ы подчеркивая чувство особого комфорта. И тут же застеснялась такого неприличного движения, оглянулась. В комнате никого не было. Тут Анжела заметила, что геометрические узоры на обоях, если их чуть-чуть сместить, будут напоминать сатанинские знаки. Или это действие коньяка? Присмотревшись еще раз, она убедилась, что тайные знаки прислужников Сатаны всего лишь плод разыгравшегося воображения.
К десерту Анжела приступила только после того, как посетила роскошно убранную туалетную комнату. Тут было все, о чем может мечтать женщина в дальней дороге и даже более того. Чтобы не утомлять читателя подробностями привычной человеческой физиологии замечу, что наличие мелких и приятных удобств немало способствует тому, что настроение женщины меняется к лучшему независимо от того, где она в данный момент оказалась. Ой! Простите за столь заковыристую фразу, знаете, мне еще трудно бывает отказаться от привычного уже триста лет высокого стиля. Проще говоря, чем комфортнее условия, тем женщина оказывается довольнее.
— Прошу вас приготовиться. Сосредоточьтесь. Очистите свои мысли. Вы ни о чем не думаете. Представьте себе лицо человека, которого вы ненавидите всеми фибрами своей души. Ничего не говорите. Просто представьте. Поверните это изображение чуть-чуть вправо… теперь чуть-чуть влево.
Картинка возникла сразу же. Муж. Ее муж, у которого давным-давно кто-то есть. Тюфяк. Бесчувственный, безобразно глупый и такой инертный. Нет, простите, он не дурак. Он просто такой безразличный ко всему! Ей пришлось так много сил потратить еще и на то, чтобы создав бизнес себе создать бизнес своему мужу. Вот только бизнесмен из него прехреновейший. Как из отца рыбак… Как я люблю рыбалку… А он никогда меня с собой не брал. И рыбы не приносил! Та еще была у него рыбалка! Он бросил нас с мамой тогда, когда мне было двенадцать. Я считала себя достаточно взрослой, чтобы не замечать того, что мама с ним мучается. А когда расстались, то… отец забыл обо мне. Я всегда тянулась к нему, а он… как говорится «с глаз долой — из сердца вон». Он был холоден и со мной, и с мамой, и с братом. А как я его любила! Как ждала от него хоть какого-то знака внимания! А вместо этого — тишина! Он уехал обратно, в свой Владимир, о котором бредил все время, пока жил на Украине. Мне казалось, что мама была неправа, что нельзя было переезжать сюда, что после распада страны он так и не смог привыкнуть к тому, что живет не-в-России! И вот я приехала к нему во Владимир, город, в котором я и родилась. Но город не был мне родным! Отец не был мне уже родным! Он был снова женат. Он встретил меня как чужого человека, совершенно чужого! Так встречают почтальонов, сантехников, маляров, кого угодно, только не родную дочь!
Я не знала, что со мной происходит! Но никогда в жизни мне не было так больно! Помню, как шла узкой кривой улочкой, а дощатые домики склоняли ко мне свои старые истрепанные крыши, резанные зверьки почерневшего дерева старались утешить меня… а утешение все не приходило. И даже снег (по глупости я отправилась к отцу зимой), снег, падающий на лицо, не мог отвлечь меня от грустных мыслей. И каждый раз, когда пытаюсь с ним мысленно заговорить, чувствую, как тают снежинки на щеках, как слезы замерзают на морозе, как скулит душа, сжавшись комком, подобно избитой собаке.
Боже мой! О чем же я? Так… о муже!
И Анжелина старательно прокрутила голову мужа во всех мыслимых проекциях.
Колокольчик неожиданно громко прозвонил. Раздался резкий скрипучий голос, не напоминающий голос официанта:
— Достаточно. Ждите. Сейчас будет результат…
Анжела откинулась на спинку стула и стала нервно курить, не замечая, что пепельницы за столиком не было, и что тут же располагалась табличка с призывом не смоктать сигаретку.
На этот раз блюдо вкатил лично администратор заведения. Блюдо было большим и накрыто внушительной серебряной крышкой. С видимым усилием администратор водрузил блюдо на стол. Анжелина сидела тихо, как мышка, почему-то боясь даже пошелохнуться. Администратор отошел в сторону, предоставив официанту возможность установить на стол бокал зеленоватой жидкости, подозрительно напоминающей абсент. После того, как официант ушел, администратор вновь пришел в движение: он положил рядом с прибором тонкий острый молоточек какой-то до боли знакомой формы.
— Что это? — тихим голоском выдавила из себя Анжелина.
— Абсент, — спокойно сообщил администратор.
— Нет, вот это…
— Ах. Это… апельшток, подарок самого Рамона Меркадера, видите, там даже гравировка имеется. Ледоруб в просторечии, — добавил администратор, увидев недоуменный взгляд клиентки. — Вы готовы?
— Да… — еле-еле выцедила Анжелина. Конечно, ей хотелось заехать мужу по черепу, но чтобы ледорубом, это уж слишком!
Администратор жестом заправского фокусника откинул крышку блюда. Там красовалась голова ее отца! Анжелина аж задохнулась от неожиданности. Чего-чего, а этого она никак не ожидала. Она ведь представила мужа! Мужа, а не отца! Голова выглядела совершенно живой, даже щетина на щеках была отображена с фотографической точностью, даже родинка под губой с короткими жесткими волосками, и это вечное пятно-раздражение на носу, вот только глаза были закрыты, так что голова казалась просто спящей.
