– Нашла чего бояться, – криво улыбнулся Герман.
– Ладно, – произнесла Ника после короткого молчания. – Мне наверно пора. Мне нельзя быть здесь…
Она развернулась и направилась ко входу обратно в зал. Герман не мог отпустить её просто так. Он взял девушку за руку и развернул к себе. Без лишних слов писатель просто обнял её, глубоко вдыхая аромат её духов.
– Нет, – прошептала Ника. – Ты не понимаешь… Мне правда нельзя быть здесь…
Их губы сплелись в поцелуе. Девушка пару секунд пыталась протестовать, но быстро сдалась под напором Германа. Она хотела этого не меньше, чем он сам. Это было понятно по легкой дрожи пробежавшей по спине Нике стоило им только слиться в страстном поцелуе.
Спустя какое-то время они вновь стояли друг рядом с другом возле перил и курили.
– У тебя помада… – улыбаясь произнесла Ника, протягивая руку к лицу Германа. – Подожди я возьму салфетку.
Она порылась в своей маленькой сумочке, свисавшей у неё с плеча и извлекла оттуда небольшой белый платок.
– Вот так лучше, – всё еще улыбаясь сказала Ника, тщательно стерев все следы помады с лица Германа.
– Я всё еще не понимаю… – задумчиво произнёс писатель. – Почему тебе нельзя быть здесь?
– Давай сбежим отсюда? – игриво сказала она, проигнорировав его последний вопрос. – Поедем в какое-нибудь место попроще, съедим пару бургеров или пиццу… А то от местной еды и людей меня уже начинает тошнить.
Герман был отчасти солидарен с ней.
– Я бы с радостью, но мне ещё нужно произнести речь. Это важно… – он был сам не уверен в своих последних словах.
– Ты точно так думаешь? – Ника будто почувствовала его сомнение. – Мне кажется все прекрасно обойдутся здесь и без тебя. Я же вижу, что тебе здесь не нравится.
– Я должен хотя бы произнести речь, – ответил Герман. – Потом можно будет сбежать отсюда.
– Какие же вы мальчишки всё-таки глупые, – усмехнулась Ника, взяв его за руку и заглядывая ему в глаза. – А что, если я скажу, что потом мы поедем к тебе?..
Предложение становилось всё более заманчивым.
– Пять минут назад ты вообще хотела сбежать от меня, – резонно заметил Герман. – Теперь ты уже никуда не торопишься.
– Я передумала, – улыбнулась Ника. – Просто я боялась, что ты обижен на меня, что ты меня прогонишь, что я для тебя всего лишь очередная девушка на одну ночь…
– И ты ещё говоришь, что мальчишки глупые? – поднял бровь Герман. – Я же специально вернулся в тот мотель, чтобы снова тебя увидеть. Ждал тебя там целых три дня…
– Прости меня за это, – вздохнула Ника. – Мне правда было очень неловко… Я не знала, что мне делать с собой после той ночи… И я решила, что лучше просто забыть обо всём.
– Но всё равно ты здесь.
– Это потому-что я увидела новости в интернете и там было твоё фото, – ответила девушка. – И я не смогла удержаться. Бросила всё и пришла сюда, чтобы хотя бы ещё один раз тебя увидеть. Ты не представляешь, как я боялась к тебе подойти…
– Очень даже хорошо представляю, – ответил Герман, вспоминая свой визит в будку регистрации.
– Так что? – он вопросительно смотрела на него своими большими карими глазами.
– Что?
– Мы уходим или?..
Герман разрывался между желанием сбежать с Никой и ответственностью перед издательством.
– На мне сегодня кое-что особенное, – вкрадчивым голосом прошептала она ему на ухо, слегка приподнимая подол платья, чтобы сквозь вырез на свет показался верхний край чёрного чулка, который соблазнительно обтягивал её стройное бедро.
– Я вижу ты подготовилась, – тихо произнес Герман.
– Я не знала, чем закончится этот вечер, но решила перестраховаться, – кокетливо ответила Ника.
А так ли его речь была вообще важна?..
– Герман! – раздался знакомый голос за спиной. – Вот ты где!
Толстяк торопливо подошёл к ним.
– Нам пора, – произнёс он. – О, я смотрю ты уже нашёл себе компанию…
– Не твоё дело, – прервал его писатель. – Я сейчас подойду.
– Ладно, ладно! – поднял руки будто бы защищаясь его литературный агент. – Только поторопись.
После этих слов толстяк развернулся и вразвалку пошёл обратно в зал.
– Подождешь меня? – спросил Герман, повернувшись к Нике, когда агент скрылся из виду.
– Ты уверен, что не хочешь сбежать? – вкрадчиво произнесла девушка.
– Это не займёт много времени.
– Я же знаю, что тебя бесят все эти толстосумы…
В чём-то она была действительно права. Герман был совсем не рад столь пышной презентации. Дискомфорт, который писатель испытывал находясь здесь, с каждой минутой лишь усиливался, а теперь, после слов Ники, он стал попросту невыносимым. Герман был бы рад сбежать отсюда в любую секунду, но у него была пара слов для всего этого сборища лицемеров, собравшихся в зале и вливающих в себя один бокал дорогого шампанского за другим.
– Задай им жару, – сказала Ника, ласково погладив Германа по плечу.
