окопрофессиональных западных проституток, наших интердевочек и пламенных сторонниц свободной любви, это сущий пустяк, но в сказке, даже ультрасовременной, своя точка отсчета.
Мораль сей сказки, которую можно назвать научно-фантастической (жанр доселе сказке неведомый), достаточно горька: чем качественнее, точнее, элегантнее техника, тем больше ценнейших нравственных качеств утрачивает человек. Он подчинил себе технику и сам стал ее рабом.
Раз уж разговор зашел о научно-техническом прогрессе, надо сказать, что именно он породил другую разновидность сказки — экологическую.
Спустившись с небес, писатели, обратившиеся к жанру литературной сказки, вдруг обнаружили, что прежние сюжеты — а профессор Р. Волков, знаток русского фольклора, только для фантастической сказки насчитал их целых пятнадцать — устарели.
Когда Итало Кальвино в 60-е годы издал большой сборник итальянских народных сказок всех областей и провинций страны, он проделал титанический труд, переведя эти сказки с диалектов на литературный язык. Одновременно для придания этим сказкам, существовавшим прежде всего в изустной форме или в нескольких вариантах, литературной формы он был вынужден обработать либо переработать многие сюжеты.
Вдохновленный успехом своего нелегкого труда, Кальвино вскоре и сам решил создать цикл новеллистических сказок о Марковальдо. Но для этого ему потребовались совершенно иные сюжетные ходы и новая тематика. Такой темой, давно уже волновавшей Кальвино, стало одиночество сельского жителя Марковальдо, волей судьбы очутившегося в огромном безликом городе. В наш сборник вошли только три сказки из цикла «Марковальдо, или Времена года в городе». Это, разумеется, мало, если учесть, что у автора их двадцать — по пять на каждое время года. И все-таки достаточно, чтобы у читателя возникло ощущение душевного дискомфорта, который испытывает Марковальдо, насильственно отъединенный от природы и не способный приноровиться к асфальтовым полянам, цементному лесу и озеру в зале ресторана. Герой оказывается в положении тех самых «неистовых котов», которых «домовые пираты» (так итальянская печать называет владельцев строительных фирм) хотят выгнать из последней уцелевшей в городе полусгнившей, заброшенной виллы с заросшим сорняками садиком. И, подобно котам, Марковальдо борется: он ворует кролика из больничной лаборатории, не зная, что тот заражен опасной болезнью, пытается разводить пчел, которые потом устремляются в погоню за ним и за случайными прохожими. Это тоже своего рода «подвиги Геракла», только в стиле печальной буффонады. Город-гигант превратился для Марковальдо в огромную клетку, из которой ему уже не вырваться. Конечно, он может вернуться в родную деревню, но не случится ли с ним тогда то же самое, что с одряхлевшим львом из сказки «Лев с седой бородой»?.. Поначалу вполне реалистическая история Тонино Гуэрры имеет фантасмагорический финал, который, пожалуй, мог бы ожидать и Марковальдо, ведь он за столько лет городской жизни и от ворон отстал, и к павам не пристал…
Кальвино один из первых среди итальянских писателей диагностировал тяжелую болезнь нашей железобетонной эпохи — отчужденность человека, его гнетущее одиночество в городах-мегалополисах. Это относится в равной мере и к вчерашним крестьянам, и к исконным горожанам.
Серджо Дзаволи с присущей ему репортерской остротой зрения (в молодости он был репортером радио и телевидения) в сказке «Тише едешь…» выхватил, словно при вспышке блица, современный муравейник — нескончаемые вереницы машин на дорогах. Есть, правда, и определенная разница: в отличие от муравьев владельцы машин не ползают, а с бешеной скоростью носятся по шоссе. Им бы на минуту притормозить у обочины, выйти из кабины и полюбоваться рощицей на лесной опушке, лугом, проплывающими облаками. Где там! Их бог — скорость, а время — деньги в прямом и переносном смысле слова. И владеет ими безраздельно желание во что бы то ни стало обогнать летящую впереди машину. Обогнать любой ценой, даже ценой собственной жизни.
Человеческая жизнь имеет цену — это государство, во всяком случае итальянское, поняло уже давно. Ведь при автомобильной катастрофе можно в одно мгновение потерять классного специалиста, менеджера, предпринимателя, столяра, каменщика. Или — что еще хуже — человек на всю жизнь останется инвалидом, а государство плати ему потом пенсию. Нерационально, да и неэкономно.
В эпоху людей предприимчивых, жаждущих опередить соперника старинные неторопливость, обстоятельность, способность наслаждаться природой превратились в анахронизм — вот невеселый итог экологической сказки Дзаволи.
