Прекрасные дамы балета
Ольга Преображенская
Замечательная и во многом загадочная…
В плеяде знаменитых балерин Мариинского театра имя Ольги Преображенской – в одной строке с Матильдой Кшесинской, Анной Павловой, Тамарой Карсавиной, молодой Ольгой Спесивцевой. Все они – богини императорской Мариинки.
На ее фотографиях – строгое, серьезное лицо, чаще без тени улыбки, с прической по моде того времени. Милая, но не красавица, однако на сцене от заслуженной артистки Императорского Мариинского театра балерины Ольга Иосифовны Преображенской было не оторвать глаз. «Заслуженная артистка» – это было звание, Преображенская получила его в 1909 году; «балерина» – тоже звание. «Сегодня об артистах Мариинского или Большого театра говорят “балерина”. Даже у девочки хореографического училища спросишь: “Кто ты?” И она ответит: “Я – балерина”. “Балерина” как-то стало профессией. Но это неверно. Профессия – танцовщица. А балерина – дарованное звание, звание Императорского театра. Кшесинская, Павлова были балеринами. Карсавина – балерина. Ваганова получила звание “балерины” после семнадцати лет работы в Мариинском театре, а до этого была танцовщицей», – объяснила в одном из интервью Алла Осипенко, танцевавшая в Кировском театре.
Балетное предание говорит о Преображенской как о выдающейся балерине. Она не потерялась среди звезд своего поколения, сделала себе имя и прожила интересную, трудную жизнь в искусстве.
В одной из газетных публикаций того времени приведены строки Ольги Преображенской о себе: «С самого детства, насколько я себя помню, меня интересовала сцена, влекли танцы. Тетка моя, драматическая актриса, постоянно брала меня к себе в небольшую уютную квартирку на Литейном, где я наблюдала актеров, актрис, слушала их нескончаемые разговоры о театре и заочно горячо полюбила этот манящий, таинственный, далекий для меня мир».
Ольга Преображенская родилась в 1871 году, и ее путь в балетное искусство отнюдь не был устлан цветами – цветы появятся потом, когда она будет танцевать Раймонду и принцессу Аврору, когда специально для нее известнейшие балетмейстеры будут ставить номера и отдавать ей право первого исполнения балетов. А задолго до этого, когда девочка впервые оказалась в театре, – восторгу не было предела! Она и не запомнила, что давали в тот вечер, но, вернувшись домой, взахлеб рассказывала – и старалась показать! – какие красивые там были танцы. Потом ее повели на «Конька-Горбунка». Тут нет никакой путаницы – балет Родиона Щедрина в хореографии Александра Радунского появится в 1960 году, а с конца 1864 года на сцене Большого театра Санкт-Петербурга шел волшебный балет в четырех актах и девяти картинах «Конек-Горбунок, или Царь-девица» композитора Цезаря Пуни в постановке Артура Сен-Леона. И на этом спектакле Оля Преображенская окончательно осознала, что ее мечта – самой выступать на сцене.
Она все уши прожужжала родителям и тетке, чтобы ее определили в «театральное училище». В Императорском петербургском Театральном училище готовили в зависимости от способностей. Кому-то лучше удавалось драматическое искусство, кому-то – танцевальное, а кто пел хорошо – тут уж дорога была в оперу. Ольга Преображенская хотела танцевать и ни о чем другом не могла думать. Но когда семилетнюю девочку привели на просмотр… ей отказали. «Именно там я испытала первое в жизни разочарование, услышав такой отзыв: “Тщедушна, мала ростом – не годится. Следующая!”», – вспоминала Ольга Иосифовна. Она разрыдалась в голос, а когда успокоилась, поклялась самой себе, что добьется своего. У детей так бывает – вроде малы еще, а как засядет в подсознании какая-то мысль, ни за что не отступятся. Но по взмаху волшебной палочки ничего не бывает – чтобы чего-то достичь, нужны годы терпения, мужества и трудолюбия.
Безутешную племянницу тетка отдала в обучение к артистке кордебалета Мариинского театра госпоже Лизенской. «Как же я была счастлива! Я употребляла все свои маленькие силенки, всё прилежание, чтобы выработать солидный вид и грацию для поступления в училище. Три года у Лизенской, три года труда, и три года я ходила на прием в школу с таким постоянством, которое достойно было лучшей участи». А приемная комиссия три года ее браковала с неизменным и обидным: «Мала ростом, кривобока, странная нога, да и с лица нехороша». «Только это я и слышала я про себя. Но, наконец, на одиннадцатом году жизни я поступила в театральное училище», – рассказывала Преображенская.
И вот – она ученица. Учиться Оля любила и умела. Училась с увлечением – для нее это был путь к мечте, постижение нового. В училище держалась особняком, хотя подружки были, и среди них Малечка Кшесинская. Никто не называл ее «хорошенькой», но она не обращала на это внимание – привыкла. Очень рано Ольга поняла, что в профессии рассчитывать придется только на себя, на те качества, которых нет у других. «Всё свое время, весь досуг я отдавала учебе и работе», – вспоминала она.
