Это показано на примере вероломного шакала в «Калиле и Димне», восточном сборнике историй, который инфант Альфонсо приказал перевести на испанский незадолго до своего восшествия на трон и который позднее приобретет для него первостепенное значение, поскольку здесь в художественной форме воплощены многие аспекты монархического правления, в частности, отношения между советником и правителем. Позднее эти проблемы в теорико-правовой форме найдут выражение в «Семи Партидах», приобретая вид политической системы. Кроме того, этот сборник будет упомянут во «Всеобщей истории». Таким образом, уточняет Гонсалес-Касановас[477], «Альфонсо придает индо-арабской литературной традиции статус классики, наделяет политической функцией пропаганды и дидактической ценностью примера». Несмотря на культурную дистанцию между Аббасидами (к этой эпохе относится создание арабской версии Ибн аль-Мукаффы – своего рода точки отсчета) и Кастилией времен перехода власти от Фернандо III к его сыну, в обоих случаях речь идет о монархических системах, опирающихся на придворную элиту, с сопоставимыми структурами и административными механизмами – система, которую Альфонсо Х позднее усовершенствует и упорядочит. Если рассматривать «Калилу и Димну» как бревиарий приближенности, то первый значимый аспект этого сочинения, как демонстрирует в своем исследовании Форонда, – это две повествовательные рамки, выстроенные как диалоги между двумя правителями и их приближенными. В них перед читателем предстают взаимоотношения между властью и мудростью (см. материалы Майкла Джерли и Ульрики Беккер в настоящем издании). Во вторую очередь следует выделить диалектику между дружбой и враждой, которая определяет логику аргументации «Калилы и Димны» – сочинения, имеющего двучастную структуру в соответствии со своей дидактической целью зерцала правителей. Если в первой части разъясняются тлетворные для монарха, его двора и монархии в целом последствия вражды, то во второй части изображается благоприятное влияние дружбы как на отдельно взятого человека, так и на общество. Дружба представляет собой высшую ценность – утверждается и в законах Второй и Четвертой Партид, рассмотренных выше, и во введении Ибн аль-Мукаффы к арабскому переводу «Калилы и Димны», в котором говорится следующее: «Человек сведущий не сравнит хорошего друга ни с каким сокровищем и ни с какой выгодой», поскольку «настоящие друзья <…> помогают и приносят пользу друг другу» и «становятся подспорьем в час, когда с человеком случится какая-то беда» (CeD 131). Напротив, плохой советчик или тот, кто разглашает чужие тайны, – отталкивающий персонаж, как раз потому, что разрушает эти узы дружбы. В первом эпизоде «Калилы и Димны», а именно в диалоге между царем и философом, входящем в повествовательную рамку, изображается эта антитеза с ее психологическими, моральными и политическими последствиями, но ранее читаем следующее:
«Царь сказал философу: “Сейчас расскажи мне притчу о тех, кто любит друг друга, и их разлучает склочник, лицемерный, лживый, столь же отвратительный, как отрава, и заставляет их ненавидеть друг друга, и желать друг другу смерти так, что теряют они свое тело и свою душу”.
Философ ответил: “Господин, когда между двумя любящими друг друга встает склочник, они забывают обо всем, и портится и разрушается дружба между ними. И это похоже на то, что случилось со львом и быком”» (CeD 122).
В знаменитой притче, которую все мы знаем и значение которой определяется особым положением в начале сборника, рассказывается, как шакал Димна, жаждущий сохранить свое положение королевского советника, начинает плести интриги против недавно прибывшего быка Сенсебы, сумевшего за короткое время заслужить доверие короля. Движимый завистью и ревностью, он старается восстановить свою «честь» и действует c большой изворотливостью, стремясь пробудить подозрение и сомнение короля-льва. Это вызывает такой гнев монарха, что он приказывает разорвать на куски своего бывшего наперсника.
«…и сказал лев: “Живи со мной, и я окружу тебя почетом”. И бык поблагодарил и склонился перед ним. И лев оказал ему милости и приблизил к себе, слушал его советы и посвятил в свои тайны и свои дела. И прожил бык так какое-то время, и с каждым днем лев любил его и привязывался к нему все больше, так, что он стал самым приближенным из его окружения, тем, кого он больше других любил и ценил» (CeD 137).
Одного этого краткого абзаца достаточно, чтобы подтвердить ценность, которую Форонда приписывает этому тексту, имеющему основополагающее значение для идеологии приближенности и наилучшим образом передающему суть выбора королем советника, равно как и идеальных отношений доверия и дружбы. Король-лев допускает быка в свой избранный круг придворных – отличие, которое делает ему честь, в обмен на благодарность и самоуничижение. Прося совета и делясь своими тайнами, король устанавливает с быком узы доверия и любви, которые делаются все более тесными, пока не достигают предельной склонности: «…так, что он был самым приближенным из его окружения, тем, кого он больше других любил и ценил» (CeD 137). Этот исключительный характер любви между королем и его советником влечет за собой исключение другого советника, шакала Димны, из этой игры в приближение и удаление, которая определяет фаворитизм в пространственном отношении. Оказаться исключенным из этих привилегированных отношений означает для шакала умаление его достоинства: бык «отнял мое достоинство» (CeD 137), что пробуждает в нем зависть и желание мстить: «и когда увидел Димна, что лев отходит с Сенсебой в сторону от него и других приближенных, опечалился он и почувствовал великую зависть…» (CeD 137). Таким образом, плетя интриги, которые закончатся смертью верного советника Сенсебы от когтей короля-льва, Димна превращается в склочника и убийцу: «я хочу найти способ, чтобы вернуть свое достоинство» (CeD 141). Борьба за восстановление достоинства (на нее указывает и имя шакала) лежит в основе разрушения любви, согласно анализу Франсуа Форонда[478].
