Энгус УордИздавая оцифрованное знание: «История Испании» Альфонсо X Мудрого в XXI в.
Вступительная часть «Истории Испании» Альфонсо X Мудрого, хроники Испании, для которой он являлся автором в интеллектуальном плане, содержит особенно яркое географическое определение. Ведь хроника начинается с определения пределов не Испании, а скорее Европы, и охватывает территориальное пространство от могучей реки Дон на востоке до Средиземного моря на юге (возможно, более непосредственно интересовавшее Альфонсо) и мою родину Ирландию на западных атлантических окраинах континента. Причудливое совпадение трех географических точек проявляется в участии ирландского ученого в российском издании, посвященном 800‑летию рождения Альфонсо, а приведенный здесь фрагмент единственной сохранившейся рукописи «Истории Испании», созданной в скриптории Альфонсо Х, и его цифрового эквивалента в EED, содержит несколько указаний на то, как может развиваться редактирование текстов в цифровом мире.
De como fue Europa poblada de los fijos de Japhet
1 Evropa comienza en un rio que a nonbre thanays. e de la una parte la cerca el mar mediterraneo, e dela otra el mar oceano.2 Este rio thanais nace en los montes ripheos; y es moion entre asia y europa.3
Enel grand mar oceano de la parte de cierço. ay
muchas yslas. assi cuerno ingla terra a que llama
ron antiqua mientre bretanna la mayor.4E es ybernia ala que llaman yslanda[1257] (ил. 19 во вклейке).
Как сразу становится очевидным, здесь есть ошибка, так как Hibernia переводится не как Ирландия, а скорее как Исландия, и этот характерный элемент средневековой текстологии может послужить нам подходящей отправной точкой для обсуждения ряда явлений, которые возникают применительно к «Истории Испании» Альфонсо Х как объекта издания и, в частности, цифрового издания текста. Хотя можно представить, что усталый скриптор круга Альфонсо Х имел право перепутать похожие названия скалистых островов в холодных северных морях, характер ошибки указывает на общие вопросы о том, как мы относимся и понимаем наше текстовое наследие, а также о том, как мы можем наилучшим образом использовать недавно происшедшие технологические изменения для лучшего понимания этого наследия. Я делаю это потому, что есть элементы средневековой письменной традиции, которые могут пролить свет на наши собственные практики – таким образом, вопрос состоит не столько в том, что мы можем узнать о текстах Альфонсо Х посредством цифрового анализа, сколько в том, что Мудрый король, в свой 800‑й день рождения, может рассказать нам о самом себе. «История Испании» Альфонсо Х возникает здесь не как изображение или текст (так сказать, «История Испании» Альфонсо Х сама по себе). Так что мы можем задать себе вопрос, чем они являются, или даже, прежде всего, что означает в XXI в. говорить об «Истории Испании» Альфонсо Х. Чтобы ответить на этот вопрос, существует ряд непонятных основополагающих категорий, которые вполне могли измениться при переходе от печатного к цифровому представлению. Для того, чтобы проанализировать возможный намек на изменение познавательных возможностей наших взаимодействий с текстовым наследием в цифровом мире, результаты таких взаимодействий должны быть изучены и адекватно осмыслены.
Цифровая архитектура трудов Альфонсо Х: категории эпистемического изменения
Категории, с которыми я здесь работаю, не претендуют на полноту, и я не намерен затрагивать здесь их более широкие последствия. Они всего лишь те, которые возникли из моей собственной практики цифровых изданий в последние годы как категории, значимые для наших будущих взаимодействий с текстовым наследием. Они также возникли из глубокого понимания филологического анализа, закодированного в печатных изданиях, и являются критикой не филологии, а цифровых разработок, которые произошли c огромной скоростью на практике, но не в теории. Мир печати обладает набором основных принципов, которые устоялись и, по сути, стали естественными, на протяжении веков, но то же самое еще не относится к алгоритмическому расположению, которое стремительно формируется вокруг нас.
32. Интерфейсы.
33. Форма книги.
34. Скевоморфизм[1258] (визуальный и лингвистический).
35. Иллюзия глубины экрана.
36. Связанные данные.
37. Композиция и структура данных.
38. Доверие и авторитет.
Интерфейсы[1259]. Элемент, который следует учитывать в любом обсуждении будущего издания текста – это интерфейс. Способ, которым мы взаимодействовали с нашим текстовым наследием, неизменен уже сотни лет, в виде книги, но мы больше не можем считать, что так будет продолжаться в будущем. Я думаю, что характер этого взаимодействия не должен оставаться исключительно в руках программистов и графических дизайнеров, потому что это, – и это столь же верно и для каждой из других категорий, – вопрос не только формы, но и сущности. Способы, с помощью которых мы получали доступ к нашему средневековому текстовому наследию, неизменны уже сотни лет до такой степени, что мы едва ли рассматривали существование «интерфейса» в прошлые годы. Однако цифровой мир предлагает нам ряд возможностей для такого доступа, и то, насколько измененный способ доступа также меняет фундаментальную природу этого занятия, – вопрос, который мало волнует многих за пределами конкретной области информатики для гуманитарных наук[1260]. Конечно, эти комментарии далеко не новы, но я надеюсь подчеркнуть их важность в ответе на вопрос о следующих 800 годах текстологии трудов Альфонсо Х, которые пройдут в формате, существенно отличающемся от прошлого. Степень, в которой эти изменения фундаментально меняют природу понимания прошлого, заслуживает теоретического осмысления.
