Автомобиль направлялся прямиком на пристань, где несколько грузовых судов с разнообразной поклажей готовились взять курс на разбросанные в море острова. Утопая в гомоне человеческих голосов, Чуньюй Баоцэ въехал на верхнюю палубу парома. Лодочник в замасленной синей форме сыпал сердитой бранью. С превеликим трудом припарковавшись и поставив машину на ручник, Баоцэ зажмурился и стал вспоминать свою прошлую поездку на остров, ту миниатюрную женщину, которой был одержим У Шаюань, и птичий питомник. Питомник был очень даже хорош, ведь в нём Чуньюй Баоцэ нашёл ответ на вопрос, кто был соперником У Шаюаня. К тому же там столько удивительных, редких птиц. «Как много у нас диковинных пернатых! — сокрушённо вздохнул он. — И когда они исчезнут все до одной, мир станет скучным».
Паром рассекал морскую гладь, напоминающую голубой атлас. Безграничные просторы. Красота. Как и в прошлый раз, Чуньюй Баоцэ смотрел в окно машины, пока они не пристали к берегу. На острове оказалось ещё теснее, чем он ожидал; в маленьких переулках, помимо встречающих и принимающих груз, тянулся длинный ряд прилавков с морепродуктами. Его внимание привлекла крупная розовая каракатица: он вытянул шею и долго её разглядывал. Хозяин прилавка громко крикнул ему:
— Она ещё живая, забирай!
Чуньюй Баоцэ поспешно надавил на газ. Ах, снова хижины и вымощенные чёрным камнем мостовые; глаз резали новые здания, разбросанные тут и там, одноэтажные и двухэтажные, все как одно облицованные плиткой — издалека они напоминали незаживающие раны лежащей на земле птицы. Его гостиница называлась «Тяньхэ» — «Встреча, предначертанная небом». Это было одно из тех новых двухэтажных зданий, которые отнюдь не радовали глаз, и единственное, что утешало, — это его название. Он воображал, что их с Оу Толань случайная встреча, быть может, действительно воля неба. Ему не терпелось узнать, где поселилась эта женщина, приехавшая накануне. Он завёл беседу с хозяином, расспросил о завтрашнем празднике и о приезжих, которых в этот период год от года становилось больше. Хозяин сказал, что приехали отовсюду — и с севера, и с юга.
— А есть кто-то со столичным говором?
— Конечно, кого только нет, есть даже одна в шляпе с перьями.
О фольклористке разузнать не удалось, а перья на шляпах его не интересовали.
Время было ранее. Оставив вещи в номере, он решил выйти прогуляться: ему не терпелось увидеть место, где завтра состоится церемония открытия рыболовного сезона. Номер был на втором этаже — единственный двухкомнатный номер в этой гостинице. Спустившись вниз, он нарочно заглянул в столовую: внутри ни души, только несколько коричневых круглых столиков, телевизор на стене включён. Выйдя из гостиницы, он сразу же увидел женщину в шляпе с пером. Со спины её фигура выглядела высокой и изящной, у неё была тонкая талия и округлый зад, который отчаянно покачивался при ходьбе. Из парадной чёрной шляпы торчали два красных пера, которые напоминали маленькие развевающиеся знамёна. Он ускорил шаг, желая обогнать её и взглянуть спереди. Его ждало разочарование: с косметикой перебор, синие веки и накладные ресницы, на шее болталось ожерелье из крупных жёлтых жемчужин. Он отвернулся и стал смотреть в другую сторону.
В северо-западной части острова располагался иссиня-чёрный храм божества моря; к одной его стороне примыкали свежевозведённые подмостки. Эта земляная терраса вульгарно пестрела яркими красками, глаза слепили большие поперечные полотнища и цветная иллюминация. Кто-то проверял звук: то и дело до слуха доносились «A-а!», «Алло-алло», «Девушка, сядь на нос лодки…». Здесь слонялось несколько туристов, которые, как и он, решили заранее осмотреться. Войдя в маленький храм, он обнаружил, что статуя морского владыки изваяна совсем недавно, цвета внутри слишком яркие, а воздух наполнен удушливым запахом возжигаемых благовоний, так что долго находиться в храме он не смог. Выйдя на улицу, он сразу увидел вдалеке женщину с рюкзаком на чересчур длинных лямках. У него перехватило дыхание. Женщина направлялась в его сторону, но, когда она приблизилась, оказалось, что он её не знает.
Обогнув подмостки, он прошёл на север, затем повернул на восток к тихому, уединённому берегу. Вдалеке виднелись очертания других островов и несколько лодок. В нос ударила вонь тухлятины — она доносилась с фермы, располагавшейся неподалёку от берега. Ферма эта выглядела как заливное поле, и вся морская поверхность вблизи берега превратилась в укрытую водой пашню. Какая жалость. Ему не верилось, что такой прекрасный остров окружён «заливными полями». Он снова подумал о Цзитаньцзяо: там-то этого не увидишь! Этот «интеллигентишка», очевидно, очень упрям и амбициозен, потому-то он так крепко привязал к себе фольклористку. Вблизи берега вонь стала совсем невыносимой, и он повернул обратно к деревне.
