тариусу. Спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а вы настоящий нотариус?». «Конечно», — отвечает женщина. «И что, у вас даже диплом есть?». «Есть, на стеночке в рамке висит». «А можно посмотреть?». «Смотрите». Снимает диплом, дает посмотреть, тот крутит диплом в руках, отдает и спрашивает дальше: «А у вас даже гербовая печать есть?». «Есть,» — отвечает нотариус. «И что, можно посмотреть?» «Смотрите». Она дает странному посетителю печать, он ее внимательно смотрит, крутит в руках, потом отдает нотариусу и продолжает таким же спокойным тоном: «И что, у вас даже гербовая бумага есть?» «Есть» «И что, можно посмотреть?» «Смотрите», — отвечает нотариус, протягивая лист бумаги и напоминая себе, что старость надо уважать. Старик смотрит гербовую бумагу на свет, крутит ее, потом отдает и спрашивает: «И что, у вас даже можно составить завещание?». Нотариус облегченно вздохнула, вот и дошли до тела… «Конечно, вот вам лист бумаги. Это черновик. Вы напишите текст завещания, я его дам секретарю, он наберет на компьютере, распечатаем на черновике, вы еще раз внимательно вычитаете его, потом исправим ошибки, если они будут, потом распечатаем на гербовой бумаге, я его заверю. Зарегистрирую, вот и все». И она протягивает посетителю лист бумаги. Тот начинает что-то корябать, потом поднимает голову и спрашивает: «А „никомунихрена“ как пишется: вместе или раздельно?».
Я рассмеялся, анекдот понравился. Но вот от смеха голова стала как-то побаливать, видимо, напрягаться было еще противопоказано.
— Так вот, мой вопрос: «И у вас диплом такой есть?», — и военврач Проказин улыбнулся, подчеркивая шутейность ситуации. Мол, ты пошутил, я пошутил, теперь расскажем друг другу, что это шутка. В ответ я потянулся в карман, в котором лежала небольшая книжечка-диплом. За прошедшие дни мне приходилось показывать ее чаще, чем командировочному пропуск на секретном заводе.
— Чтобы вы не задавали второй вопрос из анекдота, а тем более, не повторяли его дважды, прошу вас, убедитесь.
С величайшей осторожностью доктор покрутил в руках диплом, после чего начал как-то странно жевать губами, то ли говорил что-то, но говорил совершенно беззвучно.
— Удивительно, — наконец обратился ко мне господин Проказин, — у вас диплом государственного образца! Пусть и Российской Федерации, но все-таки! Снимаю шляпу! И что, вы действительно можете установить контакт с любым разумным существом?
Наверное, личность еврея из анекдота чем-то сильно импонировала личности военврача Проказина, причем настолько сильно, что останавливаться в этих типичных вопросах он не собирался. И что я мог сказать ему в ответ?
— Меня этому и обучали…
— Хм, хм, а с моим господином Тобиасом сможете установить контакт?
По всей видимости он имел в виду своего смешнючего мопса, который изучал бабочку, присевшую на травинку в совершенной близости от его черного мокрого носа. И тут у меня стал складываться пазл в голове. Знаете, когда маленькие такие подсказки сливаются в логическую цепочку и наталкивают на правильный ответ. Например эта псинка, так похожая на псинку из «Людей в черном» это что, не подсказка? А ее поведение? Оно было слишком правильным для собачки, слишком правильным. А разве существует собака, которая ведет себя абсолютно по-собачьи? Да не в жизнь не поверю. Мы и любим собак за то, что они при своей собачьей сущности ведут себя по-человечьи. Вот я и брякнул:
— А что его устанавливать. В вашем дуэте главным был и остается господин Тобиас, а вы при нем что-то вроде придатка. Охранник или переводчик. Так что контакт у нас давно установлен, хотя и можно было бы поговорить без посредника, даже если он представляется военврачем и рассказывает бородатые анекдоты.
— Хорошо! — неожиданно щелкнуло у меня в голове. — Будем говорить без посредников. Для вас ментальный контакт не является слишком болезненным?
— Нет, неожиданным, да. Неприятным, очень даже да, а вот болезненным — пока что не чувствую. — Я даже мысленно не собирался врать, потому как мысленно врать намного сложнее, чем говоря на каком-то из языков.
— Отлично. Алекс может пока что отключиться и отдохнуть. А я сразу же перейду к сути нашего контакта. Мне нужно связаться с ключевыми людьми в вашем правительстве.
— Проведите меня к вашему лидеру! — копируя заунывный скрип робота из старого космического боевичка, пошутил в ответ.
— Что-то вроде того, — мой собеседник не был настроен шутить, пришлось быстро перенастраиваться на исключительно деловой лад.
— Украины?
— России. У вас ведь диплом Российской Федерации?
— Да.
— Это значит, что пока вы можете юридически правомерно действовать только на ее территории.
— Даже не подозревал.
— Не отвлекайтесь.
— А почему именно со мной вы вступили в контакт?
— Потому что вы специалист с дипломом.
— Это что, имеет какое-то значение?
— Решающее.
