Mayoría». Реформа королевской юстиции отразилась в трех ордонансах, которые были направлены на ее укрепление и постановку в доминирующее положение: уложения Вилья-Реаль (1346), Сеговии (1347) и, наконец, Алькалы-де-Энарес (1348). В этих уложениях была предпринята попытка создать общую модель королевской юстиции на основе пересмотра ряда ранее существовавших королевских кодексов. Ордонансы предполагали изменения в области процессуального права и юрисдикций, которые должны были опираться на существующие правовые рамки, созданные короной, и таковыми могли служить только уже известные и применяемые королевским судом своды: «Королевское фуэро» и Партиды.
До того мы также находим отдельный пример применения «Семи Партид» в законодательстве того же короля: на кортесах в Мадриде 1329 г. король совершил несколько актов помилования в честь своего совершеннолетия. Сословия просили у него всеобщего помилования, за исключением случаев измены и предательства – именно они являются исключениями в Partid. III.24.4 и также указываются в Partid. III.18.12. Король Альфонсо добавил еще одно исключение: ересь также исключается из перечня преступлений, по которым возможно помилование. Королевское решение таким образом согласуется с текстом Партид. К частному случаю их применения добавляется королевская поправка. Самый известный пример – это постановление от 29 ноября 1345 г., в котором приговор напрямую основывается на Партидах. Речь идет о тяжбе в рамках которой изменялись и пересматривались права и полномочия древнего монастыря в Саагуне относительно дарений[840] и документов, полученных незаконным путем[841]. Еще до этих двух примеров появляется множество документов кортесов конца XIII – первой половины XIV в., в которых говорится о «праве и фуэро» как двух разных областях права, пересекающихся по необходимости. Под «правом» подразумевалось новое право, созданное королем. Под «фуэро» – традиционное, древнее, способное конкурировать с новым, но не всегда достигающее в этом успеха. Первое содержится в ряде уложений кортесов или в «королевских книгах», упомянутых в Уложениях Саморы. Второе проявляется в различных региональных правовых текстах или в рамках судебных процессов в некоторых судах, особенно королевском. Фуэро также было нормативной основой любого суда, в котором право рассматривалось на основе предшествовавших случаев распределения полномочий, как свод, в котором утверждались обычаи и привычки, согласно законам Первой Партиды[842].
Мы говорили о том, что отправной точкой политики Альфонсо XI было правосудие, направленное на переустройство отношений между монархией и сословиями. Это выразилось в ряде уступок, пактов и соглашений, которые привели к укреплению привилегий знати и признанию новой муниципальной организации в пользу городских олигархий. После того, как было достигнуто умиротворение сословий, Альфонсо перешел к выработке правовых актов, направленных на усиление роли королевского правосудия, главного поля действия средневекового монарха, наместника Бога на земле. Правосудие было ключевым инструментом его власти и главным инструментом обоснования его политики. Как аппарат суда, так и его конкретные процессуальные механизмы, субъективные и объективные аспекты судопроизводства, подверглись пересмотру в вышеупомянутых уложениях, санкционированных королем. Два уложения были приняты непосредственно Альфонсо, а третий был результатом договоренностей с кортесами в Алькала-де-Энарес. Процесс реформ в области королевского правосудия и его точных формулировок основывался на ранее существовавших единых правовых нормах, которыми в равной степени могли быть и «Королевское фуэро», и Партиды. Так, в «Уложении Вильи-Реаль»[843], или в «Уложении Сеговии»[844], указывается на существование ряда имеющих юридическую силу текстов, которые исправляются, изменяются и дополняются посредством названных уложений. Это еще более очевидно в содержании «Уложения Алькалы-де-Энарес», которое не только включает многие вышеупомянутые главы, но и напрямую ссылается на практику применения Партид. Монарх узнает это посредством различных прошений от сословий, которые напрямую ссылаются на юридическую силу «Фуэро законов» и «Семи Партид», согласно которым правосудие не может насаждаться сверху, или указывают на то, что короли и сеньоры не всегда действовали согласно этим текстам. Дело доходило до разговоров о том, чтобы провозгласить Партиды законами, при этом смягчив их. Замечательным представляется последующее распоряжение короля, превратившееся затем в королевский закон. «Уложение Алькалы»[845] ссылается на ряд разночтений в толковании нескольких понятий в Партидах относительно того, могут ли юрисдикции и правосудие передаваться другому субъекту «в силу древнего обычая или на время» (luenga