По узкой винтовой лестнице, украшенной бубенцами из цветных шерстяных ниток, Александр выбрался на крышу. Золотистые горы были совсем близко. Он разглядывал минареты, купола мечетей, плоские крыши домов, сидящих так близко друг к другу, что, казалось, по крышам можно уйти из дома, пройти весь город и добраться к горам. Сохло белье. Пролетали маленькие птички. Тихо текла жизнь.
«Чего я жду? На что надеюсь?» – думал он.
До обеда еще было далеко, и Александр пошел гулять. Выходя на улицу, он обнаружил, что правая и левая створка двери имеют разную форму ручек. Правая ручка была в форме молотка, массивная, стучала низким звуком. Левая, вся ажурная, легкая, звучала звонко и высоко. «Мужская и женская, – догадался Александр. – Чтоб хозяева сразу понимали, кто к ним пришел».
Он отправился на рынок. Купил розовой воды для мамы и сестры, разных лечебных трав и какой-то ненужной мелочи. Уже миновал полдень, а Джейран все не было.
И все же он пропустил ее, хотя неотрывно смотрел на площадь за столиком в кафе. Джейран возникла перед ним, легкая, снова невероятно красивая и нежная.
– Пойдемте, я покажу вам необычное место, вы такого еще не видели, – она говорила быстро, опережая его вопросы и возможное недовольство опозданием, шла чуть впереди и не смотрела на него.
Они пересекли площадь и вошли в старинные бани. Тут Джейран развернулась к Александру и счастливо улыбнулась: «Сейчас будет чудо».
Вслед за служителем они поднялись по крутой лестнице, тот отпер замок и выпустил их… в космос. На безжизненную пустыню глиняной крыши разом приземлилось множество инопланетных тарелок – больших и маленьких. Иллюминаторы были с выпуклыми стеклами, чтобы в банные купола – а это были они – проникал солнечный свет и невозможно было подглядеть за купающимися. Александр и Джейран бродили между куполами, играли в прятки, наконец, сели, прислонившись к одному из них, ловя последние солнечные лучи. Шарф слетел с головы девушки, и он увидел, что у нее оттопыренные ушки, задорно торчащие из-под гладко причесанных волос.
– Выходи за меня замуж, Джейран.
* * *
Аудиосообщение от Джейран догнало Александра, когда он уже подходил к автостанции. Сквозь гул мотора он расслышал: «Эскандар, не сердись, я поехала одна. Я сама поговорю с отцом и братом. Я боюсь за тебя. Аббас сразу полезет драться. Я найду тебя в университете».
Он постучал мужской ручкой, как дверным молотком, в дом, куда после захода солнца довел Джейран. Внутри откуда-то сверху зашаркали легкие шаги, дверь открылась.
«Здравствуйте, вы – тетя Джейран?» – сказал он сухонькой пожилой женщине, опять похожей на девушку глазами и особенным исходящим светом. – Я ищу ее. Я ей друг. Вы можете дать мне адрес Джейран в Тегеране?»
Она минуту изучала его лицо, потом пригласила войти: «Эскандар?»
* * *
Дверь подъезда многоквартирного дома распахнулась со звуком пушечного выстрела. «Уходи откуда пришел», – услышал Александр.
Он сумел увернуться от первого удара.
– Послушайте меня! Я хочу извиниться перед вами. Мы с Джейран полюбили друг друга!
Александр не умел бить противника в лицо. Годы тренировок дали выносливость и силу, но он так и не сумел перебороть себя и бить первым и сразу в нужную точку.
– Но так же случается! – снова увернулся он.
А следующий боковой левый он пропустил, потому что только отбивался. По счастью, удар прошел по касательной, слегка задев челюсть. Но потом последовал новый. И еще.
– Она не любит тебя! – крикнул Александр, уже очутившись на земле и закрывая голову. – Нельзя же насильно заставить любить!
Аббас разом опустил руки и, ссутулившись, пошел прочь.
* * *
Следующим утром фойе университета клубилось от студентов и прибывающих гостей. Александр зарегистрировался, получил свой бейджик, ходил и высматривал Джейран. Лицо его было аккуратно замазано. Администратор гостиницы, куда он заявился после побоища, вызвал одну из своих помощниц, и та, цокая и покачивая головой, быстрыми и точными движениями промыла ссадины, наложила бинт с целебным раствором, а рано утром еще и загримировала.
Все стали расходиться по секциям, и Александр пошел на свою.
Он доложился, а ее все не было.
Джейран появилась, когда Александр уже отвечал на вопросы. Их было много. Всем был интересен русский ученый. Уже объявили перерыв, а Александр все не мог пробиться к Джейран. Его обступили студенты, кто-то протягивал ручку и просил расписаться. Вы читаете лекции студентам в России? А вы хотели бы приехать на раскопки в Иран? За какую футбольную команду вы болеете?
Он шаг за шагом продвигался к ней и старался разглядеть через людей ее лицо. Наконец, добрался.
– Я боялся, что ты испугаешься и передумаешь.
– Отец ждет тебя, – ответила она.
