— Она ездила по окрестным деревням два года и в конце концов решила вернуться в нашу деревню и поселиться здесь. Ей у нас очень нравится.
— Я слышал, что она во всём прислушивается к У Шаюаню и что они очень дружны.
Хозяйка рассмеялась:
— Да только если дружны. Этот-то, упрямый осёл, всё жену свою вспоминает.
— Хотите сказать, что они не могут быть вместе?
— Я думаю, глава У ещё сам не определился. Эта городская девица сперва увлекалась только рыбацкими запевками, а уж потом им увлеклась.
— Вы уверены?
— По-моему, это недалеко от истины.
Хозяйка подлила ему чаю и, напустив на себя строгий вид, проворчала:
— Человек — странное создание, уж если кого полюбит, то с концами. Сначала У Шаюань не в силах был расстаться с Пекином, а потом полюбил деревенскую женщину! А сейчас, когда эта женщина сбежала с офицером на остров, он её всё никак не отпустит…
Выйдя из забегаловки, Чуньюй Баоцэ долго думал об У Шаюане. Ему очень хотелось верить в то, что сказала хозяйка харчевни. Если это так, то глава деревни — поистине странный субъект. Загадочный мужчина, а ещё загадочнее женщина — та, что сбежала на остров. Какими чарами она должна обладать, чтобы породить в мужчине такую отчаянную привязанность к себе? От этой незнакомки он снова перенёсся мыслями к Оу Толань, и сердце его дрогнуло от страха. В этот момент ему самому захотелось оказаться на том острове и своими глазами взглянуть на сбежавшую, чтобы отыскать ответ на смущавшую его загадку. Наверное, этот ответ был так важен для него, поскольку он каким-то непонятным для него образом — прямо или косвенно — был связан со всем, что сейчас происходило. Чуньюй Баоцэ стоял на улице, обдуваемый морским ветром, и втягивал в себя ароматы утра, а в голове у него снова зазвучала рыбацкая запевка: «Вторая Барышня, ах ты пташка, но и не пташка… Увы и ах! Увы и ах!» Ну конечно! Разве может барышня быть птицей?
Поражённый этим очевидным фактом, он оцепенело уставился на чёрную мостовую под ногами и побледнел от ужаса.
Прошёл день, за ним миновала ночь. Ночуя на деревянной кровати убогой деревенской гостиницы, Чуньюй Баоцэ не желал покидать деревню с пустыми руками. Когда в комнату вошёл Старый Сом, постоялец сказал ему с каменным лицом:
— Никто так и не смог мне объяснить, кто такая Вторая Барышня из запевок, которые ты мне пел. Это никуда не годится. Если не можешь объяснить, кто она, тогда верни мне деньги.
— А? Ну и ну! — воскликнул Старый Сом. — Шантажировать меня вздумали? Кто ж такое сможет объяснить? — Он заохал, а затем неловко засмеялся: — Это ведь шутка?
— Нет, не шутка.
Старый Сом подскочил:
— Так чего же вы хотите?
— Ты не только деньги мне вернёшь, но и за постой я не стану платить, — угрюмо проговорил Чуньюй Баоцэ. — И у меня слова с делами не расходятся, так и знай!
— Боже мой, у меня поселился мошенник! Но только… только я вас не боюсь ни капельки, мы ещё посмотрим, кто кого!
Старый Сом, надувшись и округлив глаза, вышел из комнаты, сел на пороге и принялся думать. На губах у него появилась холодная усмешка. Надо всем показать этого чужака-проныру. Выйдя на улицу, он собрался пойти к дежурным сельского комитета и пожаловаться. Быть может, удастся куда-нибудь эвакуировать джип этого бесцеремонного молодчика. Пройдясь немного, он встретил старика, сидевшего на раскладном стульчике и курившего. Хозяин гостиницы склонился перед ним и громко спросил:
— Дядюшка, вы всю жизнь ловите рыбу и запевки петь умеете, может быть, вы знаете, что за пташка эта Вторая Барышня из запевок?
Внимательно выслушав вопрос, старик махнул рукой:
— Так это не пташка.
— Кто же тогда? Сколько ей лет? Где она живёт?
Старик покосился на него, преисполненный негодования:
— Тьфу! Да если бы она сейчас была жива, ей было бы уже несколько сотен лет! Я-то почём знаю!
Пока они разговаривали, рядом кто-то остановился. Подняв головы, они увидели У Шаюаня. Этот человек не боялся холода: на нём под распахнутым пальто был надет только толстый свитер. Подошедший с улыбкой смотрел на обоих собеседников. Тыча пальцем в сторону У Шаюаня, старик сказал:
— Пускай он тебе расскажет, а если уж и он не сможет, то никто на свете не сможет.
Старый Сом поведал обо всём, что произошло с ним за последние сутки. У Шаюань рассмеялся, а отсмеявшись, с серьёзным видом ответил:
— Наверное, тут действительно лучше обратиться к специалисту. Спроси у Оу Толань.
Старый Сом зашагал по переулку на восток, беспокойно оглядываясь на У Шаюаня. Тот поправил очки, догнал его и тронул за плечо:
— Это любопытная задачка, ей наверняка будет интересно. Давай я схожу с тобой.
Пройдя по переулку метров двадцать-тридцать, они оказались перед небольшой хижиной с фундаментом из чёрного камня. Постучали. Дверь открылась, на порог вышла хозяйка и поприветствовала их. У Шаюань коротко изложил цель прихода и велел своему спутнику войти.