Он обратил внимание, что на острове было полно закусочных. Ближе к полудню все они оживились: казалось, количество посетителей в них моментально увеличилось в десятки раз. Обойдя по меньшей мере пять или шесть заведений, он заметил, что все они в целом одинаковы: там подаются исключительно свежие морепродукты, которые жители острова готовят традиционными способами. Он искал глазами знакомый силуэт и не находил. В последней закусочной, уже направляясь к выходу, он вновь увидел ту женщину с пером на шляпе: она поедала устриц размером с кулак, но, почувствовав на себе его пристальный взгляд, сразу же подняла бокал с пивом, словно предлагая тост. Он кивнул ей и вышел.
В гостинице, где он остановился, еда была далеко не высшего качества: по свежести ей было не угнаться за тем, что предлагали в ресторанах, зато стоила она отнюдь не дёшево. Председателю нравилось, что здесь тихо: неугомонные туристы разбрелись по острову, обедать и ужинать можно было в полном одиночестве. Устроившись в уголке, он, как делал обычно дома, аккуратно повязал салфетку и принялся тщательно жевать. Официант принёс большое блюдо с варёными жёлтыми мактрами, при виде которых он тихонько ахнул. Когда он вытаскивал моллюска из его красивой раковины, в столовую кто-то вошёл. Высасывая нежнейшее мясо моллюска, он поднял голову, и язык его словно зажали в тиски. Ойкая и потирая руки, он взволнованно поднялся с места.
— А, это вы, господин Чуньюй! — В столовую вошла та самая женщина, которой всё это время удавалось скрываться от него, та самая Оу Толань…
Глаза её блестели радостным удивлением, которое ни с чем нельзя было спутать. При виде её взгляда Чуньюй Баоцэ растрогался. Взяв себя в руки, он улыбнулся, показывая свои крепкие ровные зубы и выжидающе стоя перед своим столом. Она подошла. Легонько пожала ему руку. Её ладонь была мягкой и тёплой. Надо же, совсем маленькая ладошка. Казалось, он только сейчас обратил внимание, какая у неё длинная изящная кисть. Это была не рука трудового человека, это была… ладонь фольклориста.
— Если я правильно понимаю, вы приехали на праздник открытия рыболовного сезона. — Он пригласил её сесть напротив. — Вот уж не думал вас увидеть! Как здорово встретиться здесь со специалистом!
— Вы так давно не появлялись в Цзитаньцзяо. Эта зима выдалась суровой — холоднее, чем предыдущая. Ну ничего, я прекрасно провела время у печки за чтением книг, в том числе и вашей.
Чуньюй Баоцэ почувствовал, как лицо его запылало:
— Навязал я вам чтение своей бездарной писанины, лишние труды на вашу голову, а вы и впрямь прочли, потратили своё драгоценное время, — говоря это, он подал знак официанту, чтобы тот принёс ещё один прибор, и подтолкнул к гостье меню. Оу Толань начала было отказываться, но он тут же предложил: — А ужин за вами.
— Впервые вижу, чтобы предприниматель писал таким насыщенным слогом, а самое удивительное, что в книге так много эпизодов, не связанных с вашей работой. Эти эпизоды меня особенно заинтересовали. — Оу Толань осторожно переместила свой рюкзак на длинных лямках, с которым была неразлучна, к себе на колени. Он спросил, на каком этаже она поселилась. Она ответила, что на первом, в номере в конце коридора.
— Какая замечательная возможность, я столько смогу узнать от вас! Но мне ужасно неловко вас беспокоить. Я-то приехал из праздного любопытства, а вы здесь для научного исследования!
На лице его читались искренность и пылкая страсть. Оу Толань с улыбкой покачала головой:
— Не настолько всё серьёзно. Праздник я видела уже много раз, хотя на этом острове я впервые. Давайте завтра вместе пойдём посмотрим…
За обедом Чуньюй Баоцэ выяснил, что Оу Толань приехала на день раньше и уже навестила кое-кого из старых рыбаков. До чего же разные бывают люди: она так скрупулёзно и основательно подходит к работе! Он рассказал, что ходил к храму божества моря и счёл, что украшено там всё чересчур аляписто. Оу Толань согласилась:
— Вы правы. Но так происходит везде: денег на проведение тратится с каждым годом всё больше, а праздник всё сильнее отдаляется от своего первоначального образа. Руководство переусердствовало; пригласили даже певцов из города, да ещё заставляют старых рыбаков репетировать.
— Что репетировать?
— Жертвоприношение божеству моря, исполнение запевок — слова-то в них новые, только лишние хлопоты старикам.
— Вот оно как. А вы видели репетиции?
Оу Толань кивнула:
— Они репетируют на спортплощадке начальной школы, сегодня будет ещё одна репетиция.
— Может, сходим посмотрим?
— Давайте.
Чуньюй Баоцэ и Оу Толань добрались до школьной площадки. Старинная школьная постройка пробудила в председателе любопытство: это был просторный сыхэюань, возведённый из иссиня-чёрных камней островной породы, в его центре находился вымощенный каменными плитами двор размером в половину футбольного поля. Это и была спортивная площадка. Здания, вероятно, изначально имели тростниковую крышу, но сейчас их покрывала поношенная черепица. Эти строения мало чем отличались от обычных жилых домов, разве что были чуть повыше. Оу Толань рассказала, что это место, ка