В глазах у Германа потемнело. Он даже не успел ответить своему хриплому собеседнику.
Они трахались словно в последний раз. Оба были настолько поглощены друг другом словно пытались стать единым целым. Никогда прежде Герман не ощущал такой связи со своей партнершей. Они занимались сексом без остановки, словно античные боги, время от времени меняя позы, но не теряя энергичности. Ника громко стонала и извивалась под писателем, доставляя ему дополнительное удовольствие. Герман чувствовал себя словно на вершине мира. Он был неимоверно хорош в этот раз. Каждым движением он проникал всё глубже и глубже, заставляя Нику вскрикивать от удовольствия.
– Да, да! Ещё ещё! – кричала девушка.
И Герман был не против. Он чувствовал, что был готов продолжать хоть целую вечность.
Ника обхватила его руками, прижимая к себе и впиваясь своими ноготками ему в спину. Герман даже не почувствовал боли лишь ускорился.
– О да! – выдохнула Ника. – Давай! Трахай меня, бульварный писака!
Герман перевернул девушку и вошел в неё сзади, продолжая своим ритмичные движения под аккомпанемент мерзкого ржавого скрипа. Он обхватил прохладные бледные ягодицы Ники, стараясь проникнуть максимально глубоко внутрь, настолько насколько это было в принципе возможно. Девушке это понравилось. Ника схватила своими холодными руками его бёдра прижимаясь к нему тазом. Герман еле слышно застонал от переполняющего его наслаждения, приятным теплом распространяющегося из низа его живота. Их движения становились всё энергичнее, а скрип всё громче и громче, словно они занимались сексом на какой-то старой ржавой кровати.
Вскоре они вновь сменили позу. В этот раз Ника оседлала писателя, положила ему свои холодные ладони на грудь и принялась энергично двигать своими бледными стройными бёдрами. Густые каштановые волосы скрыли лицо девушки. Герман почувствовал, как что-то капает ему на грудь и стекает с живота Ники на его пах.
– Стой! – произнёс он. – Всё в порядке?
Он попытался разглядеть, что это за жидкость, но вокруг было слишком темно, а девушка была слишком увлечена процессом и не ответила ему.
– Ника! – окликнул её писатель. – Что происходит?
Девушка молчала, лишь начала интенсивнее двигать своим тазом, заставляя скрип кровати усилится.
Стоп! Какой ещё скрип? И почему у неё такие холодные руки?
– Ника! – Герман притянул девушку к себе, пытаясь заглянуть в её большие карие глаза.
Капли неизвестной жидкости брызнули ему на лицо. Девушка всё так же молчала, поглощенная их бурным сексом.
– О да! ДА! – воскликнула она. – Трахай меня! Трахай!
Герман облизнул губы, почувствовав железистый привкус во рту. Какого?.. Кровь?..
– Ника! – крикнул ещё громче писатель. – Остановись!
– Заткнись и трахайся! – сверкнула на него глазами девушка. – Пока ты не кончишь мы никуда не пойдём!
Она буквально пригвоздила его своим телом, сидя сверху. Её холодные бёдра двигались всё быстрее и быстрее…
Холодная кожа… Почему её кожа такая холодная?
Неожиданно вспыхнул свет… Тусклая лампочка под потолком выхватила из темноты всё их незатейливое окружение. Они трахались на той самой ржавой кровати в подвале дома Германа. Но это было лишь началом… Писатель взглянул на Нику. Между её аккуратных грудей стекала широкая полоса крови, залившая уже всю нижнюю часть живота писателя. Густые каштановые волосы всё ещё закрывали лицо девушки, которая, казалось бы, вообще не обратила никакого внимания на вспыхнувший в каморке свет.
– Бог ты мой! – ужаснулся Герман, пытаясь освободится. – Ника, что с тобой?
Девушка не ответила. Освободится писателю тоже не удалось, холодные бёдра Ники прижимали его к скрипящей кровати гранитной плитой, словно в этой хрупкой девушке внезапно проснулась невиданная ранее физическая сила.
– Твою мать! Что происходит? – закричал Герман, протягивая руку к лицу Ники.
Одним быстрым движением он откинул густые каштановые пряди с её лица…
Герман закричал от ужаса. Его взору предстало бледное лицо, покрытое трупными пятнами. Большие карие глаза остекленели и были поддернуты белесой дымкой. У виска красовалось обугленная дырка, из которой нескончаемым потоком сочилась кровь, залившая уже не только живот Германа, но и теперь капающая с кровати на пол. Ника была мертва… Но какая-то сила заставляла её заниматься сексом с писателем.
– Хороша правда? – раздался голос сверху.
Герман завертел головой, пытаясь увидеть говорящего. Взгляд писателя в конце концов уткнулся в высокого мужчину с бородкой, застывшего над кроватью, с паскудной ухмылкой на лице.
– Нравиться, да? – подмигнул он Герману. – Она у нас способная. Мы её хорошо натаскали. Члены она обрабатывать умеет не хуже опытных шлюх.
– Какого чёрта происходит?! – заорал на незнакомца писатель.
– Расслабься, дружок, – спокойно ответил ему мужчина с бородкой. – Расслабься и получай удовольствие. Ника, дорогая моя, – он взглянул на девушку. – Давай-ка покажи, что ты умеешь делать своим ртом.
