ПРЕЗИДЕНТУ АВРААМУ ЛИНКОЛЬНУ ВАШИНГТОН. Я СЫН ДОКТОРА АМОСА ХАСКИНСА. МОЮ СОБАКУ ХОТЯТ КАЗНИТЬ ЗА ТО ЧЕГО ОНА НЕ ДЕЛАЛА. ПОЖАЛУЙСТА ПОМОГИТЕ МНЕ. СЭМ ХАСКИНС.
Молодой Том отстучал это послание на своем ключе со скоростью молнии, но оба мальчика сомневались, что мистер Линкольн получит его в собственные руки. Должно быть, сейчас он очень занят из-за инаугурации и всего такого прочего.
Этим вечером Сэм улегся в постель, обняв Дружка, и заснул весь в слезах.
На следующий день, рано утром, в дверь Хаскинсов громко забарабанили. Сэм сбежал вниз и открыл ее; на крылечке стоял Том Эдисон с телеграммой, адресованной Сэму. Там было вот что:
ПОЙДИ В КОНТОРУ ХЕРНДОНА И СКАЖИ ЧТО Я ПРОШУ ПОМОЧЬ ТЕБЕ.
Сэм знал, что Уильям Генри Херндон много лет был деловым партнером Линкольна. Быстро одевшись и проглотив завтрак, Сэм помчался в центр города, где находилась контора мистера Херндона. Там он обнаружил, что Херндон и почти все остальные сотрудники его довольно большой фирмы уехали в Вашингтон на инаугурацию. В конторе остался лишь один славный джентльмен по имени О’Райли, который представился Сэму и объяснил, что он высококвалифицированный адвокат. Сэм дал ему прочесть телеграмму от президента Линкольна, и мистер О’Райли сказал, что придет в суд сегодня после обеда, что он блестящий оратор и наверняка уговорит судью пощадить Дружка.
После обеда, одетый в лучшее воскресное платье, в сопровождении тети Салли и Дружка на длинном поводке, Сэм отправился в Спрингфилдский городской суд. Идти было далеко, а Сэм каким-то образом повредил себе правую ногу, на ней была болячка, и Сэм хромал.
Перед зданием суда он снял шляпу и отдал честь американскому флагу, который развевался на крыше, а затем почтил минутой молчания Джорджа Вашингтона, чей памятник стоял тут же на площади.
В помещении суда Сэм занял место за столом защитника, подле мистера О’Райли. Дружок свернулся клубочком у ног Сэма. Сэм заметил, что от мистера О’Райли пахнет виски и что он находится как бы в полусне.
Затем появился старый добрый судья Локвуд, дабы председательствовать на этом неофициальном слушании. Мистер Роббинс поведал судье о том, что он видел своими собственными глазами, и потребовал, чтобы этот свирепый пес был умерщвлен, пока он не перекусал всех прочих маленьких детей.
Мистер О’Райли повернулся к Сэму и хрипло прошептал:
— Боюсь, у нас нет шансов, м-мальчик. Истец приходится судье зятем.
— Но это нечестно! — вскричал Сэм.
— Тишина в зале! — гаркнул судья, ударив по столу молоточком. Потом он сказал: — Есть здесь кто-нибудь, у кого хватит дерзости выступить в защиту этой подлой собаки?
При этих словах Дружок вскочил на ноги, и зарычал, и устремил взгляд в сторону судьи, и шерсть встала дыбом у него на загривке.
Сэм подтолкнул мистера О’Райли. «Скажите что-нибудь! Сделайте что-нибудь!» Но мистер О’Райли уронил голову на грудь и храпел в пьяном оцепенении.
— Ну? — вопросил судья.
— Я хочу выступить в защиту моей собаки Дружка, — мужественно сказал Сэм и поднялся на ноги.
Он обратился к судье с речью о том, как воспитывал Дружка со щенячьего возраста, и описал его незлобивый характер, уверяя судью, что Дружок не способен был совершить такой ужасный проступок.
Судья Локвуд зевнул и сказал, что ему очень жаль, но факты свидетельствуют о виновности пса, а потому он должен быть умерщвлен.
— Бейлиф, — распорядился судья, — заберите этого пса и покончите с ним!
В этот миг Дружок прыгнул в направлении судейского кресла, вырвав поводок из руки Сэма. Когда пес побежал по ступеням, ведущим на возвышение, судья Локвуд встал в страхе, с молоточком в руке, готовый защищаться.
Но Дружок проскочил мимо кресла Локвуда и схватился с чем-то на полу. Что это было, не видел никто, кроме судьи.
— О Боже! — воскликнул судья. — Это мокассиновая змея!
Оказалось, что Дружок почуял приближение смертельно ядовитой змеи, которая проскользнула внутрь из соседней комнаты и направлялась к судье, и ринулся на нее, чтобы защитить его. В несколько секунд Дружок разделался с мокассиновой змеей, и она была унесена из зала.
Дружок тут же вернулся к Сэму, который приласкал его и сказал:
— Хороший песик, хороший!
На глаза судьи навернулись слезы.
— Чтоб тебя… — сказал он. — Эта собака спасла мне жизнь! Я приговорил ее к смерти, а она спасла мне жизнь.
— Это доказывает, какой у меня хороший песик! — радостно воскликнул Сэм.
— Ничего подобного, идиот! — огрызнулся судья. — Это доказывает только одно: твоя дурацкая собака кусает все, что движется! Если бы ко мне полз невинный младенец, она попыталась бы точно так же загрызть его!
— Неправда! — закричал Сэм.
— Заткнись и сядь на место! — пролаял судья. — Мой приказ остается в силе! Бейлиф, взять собаку!