Он улыбнулся ей в ответ и двинулся обратно в зал.
– Я подожду тебя здесь! – крикнула ему вслед Ника.
Ему лишь оставалось поскорее разделаться со своей речью.
Люди в зале уже расселись за столиками и внимательно слушали его агента, расхваливавшего новую книгу Германа и его самого как автора.
– А теперь дамы и господа! – торжественно провозгласил толстяк. – Тот ради которого мы все здесь сегодня и собрались! Прошу любить и жаловать – единственный и неповторимый Герман Отт!
Взоры всех присутствующих моментально вонзились в писателя. Герман попытался не обращать на это внимание и продолжил уверенно шагать к небольшой кафедре с микрофоном возле которой его уже дожидался его агент. За спиной начали раздаваться жидкие хлопки аплодисментов, будто бы кто-то не до конца был уверен стоит ли это вообще делать. Хотя скорее всего это было от общего непонимания кто этот человек, что сейчас идёт к кафедре.
Герман занял место у микрофона и оглядел зал перед собой. Он точно не знал сколько человек здесь собралось, может быть где-то пару сотен, а может и больше. И это не включая прессу, чьи назойливые вспышки фотокамер периодически слепили глаза. В дальнем конце зала возле выхода на балкон Герман увидел уже такое знакомое красное платье. Ника скромно помахала ему рукой, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.
– Добрый вечер, – произнес Герман в микрофон. – Поверьте, меня этот вечер не радует точно так же, как и вас…
По залу прокатился легкий неуверенный смешок. Они видимо посчитали это шуткой…
– Вы наверняка сейчас задумываетесь – что это за высокий худой мужчина возле микрофона? – продолжил писатель. – Здравствуйте, я Герман Отт, и я тоже понятия не имею кто вы все такие. Ну кроме моего главного редактора, – после этих слов он махнул рукой степенной пожилой женщине за одним из столиков. – И вот этого пингвина, моего литературного агента, – он кивнул головой в сторону толстяка в смокинге, стоявшего рядом с ним, – который вытащил меня сюда на потеху вам всем.
В зале снова засмеялись. Его литературный агент нервно заулыбался, почуяв неладное. Только вот вряд ли он теперь мог с этим что-то поделать слишком много взглядов было прикована сейчас к ним обоим. Герман и вправду подготовил речь. Даже пару раз её переписывал. Ему казалось, что он должен благодарить всех этих людей, которые снизошли до того чтобы прийти сюда, оторвавшись от своих наверняка очень важных дел.
– Вы не знаете кто я, а я в свою очередь не знаю кто вы – и мне плевать, – пожал плечами Герман. – Я уверен, большая часть из вас не держала ни одной из моих книг в руках. Да что там! Вполне возможно, что вы вообще не берёте книги в руки, считая это пустым занятием, а вся эта презентация для вас лишь очередной способ поторговать своими лицами и завести пару полезных знакомств.
В зале стихли все разговоры. Теперь на Германа смотрела целая куча недоумевающих глаз.
– Сейчас вы наверно думаете – «Что этот бульварный писака себе позволяет?!» – продолжил Герман. – По вашему мнению я должен быть вам благодарен за то, что вы почтили эту презентацию своим визитом, но простите… Нет. У меня есть преданные читатели, внимания которых мне хватает сполна и все свои книги я пишу именно для них. Не для вас! Вы даже не удосужитесь прочитать ту книгу на презентацию которой пришли. Ах да! Здесь ещё сбор средств для беспризорных детей! Но вот только вам на них наплевать! Вы уже наверняка сделали пожертвование и возможно очень даже щедрое, но это не спасёт ваши чёрные души. Именно из-за таких как вы появляются эти дети. Политика ваших компаний лишает их родителей работы, дома, загоняет их в долги, заставляя чувствовать себя беспомощными. Именно из-за ваших действий эти люди становятся блеклыми тенями самих себя потихоньку спиваясь от отчаяния или того хуже… – Герман сделал паузу, чтобы справиться с приступом ярости, обуявшим его. – В общем, в моих глазах вы все лицемеры и подлецы. Вы считаете себя умнее и лучше остальных, но это не так. Вы всего лишь те, кому повезло родиться без каких-либо моральных или этических принципов. Вы готовы топтать жизни других дабы потешить своё безразмерное эго, готовы шагать по головам, тех кого считаете хуже себя. Чужая жизнь для вас лишь инструмент для достижения ваших целей, и она ровным счётом ничего не стоит.
Из зала начали доносится гневные возгласы. Некоторые люди начинали молча вставать и уходить. Герману было плевать – он уже почти закончил.
– Вы называете себя голубой кровью, цветом нации, белыми воротничками, но по сути всё чего вы касаетесь становится чёрным, – произнёс он. – Как и ваша кровь, и ваши души. И если вы и цвет нации, то тоже только чёрный. Я презираю вас…
Герман с силой отпихнул от себя микрофон, заставив тот жалобно запищать, и удалился в сторону балкона, где его ждала Ника. В зале повисло гробовое молчание. Все собравшиеся провожали писателя озадаченными и недоумевающими взглядами, кое-кто даже попытался кинуть ему в спину бокал с шампанским, но бросок так и не достиг цели. Герман не обратил на это внимания, лишь услышал звон бьющегося стекла у себя за спиной.