акала во сне. Чёрные разводы растеклись по обеим щекам: до верхней губы – с правой стороны и до ноздри – с левой. Н. поставила стакан и, взяв салфетку, намочила её. Она уже собиралась вытереть пятна под глазами, как вдруг её охватил рвотный позыв, и она быстро склонилась над унитазом. Позывы повторялись, но исторгнуть из себя содержимое желудка у неё не получилось. Н. поднялась, снова взяла стакан и, отпив воды, опять прополоскала рот. «Даже если бы меня вырвало, это всё равно не отменило бы того факта, что я съела то блюдо». Со страдальческим выражением лица она стала пристально рассматривать в зеркале свои чёрные, словно у панды, глаза. В восемь часов ей нужно быть в лобби отеля, где она договорилась встретиться со своими коллегами. Ей пришлось поспешить, чтобы не опоздать к назначенному времени.
До приезда в эту страну Н. уже слышала, что здесь готовят еду буквально из всего, что под руку попадётся. Как оказалось, это было правдой. Повсюду на улицах рядами стояли разные палатки, изобилующие уличной стряпнёй, и можно было только догадываться, из чего всё это приготовлено. Н. подрабатывала на телевидении фрилансером. В эту страну она приехала в качестве сценариста программы, рассказывающей о кухнях разных стран мира. Её задачей было собирать информацию о вкусовых предпочтениях местных жителей. В первые два дня Н. ела всё, поскольку еда тут была крайне вкусная. Но двумя днями всё и ограничилось. Н. попробовала несколько очень жирных блюд подряд, и это привело к несварению желудка. Н. то и дело бегала в туалет. Почувствовав боль в кишечнике, Н. первым делом отказалась от жирной пищи. Находясь в стране, которую многие считают раем для гурманов, Н. вынуждена была есть лапшу быстрого приготовления или брать упаковку уже готового риса, разогревать его в горячей воде и заворачивать в сушёные водоросли. Уплетая принесённые им блюда за обе щеки, коллеги то и дело бросали на Н. виноватые взгляды, как бы извиняясь за возможность получать удовольствие от столь разнообразной и вкусной еды. Продюсер Чон, влюблённый в Н. и грезивший об отношениях с ней, с жалостью поглядывал на свою коллегу.
Поскольку темой телепередачи являлась еда, то, когда приходила пора кушать, команда с энтузиазмом отправлялась на поиски необычных блюд. Они находили места, где доживающих свои последние мгновения сороконожек бросали в кипящее масло, кузнечиков нанизывали на тонкие шпажки и обжаривали, предварительно обсыпав приправами, где укладывали горкой на тарелке чёрных скорпионов, готовых, как могло показаться, в любую минуту выпустить свой яд. Н. выворачивало наизнанку от одного вида коллег, дегустирующих местную кухню. Не желая смущать других, Н. отходила в сторону, поглаживая себя по груди в попытке унять подступающую тошноту, или пила воду, чтобы успокоить желудок. Оказавшись в этой стране, Н. узнала, что человек может употреблять в пищу буквально всё. Она испытывала отвращение и задавалась вопросом: неужели обязательно есть такую мерзость? В общем, находясь в раю для гурманов, Н. оставалась голодной. При виде всех этих изысканных блюд, приготовленных из всего, что ползает и летает, у Н. крутило живот, и она была рада таким образом избежать необходимости пробовать всё на вкус. Как-то Н. захотела было отведать варёных куколок тутового шелкопряда, но они были слишком большими, какими им и полагается быть в большой стране. От омерзения она так и не нашла в себе сил положить их к себе в рот. Сегодня они должны закончить съёмку и вернуться домой. И если бы накануне вечером она не съела нечто ужасное, то сегодня вполне благополучно уехала бы отсюда.
Вчерашний ужин был последним за эту поездку. Атмосфера трапезы была неформальной. Её коллеги сообщили, что специально ради неё заказали самые ординарные для этой страны блюда, с которыми Н. была знакома. Она была признательна им за такую заботу. После первых двух дней употребления местной пищи её живот всё время урчал, но спустя несколько дней воздержания от местной кухни он успокоился. За столом царило приподнятое, воодушевлённое настроение: пробывшие вместе несколько дней коллеги передавали друг другу стопки с алкоголем, болтали об отснятом материале. К ним подошла официантка и, сообщив, что это последнее блюдо, поставила на стол нечто жареное. Над блюдом поднимался пар, будто его только что сняли с огня, и все начали его пробовать. Если раньше она могла по внешнему виду хотя бы определить, из чего приготовлено то или иное блюдо, то сейчас это не представлялось возможным, и Н. была не в силах притронуться к еде. Пока она была в раздумьях, продюсер Чон взял кусочек, и, положа на салфетку, пододвинул к ней. Увидев волокна мяса на длинной округлой кости, походящей на куриную шейку, Н. подумала, что по крайней мере это не насекомое. Сидевший рядом оператор, наполнив стопку, стоявшую перед Н., пояснил, что налил ей один из местных традиционных спиртных напитков крепостью в пятьдесят два градуса. Н. сделала глоток, после которого её внутренности охватило жаром, и она поспешила закусить мясом, которое дал ей продюсер Чон. На вкус оказалось ничего необычного. По своей консистенции тёплое мясо было достаточно приятным и, вероятно, было приготовлено на хорошем масле, потому что приятно хрустело. Пока Н. доедала свой кусок, кто-то спросил: «А что это за мясо такое, что так хрустит?» Никто не знал. Все коллеги взяли ещё по кусочку, строя между собой догадки. Переводчик спросил у официантки, что входит в состав блюда. Услышав ответ, он тут же уставился на Н.