costumbre, ò por tiempo). Сомнения в смысле этих слов, в том, что подразумевают в Партидах понятия jurisdicción и señorío, возникли потому, что эти слова в кодексах Альфонсо X ранее становились причиной разночтений, которые настало время разрешить. Король не был озабочен экзегетическими разночтениями, которые проявились бы после вступления Партид в силу, скорее его заботили разночтения, возникшие в недавнем прошлом, в моменты, когда труд Альфонсо Мудрого использовался на практике для ссылок и апелляций, вместе с другими упомянутыми юридическими кодексами: «Фуэро законов» (то есть «Королевское фуэро»), судебными прецедентами (fazañas), древними обычаями Испании и рядом уложений кортесов, то есть правовыми материалами, активно применявшимися на практике и имевшими юридическую силу. Все эти тексты ставятся в равное положение, то есть все они были признаны на практике. Помимо прочих, их уже давно признавал и применял королевский суд. Именно в «Уложении Алькалы»[846] поднимается ряд вопросов относительно того, могут ли правосудие, фонсадо, фонсадера, alzadas de los pleitos (апелляции) или mineras (королевские баналитетные права на рудники) быть уступлены монархом третьим лицам и могла ли такая уступка иметь неограниченный срок действия. Ответы на эти вопросы снова ищутся в Партидах, «Фуэро законов», судебных прецедентах, древних обычаях Испании и уложениях Кортесов, то есть в тех правовых текстах, которые имели юридическую силу и активно применялись в суде во времена составления «Уложения Алькалы-де-Энарес». Далее, тот же закон ссылается на «то, что говорится в Партидах или в фуэро» (lo que se dice en las Partidas, ò en los Fueros) или же «таковым кажется смысл сказанного в Партидах при их должном понимании, потому что эти слова говорят о том, что не должно быть разделено королевство и ни одна часть его не должна быть отчуждена в пользу другого королевства» (et esta paresce la intención del que ordenó las Partidas seyendo bien entendidas, porque estas palabras puso fablando el Regno non debe ser partido, nin enagenada ninguna cosa del à otro Regno). Это говорит о том, что Партиды были частью правовой реальности, были причиной экзегетических разночтений, причем по чрезвычайно важным вопросам, таким как юрисдикция и сеньория короля, то есть по ключевым пунктам политической повестки, направленной на укрепление королевской власти и упорядочение его отношений с королевством. В данном случае меня интересует не то, к каким решениям придет Альфонсо XI, а то, что эти решения король основывал на имевшихся разночтениях в регулярно применявшихся юридических текстах, различные толкования которых приводили к принятию судами противоречивых решений. Эта ситуация требовала королевского указа для однозначного разрешения противоречий, что впоследствии будет сделано в «Законах Торо» 1505 г. Если все упомянутые юридический тексты имеют силу, если все они принимались во внимание, если все они требовали толкования, то все это было результатом их практического применения. Кто-то к ним обращался, кто-то их применял в суде, и это требовало однозначного прояснения противоречивых моментов.
В качестве подведения итогов я хотел бы предложить следующую гипотезу. При дворе короля Партиды, принятые или нет, объявленные законами и затем отозванные под давлением оппозиции или так и не объявленные (что в итоге никак не ограничило их распространение среди образованной части общества), сохранили свою культурную и правовую ценность, благодаря огромной работе, проделанной для их создания и особенно благодаря интересу королевских юристов. Они начали понемногу применяться в тех случаях, когда «Королевского фуэро» было недостаточно для однозначного правового ответа, в случаях, выходивших за региональные рамки, которыми оно всегда было ограничено (эту локальную ограниченность подтверждает и Альфонсо XI в «Уложении Алькалы»[847]). Вполне возможно, что практическое применение Партид основывалось на их первом провозглашении законами, о котором не осталось сведений – это бы объяснило резкую реакцию знати и городов начиная с 1270 г. Реагируют обычно на что-то, и этим чем-то могла быть политико-правовая модель, прописанная в книге «Фуэро законов». Партиды могли стать последней каплей, переполнившей чашу терпения королевства, и в итоге они исчезли так же, как появились, хотя и не были забыты. Придворные судьи, согласно рамкам, установленным кортесами в Саморе, следовали довольно расплывчатой правовой иерархии, согласно которой при рассмотрении королевских дел они обращались сначала к «Королевскому фуэро», а затем – к Партидам, как общему своду королевского права. Эта экзегетическая вероятность уже была рассмотрена Альфонсо Отеро Валерой в его известной работе об отражении Партид в «Уложении Алькала-де-Энарес»