сь в небытие под аккомпанемент судорожных рыданий невидимки. Я опоздал на завтрак, точнее, вовсе на него не явился. Апатия завладела мною, не хотелось ни есть, ни пить. В дверь осторожно постучали. Дрожащий голосок позвал:
— Джон! Мистер Найтингейл, Вы здесь? Я хотел ответить, но не смог. Или все же не захотел. Похоже, Луиза ушла. Неужели, она беспокоится обо мне? Это так неожиданно и приятно. Минут через пятнадцать замок щелкнул, впуская незваных гостей.
Луиза увидела меня, все еще лежащего в постели, всплеснула руками и заторопилась впустить в комнату солнечный свет. Сразу стало как-то спокойнее и легче дышать.
— Что с Вами? Вы не спустились к завтраку.
— Мне… Мне нездоровится, — почти не солгал я, — Но скажите, как Вы вошли? Я запирал дверь.
— Ах, это, — отмахнулась девушка, — Попросила ключ у хозяйки.
Намекнула, что с Вами мог случиться приступ.
— Приступ?
— Астмы, — пояснила она с хитрым лицом, — Просто небольшая женская хитрость. Я восхитился находчивостью Луизы, и только после этого понял, в каком виде предстаю сейчас перед ней. И даже ночные страхи отступили под напором жгучего стыда. Много позже, в послеобеденные часы, я воспользовался тем, что Луиза не успела исчезнуть, как это обычно бывало, и пригласил ее прогуляться. Мы мило болтали о разной ерунде, пока вдруг девушка не заговорила о прошедшей ночи.
— Скажите, Джон, только честно, Вам ничего не кажется странным в Вашем номере?
— Странным? Смотря, что Вы имеете ввиду. Луиза не могла подобрать нужных слов, но я и без них понял, что ее волновало.
— Просто скажите, я не стану смеяться или называть Вас сумасшедшим. Мне важно это знать. В ее больших синих глазах блестели еле сдерживаемые слезы, перед которыми я не смог устоять. Луиза выслушала меня очень внимательно, ни разу не прервала и не усомнилась в моих словах, а я все равно чувствовал себя последним дураком.
— Я отдаю себе отчет в том, что всему происходящему можно найти разумное объяснение…
— Нет никакого объяснения! — громко перебила Луиза, — Это Валентина!
— Простите, кто?
— Валентина, моя сестра! Три года назад ее убили в Вашем номере. Луиза зарыдала, и мне пришлось обнять ее, чтобы успокоить.
Только выплакавшись, девушка смогла все внятно рассказать. Старшая сестра Луизы, Валентина Галлагер, в девичестве Эббот, путешествовала вместе со своим мужем, и они остановились на одну ночь в провинциальной тихой гостинице. По словам самого Галлагера, Валентине стало жарко, а окно никак не открывалось, и мужчина спустился, на кухню, вниз за стаканом воды. Для этого пришлось разбудить одну из служанок. Она и стала свидетельницей того, как, поднимаясь по лестнице, Галлагер услышал крик жены.
Он нашел Валентину на постели, в луже собственной крови и с ножом в груди.
— Ах, Валентина, моя бедная сестричка, — прошептала Луиза.
Воспоминания причиняли ей ужасную боль. — Эти увальни из полиции не нашли убийцу. А я каждый год приезжаю сюда, но никак не могу решиться войти в ту дверь…
— Поэтому Вы снимаете номер по соседству, — догадался я, пораженный ее трагической историей, — Но почему вы спрашивали о привидениях?
— Потому что Вы не первый, кто слышит ее голос. Однако, первый, кто не съехал тем же утром. В ее голове мне почудилось восхищение, с лихвой компенсирующее все мои волнения.
— Мой жених не знает, где я, — неожиданно продолжила Луиза. Я вздрогнул. Как в тумане вспомнилось утро и тонкие прохладные пальчики девушки, заботливо гладящие мой лоб. Она забыла надеть перчатки. Теперь я вспомнил и кольцо, но тогда не придал этому факту значения. А зря.
— Что с Вами? Голос Луизы вывел меня из печальной задумчивости.
— Нет, ничего. Все в порядке. Лучше посоветуйте, как мне быть дальше? Вы убедили меня, что в моей комнате обитает призрак.
Боже, какая глупость…
— Но Вы мне верите, — Луиза взяла меня за руку и заглянула в глаза, — Только Вам решать, как поступить. Я тонул в синих озерах ее глаз и уже знал, что не смогу ее подвести. Приближения ночи я ждал с опаской. Полностью одетый, с раздвинутыми шторами и зажженной лампой. Сон не шел, и я, сидя на краю кровати, читал какой-то бестолковый романчик, даже не понимая, о чем он. Около четырех часов я почувствовал беспокойство. Его источник чудился мне в самом темном углу комнаты. Я собрал всю смелость в кулак и с лампой направился туда. Но, не сделав и пары шагов, замер в нерешительности. Лампа мигнула и погасла, оставив меня в темноте. Стало жарко и неуютно. Тьма в углу словно бы зашевелилась, как проснувшийся пес. Лампа внезапно ожила и вырвалась из рук. Гостиничный номер, еще недавно тихий и спокойный, превратился в ад. Стаканы, полотенца, журналы и все мои вещи беспорядочно летали в воздухе. Я пребывал в полнейшей панике. Пол качнулся под ногами, и я, потеряв равновесие, упал на что-то мокрое. Пальцы нащупали смятые простыни, влажные от крови. Тут я впервые услышал отдельные, едва различимые слова, произносимые призраком:
— Пожалуйста… Прошу… Я как наяву увидел несчастную девушку, лежащую на белых простынях, и руку с занесенными над ней кинжалом. Сердце сжалось от жалости.
