Семен Семеныч ахнул:
– Так вот почему вы нас туда не пускали! А мы-то, старые дурни, не послушались. Ох, Алеша, спасибо вам! Если бы не вы с манной кашей…
Алексей отмахнулся:
– Да бросьте вы, не за что благодарить. Я ж не знал, что каша – ключ. Просто повезло.
Он прищурился, размышляя. Что-то еще ускользало, вертелось на краю сознания…
– Семен Семеныч, – вкрадчиво начал он. – Вчера вы рассказывали, что видели рядом со складом воров, утащивших часть продуктов. А вы случайно не помните, куда они собирались спрятать похищенное. Может, как-то обмолвились между собой.
Старик наморщил лоб:
– Дай вспомнить… Кажется, говорили что-то про сорок первый домик.
Алексей подсочил.
Ну конечно! В сорок первом живет призрак. А раз так, то никто туда не сунется.
Он вскочил и принялся мерить комнату шагами, рассуждая вслух:
– Думаем логически. Домики – это ловушка, аномалия. Но наши ушлые ребята как-то об этом прознали и решили использовать в своих целях. Заманивать туда людей, превращать в детей, а потом, небось, выкуп требовать.
Он передернул плечами от омерзения:
– Вот ведь сволочи, а! Ни стыда ни совести! И манка тут ключевую роль играет, – продолжал Алексей. – Видать, кто-то из этих пройдох прознал, что она может эффект аномалии обратить. Вот и решили со склада утащить, чтоб контролировать процесс. Ух, гады!
Семен Семеныч испуганно ахнул:
– Так что же делать, Алеша? Неужто мы так всех и потеряем? Превратятся в детишек – и поминай как звали?
– Не дрейфь, Семен Семеныч. Главное – воров изловить. И глаз с этих домиков не спускать – вдруг кто еще полезет, дурак или дитя малое.
* * *
Алексей затаился у домика 41, выжидая добычу. Ночь выдалась прохладной, и он плотнее закутался в куртку, приготовившись к долгому бдению. Неподалеку призывно мерцали огоньки аномальных домиков – завлекали, манили в свои сети.
Прошло полчаса, час, другой. Алексей начал клевать носом, как вдруг до его слуха донесся шорох. Он встрепенулся, напряг зрение.
Так и есть! Меж домиков, оглядываясь по сторонам, крадучись двигалась темная фигура. В руках у нее поблескивал в лунном свете знакомый чемоданчик.
Алексей дождался, когда человек поднялся на крыльцо, и сорвался с места. В два счета он настиг воришку и, ухватив за шиворот, дернул на себя. Раздался сдавленный писк, и чемодан с грохотом упал на землю.
– Попалась, голубушка! – торжествующе воскликнул Алексей, сжимая в объятиях упирающуюся девицу. – Ну-ка, признавайся, что в чемодане? Небось, думала – самая умная, да? На стариках решила поживиться?
Девушка-администратор злобно сверкнула глазами и прошипела:
– Ничего я не брала! Это все их добровольные пожертвования, ясно? Вон, у меня и расписки есть!
И она, извернувшись, выудила из кармана пачку мятых бумажек. Алексей выхватил одну и быстро пробежал глазами корявые детские каракули.
«Я, Семен, атдаю сваи веши в музей.
Падпись: Семен».
У Алексея отвисла челюсть.
Вот это номер! Это ж надо было додуматься – заставить «детишек» подмахнуть такую бумаженцию! Вот ведь жучка хитрая…
– Не пойдет, милая, – процедил он сквозь зубы. – Это ж мошенничество! Ясно тебе?
Девица фыркнула и вздернула подбородок:
– Ничего не знаю. Подписи стоят? Стоят. Значит, все законно. А вы не имеете права меня задерживать. Я в полицию пожалуюсь!
Алексей скрипнул зубами.
Вот ведь зараза! Как есть – змея подколодная. И ведь не подкопаешься – документ есть документ, пусть и писанный под влиянием момента.
И тут его осенило. Алексей медленно растянул губы в улыбке и ласково проворковал:
– Значит, в полицию собралась? Ну-ну, давай, топай. Только учти – я ведь тоже могу кой-чего рассказать своим друзьям из ФСБ. Сядешь за госизмену.
Девица посерела и сглотнула. Такой расклад ей в голову не приходил.
– Какая измена? – пролепетала она, заметно сбавив обороты. – Ты чего удумал, мужик? Бред какой-то…
Алексей встряхнул ее за плечи:
– А то ты не знаешь! Поселить боевого офицера в домике с аномальной зоной. Чтобы разум потерял, в детство впал и выдал военную тайну.
Девушка испуганно заморгала, явно не ожидая такого поворота. Похоже, до нее начало доходить, что лучше сдать на попятную.
– Ладно, – выдавила она, опуская глаза. – Забирайте свои вещи. Только отпустите меня, ради бога! Бес попутал, решила воспользоваться моментом.
Алексей удовлетворенно хмыкнул и разжал руки. Девица отшатнулась, потирая плечи и злобно зыркая исподлобья.
– А ну, пошла отсюда, – цыкнул Алексей и окатил девицу ледяным взглядом.
Девушка попятилась:
– Все-все, поняла. Исчезаю, – пробормотала она, затравленно оглядываясь. – Ноги моей здесь больше не будет!
