— Может, заткнешь пасть? — злобно осведомился Пинн, разбуженный суматохой.
— Я поймал кота!
— И хорошо! — сварливо огрызнулся Аррис. — Утопи его в речке. Ишь, блохастая вонючая шкура.
— Прекрасная мысль, Пинн!
— Рад тебе помочь. А теперь уматывай.
Внезапно Слаг зацепился когтем за ткань. Высвободить лапу ему не удалось, зато он случайно сумел перевернуться. И, упираясь в материю тремя лапами, он старался освободить четвертую. Раздался треск, но коготь застрял крепко. Кот дернулся, и в ткани появилась длинная узкая дырка.
— Э-э-м-м-м… — растерянно промычал Харкинс.
Послышался скрип пружин — Пинн повернулся и начал наблюдать за происходящим.
— Надеюсь, ты понимаешь, что такого здоровенного кота ты долго в наволочке не удержишь?
Слаг наконец-то высвободил коготь и принялся расширять дыру, яростно полосуя тонкую материю. Тощий взвизгнул, мешок неожиданно вырвался из его руки и грохнулся на пол. Слак упал неуклюже, комом, и больно ударился, но теперь у него под ногами (точнее, под лапами) оказалась прочная опора. Падение не причинило ему вреда. Он сжался, как пружина, и выскочил из горловины наволочки.
— Ого! — весело воскликнул Пинн. — Да он совсем спятил!
Харкинс суетился около сдвижной двери, пытаясь открыть ее. Он прямо-таки источал запах страха. Харкинс, разумеется, превосходил кота размером, но Слаг был готов напасть на что угодно, даже на железное чудовище, живущее в трюме. Его обуяла ярость берсерка.
Всю жизнь он пребывал на вершине пищевой цепочки. Вступал в беспощадные схватки с огромными крысами, но никогда не терпел поражения и не бежал с поля боя. И, конечно, люди не обращались с ним подобным образом. Такое нельзя прощать. Виновный должен понести кровавую кару.
Он кинулся на голень Харкинса и вонзил когти в его тело. Джандрю заорал и попытался отшвырнуть кота, но Слаг упрямо карабкался по бедру, ягодицам, спине и раздирал через одежду кожу пилота до крови. Дверь поддалась, и Харкинс вывалился наружу, размахивая руками. Переступая через порог, он споткнулся, врезался головой в металлическую стену коридора и рухнул на пол. Слаг спрыгнул и застыл, грозно завывая и размахивая хвостом. Пинн корчился от смеха.
Харкинс решил уползти, но кот не собирался отпускать его. Пока жертва шевелится, дело не закончено. Он кинулся на лицо Харкинса. Тот едва успел вскинуть ладони, чтобы спасти глаза, но Слаг вонзил желтые клыки ему в пальцы.
Джандрю снова завопил и поднялся на ноги. Он хотел стряхнуть кота с себя, но Слаг был неумолим. Он вцепился в кожу Харкинса зубами, улучил момент и запустил туда же когти. Рассмотрев как следует висящий на нем черный меховой шар, Харкинс испустил трель, достойную солиста оперы. Потом ухитрился подсунуть коту под живот свободную руку и оторвал Слага от себя вместе с изрядным клоком собственного мяса. Тот отлетел к входу в машинное отделение. Во рту у него был густой вкус крови. Опытный боец успел извернуться в полете, упал на четыре лапы и кинулся обратно — добивать противника.
Пилот бежал по коридору, прижимая к груди раненую руку. В этот момент из соседней каюты вышла Джез с пистолетом.
— Харкинс! Эй, ты здоров?
Джандрю, у которого от страха отнялся язык, пробормотал что-то невнятное и, проскочив мимо, устремился к трюму. Слаг резко остановился. Женщина преграждала путь к жертве. Он ненавидел ее. Она вселяла в него ужас. Когда он видел ее, у него шерсть вставала дыбом. Она была неправильной. Неестественной. Неведомой.
— Может, ты прекратишь его мучить? — прикрикнула Джез на Слага. Кот в ответ зашипел. Она пожала плечами и бросила в пространство: — Ну, вас всех! У меня своих забот хватает, — и вернулась в каюту.
Едва она закрыла за собой дверь, Слаг помчался в трюм. Харкинс уже добрался до рычага управления механизмом рампы и потянул за него, когда кот появился на трапе. Зажужжал гидропривод, рампа начала опускаться. Пилот оглянулся через плечо — Слаг быстро скакал по ступенькам.
— Не подходи! — завизжал он и прижался к переборке, будто надеялся просочиться сквозь нее. — Уйди! — и кинулся к зазору, появившемуся в конце рампы. Слаг помчался наперерез, но Джандрю в последнюю секунду увернулся, покатился по полу и проскользнул в узкую щель. Раздался короткий вскрик и глухой стук от падения тела на землю.
Слаг подбежал к краю рампы и выглянул наружу. Харкинс, кривясь и постанывая, поднимался на ноги. Захромав, он побрел в ту сторону, где росла высокая трава. Затем пилот повернулся.
Рампа стукнулась о площадку. Слаг недоверчиво понюхал покрытие, отпрыгнул назад и уставился на Джандрю.
— А-а! — злорадно воскликнул окровавленный, но несломленный Харкинс. — Не можешь?! Думаешь, ты такой особенный?! Ну-ка, попробуй добраться до меня здесь!
Слагу весьма не понравились издевательские интонации Харкинса.