— Валентина, — позвал я. Плач усилился. Он словно держал меня за горло. Я задыхался от него.
— Валентина, — слова давались с трудом, — Я друг Луизы…
— Луиза? На меня накатила волна жара, приковывая к кровавому ложу.
Сердце бешено билось в тисках страха.
— Джон! Открой, Джон! По ту сторону двери кричала Луиза, отчаянно барабаня по ней маленькими кулачками. Я почувствовал облегчение и ужас одновременно. Дверь беззвучно открылась, впуская Луизу. Девушка увидела меня и испуганно вскрикнула. За ее спиной я разглядел смутные очертания человеческой фигуры. Память услужливо подбросила образ Лео Гранта, мертвого капитана «Каллисто», и я застонал, как от боли. В тот момент, как призрак Валентины стал полностью видим, собственное тело отказалось слушаться меня. Я провалился в темноту забытья, и по сей день не могу себе простить этой слабости. События тех дней навсегда отпечатались в моей памяти.
И Луиза, милая Луиза, которая оказалась столь же смела, как и красива. В то время, как я спасался в беспамятстве, она нашла в себе силы спустя долгих три года пройти сквозь запретную дверь и лицом к лицу встретиться с погибшей сестрой. Валентина долго искала этой встречи, желая раскрыть тайну своей смерти. По прошествии времени, до меня дошла весть о том, что виновник трагедии разоблачен. Им оказался, как это ни ужасно, убитый притворным горем муж бедняжки Валентины, Эдуард Галлаген.
Подкупив и запугав слуг, он обеспечил себе алиби и разделался с супругой. Больно осознавать это, но причина проста и банальна — наследство. Я был искренне поражен глубиной его коварства, а также, в большей степени, тем, что преступление не было раскрыто вовремя. Однако, я не детектив, и единственное, что для меня важно, что справедливость восторжествовала, и душа несчастной девушки нашла покой. Луиза писала мне несколько раз, но она отдала свое сердце другому, и я рад, что с моей помощью кошмар в ее жизни закончился. Но закончился ли он в моей? Время покажет.
История третьяКругом мертвецы
Что может быть прекраснее зимнего Лондона в преддверие Рождества? Белесый сырой туман уступает место редким снежинкам, светлыми холодными мушками опадающими на булыжные мостовые.
Иногда снег таял, не долетая до земли, запутывался в меховых манто дам, оседал на полях строгих мужских цилиндров. Я смотрел в окно, на суету горожан, на такой необычно белый снег, еще не успевший смешаться с пылью и пеплом от промышленных труб. Ханна, моя младшая и горячо любимая сестра, пригласила меня погостить, пока ее муж Генри Уоллес, отсутствовал по делам своей типографии. Я несказанно обрадовался, ибо рад был провести эти две недели в компании дорогой сестрички, тем более что после ее замужества нам не так часто удавалось побыть вместе.
В это утро Эмми, маленькая шустрая горничная, любимица Ханы, споро накрывала поздний завтрак в малой столовой и звонким голосом рассказывала, какого знатного гуся купит ее матушка на рождественский стол. И от этой нехитрой болтовни настроение поднималось, словно призрак Рождества уже стоит на пороге.
— Что Ханна? Уже ушла?
— Так точно, господин. К модистке на примерку. Вот я себе тоже платье шить буду, и ленточки уже купила, чтобы нарядно было. Я вздохнул с облегчением, хоть и сам себе побоялся бы в этом признаться. Но кто же мог знать, что пожелает моя Ханна, оставшись без присмотра мужа? Генри был очень молод, но честолюбив и целеустремлен. Еще в юные годы он стал владельцем маленькой типографии на Эбби-Роуд, и все окрестные поэты и непризнанные гении пера видели в нем своего благодетеля и кумира. Всем был хорош Генри Уоллес, но совершенно лишен фантазии, и потому особенно удивительно, что в качестве объекта капиталовложения он выбрал именно печатное дело. Мне, признаться, всегда импонировали его трезвость и практичность, но, пережив то, что выпало на мою долю, поневоле начнешь верить во всякие чудеса. И здравомыслие Генри теперь казалось мне упорством слепца. Но так, наверное, и лучше. Есть на свете вещи, с которыми лучше не сталкиваться. И вот случилось так, что, проводив Генри за порог, Ханна собралась во что бы то ни стало посетить салон медиума и своими глазами увидеть спиритический сеанс. Я пришел в ужас! Никогда не позволю сестре рисковать своей жизнью ради глупого любопытства.
Но объяснить причины отказа не мог, не смел. Холл заполнился шумом, шорохом юбок, пакетов и свежим морозным воздухом. Ханна впорхнула в гостиную, где я наслаждался горячим чаем и чтением.
— Джон! Вот ты где! Не поверишь, какую новость я принесла. Я усадил сестру на диван и велел Эмми принести еще чаю. Ханна отдышалась и уже более спокойно продолжила:
— Этим вечером миссис Лонг устраивает сеанс, прийти могут все желающие. Мы просто обязаны пойти! Миссис Лонг — молодая вдова, утверждающая, что после трагической гибели мужа внезапно начала видеть мертвых и говорить с ними. Мода на спиритов и подобных им магов и колдунов захлестнула Англию подобно тайфуну в открытом море. От коллег я слышал, что и Франция не избежала тлетворного влияния псевдомагии. С миссис Лонг я знаком не был и о ее тала