Сей брокер переживал тяжелые времена. Бизнес его был на грани краха. Кренстон пытался найти способ вдохновить своих робких клиентов на активную торговлю. Только так комиссионные стали бы пополнять счета его фирмы. В такой плачевный момент на его пороге и появился проситель в пасторском воротничке.
«Принесла же нелегкая. Что, интересно, ему от меня нужно? Этим святошам только бы отрывать занятых людей от дел», – подумал он. Но вслух велел клерку:
– Зовите его, Уильям.
– Приветствую вас, брат Кренстон.
– Добрый день, доктор Рамсделл. Что привело вас ко мне? Честно говоря, я не ожидал увидеть вас здесь.
– Дела нашего миссионерского фонда привели меня к вам. Это срочный и важный вопрос. Думаю, вы знаете: мы собираемся воздвигнуть капеллу в Оруро. Боливия жаждет света истинной веры, брат Кренстон, не меньше Китая. Уж поверьте. И она значительно ближе к нам.
– Простите, доктор, я очень. – попытался перебить его Кренстон.
– Мне нужна лишь ваша подпись во главе списка пожертвований, – не дал остановить себя пастор. Его голос был полон возвышенной проникновенности, не лишенной однако некоторого лукавства. – Прошу вас.
– Может быть, вы попросите об этом кого-то более известного? – слегка смущенно предложил брокер.
– Знаете, брат Кренстон, я был уже сегодня у Силаса Шоу по этому поводу, – заявил священник и, спохватившись, добавил: – Но вы для меня ничуть не менее важны.
– Да? И что ответил старый про… старик?
– К сожалению, он поведал, что не в его правилах подписывать списки пожертвований.
– Так он дал вам хоть что-то?
– Безусловно… э-э. он помог мне в… – попытался уклониться от ответа доктор. Взгляд брокера вспыхнул.
– Так в чем же он помог? – полюбопытствовал Кренстон.
– Он… э-э-э… – пробормотал пастор неуверенно, – он уверил, что все будет отлично. Так и сказал, брат Кренстон.
– И? – В глазах Кренстона по-прежнему не читалось, что он твердо захотел принять участие в деле просвещения Боливии.
– Видите ли, он… э-э-э… пообещал, что мы принудим фондовую биржу внести свою лепту в наш фонд.
– Неужели?! – в голосе брокера звучал неподдельный интерес
– Да, да. Думаю, раз уж вы оба трудитесь на бирже, нестрашно, если я признаюсь, что мистер Шоу приобрел для меня акции. Пять сотен. Много ли это, как по-вашему, брат Кренстон? Дело тут в том, что интересы фонда сейчас занимают все мои мысли.
– Ну тут надо смотреть, – безмятежно проговорил Кренстон, – что за акции были куплены.
– Erie Railroad.
– Ясно. А еще надо знать, доктор Рамсделл, почем шли эти бумаги. – Лицо Кренстона в этот момент было совершенно невозмутимо.
– Покупал, естественно, брат Шоу. Шли они по 65,125.
– Вот как! – воскликнул прихожанин-брокер. – То есть старик Шоу имеет «бычий» настрой на Erie, не так ли?
– Брат Кренстон, я не вполне понимаю, о чем вы. Он только посоветовал ежедневно смотреть в газете, как поднялась цена от уровня 65,125.
– Доктор, я питаю самые искренние надежды, что так оно и будет. Достаточно ли будет 100 долларов? Отлично, вот чек. Теперь, доктор, прошу меня простить. Вы не представляете, сколько у меня сейчас дел. До свидания, доктор Рамсделл. Надеюсь, вы еще заглянете как-нибудь.
С этими словами брокер буквально выпроводил священника за порог.
Не успела старенькая дверь закрыться за спиной пастора, как Кренстон уже схватил телефонную трубку. Он распорядился купить тысячу акций Erie по как можно более выгодной цене. До того, как сообщить важную информацию своим друзьям, он желал убедиться в положении Erie на рынке. Наконец, когда он приобрел бумаги, можно было начать оповещать остальных.
Кренстон кинулся в комнату для клиентов и объявил:
– Слушайте все! Хватайте Erie! Силас Шоу всерьез взялся за них. Он играет «по-бычьи». У меня самый надежный источник. Я чувствовал, что старый плут гребет их под себя. И я не ошибся! Они поднимутся на десять пунктов, если начнете покупать прямо сейчас.
