Stern 11 000 акций
Kohn, Fischel & Сº 10 000 акций
Silberman & Lindheim 9 000 акций
Rosenthal, Shaffran & Сº 9 800 акций
Zeman Bros 8 600 акций
Итого: 114400 акций
– Все так, господа? – спросил Шарп после этого. Гринбаум с вежливой улыбкой держателя самого внушительного пакета ценных бумаг кивнул.
Гости озвучили свое согласие, а молодой Линдхейм вновь дерзко воскликнул: «Вот именно!» Его отец и дядя, основавшие этот бизнес, отошли в мир иной, оставив свое дело на него. Но его бравада не перешла по наследству от них, а стала его личным приобретением.
– Ясно, – неспешно выговорил Шарп. – Моя задача – управлять вашими бумагами и вести кампанию так, как считаю нужным. Мне совершенно ни к чему ваши вопросы или советы. Если же я захочу что-либо спросить, то не постесняюсь. Если мой подход вас не устраивает, давайте разойдемся сразу. Ничего другого я вам не предложу. Я в этих делах собаку съел. Если вам нужен результат, то вы будете немы как рыбы. И здесь, и где бы то ни было.
В зале царила гробовая тишина, которую даже Линдхейм не рискнул нарушить.
– Вы по-прежнему будете владеть той долей, на которую подписались. Ваши бумаги уже год лежат мертвым грузом. Значит, полежат еще неделю-другую до того, как я пристрою их для вас. Я оценил положение дел. Полагаю, не составит труда продать ваши акции по 75 или 80.
«В глазах восьми спекулянтов мелькнуло что-то наподобие радостного удивления, а Гринбаум улыбнулся так, будто все это уже заранее было ему известно», – рассказывал позднее Шарп.
– Само собой, – невозмутимо продолжал манипулятор, – продавать не входящие в пул акции ни один из вас не будет, какую бы цену за них ни предложили. А бумаги пула, естественно, продаю только я.
Посетители одобрительно молчали.
– Мой гонорар – 25 процентов от прибыли фонда, исходя от начального курса 29 долларов. Остальное вы распределите в соответствии со своими долями. Расходы разделите так же. Пожалуй, на этом все. И, господа, ни единой акции в тайную продажу!
– Мистер Шарп, должен сказать, что нам не свойственно такое поведение, – вступил было Гринбаум, пытаясь выразить возможные возражения партнеров.
– Не начинайте, Гринбаум. Я не вчера родился. Мне надо только, чтобы вы делали, как я сказал. И вы все, и я – стреляные воробьи. Мне ни к чему ваши фокусы за спиной. И, Гринбаум, – тут его тон сделался стальным, – я говорю это совершенно серьезно. Услышьте меня. Заодно пришлите номера всех ваших сертификатов на акции. А сейчас, прошу простить, господа, – дела. Всего наилучшего.
Вот откуда вырос пресловутый «бычий» подъем акций Turp. Кто-то потом сетовал на то, что Шарп мог бы вести себя с ними и поучтивее. Но это они нуждались в нем, а не наоборот. Так что хочешь – не хочешь, а принять его манеру им пришлось. Ведь у любого управляющего пулом свои уставы и привычки.
– Знаете, Сэм лучше, чем прикидывается, – утверждал Гринбаум, будто оправдывая поведение лучшего друга. – Ему нравится производить впечатление бесцеремонного хищника, но по сути он хороший парень. Просто к нему надо привыкнуть. Он в состоянии горы сворачивать. Я никогда не мешал ему вести дела по-своему.
На следующее утро стартовал эпохальный взлет скипидарных акций. Они рванули вверх с отметки 30 долларов. Брокеры, взявшиеся за эти бумаги, купили 16 тысяч акций, подняв курс до 32,5. В душах игроков, когда-то набравших «скипидарных» бумаг по более дорогой цене и отчаявшихся заработать на них, всколыхнулась надежда. Пришло время суровых и ловких манипуляций, которые навсегда войдут в историю Уолл-стрит. Главнокомандующим выступал Шарп. Тикерная лента выдавала совершенно фантастические новости, и каждая из них не имела с действительностью ничего общего. Так, крупнейшие брокерские дома Уолл-стрит внезапно стали скупать эти акции. Тут же по бирже разлетелась весть, что на пороге «важные события». Назавтра брокеры, работавшие на солидных финансистов, не моргнув глазом, приняли заявки о покупке. Значит, вышеназванные финансисты приобрели контрольный пакет – основную долю бумаг Turp. На следующий день было совершено множество покупок неполных пакетов акций – менее 100 штук. Их совершили брокеры, нанятые трастом Гринбаума. А для непосвященных это говорило о том, что друзья синдиката получили наводку от инсайдеров и теперь скупают акции в качестве долговременного инвестирования. Прошло совсем немного времени, и в момент, когда рынок был на подъеме, опытные спекулянты Уолл-стрит получили еще одну подсказку. Им предельно прозрачно намекнули, что люди, осведомленные о положении дел в компании, взялись за скупку ее акций.
Шарп самозабвенно сбывал бумаги направо и налево. Во время «бычьих» манипуляций он скупил кучу этих бумаг, чтобы раскрутить цену, естественно, сохраняя это в секрете. В противном случае обрушилась бы лавина «коротких» продаж, что никак не входило в его планы. Стоило Шарпу начать продавать, как опытные биржевики решили: «Так! Парни перестали скупать. Движение закончено!» И начали «шортить» Turp. Брокеры были убеждены, что эти «пустышки» не могут долго идти по курсу 46. Цена уступила их напору, и назавтра продажи вновь выросли. Но тут всех ждал неожиданный поворот событий. На следующий день член правления солидного брокерского дома подошел к посту, где торговали «скипидарными» бумагами, и стал покупать. Он даже не старался скинуть цену, а просто брал и брал, пока не купил 20 тысяч акций. У «медведей» подкосились ноги. Мгновенно биржу облетел слух о дополнительных дивидендах. Пришлось «медведям» закрывать свои «короткие» позиции, терпя солидные убытки. Они решили открыть «длинные» позиции – подкупить бумаг, рассчитывая на скорый рост курса. При закрытии биржи акции шли по 52. И это при том, что Шарп заметно уменьшил число акций, купленных в ходе кампании. Совсем недавно он больше скупал, чем продавал. Теперь же пришло время развернуться в противоположную сторону.
