Звонил его литературный агент. Кто бы сомневался?..
– Алло, – уставшим голосом ответил Герман.
– Хорошо повеселился? – обыденным тоном встретил его собеседник.
Ничего хорошего это не сулило. Обычно его толстяк-агент всегда начинал с приветствия… И тут Герман начал вспоминать свою вчерашнюю речь на презентации, которая абсолютно вылетела у него из головы стоило ему только оказаться в одной постели с Никой.
«Какого чёрта на меня вчера вообще нашло?» – промелькнула в голове писателя тревожная мысль.
– Ответь мне уже хоть что-нибудь, – терпеливо произнёс голос в трубке.
– Я не знаю, – выдавил из себя Герман, дрожащей рукой наливая стакан с водой.
– Что произошло? Почему ты так со мной? – вопрошал его агент.
Герман закинул себе в рот горсть таблеток ибупрофена и запил их мощным глотком воды из стакана.
– Я не знаю… – ответил писатель.
– Скажи мне, что я тебе такого сделал, чтобы ты так меня унизил? – голос его агента был всё ещё спокоен.
– Слушай… – начал писатель. – Я понятия не имею, что на меня вчера нашло… Может быть это алкоголь, может быть это стресс… Я не знаю…
– А может быть это та блондинка в красном?
Блондинка?.. Ника же вроде…
– Я слышал о ней пару вещей… – продолжил агент. – Хотя… Надеюсь она того стоила.
– Стоп! – прервал его Герман. – Какие пару вещей?
– То есть ты зажимался с ней на балконе и уехал с ней с презентации, но ничего о ней не знаешь? – усмехнулся его собеседник.
Герман промолчал.
– Я бы и рад тебе сразу ответить, но после твоего вчерашнего выступления мы с тобой остались практически безработными. Мы оба, понимаешь? – голос толстяка в трубке дрогнул от хорошо скрываемой им злости.
– Всё так плохо? – устало переспросил Герман. Головная боль начинала понемногу затихать, но всё ещё выматывала его.
– Всё могло бы быть гораздо хуже, мой дорогой! – воскликнул его собеседник. – Своим коротким, но запоминающимся выступлением ты умудрился разрушить почти всё, что мы с тобой так долго строили. Знаешь сколько задниц мне придется теперь целовать, чтобы нам удалось остаться на плаву?
– Нет, – тихо ответил писатель.
– До хера! И это будут не упругие гладкие молодые задницы, как у твоей вчерашней гостьи, а старые морщинистые жопы, которые воняют говном и самолюбием!
Герман виновато молчал. Он ощущал себя, как старшеклассник, попавшийся родителям с дымящейся сигаретой зубах и открытой банкой пива в руках.
– Я не знаю, что тебе сказать… – тихо произнёс писатель. – Честно…
– Не знаешь? – переспросил агент. – Неплохо было бы начать с обычного «прости».
– Прости меня, – сказал Герман. – Я не знаю, что на меня нашло.
– Хорошо. Уже что-то, – более спокойным тоном ответил толстяк. – Теперь нужно подумать, как нам выкрутиться из этой ситуации.
– Мне кажется ты и так уже всё знаешь.
– Знаю. Точнее я это понял, когда увидел утренние заголовки статей в интернете и газетах, – произнёс его агент. – Ты наделал шуму и это можно использовать. Твоя речь вчера разозлила кучу влиятельных людей, но простые работяги просто в восторге. На твою новую книгу уже посыпались предзаказы. И это хорошо, но остаётся ещё вопрос по поводу нашего сотрудничества с издательством. Может так случиться, что это будет твоя последняя книга под их изданием.
– Издательств много…
– Не спорю, но таких влиятельных и больших, как наше – единицы, – ответил толстяк. – И никто из них не горит желанием работать с тобой после вчерашнего.
– А как же…
– Главный редактор? – закончил за него фразу агент. – Она на твоей стороне, но ты сам должен понимать, что репутация издательства для неё на первом месте.
– Ясно, – вздохнул Герман.
Главный редактор ему нравилась. Это была волевая женщина, которая за свои пятьдесят с небольшим лет жизни умудрилась подняться с самых низов до столь высокой должности в литературном мире. Ни смотря на это она осталась приземленной и простой в общении с авторами и своими подчиненными, что было редкостью в её мире дорогих кабинетов и влиятельных задниц в кожаных креслах. Тех самых про которые недавно говорил его агент, те самые морщинистые старые жопы, пахнущие самолюбием.
– Может мне стоит с ней поговорить? – предложил Герман.
– И что ты ей скажешь?
– Скажу, что мне жаль, что я готов принести извинения. Можно даже публично. Или запишу видео с извинениями и выложу в интернет, вроде так сейчас многие делают…
– Ни в коем случае! – прервал его толстяк. – Стоит тебе только публично извинится – это сразу ударит по предзаказам книги. Ты вообще слышишь о чём я говорю? Простые люди в восторге. И стоит тебе только сделать нечто подобное, как они сразу в тебе разочаруются. А их разочарование ударит по-нашему с тобой карману и карману издательства.
– Я тебя понял, – кивнул Герман. Вся эта ситуация лишь добавляла головной боли, которая вроде вот-вот начинала стихать.