— Ты тоже входи, — повелительным тоном обратилась женщина к У Шаюаню.
Оба гостя тихонько прошли в дом. Старый Сом впервые оказался в доме фольклористки и сейчас удивлённо раздувал щёки. Аналогичные старые деревенские хижины, даже если в них прибраться, абсолютно не походили на эту, с её натёртым до блеска полом из каменной плитки. В центре комнаты возвышался длинный стол, который, видимо, служил и как обеденный, и как письменный. На скатерти из грубой ткани лежали книги и ноутбук. Возле стола, где стояло кресло, пол был укрыт квадратным ковром. Благодаря большой печи в доме было очень тепло. Вдоль стен стояли разнообразные деревянные шкафы, сундуки и комоды с разложенными на них ракушками, кораллами и глиняными фигурками тигров. Дом наполнял слабый аромат хризантемы.
— Осмелюсь утверждать, что к нам в деревню прибыл ещё один любитель фольклора, — начал свою речь Старый Сом.
Оу Толань села за стол, налила мужчинам чаю и кофе и ответила:
— О, это прекрасно. Расскажите, кто он такой?
Старый Сом взял свой кофе, отхлебнул и нахмурился:
— Он из демобилизованных вояк, заняться нечем, вот он и рассекает на своей развалюхе, ест и пьёт на халяву. Может, надеется разжиться здесь антиквариатом, мне такие раньше уже попадались.
— Коллекционеры антиквариата не станут тратить деньги на запевки, — возразил У Шаюань, беря в руки чашку с чаем.
— Я бы на него поглядела, мне любопытно, — сказала Оу Толань.
Старый Сом кивнул:
— Он как услышал, что здесь есть специалист, который разбирается во всяких прибрежных штуках, сразу воодушевился и пожелал с вами встретиться!
У Шаюань взглянул на неё с улыбкой:
— О «всяких штуках» вы, несомненно, сумеете пообщаться.
Оу Толань встала из-за стола, подбросила в печь дров, а затем тихо сказала:
— Пойдём повидаемся с ним. Насчёт денег он, наверное, пошутил.
Старый Сом замотал головой:
— Я его к вам приведу, и дело с концом. Вы крупный учёный, пусть он сам придёт к вам на поклон!
— Точно-точно, на поклон, — поддакнул У Шаюань.
Старый Сом поспешно удалился и вскоре привёл гостя — тот шёл позади него и как будто был немного напряжён. На ходу он дышал на свои руки. У Шаюаню и Оу Толань сразу бросились в глаза слегка вьющиеся волосы, тяжёлый взгляд, прямая и гордая осанка, дерзкое и в то же время стыдливое выражение лица этого мужчины, которому на вид было уже за пятьдесят. Оу Толань встала и поприветствовала его, а У Шаюань, встав между ними, пригласил:
— Присаживайтесь, не стесняйтесь.
— Ах, как здесь тепло, здесь… — Гость окинул взглядом комнату, очевидно, заинтересовавшись интерьером. Потирая руки, он вздохнул: — До чего же хорошо, до чего спокойно, просто замечательно!
Оу Толань без лишних разговоров налила ему чаю, он принял из её рук чашку и отхлебнул:
— Как хорошо!
— Вы же собирались расспросить о своём деле! — нетерпеливо вмешался Старый Сом. — Вот, перед вами специалист! Так что спрашивайте обо всём по порядку, она на все ваши вопросы ответит без труда…
— Верно, это прекрасно. О, я сначала представлюсь, ну так вот… — Чуньюй Баоцэ повторил свою прежнюю легенду про отставного военного, любителя путешествий и фольклора, а затем поднял вопрос о Второй Барышне.
Оу Толань всё это время внимательно слушала его, подперев обеими руками подбородок, с едва заметной улыбкой на лице и время от времени хмурясь. Чуньюй Баоцэ впервые имел возможность вот так, совсем вблизи, взглянуть на неё. Он то и дело опускал глаза — естественный рефлекс, чтобы не обжечься от долгого созерцания её красоты, — или отводил взгляд, изумлённо вздыхая. Он обнаружил, что сидевшая перед ним женщина напоминает растение, проросшее в воде, но не оставившее на себе ни капли ила, не замутнённое ни житейскими бурями, ни жизненными горестями, чистое и изящное, насыщенное водяным паром. Чёрные блестящие глаза, сверкающие, как хрусталь, зубы. От неё исходил едва различимый аромат хризантемы, наполнявший благоуханием всю комнату. Её руки представляли собой настоящее произведение искусства, выполненное без единого изъяна, начиная от кончиков пальцев и заканчивая тыльной стороной ладоней. Она вся излучала новизну молодости и мягкость зрелости, которые смешивались в гармоничное единство. Впечатления и эмоции от такой красоты не поддаются описанию. В этот момент он внезапно вспомнил своего боевого товарища и партнёра — Комиссара. Если бы сейчас она была здесь, то наверняка прошептала бы ему на ухо: «Вот таким образом!» — эту фразу она использовала всякий раз, когда требовалось быстро принять какое-то решение.
Теперь он стал лучше понимать, что случилось летом: тогда под навесом ему хватило одного беглого взгляда, чтобы навсегда потерять покой из-за этой незабываемой женщины. Это явление имело под собой мощное основание, которое теперь стало очевидным.
— Однако, — он кашлянул, прочищая горло, — однако нам ещё надо обсудить Вторую Барышню, которая, по всей вероятности, покровительница моря, как мне кажется…