— Но ведь вы контактируете с правительством…
— Мы нет… Кроме того, эти так называемые контакты — результат техногенных катастроф. Они не могут быть официально признаны Сообществом. Мы, раса Эф, заинтересованы в юридически правильно оформленных отношениях.
— Почему?
— Пришло время, — просто ответил голос у меня в голове.
И в это мгновение мир в моей голове окончательно перевернулся. Я не могу точно описать того, что творилось у меня в душе на протяжении, наверное, нескольких минут. Со стороны, наверное, это выглядело немного странновато: берег реки, скамейка, на которой сидят двое мужчин, собачка на поводке. Вот только один из мужчин судорожно пытается проглотить слюну и ничего у него из этого не получается. Наконец что-то в голове моей снова стало успокаиваться. На душе еще штормило. Я получил настоящий ксеношок, но справился с ним, благодаря тому, что внутренне был к такому повороту событий готов. У меня на этот счет даже диплом имеется. Но мысли все еще были сумбурны. И только еще через несколько минут я сумел привести их в порядок и начал что-то соображать.
— Итак, вы согласны?
— Это ведь был не вопрос? Конечно, согласен… Если вам нужен формальный ответ.
— Нужен. С чего вы собираетесь начать?
— Начать? Это как раз самое простое… У вас есть время подождать?
— Время для нас самый простой из ресурсов. Мы не собираемся вас подгонять в шею…
— Гнать в шею — это правильная идиома.
— Спасибо.
— Тогда я начну с того, что напишу фантастический рассказ про нашу встречу.
— Зачем?
— Вы мне сообщите несколько фактов, которые я могу узнать только от вас при непосредственном контакте. Эти факты встраиваем в рассказ. Размещаем его в журнале «Фантастика» и разбрасываем по Всемирной Паутине. У нас есть люди, которые читают такие рассказы. И если там проскакивает информация, они стараются локализовать ее источник.
— И если они изолируют вас? Это будет неудача.
— Это будет неизбежный этап. Но он не будет долгим. У меня есть стратегия, как этому противостоять. После этого меня приведут к тем, кто действительно будет принимать решения. А теперь о главном: что вы хотите от нас, и что мы сможем получить от вас в обмен?
— Да, вас действительно хорошо подготовили.
— У меня все экзамены и зачеты сданы на «отлично»! — подтвердил я вывод господина Тобиаса.
Сон о Гилютине
Иван Федорович Гилютин служил младшим научным сотрудником Института Прикладной химии Новосибирской академии наук. В тридцать девять лет он с трудом защитил кандидатскую диссертацию, и теперь ожидал законного подтверждения и такого же законного повышения. По своему характеру был он человеком нерешительным, робким, застенчивым, малообщительным и достаточно ленивым. А еще над ним висело фамильное проклятие. Дело в том, что Иван Федорович был родственником месье Гильотена, да-да, того самого Гильотена, который изобрел, а потом испытал на себе прогрессивное устройство, названное по его имени гильотиной. Родственники Гильотена сбежали в Россию, а там, чтобы избежать лишних вопросов, переменили фамилию на созвучную русскую Гилютины. А вот от семейного проклятия перемена фамилии не спасла. Более чем два столетия, ровно в сорок лет, старший мужчина в роду Гилютиных погибал насильственной смертью. Сегодня настроение Ивана Федоровича было прескверным. Он подал свои документы на конкурс. В лаборатории неорганического синтеза открылась должность старшего научного сотрудника. Но ему намекнули, что это место уже давным-давно забронировано. Раньше бы он документы забрал. Но сейчас, когда ему исполнилось ровно сорок лет, отступать не было никакого смысла. И он подал документы на конкурс. От треволнения, непривычного его неприметному организму, Иван Федорович почувствовал, как болит сердце. Вызвали скорую. Ему сделали уколы, сунули под язык таблетку валидола, и велели полежать. Домой мнс Гилютин отправился в десятом часу. Было темно. Холодный зимний ветер нес комья снега вперемешку с отколовшимися от крыш кусочками льда. Было так темно, что и глаз выколоть недолго. И тут Иван Федорович напоролся на высокого мужчину без лица. Нет, лицо было, его только видно не было. Тень от большой меховой шапки да просторный капюшон делали человека похожим на приведение из фильма ужасов. Застыв от страха на месте, Гилютин не нашел в себе силы спросить ничего умного, а только каким-то противно-писклявым голосом выдавил из себя:
— Вы кто?
— Я проклятие рода Гильотенов, — спокойно ответствовал мужчина. И Гилютин почувствовал, как начинают холодеть его ноги.
— Простите… кто? — почти неслышно прохрипел Иван Федорович.
— Ваше родовое проклятие.
Мужчина перемялся, переступил с ноги на ногу, но, к ужасу своему, никакого скрипа снега при этом не раздалось.
— Ваш предок изобрел страшное орудие казни. Тысячи людей расстались с жизнью из-за вашего предка. Ваш род проклят.
Почти что задушевным воем сообщило родовое проклятие.
— Но моего предка самого… того… гильотинировали… — сделал робкую попытку спастись Гилютин.