А у Марчелло Арджилли звери из зоопарка наслаждаются природой и радостями вольной жизни, сидя перед телеэкраном. Изобретательный директор создал для них специальные программы, в которых пропагандируются все прелести жизни в зоопарке. Жаль, что телевидение не додумалось демонстрировать и людям, как великолепно проводить отпуск перед телевизором, глядя, как счастливчики плавают в чистом море, загорают на чистом песке, собирают в лесу грибы. Но это была бы уже не сказка, а ненаучная фантастика, куда более невероятная, чем объявление из другой миниатюры Марчелло Арджилли: «ОЧЕНЬ ДЕШЕВО — ЦВЕТНОЙ ТЕЛЕВИЗОР!!! Художник, временно находящийся в стесненных обстоятельствах, предлагает услуги на дому: раскрашивание черно-белых телепередач за умеренную плату».
К великому нашему несчастью, и магический ящик не спасает от одиночества, а лишь на время его приглушает. Люди утратили вкус к простому, душевному человеческому общению. Семья уже не ячейка общества и не союз близких по духу и устремлениям людей, а абстрактная цифра. Скажем, семья из трех человек, то есть семья, где есть один ребенок. А что этот единственный ребенок нуждается не столько в большом количестве одежек и игрушек, а в тепле, ласке, внимании, мы часто не задумываемся.
Сказки Джузеппе Понтиджи «Убежище» и Рафаэле Ла Каприа «Томе» не случайно помещены в сборнике рядом: они почти что близнецы. И в той, и в другой мальчишки из обеспеченных семей имеют все, кроме любви и внимания, а потому остро чувствуют свое одиночество и ищут спасения в фантазии, игре. Но взрослые, как всегда, умудряются разрушить игру в сказку — либо грубым окриком, либо беспощадной логикой…
В нашем сборнике игра в сказку, притчу, басню завершается историей Джузеппе Брунамонтини «Спонсоры». На первый взгляд это даже и не сказка, а просто новелла с необычным сюжетом. В наши дни ради получения прибыли люди действительно способны на многое — скажем, выпустить из корзины гадюк, чтобы потом разрекламировать изготовленное ими противоядие. Ситуация вполне возможная, хотя и может показаться невероятной. Так вот, сочетание правды с вымыслом и является определяющим моментом сказки. Когда наше телевидение рекламирует одежду фирмы «Диор» и духи «Шанель», разве это не сказка с несколько издевательским оттенком? Ну, в лучшем случае недомыслие… Так что «очевидное — невероятное» случается увидеть не только в популярной телепередаче.
Впрочем, это уже тема для другого предисловия к другой книге.
Л. Вершинин
Карло Эмилио Гадда
Короткие басни
Один литературный критик, увидев, как белокурая красавица причесывается перед зеркалом, попросил у нее волосок.
— Ах, зачем он вам? — кокетливо спросила красавица.
— Чтоб рассечь его на четыре части, — ответил критик.
Старый мудрый осел бранил сына за непристойное поведение и ставил ему в пример кухонный стол:
— Учись, негодяй, у этого мирного четвероногого. Уж он-то не будет, как ты, болтаться где попало.
Мораль проста: благопристойность не чужда и неодушевленным предметам.
Клоп, обнюхав ломбардскую булку, поморщившись, изрек:
— Ну и болваны эти ломбардцы.
Мораль: даже клоп выбирает себе еду по вкусу!
Орел, похитив стройного, мускулистого Ганимеда, подумал: до чего же симпатичный цыпленок.
Старый попугай, чувствуя приближение смерти, пожелал записать две фразы, которые он повторял каждый день всем, кто проходил мимо клетки. Так родилось полное собрание сочинений попугая.
Однажды критик сказал именитому писателю:
— Вы тоже должны внести свой ценный вклад в нашу антологию.
— Высоко ценю ваши добрые слова, — ответил писатель.
Это и был самый ценный его вклад в литературу.
Две горлинки увидели плодовитого поэта, брившего перед окном бороду. Приняв его за Франциска Ассизского, они сели к нему на подоконник и принялись нежно ворковать. Тут их и настиг удар тупым орудием.
Мораль очевидна: отличать святых от рифмоплетов горлинкам не дано.
Тянулся по пустыне караван.
Это басня о верблюдах, мулах, альпийских стрелках и муравьях.
Альберто Моравиа
Когда К. Ит был маленьким-маленьким
Миллиард лет тому назад в крошечном озерке среди глухих джунглей жил-поживал один К. Ит. Был он не больше обыкновенной пиявки, но такой резвый, ловкий, подвижный, верткий — не рыбка, а бесенок; да вот беда — слишком уж маленький. И нередко можно было услышать, как он сокрушается: «Все, ну все на свете больше меня. До чего же плохо быть маленьким».
А на берегу росло дерево, на котором свил себе гнездо некий А. Ист. Этот А. Ист не спускал глаз с озера. Стоило какой-нибудь рыбе высунуться, чтоб подышать свежим воздухом, как А. Ист камнем падал вниз, хватал ее своим длинным клювом и мгновенно проглатывал.
Однажды на поверхности озера показался К. Ит: он хотел поймать стрекозу, которая в свою очередь охотилась за мухой, пытавшейся сцапать какую-то мошку.
А. Ист молниеносно сорвался с гнезда, схватил К. Ита и унес к себе наверх, чтобы спокойно перекусить.
Расположившись поудобнее, он сказал: