Карри хорошо варится и очень вкусно пахнет. Бай говорит: «Не забудь про карри, не сожги нам ужин». Надо бы ее спросить, сколько раз я сожгла ужин за эти сорок девять лет. Хотите верьте, хотите нет, ни одного.
Да, бхут приходил, но больше у меня на груди не прыгал. Иногда просто сидел у моей постели. Случалось, ложился рядом и клал голову мне на грудь, а если я пыталась его оттолкнуть, только крепче меня обнимал. Или пытался залезть мне под ночную рубашку или сунуть руку под воротник. Но я обычно сплю, застегнувшись на все пуговицы, так что негоднику приходилось непросто. Какой он был вредный! Напоминал Каэтана из Панджима. Тот точно так же пытался вести себя с девушками в кино или на пляже. Дом его родителей стоял неподалеку от церкви Святого Каэтана, в честь которого его и назвали. Только парень этот, поверьте, был совсем не святой.
Пляжи Калангут и Аджуна в те годы были очень тихие и красивые. Это еще до того, как туда стали наезжать иностранцы. Не было еще всех этих хиппи-биппи с их чарасом[61] и ганджой[62], не было громадных отелей, ничего не было. Однажды Каэтан сказал мне: «Давай сходим посмотреть на рыбаков». Мы отправились и зашли по щиколотку в воду. Каэтан говорит: «Зайдем поглубже». Он закатал штаны выше колен, я подняла юбку, и мы зашли поглубже. Но тут пришла большая волна и нас замочила. Мы убежали и сели на берегу сушить мою юбку.
Мы оказались совсем одни, рыбаки все еще рыбачили в море. Каэтан сидел рядом и так смешно на меня смотрел, прямо как герой из индийского фильма, а потом положил руку мне на бедро. Я велела ему прекратить, иначе скажу отцу и тот устроит ему хорошенькую взбучку, бросит в колодец, где бхут с ним как следует разберется. Но Каэтан не переставал. Так и продолжалось, пока не приплыли рыбаки. Тьфу, какой противный был мальчишка!
Снова на кухне. Чтобы приготовить хорошее карри, нужно во время варки много мешать.
Честное слово, что за парень был этот Каэтан! Однажды на праздник святого Франциска Ксаверия тело святого выставили в стеклянном ящике в церкви Милосердного Иисуса. Раз в десять лет католики отмечают этот большой праздник. Сейчас его уже не устраивают, потому что, хотите верьте, хотите нет, но много лет назад какая-то несчастная сумасшедшая откусила кусочек пальца от ноги святого Франциска Ксаверия. Но потом они вот еще что придумали. Бедному святому Франциску не суждено было сохранить в целости свое тело – однажды папа попросил прислать кость его правой руки, чтобы показать верующим в Риме, а назад ее так и не вернул. Кость до сих пор у них.