— Я зову ее Киска.
— Ах так, значит, породнимся с котами.
— Да нет, папа, она не кошка, а мотоциклетка. Я хочу жениться на моей «семьсотпятидесяточке».
— Ох, сынок, сынок! — вздохнул Мамбретти. — Разве я когда тебе в чем отказывал? Да мне для твоего счастья ничего не жалко. Но подумай о нашем престиже! По части штопоров мы первые в долине По и вторые в Европе после Круппа из Золингена. А ты выбираешь жену из более низкого сословия. Мама, когда узнает, умрет от разрыва сердца. Она-то мечтала женить тебя на Сюзи — фирма Мамбрини по производству завинчивающихся пробок для бутылок. Вот это была бы достойная партия, а мне — утешение в старости.
— Но у нее даже нет зеркальца заднего обзора…
— Ну зачем ты так! Оно у нее в сумочке, сам видел. Впрочем, не нравится Сюзи — не надо… Женись на Фоффи — фирма Мамброни по производству ошейников для сторожевых собак.
— А у нее зажигание электронное?
— А как же! Она от него сигареты прикуривает. Но если и она тебе не подходит — бог с тобой. Чем плоха Бамби — фирма Мамбринелли по производству крышек для кастрюль и кастрюль для крышек?
— Ни за что, папа! Я точно знаю, что у нее свечи без медных электродов. Я женюсь только на моей Киске, ведь у нее педаль переключения скоростей с левой стороны.
— Что-о?! — взревел коммендаторе. — С левой?! Вот до чего доводит чтение коммунистических газет! Ну, все, с меня хватит! Этому не бывать! И с сегодняшнего дня забудь о ста тысячах в неделю на мелкие расходы.
Элизо побледнел. Он хотел ответить отцу как полагается, но, увы, был не силен в родном языке, а словаря под рукой не оказалось. Поэтому он встал и гордо удалился.
Пришел он к себе в гараж, вывел свою Киску, включил электронное зажигание и с грохотом понесся куда глаза глядят. Люди испуганно шарахались в стороны, мальчишки провожали его восхищенными взглядами. Элизо чувствовал себя могучим и непобедимым на зависть всем. Он выиграет главный приз на мотогонках в Монце и Горгонцоле, ему будут рукоплескать миллионы, все шведки из-за него потеряют голову. Он уже воображал свою фотографию на первой полосе журнала «Два цилиндра или три?». И время от времени выкрикивал:
— Долой запчасти для штопоров!
Порой Киска останавливалась — кончался бензин. А однажды встала совсем — это означало, что вышли и деньги. Но Элизо не падал духом. Чтобы содержать свою Киску, он мыл посуду в ресторанах, охотился на кроликов, поднимал гири в балаганах, работал сторожем в музее трехколесных машин — сменил тысячу профессий, лишь бы не возвращаться домой.
Киска, похоже, была довольна новой жизнью и платила безграничной преданностью за все заботы Элизо. Она научилась на четырехсотметровом отрезке развивать сто пятьдесят километров в час и, не сбавляя скорости, одолевала крутые виражи. Однако заставила Элизо приобрести магнитную приставку для замеров вибрации. У каждой жены свои капризы, верно? Потом, в награду за примерное поведение, она выпросила мегафон, который усиливал рев двигателя. Элизо и сам был рад такому нововведению: теперь, когда он набирал скорость, его слышали в Швейцарии и Венгрии.
А Киска постепенно вошла во вкус. Сперва потребовала выкрасить бензобак в психоделические цвета, потом ей понадобилась вилка с особыми подвижными подвесками и пружинящий обод на переднем колесе. Дальше — больше. Ей захотелось иметь прямоугольный руль и литую подставку для зеркальца заднего обзора, изогнутую как барочный канделябр.
Элизо впервые робко возразил:
— Послушай, Киска, ну что за причуды? Ни одна уважающая себя машина не станет разъезжать по дорогам с орхидеей вместо задней фары.
Киска в ответ потребовала выхлопную трубу в форме органного регистра и гранатомет под седлом. Вскоре и само седло ей разонравилось — она стала его менять каждый день. В конце концов захотела вместо седла установить зубоврачебное кресло.
— Но оно стоит уйму денег! — со слезами на глазах воскликнул Элизо. — Мне, чтобы его купить, придется гнуть спину днем и ночью. Нет, ты становишься… стыдно сказать… мещанкой.
Киска смолчала. Она не любила спорить. Элизо взял в рассрочку зубоврачебное кресло и вкалывал теперь по двадцать часов в день. И трубочистом, и точильщиком, и кузнецом, и физиком-атомщиком, и продавцом педалей. Кем только не работал. А при такой нагрузке он, естественно, не мог уделять много внимания жене; даже на прогулку с ней выезжал редко, не говоря уж о кино. Хитрая Киска ничем не выражала своего недовольства, может быть, лишь про себя думала, что молодость пропадает зря, что так у нее скоро заржавеют мотор и передний дисковый тормоз с гидравлическим управлением. А если и думала, то никому не говорила, а если и говорила, то никто не слышал, а если и слышал, то помалкивал.
И вот однажды вечером Элизо возвращается домой, а Киски нет. Исчезла. Оставила автоматическое сцепление (видно, и его сменила) и удрала с одним типом, который был нечист на руку и пожалел бедную брошенную мещанку.
— Вернись домой, Киска! — взывал Элизо, нежно поглаживая автоматическое сцепление.
Но Киска со своим красавцем похитителем укатила неизвестно куда — то ли в Монтичелли д’Оньина, то ли в Фальконара Мариттима, а может, и еще дальше.