– Что она говорит?
– …
– Я вас спрашиваю, что она говорит!
– Ну… это… змея…
Н. собрала вещи и спустилась в лобби, где находился пока лишь один продюсер Чон. Увидев её, мужчина, не знавший как себя вести, тут же выхватил у неё из рук сумку и с виноватым видом спросил:
– Ты, наверно, ещё не завтракала?
Именно этот человек вчера с самым дружелюбным видом положил перед ней кусок жареной змеи.
– Мне жаль, что вчера так вышло! Если бы я знал, ни за что не стал бы предлагать тебе это мясо!
Н. отвернулась, делая вид, что высматривает остальных коллег. Ей совсем не хотелось с ним разговаривать.
– Послушай! Не стоит рассматривать вчерашнее происшествие только в негативном свете! Как знать, может, когда-нибудь тебе пригодится этот случай. Нам под тридцать, и никто не знает, какие ещё напасти ждут впереди. Вот наступят тяжёлые времена, и подумаешь: «Я – баба, которая попробовала змею!»
Продюсер Чон произнёс это с серьезным видом. Видимо, он всю ночь продумывал свою речь.
– «Я – баба, которая попробовала змею… Разве мне может быть что-то не по зубам?» Если будешь так думать, то одолеешь все свои будущие трудности, ну ведь так?
Н. казалось, что гнев её не утихнет, пока она не отомстит продюсеру за содеянное или как минимум не наступит ему на ногу, но после его проникновенной речи она со смехом упала в кресло.
Именно так. Я – баба, которая попробовала змею!
Чужая мечта
Когда дочь внезапно сообщила мне, что собирается посвятить свою жизнь игре на барабанах, я подумала, что ослышалась. Моё воображение отказывалось соединить в одно целое дочь и барабаны. К тому же она училась в старшем классе и потому должна была думать о подготовке ко вступительным экзаменам в университет. В тот момент я понимала, что не надо эмоционально реагировать на её заявление, тем самым раздражая её. Но я всё же не смогла сдержаться и повысила на неё голос:
– Барабаны?
– Да, барабаны.
– Ты?
– Да, я.
– Почему ты вдруг решила этим заняться?
– Не вдруг. Я уже давным-давно хочу стать барабанщицей.
– С каких пор?
– С давних.
Я была потрясена. Оказывается, она давно для себя всё решила, а я впервые из её уст слышу что-либо про барабаны. После того разговора не проходило и дня, чтобы дочь не упомянула про барабаны. В конце концов она спросила разрешения организовать школьную музыкальную группу. Желание связать свою жизнь с барабанами оказалось непреодолимым. Раньше при виде розги дочь сразу признавала свою ошибку. Порой, когда я была не в духе, она подбадривала меня. Сейчас же она только и делает, что болтает о своих барабанах без умолку. Моя дочь утверждает, что барабаны ей ближе по духу, чем учёба, и уверяет, что сможет преуспеть в музыке в роли барабанщицы. Между тем с учёбой у неё проблем нет. Продолжая в том же духе, она без проблем может поступить на юридический факультет, сдать экзамен и стать судьёй, осуществив мою несбывшуюся мечту. И до сих пор она послушно шла к этой цели. Мне кажется, моя дочь обладает всеми необходимыми для хорошего судьи качествами: умеет взглянуть на ситуацию под разными углами, не даёт чувствам влиять на принятие решения, имеет собственное мнение, умеет слушать и куда более серьёзна, чем сверстники. Я надеялась, что она пойдёт по этой стезе и однажды станет адвокатом международного уровня. Поэтому её разговоры о желании стать барабанщицей оказались для меня полной неожиданностью.
Моя дочь изменилась и стала упрямой. У меня была договорённость с матерями из соседних квартир, дети которых посещали одни и те же дополнительные курсы: отвозить и привозить их по очереди. Когда подошёл мой черёд, дочь заупрямилась и отказалась ехать на занятия, тем самым пытаясь заставить меня сдаться; опять принялась выпрашивать у меня позволения пойти учиться игре на барабанах вместо того, чтобы ходить на эти курсы. Я была на пределе. Пыталась поторопить дочь, ведь нам пора было выезжать, но она, даже не начиная собираться, валялась в постели, периодически перекатываясь со спины на живот. Я не могла отказаться от своих обязанностей, несмотря на бойкот дочери, и после долгих безуспешных уговоров повезла только чужих детей. Когда я вернулась, мой гнев, копившийся всё это время, вылился в рукоприкладство. Получив от меня пощёчину, дочь в упор посмотрела на меня, всем видом показывая, что не отступит. Одна моя подруга сказала, что, если ребёнок перестаёт бояться родительской палки, с ним уже ничего нельзя сделать. В тот момент я хорошо это прочувствовала. Несмотря на все мои угрозы и увещевания, даже после применения силы дочь не отказалась от намерения стать барабанщицей.