После этих слов Дэн и лысый расхохотались.
– Мы поедем домой? – раздался чей-то тихий детский голос из глубины каморки.
В этом голосе сквозила надежда. Наивный малыш услышал слова про «дом» и решил, что вот-вот всё закончится…
– Лучше! – ответил Дэн. – Мы поедем в страну щеночков и котят! И возможно, кто-то из вас встретит там своих родителей.
– Я хочу домой… – раздался ответ из глубин каморки.
– Разве тебе не нравятся щеночки? – с паскудной ухмылкой на лице спросил Дэн. – Хорошо! Тогда сразу после страны щеночков и котят мы отвезем вас домой! Только сначала эта добрая тётя сделает вам по укольчику.
Он еле сдерживал свой смех, говоря всё это. Его лысый товарищ уже вовсю хохотал, стоя позади Ники.
– Давай, сучка, работай! – прикрикнул на девушку Дэн, отходя в сторону из прохода в каморку. – И побыстрее! Мы и так потратили много времени.
Ника мешкала. Её левая рука совсем не хотела её слушаться после того ушиба об бетонный пол. Боль пульсирующим комком сконцентрировалась в локте и плавно растекалась по всей конечности, заставляя девушку морщится от скверных ощущений. Правая рука дрожала и шприц то и дело выскальзывал из пальцев, падая на пол. Она раз за разом подбирала его и вновь пыталась воткнуть иголку в резиновую крышку ампулы со снотворным, но у неё ничего не получалось.
– Да что же ты за криворукая! – воскликнул Дэн, наблюдая за её бесплодными попытками. – А ну-ка помоги своей подружке.
Последняя фраза была адресована Коричневому пиджаку, который всё это время тихо стоял в углу, вытирая грязным платком кровь из своей разбитой губы. После этих слов его глаза округлились.
– Может не надо?.. – дрожащим голосом произнёс мужичонка.
Лысый подошёл к нему, ухватил за лацкан пиджака и пихнул в сторону Ники.
– Давай, давай, – сказа Дэн. – Ты же у нас любишь ей помогать.
Коричневый пиджак стоял молча, уставившись на пустой шприц в руках Ники.
– Я не хочу… – выдавил он.
– А меня не ебёт, – ответил Дэн. – Делай что сказано или я воткну этот шприц и в тебя тоже.
Коричневый пиджак нервно сглотнул и дрожащими руками забрал у Ники шприц. После пары неудачных попыток ему удалось наполнить его снотворным из ампулы после чего он протянул его обратно девушке.
– Вот видишь? Не так уж и сложно, да? – кивнул ему Дэн. – А теперь давай коли этих засранцев, – это уже было сказано самой Нике.
Девушка на негнущихся от страха ногах зашла внутрь каморки. Дети, по-прежнему, сидели в своих углах, боясь покинуть свои убежища и испуганно глазели на пришедшую «добрую тётю». В одном Дэн ошибался – они не доверяли Нике. Для них она была таким же предвестником боли и унижения, как и он сам. Да, девушка была с ними добра и ласкова, но её задачей было привести их в порядок и отмыть перед очередным клиентом, приехавшим чтобы удовлетворить свои грязные похотливые желания. Никакая доброта или ласка не могла заглушить того, что происходило вслед за ней. И Ника прекрасно это понимала. Она видела это в глазах этих несчастных детей, слышала это в их тихих голосах, когда они коротко отвечали ей. Странно, что Дэн этого не мог видеть. Или ему попросту было наплевать. Для него все они, включая саму Нику, были всего лишь «дырками на ножках», расходным материалом, источником дохода. И ему было абсолютно ни к чему вдаваться в такие тонкие материи, как их эмоции и чувства. Всё что было важно для него – это чистая прибыль от очередного акта насилия над беспомощными существами, волею случая оказавшимися в этом проклятом доме у озера.
Ника застыла в центре помещения не зная, что сказать. Какое бы слово не сорвалось с её губ сейчас, скорее всего оно бы оказалось ложью. Правду эти дети скорее всего не смогли бы принять. Для них смерть была чем-то далеким и непонятным. Для них это был любимый хомячок, переставший двигаться в своей клетке поутру, после чего мама и папа завернули его в какую-нибудь тряпку и унесли, сказав, что он заболел и больше не сможет играть. Возможно, кто-то из этих детей даже был на похоронах бабушки или дедушки, но вряд ли что-то понял кроме того, что больше не увидит этого человека никогда. Это было грустно, но так чуждо и непонятно. И это было нормально. Дети не должны этого знать до определенного возраста, не должны задумываться о смерти, потому-что они едва только начали жить в этом странном и жестоком мире. До какого-то времени родители смогут их ограждать от всего того хаоса, происходящего где-то там снаружи, в их взрослом мире. Смогут научить их пониманию некоторых вещей, смогут подготовить их к грядущим трудностям. Конечно, невозможно подготовить ко всему, но можно попытаться… Однако… Эти дети, сидящие в полумраке грязной каморки, дрожащие от пронизывающего холода и страха, слишком рано столкнулись с тем, к чему никто и никогда не смог бы их подготовить – с чрезмерной жестокостью и насилием со стороны других взрослых. И теперь им придется столкнуться ещё и со смертью… Дэн ясно выразился. Всех в расход… Кроме того мальчика, что нарушил все его планы.