Элизо отправился на поиски и, бродя по дорогам, то и дело доставал грязный носовой платок: слезы застилали ему глаза… Иногда по автострадам передвигался автостопом, останавливая проходящие автомобили, автобусы, автофургоны, автоцистерны. Ночью спал под виадуками, или в придорожных кустах, или на парапетах. С каждым днем он становился все печальнее, сбросил двенадцать килограммов, разве что в росте не убавился.
Пока Элизо искал свою Киску по всем дорогам, его самого тоже разыскивали. Коммендаторе Мамбретти разослал повсюду своих тайных агентов: он никак не мог успокоиться после бегства любимого сыночка, да вдобавок супруга, синьора Освальдина, всю плешь ему проела.
— Пускай бы женился на ком хочет. По нынешним временам японская тарахтелка — не самый худший вариант. Скажите пожалуйста, престиж ему не позволяет! Он, видите ли, фабрикант, глава фирмы! А ты забыл, как твой отец хотел женить тебя на фирме Мамбруччи по производству дезодорантов для кошек, а со мной и знаться не желал, потому что я — дочь обыкновенного латифундиста?!
Синьор Мамбретти, который в придачу к своей фирме втайне владел еще сыскным агентством, велел искать Элизо на суше и на море, не жалея денег на средства связи и транспорт. В течение многих месяцев секретные агенты посылали ему почтой, телеграфом и через связных на мотоциклах бессмысленные донесения:
«ЭЛИЗО ПЕРЕОДЕТЫЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКОМ ПЕНСИИ ЗАМЕЧЕН БОРДИГЕРЕ ТЧК НЕБЕЗЫЗВЕСТНАЯ МОТОЦИКЛЕТКА СКРЫВАЕТСЯ ВИДОМ ПЛАНТАЦИИ ГВОЗДИКИ». «СЛЕДЫ ЯПОНСКОЙ МОТОЦИКЛЕТКИ МОНБЛАНЕ ТЧК ПОДРОБНОСТИ ОСОБО». «Подробности», как правило, поступали в виде цветной открытки, на которой стрелкой якобы указывалось местопребывание Киски, а на самом деле там был изображен какой-нибудь живописный ледник, не имеющий ни малейшего сходства с мотоциклом.
Коммендаторе Мамбретти в ответ метал телеграфные громы и молнии:
«НЕ НАЙДЕТЕ МОЕГО СЫНА ВСЕХ СОШЛЮ ПОРТУГАЛИЮ ТЧК ПРЕКРАТИТЕ ИСКАТЬ ТАМ ГДЕ ЕГО НЕТ ТЧК ИЩИТЕ ТАМ ГДЕ ОН ЕСТЬ ПРОХВОСТЫ ТЧК СЕРДЕЧНЫМ ПРИВЕТОМ 15–75 X».
«15–75 X» — так коммендаторе Мамбретти подписывал свои секретные распоряжения.
Наконец агенту К0, бухгалтеру из Баньякавалло, помешанному на шпионаже, пришла в голову поистине гениальная идея. Он замаскировался под рекламный щит фирмы, производящей передние и задние бамперы, и, заняв пост на участке автострады Солнца между Орвьето и Бомарцо, стал ждать развития событий. В один прекрасный день Элизо случайно проезжал мимо в роскошной машине одного мона-ха-капуцина. Едва увидев рекламный щит, он поспешно сказал:
— Я сойду здесь, святой отец. Спасибо, что подбросили, и до новых встреч.
Капуцин на полном ходу затормозил, проехав по инерции сорок два метра и двадцать пять сантиметров. Элизо выскочил и побежал смотреть на бамперы, которые всегда были его страстью. К0 тут же узнал его и начал говорить ему о безутешном отце, о скорбящей матери, о тоскующей Сюзи Мамбрини, исстрадавшейся Фоффи Мамброни и о Бамби Мамбринелли, которой он снится по ночам.
— Ну и что она про меня видит? — полюбопытствовал Элизо.
— Ты являешься ей в ангельском обличье, — ответил К0.
— Это мне не нравится! — сказал Элизо. — Я предпочел бы присниться ей в замшевом набрюшнике мотоциклиста, который плотно облегает тело, защищает живот от ветра и холода, но в нем никогда не потеешь, и вдобавок он не задирается.
— У меня точно такой! — радостно воскликнул секретный агент.
Он расстегнул рубашку и показал замшевый набрюшник. По этому случаю Элизо проникся к нему симпатией. Они вместе отправились выпить холодного чая в гриль-баре, с трудом проложив себе дорогу среди голландских туристских автобусов. За чаем К0 вновь принялся увещевать Элизо:
— Пришла весна, ласточки возвращаются в свои гнезда, убийца возвращается на место преступления, и только ты один не хочешь вернуться! Почему?
— Да я и сам себя об этом спрашиваю, но не нахожу ответа. Я никогда не умел отвечать на вопросы, — признался Элизо.
— Ты все еще любишь Киску? — сочувственно спросил К0.
Элизо, невольно подражая отцу, почесал в затылке.
— Да нет, теперь я понял, что это было мимолетное увлечение. Конечно, первая любовь не забывается, но страдать мне надоело. Я, пожалуй, согласен вернуться домой — при условии, что отец снова станет давать мне сто тысяч на мелкие расходы.
— Хоть сто пятьдесят! — заявил К0, которому были даны соответствующие полномочия.
— А еще я хочу гоночный мотоцикл «Феррари», — не сдавался Элизо.
— Получишь. И «Стангуэллини» в придачу! — воскликнул агент.
— И на мотоциклетке женюсь. Но не на Киске — она мне изменила, — а на другой, — выставил новое требование Элизо.
— Родители заранее тебя благословляют! — заверил его К