– Как я уже сказал – всё могло бы быть намного хуже, – продолжил агент. – Но твоё выступление было довольно ярким. Журналисты уцепились за него, как голодные пираньи. Оно и понятно – не каждый день кто-то плюет в лицо подобным личностям.
– Я даже толком не помню, что я там наговорил… – признался Герман. Он пытался вытащить из своей памяти хотя бы пару фраз из вчерашней речи, но не мог. В голове возникали лишь смутные образы и отдаленное неразборчивое эхо его собственного голоса.
– Ты наговорил достаточно, – заверил его толстяк. – Не то чтобы я был полностью с тобой не согласен. Меня тоже бесят эти ублюдки, считающие себя лучше других лишь потому-что у них больше денег, но это те люди, которые тянут за ниточки, понимаешь?
– Я понимаю, – ответил писатель. – Я только не понимаю, что мне сейчас делать.
– Пока ничего. Ты уже сделал достаточно. Теперь любое твоё движение будет под прицелом СМИ, так что тебе пока что нужно сидеть тихо. С остальным придется разбираться мне, – на том конце провода раздался тяжелый вздох. – Ну и задал ты мне задачку…
– Прости ещё раз…
– Ай, да ладно! Я посчитал предварительную прибыль от твоей книги после вчерашнего и был приятно удивлён. Цифры там настолько впечатляющие, что я даже толком не могу на тебя злиться. Если бы ты взял трубку вчера вечером, то наш разговор был бы совсем другим… Я был готов тебя убить, не в прямом смысле конечно, – рассмеялся толстяк, – но тебе удалось вывести меня из себя, а такого давненько не случалось.
Герман почему-то был совсем не удивлён, что его агента смогли успокоить данные по выручкам с книги. Этот толстяк любил деньги больше всего на свете. Удивительно, что при его деловой хватке он оказался в не самом прибыльном в данное время литературном бизнесе.
– Просто если тебе в следующий раз захочется выкинуть нечто подобное, то я умоляю тебя – посоветуйся сначала со мной, – продолжал агент. – В конце концов, мы с тобой в одной лодке. Я даю тебе возможность спокойно писать твои романы, разбираясь с проблемами, а ты приносишь нам прибыль. Так это работает, мой дорогой, и если кто-то начнет раскачивать лодку слишком сильно, то в воде окажемся мы оба. Я-то хороший пловец, а вот насчёт тебя я не уверен.
В этом толстяк был прав. Если их метафоричная лодка перевернется, то Герман окажется абсолютно беспомощным и пойдёт камнем ко дну. У него попросту не было нужных связей, чтобы удержаться на плаву самостоятельно. Всё что он умел это писать страшные сказки для взрослых, но кому они будут нужны, когда все издательства откажутся работать с ним? Конечно, накопленных им денег хватит на какое-то время. Возможно даже на достаточно долгое время, но что будет дальше? Что Герману делать без работы всей его жизни?..
– Я думаю тебе стоит пока уехать из города, – подытожил его агент. – Езжай в свой чудной дом у озера, подальше от всех этих журналистов и лишней шумихи. Книга уже отправлена в печать, так что скоро ты получишь довольно жирный денежный перевод.
– У меня есть тут ещё одно дело, – ответил Герман. – Так что я пока не могу уехать.
– Дай угадаю – твоё неоконченное дело это киска той блондинки?
Какого чёрта он говорит, что Ника блондинка? Возможно перепутал?..
– Не совсем, – сказал писатель. – Мне нужно найти здесь одного человека, а потом я готов уехать.
– В любом случае, я бы на твоём месте держался от неё подальше, – произнёс его собеседник. – Заканчивай свои дела и уезжай. И если столкнешься с журналистами ни в коем случае с ними не разговаривай. Нам сейчас ни к чему лишний шум, да и ты сам должен знать, как они любят выворачивать любые слова наизнанку.
– Ты так и не объяснил почему я должен держаться от неё подальше и какие пару вещей ты знаешь о ней?
Толстяк снова тяжело вздохнул.
– Эта мадам – дочь одного очень влиятельного человека, – сказал он. – Пару лет назад она была замешана в каком-то очень мутном происшествии. Особо об этом никто не распространялся, но я слышал, что это обломало её папаше многомилионную сделку и попортило ему репутацию. Шума почти не было, потому-что у их семьи денег хватит чтобы выкупить полгорода, но слухи всё равно ходили…
– Какие слухи? – слова его агента совсем не вязались с тем, что рассказывал о себе сама Ника.
– Что-то по поводу её связи с одним из партнеров её отца, – ответил толстяк. – Якобы она трахалась с ним за спиной у своего жениха, а этот партнер был ещё и женат. Но и это ещё не всё… Самое мутное ещё впереди.
– Я весь во внимании.
– Ещё была одна странная история. Её папаше удалось её замять, потратив кучу денег, но как-ты понимаешь про неё всё равно кое-кто узнал…
– Что за история?
– Что-то по поводу пропавшего ребёнка её бывшего жениха, – ответил толстяк. – У него был внебрачный сын. Жених как-то уехал по делам бизнеса где-то на полгода, оставил мальчишку с ней, когда вернулся ребёнка не было, как и самой этой мадам.
– И что в итоге?
– Я не знаю. Ребёнка вроде так и не нашли.
– То есть она с ним что-то сделала?