Ника отыскала взглядом этого мальчугана. Он лежал без сознания на вонючем тюфяке в правом углу каморки. Дети старательно обходили его стороной. Ника заметила это ещё давно. С каждым днём этот несчастный малыш, свято верящий в то, что скоро приедет его дедушка и всё это закончится, становился всё мрачнее и нелюдимее, будто внутри него постепенно начинала выгорать искра самой жизни. Он не хотел ни с кем говорить, почти не ел и большую часть времени спал на своём тюфяке в углу, коротая время до своего «спасения». Но дедушка так и не приехал… Мальчуган так и не узнал, что его старик умер больше полугода назад. Он продолжал ждать, буквально весь пропах кислым едким запахом, который источал грязный тюфяк, служивший ему постелью. Нике пришлось изрядно постараться чтобы смыть всю вонь и грязь, налипшую на этого несчастного обманутого ребёнка. Чтобы потом какой-то жирный индюк мог удовлетворить свою похоть…
– Ну и что ты мнешься? – раздался за спиной голос Дэна. – Либо ты сейчас начинаешь делать уколы, либо их буду делать я и первым пациентом окажешься ты.
Нике отнюдь не хотелось следовать его указаниям, но ей ясно дали понять, что выбора нет. Если только не вонзить шприц себе в шею и не вкатить внутрь всё содержимое. Тогда всё закончится. Но скорее всего смерть окажется долгой и мучительной…
– Мне нужна помощь, – тихо произнесла Ника. – Я не могу одной рукой…
– Да чтоб тебя, – выдохнул Дэн. – Ну что ещё?
Он приблизился к ней. Расстояние было достаточным чтобы попытаться… Ника резко развернулась и попыталась быстро вонзить иглу в шею Дэна. Она понимала, что терять ей уже нечего. Так она хотя бы могла забрать этого чертового ублюдка с собой. Шприц полный барбитурата скорее всего прикончил бы его. Вряд ли его товарищи успели довезти Дэна до больницы, слишком уж далеко от города был расположен этот дом. Сорок минут езды… Столько его организм навряд ли выдержит…
Кончик иглы застыл в каких-то паре жалких сантиметров от сонной артерии Дэна. Он успел среагировать и перехватить неуклюжий удар Ники. Жирная капля снотворного сорвалась с иглы и плюхнулась на плечо Дэна, оставляя тёмное пятно на его серой спецовке, в которую он почти всегда был облачен находясь в доме.
– Ах ты, тупая сука, – злобно прищурив глаза, произнёс Дэн.
Он схватил её за горло и принялся душить, предварительно отбросив шприц из её руки в сторону.
– Ты что удумала, мразь? – его голос был спокойным.
Ника хватала ртом воздух. Перед глазами начали плыть разноцветные круги…
Дэн ещё сильнее сжал её горло. Ника успела заметить в его глазах слабо скрываемое удовольствие. Ноги девушки обмякли, и она начала медленно заваливаться на пол. Краем глаза Ника заметила выпирающий бугор на промежности Дэна. У этого ублюдка встал! Его возбуждает собственная сила и доминирование над слабыми! «Я же не больной ублюдок», – сказал он своему лысому товарищу, но стоило его рукам сомкнуться на тонкой шее беспомощной девушки, как его член сразу подскочил по стойке «смирно».
Сознание уже окончательно покидало Нику, когда Дэн отшвырнул её от себя, тяжело дыша от переполняющего его возбуждения. Ника шмякнулась об пол, ощутимо ударившись затылком об бетон и окончательно потеряла сознание…
Она пришла в себя в крытом кузове пикапа. Автомобиль мерно покачивался на небольших ухабах вероятно какой-то проселочной дороги. Ника попыталась сесть. Левую руку тут же пронзила неистовая боль. Локоть теперь совсем распух и еле умещался в рукав её тёмно-синего пуховика. Боль теперь не просто растекалась по руке, а заставляла девушка стонать от каждого резкого движения. Спустя какое-то время Нике всё-таки удалось сесть, пересиливая себя, и она попыталась оглядеться в царящем вокруг неё полумраке. Слабый лунный свет, пробивающийся через узкие окошки в кузове пикапа, искренне старался помочь ей в этом. Ника была не одна. Все дети тоже были здесь. Их спящих, а некоторых наверно уже и мёртвых, сложили друг на друга, как ненужных кукол. Ублюдки даже не удосужились их укутать потеплее. Так и покидали в кузов безвольные маленькие тела в одном нижнем белье, словно они и не были живыми вообще. Ника захотелось плакать, но у неё уже попросту не было слёз. Всё что ей оставалось это сидеть и тихо всхлипывать под шум рычащего мотора грузовика. Скоро всё будет кончено… Это их последняя поездка… Скоро дверцы кузова откроются и на этом для них всё закончится. Она даже немного завидовала этим детям. Для них конец настанет во сне. Им не придётся видеть всего, что будет дальше. И наверно, это даже к лучшему… Спите спокойно, маленькие несчастные ангелочки…
– Спите спокойно, – прошептала Ника.
Скоро вы навсегда избавитесь от этой боли и унижения, и больше никто не сможет причинить вам вред… А пока, спите спокойно…
Нике не оставалось ничего кроме размышлений. Она сидела, морщась от боли в левой руке, пялясь в темноту внутри кузова и перебирала в голове все события последних месяцев. Если бы они с мужем выехали всего-то на каких-то двадцать минуть раньше, то сейчас всё было бы иначе… Этот небольшой промежуток времени стал роковым для них. Подбери они этих детей на самом выходе от дома к шоссе, то никто бы уже не смог их остановить. Дэн и его лысый подельник не успели бы вовремя заметить пропажу, не успели бы догнать машину её мужа, не смогли бы застрелить его на припорошённой снегом трассе… Эти несчастные дети сейчас были бы дома с родителями, а не лежали в кузове словно ненужные куклы. Всего двадцать минут изменили жизни сразу нескольких человеческих существ… Всего двадцать минуть оказалось достаточно, чтобы сломать сразу несколько судеб и принести смерть… Всего-то двадцать минут… Такой небольшой промежуток времени, повлекший за собой целую вереницу из боли и отчаяния…