– Спросим, мистер Мартинес, непременно спросим, – невозмутимо парировал Роджерс, что-то записывая в блокнот. – И кто теперь займет его место? Неужели, не вы?..
Казалось, Майк подозревает каждого члена Общества. Это было не удивительно – Леона Полака не любил никто. Ни один из его коллег не смог сказать о покойном доброго слова. На празднование все явились, повинуясь долгу и выражая почтение своему кумиру – знаменитому Джону Стейнбеку, а никак не ради встречи с председателем, которого все считали неприятным, но весьма влиятельным человеком и, похоже, побаивались.
Опросив всех коллег Полака, Майк перешел на персонал судна. Начал он, разумеется, с капитана.
– Капитан, давайте сразу и начистоту, вы ведь хорошо знаете свою команду? Кто-нибудь из них был лично знаком с убитым?
– Вы уверены, что это убийство, инспектор? – капитан выглядел удивленным. – Я бы не стал делать сразу таких выводов. Естественные причины нельзя исключать – мужчина был уже немолод…
– Разумеется, капитан! – раздраженно прервал его Роджерс. – В ваших интересах, чтобы причины оказались естественными. Но в ваших же интересах, чтобы преступник был пойман как можно скорее, если он находится на вашем корабле.
– Шхуне, господин инспектор, – ответил капитан, заметно скрежетнув зубами. Казалось, между ним и Майком не было и намека на взаимопонимание.
– Так я повторю свой вопрос: кто-нибудь из персонала судна был лично знаком с убитым? – не унимался Майк, сдвинув брови.
– Мне это неизвестно, – сухо ответил капитан и приподнял подбородок, словно давая понять, что от него мы больше ничего не добьемся.
– Майк, а давай расспросим помощницу по кухне – женщины всегда больше интересуются отношениями внутри коллектива, – предложила тогда я.
– Ты имеешь в виду, больше сплетничают? – мрачно усмехнулся Майк. – Что ж, ты как всегда права!
Но я действительно оказалась права. От поварихи, немолодой женщины с живыми карими глазами и красными руками, мы узнали любопытную вещь: сын повара, тот самый официант с палубы, по имени Энрике Гарсия, который приходился ей племянником, был влюблен в дочку Леона Полака!
– Они давно встречаются – он мне все уши про нее прожужжал: Катрина то, Катрина се! Не знаю уж, как они сошлись. Хотят пожениться. Но где Полаки, а где мы? Думаете, этот самодур выдал бы свою дочь за сына повара, за официанта, к тому же испанской крови? Но теперь, глядишь, все сладится… Прости меня, господи!
Повариха перекрестилась, подняв глаза к небу, и поцеловала крестик на груди. Роджерс многозначительно посмотрел на меня.
– Скажите, а Леон Полак был в курсе, что его дочь собралась замуж за вашего племянника? – спокойно спросил он. Повариха ошарашенно уставилась на полицейского. Похоже, до нее только сейчас стало доходить, куда клонил Роджерс.
– Я не знаю, господин инспектор, – выдохнула она и быстро добавила. – Но ведь господин Полак помер сам, верно? Ведь вы же не думаете, что Энрике… Боже мой!
Женщина закрыла рот большими красными руками и стала неистово креститься. Но Майк, казалось, этого не замечал.
– Кто готовил стейк из тунца, который съел мистер Полак? – бесстрастным тоном продолжал он.
– Мой брат Маркос, кто же еще? Он шеф-повар, это его фирменное блюдо… Поверьте, господин инспектор, рыба была свежайшей! Я сама купила ее на причале сегодня утром. Огромный такой тунец. Энрике тут ни при чем…
– Не будем делать поспешных выводов! – резко прервал ее Роджерс и обратился ко мне. – Хэлен, позовите сюда официанта Энрике, пожалуйста.
Мне совсем не нравилось, ни куда двигалось следствие, ни как Майк вел опрос свидетелей. Именно свидетелей, а не подозреваемых! Оснований подозревать кого-либо из присутствующих, как мне казалось, было недостаточно. Конечно, Леон Полак был гадким человеком и наверняка имел массу недоброжелателей. Но чтобы избавиться от него, нужны очень веские причины. К тому же убийство в публичном месте, на корабле, где круг подозреваемых сужается лишь до присутствующих – это почти нонсенс. Такое бывает лишь в книгах или в кино! Моя интуиция просто кричала об этом.
Но я не могла спорить с профессионалом, даже если он был моим близким другом. Я только с грустью подумала, что Майк, который раньше всегда восхищал меня своими талантами опытного сыщика, сегодня разочаровывает. А впрочем, может быть, это я не права?
Энрике был очень хорош собой – стройный, высокий, с вьющимися смоляными волосами, аккуратно уложенными назад, тонким профилем и такими же живыми карими глазами, как и у его тетки. И белоснежная униформа официанта даже шла к его смуглой коже! Не удивительно, что дочь писателя влюбилась в такого красавца.
– Ты был знаком с убитым? – с места в карьер начал Майк, усадив парня за стол напротив себя.
– Простите? – взволнованно переспросил Энрике. – С убитым? Почему вы думаете, что господина Полака убили?
– На то есть основания, молодой человек, – нахмурился Роджерс. – Так ты был с ним знаком?
– Нет, – слишком поспешно ответил Энрике, он явно начинал нервничать. – Лично знаком не был. Но…
– Но? Продолжай!