* * *
Он выглядел старше своих лет, старше матери Александра, хотя, пожалуй, они были ровесниками. Отец Джейран долго молча смотрел на молодого человека, пока они пили чай.
– Ты хочешь увести Джейран в Россию?
– Да.
– Ирани14 не хотят войны, но она может случиться. И тогда я могу не увидеть свою дочь.
Будь весел и люби красавицу свою,
Подобен этот мир бегущему ручью.
О прошлом позабудь, грядущим утешайся,
Живи и радуйся живому бытию,
– процитировал Рудаки Александр.
Отец Джейран улыбнулся, встал, махнул рукой – сиди – на попытку Александра подняться, незаметно прихрамывая, обошел кругом стол и прочитал в ответ конец газели:
Подобен облаку и ветру мир неверный…
Так будь что будет! Пей кипящую струю.
* * *
Они медленно шли по улице и говорили. Налетел ветер и крупными хлопьями пошел снег.
– Надо же! Здесь тоже бывает снег, – воскликнул Александр и, подставив лицо, стал ловить снежинки.
– Конечно бывает! Только он быстро тает!
– Ты защитишь свой диплом, и я приеду и заберу тебя. Еще год с лишним! Я что-нибудь придумаю, чтобы приехать раньше. Я что-нибудь придумаю…
Рецепт дизи
Это блюдо готовится, когда хочется собрать и накормить за общим столом большую семью, а также согреть душу и тело.
На 3 порции
баранина с косточками – 700 г
курдючное сало – небольшой кусочек
репчатый лук – 2—3 головки
нут – 100 г
белая фасоль – 100 г
картофель – 2 шт.
помидор – 1шт.
чеснок – 2—3 дольки
томатная паста – 2 ст. л.
соль – по вкусу
перец черный молотый – по вкусу
куркума – по вкусу
Баранина обжаривается с луком на курдючном сале, выкладывается в глиняный горшок, заливается водой и ставится в духовку на 3 часа. После закипания огонь уменьшается. Блюдо слабо кипит, почти томится. Затем добавляются заранее замоченные нут и фасоль. Через 1 час в горшок кладут нарезанный картофель. В конце добавляется помидор, томатная паста, соль, перец, куркума.
Автор благодарит Марину Сухорукову за консультации по традициям и обычаям Ирана.
Арина Ивка.ПРЯНИКИ, ТАРО И НЕРАЗДЕЛЕННАЯ ЛЮБОВЬ
Обычно, когда Василий возвращался из рейса, аромат свежей выпечки приятно окутывал уже в подъезде. Но в этот раз в воздухе витал запах беды: едкая смесь нашатыря и валерьянки.
– Люсенька, я дома! – осторожно оповестил с порога. Жена не откликнулась. Тревога нарастала.
Василий шагнул в гостиную и остолбенел. Такого беспорядка в доме не было, даже когда сыновья-близняшки устраивали рыцарские поединки и турниры по квиддичу.
Вася метнулся в спальню. Бледная жена возлежала неподвижным айсбергом на внушительном супружеском ложе.
– Люсенька, что случилось? Налет? Ограбление?
Люся хлопала губами, как снулая рыба, силясь что-то сказать. Но не могла. Завыла осипшим баском, зашмыгала враз покрасневшим носом.
– Успокойся, дорогая! Лекарства какие дать? Воды? Неотложку? – засуетился Василий.
Наконец, Люся, трубно высморкавшись в банное полотенце, выдавила:
– Василий, я скоро умру. Подготовь сыновей… Нинке в Самару позвони. Скажешь, я ее простила, обиды не держу и приглашаю на похороны. Про деда Илью не забудь. Ему приехать сложно будет. За девяносто уже. Посылочку отправь. Пусть помянет.
По бледным обвисшим щекам жены вновь покатились ручейки слез.
– Люся, что за бред ты несешь? – растерялся Василий.
В дверь позвонили. Жена встрепенулась.
– Не бред это, Вася. Все объясню. Сейчас иди открой. Это ко мне.
В квартиру уверенно ввалились две тетки.
«Подруги, что ли? Вроде раньше не видел. Или из поликлиники?»
Та, что постарше, круглая, приземистая, в серой бесформенной, словно выцветшей хламиде, напоминала сытую моль. Темными глазками-бусинками быстро сканировала обстановку в квартире и самого́ хозяина.
– Здравствуйте. Примите соболезнования. Крепитесь.
Вторая держала огромный темно-коричневый обшарпанный баул. Василию (в прошлом баскетболисту) пришлось посмотреть на нее снизу вверх: она была как минимум на голову выше него и несоразмерно тоща.
– Усопшая в морге или дома? – деловито поинтересовалась первая.
– К-кто? – прошептал Василий.
– Я здесь, здесь! – откликнулась Люся. – Сюда проходите!
Тетки замешкались на мгновение. Переглянулись. И двинулись на голос, обдав застывшего хозяина резким запахом сирени и кислых щей.
– Вася, стулья принеси, пожалуйста! – попросила жена. Она сидела в кровати, откинувшись на подушки. Выглядела уже бодрее, чем несколько минут назад. Даже зарумянилась.