В итоге фирма Cranston & Melville собрала все, что было доступно в данный момент на рынке – для себя и своих клиентов. 6200 акций Erie. Ее вклад в поднятие цены на эти акции был просто неоценим – теперь они шли по 66,5.
Целую неделю преподобный собирал пожертвования на возведение протестантской капеллы в Оруро. Энергии и оптимизма доброму доктору было в этом деле не занимать. Он поведал пастве, что брат Кренстон пожертвовал 100 долларов, а брат Бейкер, другой прихожанин с Уолл-стрит, – 250. «А брат Шоу сказал, – заявлял священнослужитель с жизнерадостной улыбкой, лишь подчеркивавшей серьезность сказанного, – что сделает так, чтобы биржа внесла свою лепту в это благое дело! Брат Шоу приобрел ценные бумаги и пообещал, как умеет только он один, что все образуется, надо только выждать неделю или две».
Люди, слышавшие это, томились от любопытства. У каждого в глазах был единственный вопрос: какие именно бумаги? Кто-то задавал вопрос напрямую, кто-то – пытался выведать окольным путем. А доктор Ренсделл считал, что раз он однажды поделился новостью, к чему держать ее в тайне? Вот он и не скрывал, какие акции. «Как это может навредить брату Шоу?» – рассуждал он. Рассуждения его были абсолютно верны. Да и как легко и приятно было давать правильные рекомендации правильным людям! Пастор даже испытывал некую признательность Уолл-стрит. И Боливийский миссионерский фонд превзошел самые оптимистичные ожидания этого доброго человека.
Не успела старенькая дверь закрыться за спиной пастора, как Кренстон уже схватил трубку. Он распорядился купить тысячу акций Erie по как можно более выгодной цене.
Только произошло что-то не очень понятное. В финансовых таблицах поначалу акции Erie колебались от 65 до 67. Но затем, поразив доброго доктора до глубины души, стали котироваться как-то странно: «Максимум 65,75, минимум 62,5, закрытие 62,625». На следующий день: «Максимум 62,5, минимум 58, закрытие 58». Затем фортуна вроде бы решила повернуться лицом, и в таблице появились данные: «Максимум 60, закрытие 59,5». Но потом все рухнуло. Erie упали до 54,125. Потери составляли больше 11 пунктов. К концу недели они рухнули до отметки 51,25.
Воскресная проповедь доктора Генри В. Рамсделла проходила в Готэме. Прихожане пастора были невероятно печальны. Со всех сторон на него были устремлены укоризненные взгляды. Куда бы ни устремлял свой взор святой отец, на него смотрели со злобой, обидой или огорчением. Лишь мистер Силас Шоу выгодно отличался от всех. Его вид говорил о том, что этот прихожанин вполне всем доволен. Да помнит ли он, что пообещал пастору в отношении капеллы в невежественной Боливии?
Мистер Шоу и доктор Рамсделл встретились после окончания службы. Первый держался учтиво, второй – напряженно.
– Рад вас видеть, святой отец, – поздоровался стареющий трейдер. – Хожу не первый день с этой бумажкой, и все никак вас не встречу.
С этими словами он сунул в руку пастору чек на пять тысяч долларов.
– Что?! А как же акции, э-э-э… не упали?
– Упали.
– Не понимаю, как же тогда.
– Не беспокойтесь, доктор. Все получилось именно так, как я ожидал. За это я и выписал вам чек.
– Подождите… вы же приобрели для меня пять сотен акций?
– Именно, но как только вы покинули меня, я продал 10 тысяч этих бумаг по цене от 65 до 67.
Ваша паства, святой отец, стала так активно покупать акции Erie! – Старый плут довольно хмыкнул. – И я продавал им эти акции!
– Вы же уверили меня, что эти бумаги будут расти?!
– О, нет. Таких слов я не произносил. Я уверил, что все будет хорошо. Так и вышло.
На лице опытного спекулянта появилась довольная улыбка.
– Не переживайте, доктор. Свет знаний прольется на боливийцев, как пить дать.
– Но. – пастор покраснел, – не уверен, могу ли я взять этот чек.
– Я не обеднею, – покивал благочестивый спекулянт, – я хорошо заработал благодаря вам.
– Видите ли, – занервничал доктор Рамсделл, – хорошо ли это будет с моей стороны.
Шоу напустил на себя строгий вид.
– Уберите чек подальше, вы его заслужили.