Кот принялся изучать незнакомую обстановку. Не слишком уютный, но привычный суровый металл и запахи смазочного масла практически исчезли. Воздух был свеж и прозрачен. В темноте, прорезанной яркими лучами, вырисовывались огромные толстопузые крылатые штуки вроде гигантских мух. А за ними виднелись зловещие здания со светящимися окнами.
Над корпусом и по обе стороны хвостового оперения «Кэтти Джей» Слаг обнаружил ночное небо. Оно пестрело странными огоньками. Что-то подсказало коту — крыша тут отсутствует. Почему же огоньки не падают?
Внешний мир оказался ошеломляюще большим. Но рядом находился его враг, еще не понесший достаточного наказания. Он приплясывал и кривлялся.
Слаг сосредоточился на Харкинсе. Точно так же, как во время охоты на крыс. Остальное перестало существовать. Все сузилось до двух понятий: кот и его добыча.
Он сделал шаг вперед. Потом еще один. Поставил лапу на площадку.
Харкинс ойкнул и помчался в темноту.
Слаг замер, пока пилот не скрылся из виду, и медленно переступил назад. Уселся на краю рампы и стал вылизываться, посматривая одним глазом по сторонам. Ему, в общем-то, везет. Он подтвердил свою власть. А ходить дальше — незачем, тем более что он — неоспоримый хозяин на «Кэтти Джей».
Довольный собой, он устроился на посту около входа. Пусть только тощий попытается вернуться! Слаг покажет ему, на что способен настоящий хищник.
— Вставай.
Крейк вынырнул в действительность, почувствовал, что она невыносимо ужасна, и вновь поспешно погрузился в сон.
— Давай же!
Кто-то тряс его. Грайзер с трудом разлепил веки. Незнакомая роскошная спальня. Около кровати стоит Фрей и держит его за плечо. Сквозь шторы пробивается утренний свет.
Крейк ощутил, что его лицо отекло и сделалось липким от ночного пота. Губы пересохли, а в уголке рта запеклась какая-то гадость. Крейку показалось, что он сам похож на помет зачумленной скотины.
— Капитан, умоляю тебя, отстань, — прохрипел демонист. — Если я не вырублюсь через тридцать секунд, то, наверно, умру. Я не шучу.
— Одевайся, — заявил Дариан. — Нам пора.
Грайзер приподнялся на локте и с усилием повернул голову. Определенно, за ночь его шейные кости накрепко схватились ржавчиной. Фрей был в своей обычной потрепанной одежде, на ремне висели револьверы и сабля.
— Шутишь! — простонал Крейк.
Капитан взглянул на карманные часы.
— К четырем утра Джез посадит «Кэтти Джей» на краю поместья.
— Когда ты успел это организовать?
— Неделю назад, когда приезжал к вам. Подумал, что после вечеринки придется убраться восвояси. И не ошибся.
Крейк сел и потянулся.
— Если бы ты готовил ограбления хотя бы вполовину так тщательно, как бегство от любовниц, мы давно бы разбогатели.
На дальнейшие препирательства у Фрея не хватило терпения.
— Почти четыре утра. Если ты не пошевелишься, я уйду один. А ты как хочешь объясняйся с Амалицией насчет моего отсутствия.
— Нет уж, спасибо! — ответил демонист. Неожиданно у него появился стимул для действий. Он принялся натягивать одежду поверх нижнего белья, приостанавливаясь, чтобы сдержать позывы к рвоте.
А Дариан нервничал.
— Поторопись! Если Амалиция меня поймает, мои яйца точно не выдержат новых пинков.
— Знаешь, капитан, такое вряд ли можно отнести к самым героическим твоим поступкам.
— Ненавижу истерики, — объяснил тот. — Не переношу женских слез.
— Но ты вовсе не стесняешься заставлять их плакать?
— Зачем? Они сами предпочитают рыдать. А я не могу помешать им. Пусть не обольщаются на мой счет.
— Слушай, а ведь ты действительно мерзавец!
— Почему? Я обрываю отношения, когда они перестают меня устраивать. Амалиция еще скажет мне спасибо за то, что я не стал слишком долго тянуть.
— Очень благородно. Как я сразу не догадался? — Крейк натянул ботинки. — Я готов.
Они выбрались из спальни в прохладный полутемный коридор особняка. В доме воцарилась тишина, слуги спали. Крейк старался ступать бесшумно, как и Фрей, но из-за похмелья и недосыпа чувствовал себя так, будто держит голову под водой. Его преследовало неприятное ощущение нереальности происходящего. Мозг и тело до сих пор пребывали в разладе и выполняли совместные действия лишь благодаря джентльменскому соглашению.
Под осуждающими взглядами портретов, висевших над лестницей, они спустились в вестибюль. В безмолвии раннего утра зал походил на пещеру. Их тихие шаги порождали отчетливое эхо.
Они почти достигли входной двери, но вдруг раздался звук, который невозможно ни с чем спутать — щелчок взведенного затвора револьвера.
— Стойте!
Из скрытого портьерой алькова показалась Амалиция с лицом мрачнее тучи. Она была в ночной рубашке и босая. Револьвер она нацелила на Фрея.
— Эй, — произнес тот. — Это выглядит не очень… Но…
— Нет! — бросила она и в один миг преодолела разделявшее их расстояние. Ее рука сильно дрожала. — Я поняла твой замысел, как только проснулась в одиночестве. Сбежать, как трус! В твоем стиле, да?
— Послушай, опусти пушку, — с тревогой в голосе вымолвил Фрей.