Далее Димна раскрывает брату свое намерение погубить Сансебу под предлогом того, что близость с быком вредит королю-льву: «эта чрезмерная любовь, которую он питает к Сенсебе, приносит ему зло, вредит и позорит» (CeD 142), превращая таким образом белое в черное. Узнав об этом плане разрушительной мести, рассудительный Калила старается доказать, что у него мало шансов против столь могущественного противника: «Как сможешь ты убить Сенсебу, ведь он храбрее и сильнее тебя, и у него больше власти и подданных и друзей, чем у тебя?» (CeD 142). Неубежденный этими доводами, в ответ Димна настаивает на том, что сила слабых, превосходящая размеры, мощь и храбрость великих, состоит в их «хитрости» и «знаниях» (CeD 142), как показано в притче о вороне и гадюке. Через интригу Димны обман, лицемерие и лесть раскрываются как неожиданное и потому еще более страшное оружие подданных (гипотетических), которым с его помощью удается разрушить дружеские узы между королем и его приближенными – фундамент власти правителя. В этом смысле, трактаты и зерцала принцев полны предостережений против склочников и двуличных, неверных и вероломных советников. Собственно, воспользовавшись идеальными отношениями между монархом и его другом-советником, предполагающими обязательства верности, Димна, неверный и вероломный советник, мастер красноречия, обманывает льва, которому льстит как подданный звериного царства:
«И вы, государь, обладаете большим умом и мудро правите, и я вам скажу то, что вас опечалит. Я верю, что вы знаете, что я вас люблю и хочу помочь советом, хотя душа подсказывает мне, что вы не поверите мне. Но, когда я вспоминаю, что души всех нас, зверей, зависят от вашей души, выходит так, что я не могу не сделать того, что должен, хотя вы и не спрашивали меня и я боюсь, что вы не поверите тому, что я скажу. Потому что говорят, что тот, кто не раскрывает царю глаза на грозящую ему беду, кто скрывает от лекарей болезнь, а от друзей – положение своих дел, тот сам себя обманывает» (CeD 148).
С другой стороны, проявляя еще большее коварство, Димна предупреждает Сенсебу о том, что тот неминуемо впадет в немилость царя. Перед лицом этой опасности верный и искренний советник произносит в ответ хвалебную речь, в которой вслед за хитрым шакалом, но целомудренно, рассуждает о хорошем советнике (подробное описание этого понятия, сделанное Альбертано да Брешиа, почти совпадает по времени с переводом «Калилы и Димны»):
«Не может лев предать меня, я никогда не делал зла ему и никому из его вассалов. Полагаю, что кто-то несправедливо настроил его против меня и солгал о моих поступках, поскольку я убедился, что вокруг него множество злодеев, и он верит более им, поскольку, когда кто-то окружен злодеями, он начинает сомневаться в добродетельных, предпочтя плохих хорошим, он начинает сомневаться в верных советниках» (CeD 155).
Учитывая свою непоколебимую верность царю, бык рассчитывает на взаимное соблюдение соглашения между монархом и его советником и отвергает любое «предательство», веря лишь в то, что «кто-то несправедливо настроил его против» него, так как при дворе не отличить хороших от плохих. Несмотря на верное подозрение, Сенсеба в своей слепоте не может распознать склочника в том, кто спокойно разговаривает с ним под предлогом беспокойства за его благополучие, и в этом состоит его трагическое несчастье. И так своим чередом развивается злополучная интрига, замысленная Димной, пока король-лев не убивает своего верного и преданного приближенного Сенсебу. В конце король (персонаж повествовательной рамки) резюмирует наблюдения, которые он сделал во время рассказа, и из них следует, что он верно усвоил основной урок притчи, поведанной его советником:
«Король сказал философу: “Я уже слышал, как поступил со львом и быком Димна, такой маленький, но при этом самый подлый из диких зверей, как он настроил их друг против друга так, что разрушил их любовь и их союз. И из этого рассказа узнал я о стольких удивительных делах, что этого достаточно, чтобы предупредить и уберечь человека от склочников и подлецов, а также от лжецов с их вероломством и хитростями. Люди сведущие должны изгонять ложь, вероломство и склочников и проявлять к подобным вещам должное внимание; также непременно следует относиться со спокойствием и осторожностью к тому, что они говорят, и гнать от себя всех, в ком признали склочника. А сейчас поведай мне, каким образом оправдывался Димна и какое завершение получило это дело”» (CeD 178).