В душах игроков, набравших «скипидарных» бумаг, всколыхнулась надежда. Пришло время суровых и ловких манипуляций, которые навсегда войдут в историю Уолл-стрит.
Если предложение не успевает за спросом, само собой, цена растет. В противном случае она падает. Но средняя стоимость внушительного пакета акций может быть достаточно высокой для того, чтобы операция принесла неплохую прибыль даже при снижении курса. Неделю ценные бумаги Turp не подавали признаков жизни, а потом рванули вверх. Дойдя до уровня 56 и 58, они выбились в фавориты по торговому обороту. Эти бумаги тут же стали притчей во языцех. Их обсуждали на всех углах и во всех газетах. Шли разговоры о том, что Американская скипидарная компания имеет все шансы превратиться в процветающий концерн. Сама же компания, словно доказывая истинность подъема скипидарной промышленности, начала увеличивать на долю цента стоимость галлона продукции каждую неделю. Когда акции доросли до 60, у Уолл-стрит появился повод взглянуть на них попристальнее. Ни для кого не было секретом, что этот рост идет не просто так. Обычная манипуляция не в силах подбросить курс на три десятка пунктов за четыре недели. Это лишь служило еще одним доказательством гениальности манипулятора.
Гринбаум и его партнеры стали объектом любопытства, восхищения и зависти со стороны многих. В их адрес даже посыпались упреки в том, что они специально занижали цены на бумаги, чтобы «заморозить» ничего не подозревающих акционеров и «потерзать» первых отважных покупателей. Публика начала думать, что «скипидарные» акции – весьма многообещающий актив, а Гринбаум со товарищи желали нажиться в одиночку.
На это члены правления синдиката покаянно улыбались, но комментариев не давали. Изредка Гринбаум, не устояв, хитро подмигивал, когда эта тема всплывала в беседе. Старый Айсидор Вехслер бросал по сторонам многозначительные взоры, становясь удивительно похожим на Наполеона III. Молодой Боб Линдхейм преисполнился собственной важности. Моррис Штайнфельдер поправился на 15 фунтов. А Розенталь, обожавший всех похлопывать по плечу, отказался от этой привычки, словно ожидая подобного признака одобрения уже в свой адрес.
Как-то Шарп пригласил Гринбаума к себе. Назавтра молодой Эдди Лазарус с демонстративной заносчивостью предложил пари (10 против 5 тысяч долларов). Суть была в том, что он уверял: на протяжении года на ценные бумаги Американской скипидарной компании начислят дивиденды. Пресса тут же начала прикидывать: каков будет их размер и когда ожидать этого знаменательного события. Брокеры, на голубом глазу уверяя клиентов, что информация из «самых достоверных источников», называли самые разные цифры. Через пару дней тайные брокеры Шарпа вслух предположили, что в ближайшие два месяца объявят о выплате 1,75 процента дивидендов на сотню тысяч акций Turp. И курс на них тут же подпрыгнул до 66,75. Теперь на них вели охоту все, кому не лень. Так Шарп создал необъятный рынок для «скипидарных» бумаг. На старте 144400 акций по не имеющей спроса цене в 30 долларов оценивались на бумаге в 3 432 000 долларов. Теперь же это были активные акции, уходившие по 65 долларов с суммарной стоимостью 7 442 000. Потрясающий результат для пары недель манипуляций. Выдержке Шарпа можно было только позавидовать. Он ни словом, ни жестом не показывал, что планирует продавать. Остальные члены пула встревожились: уж не поддался ли он собственной жадности, и подумывали, не выйти ли из игры. Акции, пылившиеся в их сейфах, стали вызывать досаду. Они знали, какие злые шутки порой выкидывают судьба, политика и фондовый рынок. Вдруг сегодня-завтра какой-то неистовый анархист расправится с президентом Штатов или произойдет еще что-нибудь столь же жуткое?! Рынок может мгновенно обвалиться, и тогда 4 миллиона бумажной прибыли, причитающейся синдикату, превратятся в пыль. Один за одним они подходили к Гринбауму с просьбой поговорить с Шарпом.
Интуиция советовала Гринбауму не делать этого, но он пренебрег этим советом и отправился к Шарпу. Пару минут спустя он вышел к своим компаньонам вполне довольным, сказав им, что все под контролем. Упомянул он и о том, что Шарп не в духе, как случается всегда, когда одна из его лошадей проигрывает на скачках. Цена акций колебалась от 60 до 65. Снова возникло затишье. Брокеры не тревожились. За время роста это происходило на отметке 40, 48 и 50. Публика по-прежнему с аппетитом скупала «скипидарные» акции, даже при падении до 60 или 59. Уолл-стрит была уверена, что они поднимутся снова до 65. Оптимистичное настроение общественности и убедительная работа Шарпа играли на руку синдикату. Наблюдавшие за ростом этих бумаг со стороны были уверены, что они поднимутся минимум до 90. Шарп по-прежнему торговал акциями, но продавал вдвое больше, чем приобретал. В ходе операции колоссальный пакет набранных им акций потихоньку таял. Назавтра великий манипулятор планировал приступить к продаже акций пула.