Она молча повиновалась, слезла с Германа и мгновенно склонилась к его паху. Что-то холодное и мокрое обхватило член писателя, заставив его задрожать от омерзения. Мёртвые губы девушки с противным чавканьем принялись сосать его пенис, попутно заливая его кровью, покрывавшей уже пол лица Ники.
– Вот так! – одобрительно хохотнул мужчина с бородкой. – Вот это наша девочка!
После этих слов он развернулся и ушёл из поля зрения писателя. Герман протянул руки к голове Ники, пытаясь оторвать её от своего члена это неизвестное существо.
– Я тебе больше не нравлюсь? – бесцветным голосом спросила его девушка, взглянув на него из-под каштановых локонов одним остекленевшим глазом.
– Я даже не знаю кто ты! – воскликнул Герман дрожащим голосом.
Его пенис всё ещё был в руках мертвой твари. Она прекратила свой извращенный акт орального секса, но не выпустила его из своих бледных рук.
– Я Ника, – ответила она. – Ты ждал меня три дня в той занюханной гостинице, а потом мы встретились на презентации в отеле.
– Ты не она!
– Я тебе больше не нравлюсь? Разве я не твоя самая прекрасная поклонница? – загробным шепотом произнесла девушка. – В прошлый раз тебе понравился мой минет…
– Это была не ты!
– Разве я больше не красивая?
Её рука сжимающая его член начала мерно двигаться вверх-вниз, скользя по залитой кровью плоти… Вверх-вниз…
– Ты мёртвая! Ты не можешь быть ей! – закричал Герман. Движения её рук начинали приводить его в легкий экстаз, смешанный со смертельным ужасом.
– Ты об этом? – она откинула волосы с виска, обнажая зияющую рану. – Разве это важно? Мы же так хорошо проводим время вместе…
Её рука начала скользить всё быстрее и быстрее… Вверх-вниз… Вверх-вниз…
– Я тебе правда больше не нравлюсь? – повторила она вопрос своим бесцветным голосом. – Мне это важно…
Она не прекращала работать руками… Вверх-вниз… Вверх-вниз… Герман уже был на грани оргазма…
– Ты… – выдохнул он. – Ты…
– Скажи мне! – прошипела она. – Я тебе нравлюсь, Герман?!
Мёртвая руке скользит по его члену… Вверх-вниз… Вверх-вниз…
Боже… Почему так приятно?..
– Какие же вы мальчишки всё-таки глупые, – произнесла девушка и вновь склонилась к паху Германа.
Едва её мёртвые губы обхватили головку его члена – писатель кончил ей прямо в рот. Внутри него будто взорвались мириады новогодних фейерверков, приводя его в эйфорическое состояние. Ужас смешался с оргазмом, заставляя его потерять сознание от переизбытка чувств…
– Я же нравлюсь тебе, Герман… – услышал он пока его сознание стремительно угасало. – Я знаю, что нравлюсь… Скоро мы будем вместе… И тогда нам уже никто не сможет помешать…
Её бледное покрытое трупными пятнами лицо с остекленевшими глазами предстало перед меркнущим взором писателя. Изо рта у неё текла кровь вперемешку со спермой. Она улыбнулась Герману.
– Скоро ты будешь только моим, – произнесла она. – Только моим…
Герман хотел закричать, но его сознание полностью отключилось, погружая его в кромешную тьму…
Он с проснулся с криком ужаса на устах. Липкий холодный пот полностью покрывал всё его обнаженное тело. Простыня на кровати была скомкана, а одеяло и подушки валялись на полу спальни. Герман тяжело дышал. Перед его глазами всё ещё стоял последний образ, увиденный им во сне – это мёртвое залитое кровью лицо с белесыми карими глазами, улыбающееся ему какой-то странной блеклой улыбкой полной восторга и предвкушения. «Скоро ты будешь только моим» – произнесло это существо ему напоследок и эти слова всё ещё звучали отдаленным эхом в ушах писателя.
Герман сел на кровати пытаясь придти в себя. Голова раскалывалась от появившейся из ниоткуда мигрени, а сердце билось в груди с утроенной силой, отдавая пульсирующей болью в висках. Этот сон выбил из писателя всё дерьмо, заставил дрожать от ужаса и… наслаждения? Герман неуклюже повернулся, превозмогая оглушительную головную боль, затмевающую рассудок, и посмотрел на вторую половину кровати. Ника исчезла. Как и в прошлый раз в мотеле, девушка попросту сбежала поутру, оставив после себя лишь аромат духов на простынях. Хотя после своего ночного кошмара Герман был не уверен, что хотел бы её сейчас увидеть.
Он медленно поднялся на ноги и, морщась от боли в висках, натянул на себя штаны и футболку. Каждое резкое движение лишь усиливало его плачевное состояние. Сердце в его груди уже начинало постепенно успокаиваться, но головная боль пока не желала отступать, сконцентрировавшись острыми бритвенными лезвиями в затылке и висках. Герман покачиваясь прошаркал на кухню в поисках аптечки. Нужно хоть как-то постараться ослабить мигрень… Стоило ему добраться до небольшого шкафчика, где он хранил свои скромные запасы лекарств, как раздался визгливый звонок его мобильника, пронзивший голову писателя резкой болью. Громкий звук казалось гремел внутри мозга Германа, отскакивал от стен черепной коробки, причиняя новые муки. Писатель стиснул зубы, прихватил из аптечки упаковку ибупрофена и двинулся на раздражающий звук мобильника.