Когда Бейлиф направился к нему, Сэм встал.
— Пожалуйста, ваша честь… я верю в американское правосудие, и если вы говорите, что Дружок должен умереть, то вы, наверное, правы, поскольку вы судья. Но разрешите мне самому заняться Дружком! Прошу вас!
— Как ты собираешься с ним разделаться? — спросил судья.
— Ну, я отведу его в северную рощу, на вершину холма рядом со старым расщепленным тополем, — ответил Сэм. — И вырою ему могилку, а потом прострелю Дружку голову из армейского пистолета, привезенного моим отцом с мексиканской войны — которая была справедливой войной, что бы там ни говорили, — а потом я похороню его.
— Откуда мне знать, что ты это сделаешь? — проворчал судья.
— Я даю вам слово чести, что сделаю это, а я — сын семейного доктора Авраама Линкольна, и если я что-нибудь обещаю, то держу свое слово.
— И когда же ты это сделаешь? — спросил судья.
— Сегодня вечером, сэр, — ответил мальчуган.
Немного поразмыслив, судья промолвил:
— Очень хорошо. Но если ты не сделаешь этого, тебе будет предъявлено обвинение в неуважении к суду и ты отправишься в тюрьму на тридцать лет.
Так и случилось, что вечером того же дня Сэм, прихрамывая, пошел в рощу к северу от Спрингфилда и стал подниматься на вершину холма, где рос старый расщепленный тополь. Сэм нес на плече лопату, а в сумке у него лежал заряженный отцовский пистолет. Дружок скакал вокруг него на поводке, потому что он любил ходить на прогулки в лес.
Сэм привязал Дружка к дереву, а потом вырыл ему маленькую могилку. Глядя на это, Дружок радостно вилял хвостом, потому что у него хватило глупости решить, будто Сэм ищет для него косточку.
Закончив рытье могилы, Сэм вынул пистолет и подозвал Дружка к себе, и песик подбежал, ласкаясь к нему и подпрыгивая от счастья. Он облизал Сэму руку — ту самую, в которой мальчик держал пистолет.
Слезы опять выступили на глазах у Сэма, и он почувствовал, что не в силах пройти через это испытание. Но он не собирался идти в тюрьму на тридцать лет, а потому взвел курок и аккуратно прицелился Дружку в лоб, чтобы выстрелить в точности между его ласковыми, умоляющими глазами.
— Не стреляйте! — донесся издалека чей-то крик.
Сэм обернулся и увидел бегущего к нему судью Локвуда, а за ним — доктора Мортона, зубного врача Сэма. Он же был семейным зубным врачом Авраама Линкольна.
— Суд допустил ошибку, и чуть не случилось непоправимое! — воскликнул судья.
— Возможно, этот пес невиновен, — произнес доктор Мортон, подбежав к остальным. — Дайте мне посмотреть на его зубы! — Он наклонился и открыл Дружку пасть и заглянул в нее. — Я был прав! — объявил доктор Мортон.
— Не понимаю! — сказал Сэм.
Судья Локвуд объяснил ему:
— Доктор Мортон осмотрел ногу ребенка Роббинсов и сделал вывод, что пес такого размера, как Дружок, вряд ли способен нанести подобные раны.
— Если это и была собака, — осторожно заметил доктор Мортон, — то совсем маленькая. Клыки Дружка слишком далеко отстоят друг от друга.
— Ну вот, — сказал Сэм, вне себя от счастья, — я был просто уверен, что Дружок не делал этого.
Уверенность Сэма объяснялась тем фактом, что это Сэм собственной персоной впился в ногу мальчику Роббинсов, а Дружок прибежал позже и попытался защитить ребенка, в свою очередь укусив за ногу хозяина. Кровь вокруг пасти Дружка принадлежала Сэму. Вот почему Сэм хромал.
Между прочим, доктор Мортон знал правду, поскольку ему был хорошо известен прикус Сэма и раны на ноге младенца позволили ему опознать виновника.
Однако доктор Мортон был мудрым и славным человеком, а также изучал оккультные науки и умел распознать оборотня в зачаточном состоянии. Но он также знал и средство исцеления от этой болезни.
Когда доктор Хаскинс вернулся из Вашингтона, доктор Мортон пришел к нему и сказал, что в рацион Сэма необходимо ввести большое количество сырого мяса.
— Иначе у него выпадут все зубы, — предупредил дантист. — Кроме того, он может ослепнуть.
— Это установленный медицинский факт? — осведомился доктор Хаскинс.
— Конечно, — сказал доктор Мортон. — Вдобавок у него могут отвалиться пальцы на руках и ногах.
— Боже святый! — воскликнул доктор Хаскинс. Он был не слишком образованным врачом и к тому же одним из самых легковерных людей в Спрингфилде. — Что ж, хоть это и против моих принципов, теперь Сэм будет есть мясо.
И с этого дня Сэму стали давать столько сырого мяса, сколько он мог съесть — а это количество оказалось весьма значительным. Доктор Мортон с удовольствием отметил, что все признаки перерождения Сэма в оборотня быстро исчезли.
Дружок дожил до преклонных собачьих лет.
Когда Сэм подрос, отец пытался выучить его на адвоката или на доктора, но у Сэма были другие планы. Позже ему было суждено сделаться самым уважаемым, преуспевающим, образованным и добропорядочным розничным торговцем мясом во всем Спрингфилде.
Эта незамысловатая история кажется мне чрезвычайно простой и трогательной, ибо она повествует об истинных человеческих ценностях и имеет счастливый, оптимистический конец. Я считаю, что появление в рассказе молодого Тома Эдисона — великолепный штрих, граничащий с гениальностью.