И она, подхватив подол сарафана, со всех ног бросилась прочь.
Алексей проводил ее взглядом.
Вот так-то лучше! Не на того напала, голубушка!
Он подобрал злополучный чемодан.
Надо вернуть вещи владельцам, да и насчет «расписок» разъяснительную работу провести. А то ишь, удумали – в детство впадать на старости лет! Дескать, не ведаем, что творим.
Ну уж дудки!. Раз такое дело – будем вместе ума-разума набираться. С манной кашей и щепоткой воспитания.
Бодро шагая по тропинке, Алексей принялся насвистывать бравурный марш. Настроение – преотличное.
Ну а как иначе? Когда ж еще в отпуске удастся и подвиг совершить, и сыщиком поработать, и в няньки поиграть?
То ли еще будет…
Елена Фили.ТЕНЬ НА ВОДЕ
Костерок на пригорке весело потрескивал, расстилал дым над темной водой неширокой речки. Пахло осенью. Еле слышно шуршали опавшие листья под ногами женщины лет пятидесяти, в фартучке в желтый горошек хлопотавшей у раскладного столика. Здоровым охотничьим ножом она крупно резала ярко-красную морковку, чистила большие круглые луковицы, рубила блестевшую желтыми маслянистыми боками картошку и складывала нарезку в алюминиевые миски.
Двое мужчин примерно того же возраста сидели у костра, время от времени подкладывая в огонь нарубленные поленья.
– Специалисты-медики подтверждают тот факт, что нервная и сердечно-сосудистая системы укрепляются в процессе рыбалки, – громко говорил один из них, Михаил, осторожно и медленно доставая из предательски шуршащего пакета полуторалитровую бутыль самогона.
– На рыбалке человек дышит свежим воздухом, без городской копоти, поэтому организм получает огромную пользу, – вторил ему Иван, цепко наблюдающий за суетившейся Шурой и готовый в любой момент подать брату знак опасности.
Михаил достал два граненых стакана, плеснул в каждый до половины и протянул брату пупырчатый огурец. Себе отломил хлеба от домашнего каравая и негромко пробормотал:
– Ну, за день рождения племянника! Чтобы бизнес процветал, а друзья не забывали!
Братья чокнулись, отвернувшись от Шуры, выпили, закусили и, сразу размякнув и привалившись друг к другу, повели атаку на повариху:
– Рыбалка, Шура, дело мужское. А уж уха, это для рыбака… Это…
– Вы что, окаянные, уже тяпнули? Да когда ж успели-то? Вот я вам! – Шура пригрозила братьям половником. – А ну быстро котелок устройте!
Бутыль и опустевшие стаканы Михаил спрятал в пакет, отодвинул его ногой в заросли высокой, уже сухой травы и суетливо поднялся.
– Так за Виталика грех не выпить! На рыбалку нас пригласил, с друзьями познакомил. Брат наш третий доволен был бы, если б не умер в молодости. Вон какого мы ему орла воспитали! Правда, Ваня?
Иван молча ткнул Михаила вторым концом шеста, на котором висел котелок с водой.
– Правда. Давай, закрепляй.
– И что ты, Шура, раскудахталась. У тебя для ухи только овощи да вода. Рыбу-то молодые еще ловят, и неизвестно когда…
– Известно, известно. – С ведром, в котором бурно плескались краснохвостые полосатые окуни и ерши с колючими пятнистыми плавниками, подошел Ник, один из друзей Виталика. – Держите, тетя Шура, надеюсь, угодил.
Шура присела у ведра и со знанием дела поцокала языком.
– Добрый будет бульон, наваристый. Молодец! Судачка бы еще, для мясных кусочков.
– Это мы вдвоем с Олегом наловили. А Виталик со своим новым спиннингом пошел по берегу, сказал, что мелюзгой заниматься не хочет. Надеется поймать большую щуку.
– Да Виталька всю жизнь такой. – Иван тоже присел у ведра и вытянул за хвост горбатого окунька. Тот сильно изогнулся и, выскользнув из руки Ивана, плюхнулся назад, обдав брызгами Шуру, отчего та недобро посмотрела на Ивана и отодвинулась. – Вечно ему нужно отличаться от других. Не удочку взять, а спиннинг, да непростой, а трехметровый. Квартиру непременно в центре, машину, чтобы у соседей от зависти нутро скрутило. Все с Михой ждем, какую он жену себе отхватит. Не иначе королевишну.
Ник засмеялся, достал из серого патфайндера с хищной клыкастой мордой видавшую виды гитару, пристроился у костра, вытянул длинные ноги и, перебирая струны, негромко запел:
…И носило меня, как осенний листок.
Я менял имена, я менял города.
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не светила луна.
И окурки я за борт бросал в океан,
Проклинал красоту островов и морей…43
– Слушай, – оживился Михаил, – а вы правда с Олегом в Африке воевали?
– Правда. Но мы не любим об этом вспоминать.
– Виталька говорил, что Олег тебя, когда близко граната взорвалась, от осколков собой закрыл?
– И это правда. У него вся спина в шрамах. А у меня один – под сердцем.
– А кем вы у Витали на фирме работаете? Он так хвастался, вот, мол, одноклассников на работу принял, навоевались, вернулись, да никуда приткнуться не могли, а я все устроил.
Ник взял громкий аккорд и перестал играть.