Ее первым учителем стал Лев Иванович Иванов, автор знаменитого «Белого акта» балета «Лебединое озеро». «Это был чудесный человек, и ко мне он относился так же хорошо, как и ко всем другим. Много бодрости моему духу придавали всегда его доброжелательные указания и наставления. А другой мой наставник – сам Мариус Иванович Петипа. Он не особенно благоволил ко мне, девочке не эффектной. Иногда с жестокостью, не щадя меня, выставив высший балл моим однокашницам, мне, самой маленькой по росту, ставил “удовлетворительно” и язвительно добавлял: “Это за красоту”», – да уж, с современными подростками, с пеленок знающими свои права, этот номер точно бы не прошел! В довершение страданий Петипа безбожно коверкал фамилию ученицы, называя ее «Мадемуазель Грибожески».
Третьим и, наверное, самым главным учителем стал для Ольги Преображенской Христиан Иогансон: «Несмотря на то что он прозвал меня “горбатый черт”, он всегда очень много и охотно уделял внимание занятиям со мной». Кажется, Иогансон первым понял, что нескладная ученица гораздо лучше приспособлена для танца, чем ее хорошенькие одноклассницы.
Христиан Иогансон (1817–1903), красавец швед, с 19 лет танцевал в стокгольмской Королевской опере, был ведущим исполнителем. Переехав в соседнюю Данию, в Копенгаген, он занимался у Августа Бурновиля, причем его обучение частично оплачивал шведский принц Оскар (будущий король Оскар I). В 1841 году Иогансон приехал в Санкт-Петербург, где в то время гастролировала Мария Тальони. Она попросила Иогансона стать ее партнером во время предстоящей поездки в Стокгольм. Он согласился, но осенью того же года вернулся в Россию, и его дальнейшая жизнь были связана с русским балетом. Иогансон танцевал на сцене Мариинского театра и свою артистическую карьеру закончил очень поздно, когда ему было за шестьдесят, после чего с удовольствием занялся педагогической деятельностью. Он разработал свою методику обучения классическому танцу, соединив в ней три школы – французскую, датскую и итальянскую. Русский балет многим обязан этому человеку.
На уроках Иогансон сам любил показывать па – даже в возрасте он прекрасно владел своим телом. Он приходил в класс задолго до начала урока, сам поливал из лейки деревянный пол (чтобы не скользил) и ждал учеников. Наивысшей похвалой из его уст было: «Скоро ты можешь исполнить это на публике». Среди учеников Иогансона были Павел Гердт, Матильда Кшесинская, Сергей Легат, Тамара Карсавина, Михаил Фокин, а Анна Павлова брала у него дополнительные уроки после выпуска в 1899 году.
Ольга Преображенская – невысокая, компактная, с сильными мускулистыми ногами (никто уже и не вспоминал о ее «косолапости», наоборот, говорили о выворотности, столь необходимой в балете) – делала большие успехи. Девочка серьезная, она быстро схватила суть: надо не копировать, а понимать каждое движение. Не знаю, было ли тогда такое слово, но она анализировала свою работу, просчитывала каждый поворот. В будущем это ей очень помогло – и на сцене, и когда она сама стала преподавать.
Ольга Преображенская была невероятно музыкальна. Она играла на рояле, занималась вокалом, причем пела не простые романсы, а с успехом исполняла партию Мими из «Богемы». Эта музыкальность много дала ей в сценической деятельности. Многие отмечали, что она как будто поет музыку телом.
1889 год, незаметно приблизился день выпуска. Преображенская готовилась к нему усердно и должна была танцевать два номера, которые ей поручили: Па-де-де из балета «Эсмеральда» и Па-де-труа из балета «Севильская жемчужина».
«Мариус Иванович Петипа, посмотревший на меня, сделал ценные замечания:
– Прошу Вас грас, элевас и не быть нахальс!
Его фраза означала, примерно:
– Прошу Вас быть грациозной, легкой и не нахальной.
…Выпускной спектакль остался позади. Я чувствовала в себе силы и, как сказали многие, присутствовавшие на экзамене, танцевала хорошо и с подъемом. Самые радужные надежды окрыляли меня, я ждала, что мне дадут какое-то приличное место. Но и на этот раз мои иллюзии разбились. Меня сочли достойной места в кордебалете, и день вступления в самостоятельную жизнь – день, который мог быть радостнейшим днем жизни, – показался мне одним из мучительнейших дней. Несчастной, никому не нужной оказалась я. Разве можно было увидеть выпускницу, которая могла бы соперничать со мной в неутомимости и выносливости? Ведь я работала над собой день и ночь, я закалила себя, превращаясь из хилой, слабенькой, горбатой в железную девочку…»
Воспоминания Ольги Преображенской наполнены грустью и досадой, но что делать, если ее творческая жизнь действительно началась с кордебалета. В детском возрасте она уже преодолела страх быть отвергнутой, и теперь нужно было всё проходить заново. Но она не потеряла самого главного – любви к профессии и желания двигаться вперед.
Итак, Преображенская – в кордебалете Мариинского театра, как говорится, «у воды». Другая могла бы и отступить, а она по личной иници