– Но я много знал о нем… – признался Энрике, капли пота выступили у него на лбу. – Видите ли, Катрина Полак, его дочь, и я… Одним словом, мы встречаемся.
– Что именно ты о нем знал?
– Что? А… Катрина рассказывала, что он сложный человек, очень тщеславный, ему трудно угодить… Я надеялся, что смогу попросить ее руки. Но Катрина была уверена, что он не согласится…
– А теперь? Теперь вы сможете пожениться?
– На что вы намекаете?!
– Я не намекаю, молодой человек, я задаю конкретный вопрос: сможете ли вы пожениться теперь, когда преграды в виде отца невесты больше нет?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос… без адвоката! – Энрике трясло, он раскраснелся, смоляные пряди прилипли ко лбу.
– Тогда ответь на другой, – продолжал Роджерс, не дрогнув ни единым мускулом. – Ты знал, какие блюда предпочитает мистер Полак?
– Что? А, ну да – он здесь частый гость, всегда заказывает стейк из тунца, – ответил юноша, немного успокоившись. – А при чем здесь это?
– Его стейк приготовил твой отец, верно?
– Да…
– А подавал его ты, так?
– Так… Погодите! К чему все эти расспросы? Что вы хотите сказать? Что я отравил отца своей невесты?!
– А почему нет? Вам это выгодно: тебе и ей.
– Я собирался поговорить с ним сегодня вечером, просить руки! Спросите у Катрины! Она отговаривала меня, но я решил это сделать сам. Но не успел…
– А может быть, все было не так? Может, ты успел, а он тебе отказал, посмеялся над тобой, унизил? Он ведь это умел, верно?
– Нет! Я его не трогал! Я не виноват… Может, его отравил кто-то другой?
– Ни у кого другого не было доступа к стейку, но он был у тебя. И у твоего отца, конечно.
– Не смейте впутывать сюда папу! Он прекрасный повар! У вас нет доказательств!
– Зато у нас есть мотив. Доказательства скоро будут, – Майк поднялся со стула. – Энрике Гарсия, я задерживаю вас по подозрению в убийстве Леона Полака. Хэлен, позови, пожалуйста, начальника охраны.
– Майк! – я была в смятении, Роджерс явно перегибал палку, нужно было спасать молодого человека. Я отозвала Майка на палубу.
– Послушай, ты ошибаешься. Я сама слышала разговор Энрике по телефону. Теперь я понимаю, что он говорил со своей невестой. Помнишь, я задержалась на палубе сделать снимки? Он как раз проходил мимо, и я услышала. Энрике действительно собирался просить руки дочери у Полака. Вот так старомодно и по-мужски. Пожалуйста, не надо портить парню жизнь! Неужели ты не видишь, что это не он?
– Хэлен, остановись, – нахмурился Роджерс, в его голосе послышались давно забытые металлические нотки. – Я понимаю, что парень красавчик, и это тебя сбивает. Ты часто помогала мне в расследованиях, но сейчас я просто прошу не мешать.
Я не смогла остановить Майка. По прибытии в порт он арестовал не только официанта, но и его отца – шеф-повара ресторана. Я была раздавлена собственным бессилием – ведь я ничем не смогла помочь подозреваемым, хотя и чувствовала, что они невиновны. У меня не было никаких доказательств…
Но на следующий день полицейская экспертиза установила, что Леон Полак умер от отравления метил-ртутью. Его никто не убивал. Тунец, из которого был изготовлен съеденный им стейк, за время жизни в океане накопил рекордное количество этого опасного вещества. Такое случается, особенно с хищными рыбами, которые долгое время проживают в районах с плохой экологией. А Полак страдал циррозом печени, и доза метил-ртути, которую не заметил бы здоровый человек, оказалась для председателя Общества Стейнбека смертельной.
Отца и сына Гарсия освободили. Однако эта история наделала немало шуму в заливе. Рыболовный трест Монтерея начал расследование, продажи свежепойманной рыбы с катеров у причала были приостановлены, почти все рестораны закрыты для проверки. Журналисты вились вокруг словно чайки над заводью, пытаясь вынюхать, откуда взялся тот пресловутый тунец. Активисты борьбы за экологию океана устраивали на набережной пикеты. А туристов в городе становилось все меньше.
Конечно, местные власти не могли допустить такого ущерба не только репутации курорта, но и городскому бюджету. Поэтому очень скоро все вернулось на круги своя – рыбную ловлю возобновили, рестораны вновь открыли, а на бывшей рыболовецкой шхуне «Лови и ешь!» опять подавали фирменное блюдо – стейк из тунца в обвалке из трех перцев.
Я не виделась с Майком Роджерсом почти месяц после всей этой шумихи, пока однажды, теплым мартовским вечером, он не появился на пороге моего дома в Сан-Франциско. Я была искренне ему рада. За ужином Майк рассказал мне, что участвует в работе экологического комитета по расследованию этого случая и, несмотря на то что историю с тунцом замяли, обязан довести дело до конца.
– Кто-то должен нести ответственность за это убийство! – возбужденно говорил он.
– Майк, я не очень понимаю, – с удивлением поинтересовалась я, – почему ты так рьяно ищешь виновного. Ты же видел, что за человек был Леон Полак. Мне кажется, это Божий промысел, что он ушел из жизни таким вот образом. Ты веришь в высшую справедливость?