И тут женщина поняла одну простую вещь: в действительности она думала об отце! Именно его она ненавидела больше всего на свете! Именно в этом она боялась признаться себе, именно про свою ненависть к самому, казалось бы, любимому человеку, нет, любимому мужчине были ее настоящие мысли! Аппарат ничуть не обманывал ее. И тут же на щеках появилось то самое мерзкое покалывание от тающих снежинок, мерзкое ощущение брошенности, ненужности, предательства — все это нахлынуло на нее, стало душить, так что слезы стали вытекать из глаз, а рука сама по себе сжала ручку апельштока.
Она сама не поняла, как нанесла удар. Но удар был сильным, она вложила в него всю ненависть, которую так долго сдерживала в себе. Неожиданно голова ожила, вытянулась в страшной гримасе боли, из проломленного черепа стала хлестать по виду совсем настоящая кровь, а крик стал нестерпимым, громким и таким знакомым! Чтобы прекратить все это Анжела нанесла по голове еще три удара подряд, не соображая до конца, что делает и что с нею происходит. Из проломанной черепной коробки вывалились вполне настоящие мозги в мутной мозговой жидкости. Подобного натурализма женщина уже не выдержала. Ее начало мутить и тошнить, ей было так плохо, что она выбежала из кафе, рванулась к посадке и стала там рвать всей проклятой съеденной пищей. Спазмы еще били ее тело, когда она услышала еще один крик, доносившийся прямо из ресторана, охваченная каким-то нечеловеческим ужасом, женщина рванула напрямик, прямо по посадке, скользя в грязи, обрывая одежду об колючки кустарника. Ветки хлестали ее по груди и лицу, она остановилась только вырвавшись на берег речки. Очутившись по колено в холодной воде Анжелина смогла немного отдышаться.
— Господи Боже мой, что это было? — Еле слышно произнесла она, обратив взгляд к абсолютно круглой луне. Но луна молчала, оскалившись щербатой злобной ухмылкой.
Еще не соображая толком ничего, напоминая сама себе пресловутого ежика в тумане, Анжела попыталась выбраться к машине. С трудом, поскальзываясь, парочку раз падая в грязь, измазанная и вымотанная до предела, она добралась до места, где припарковала машину. Около дерева она поскользнулась еще раз, упала на спину, проехала несколько метров на заднице, после чего врезалась головой в дверцу машины.
Она пришла в себя, обнаружив, что сидит в грязи, уткнувшись лбом в свой любимый опелек. На лбу прощупывалась прегромаднейшая шишка, нога прескверно болела, одежда была испачкана грязью. Свое состояние она описала одним емким, точным, но нецензурным словом. Оглянувшись, она поняла, что, скорее всего, упала, как только вышла из машины. Надо было припарковываться не так близко к посадке. Неужели все это было ее сном? Анжела удивленно стала осматриваться вокруг. Ничего не происходило. Всюду была тишь да гладь. Темнота уже полностью накрыла землю, а машина заслонила от женщины огни ресторана. Ощупывая голову, она нащупала что-то влажное… по вкусу — кровь. Женщина стала приводить себя в порядок. Благо, у нее была сменная одежда. Очутившись в теплой одежде и в комфортном салоне машины, Анжелина окончательно пришла в себя. Ей хотелось спать и, почему-то, есть. Поговорив с машиной, ласково и нежно, она неожиданно легко завелась и вырулила с импровизированной стоянки. На вывеску ресторана женщина не стала даже обращать внимания. Она ехала домой, наплевав на командировку, впервые за всю свою бизнесменскую практику. Ей было теперь наплевать на то, кто и когда поедет подписывать этот контракт. Она ехала домой, еще не осознавая, что мир вокруг нее остался тем же, а если что и изменилось, так это ее внутреннее я.
P.S.
Не могу не рассказать о некоторых странностях, связанных с этой историей.
В районе учреждения 88113 единственным приличным заведением общепита было, есть, и пока что будет кафе-ресторан под гордым именем «Вареничная».
Отец главной героини этой истории умер в ночь полнолуния в городе Владимире, от удара какого-то тупого предмета, молотка или ледоруба по голове. Анжелина после того, памятного визита во Владимир, в Россию никогда не выезжала, отказалась даже от поездки на похороны отца.
Специалист по контактам
Читая «Кибериаду» незабвенного Станислава Лема, я похохатывал над его странным Разбойником с Дипломом, а вот время наступило такое, что сам по себе Диплом оказался вещью в себе, чем-то одновременно маргинальным и эзотерическим, макулатурой, имеющей непреходящую ценность. Из размышлений на эту тему появилась вот эта история.
(автор)
В моей жизни был такой момент, когда небо казалось в алмазах. В глазах, помню, отчаянно рябило, в ушах что-то торжественно позвякивало. Короче говоря, Мариша тогда призналась мне в любви. Я добивался ее расположения уже почти год. И, когда был почти уверен, что у нас ничего не срастется, как вот вам, получите… И я получил свое небо в алмазах… Так вот, по сравнению с моим состоянием на сейчас это все какие-то детские побрякушки из фольги на дешевом анилиновом фоне. Ерунда, короче… А тут даже сказать не могу — дыхание перекрыло, а в глазах такое твориться, что никакой наркоты не надо — все просто фонтанирует бриллиантами и каждый с большое ведро величиной… Впрочем, обо всем расскажу как можно подробнее и по порядку, а то, собьюсь, и вы меня не поймете. А очень хочется, честно говоря.