Форма книги. Тесно связанная с вопросом будущего доступа, она имеет и другую сторону: в какой степени способ, которым мы в настоящее время организуем нашу цифровую жизнь, является функцией культурной формы, предназначенной для совершенно иного мыслительного каркаса. Таким образом, мы внутренне осознали множество способов проведения исследований и размышления о прошлом, так как они были тесно связаны с книжной культурой, которая была всеобъемлющей и казалась естественной. С одной стороны, это означает, что большая часть ранней цифровой продукции принимает форму того, что Йорис ван Зундерт называет «книгоподобным», то есть, по сути, физической книги в цифровой форме[1261]. С другой стороны (и в связи со сказанным выше), мы еще не используем преимущества эпистемического сдвига в концептуальной архитектуре, представленной нам цифровым миром. Это измерение, в основном, касается мыслительного каркаса, который определяет как конструируются цифровые издания, так и способы их чтения, и оно является центральным для представления об цифровой архитектуре трудов Альфонсо Х и самой идее о том, что составляет объект изучения в цифровую эпоху.
Скевоморфизм (визуальный и лингвистический) и иллюзия глубины экрана. Связанный вопрос заключается в форме и словах, которые у нас есть, чтобы мы могли мыслить и понимать наше текстовое наследие. Слова page, archive, página, archivo (и, как я подозреваю, русское страница) уже адаптированы для обозначения совершенно иных вещей по сравнению со своими традиционными значениями. Но затем традиционные значения будут постепенно вытеснены. Я указываю на это вновь не для того, чтобы оплакивать, а скорее чтобы отметить – хотя в этих вопросах есть неявное уменьшение значимости книжной культуры, что может заинтересовать всех нас, библиофилов. В какой момент в будущем термины page и archive будут в первую очередь означать что-то цифровое? И когда это произойдет, будут ли потеряны их первоначальные значения и связанное с ними книжное мышление? И есть ли, следовательно, способ внедрить в новое распоряжение все то, что является фундаментальным для материальной книжной культуры, которую они так долго выражали?
Композиция данных и структура, связывание данных. Последние области общего интереса, которые я считаю фоном для следующего, касаются того, что находится в основе. Как данные в цифровых изданиях собираются и структурируются? В прошлом ученые никогда не задумывались о взаимосвязи между бумагой и ручкой, когда делали заметки, или о порядке, в котором они укладывали свои бумаги, почему было бы это иметь значение? Кого это могло затронуть? Но теперь способ, которым структурируются сырьевые материалы нашей работы, находится вне контроля тех, кто производит издания, и, следовательно, доступ к прошлому. Важно ли это? Изменяет ли это что-то в сущности изданий, которые мы производим, и в характере взаимодействия с текстовым наследием? Возможно, нет, но те из нас, кто занимается исследованиями и анализом специфически гуманитарного порядка, должны задать этот вопрос. Связанный вопрос – это вопрос о связанных данных, который является основой типа издания, предложенного ниже. Как элементы издания связаны друг с другом, кем и почему? В нашей редакционной практике до сих пор мы естественно принимали за должное объектную область, которая, подобно языку Бурдье, на самом деле является результатом культурного и социального процесса[1262]. Скорее всего, этот печатный домен уже не продержится долго, по крайней мере в своем традиционном формате. Связи, создаваемые в печатных изданиях, были либо явно материального характера в виде неизменного печатного отчета о внутренних связях, либо неявно внешних, в умах читателей, которые подталкивают к созданию внедискурсивных связей фиксированным печатным текстом. Но в цифровом мире характер связи совершенно иной. Последствия для того, как мы получаем доступ к средневековым произведениям или, скажем, представляем их в первую очередь, еще не получили твердой теоретической основы.
Доверие и авторитет. С каким (явным) авторитетом это делается? Это все вопросы, которые мы обычно не задаем о печатных изданиях, хотя, возможно, должны были бы задавать. Причина в том, что, как уже упоминалось ранее, форма книги была адаптирована в качестве средства передачи отражения нашего культурного наследия, и авторитет создания знаний поэтому изначально принадлежал тем, кто имел доступ к изданию. Подобная адаптация происходит прямо сейчас, и это один из аспектов, требующий анализа. В мире постоянных перемен, кому можно довериться, чтобы предоставить нам доступ к знаниям и пониманию нашего текстового наследия, и почему? Это все, конечно же, общие вопросы цифровой теории и практики, но, возможно, Альфонсо Х может помочь нам и здесь.
Почти банально сказать, что мир средневековых текстов, с их текучим письмом и взаимодействием с устной традицией, может помочь нам лучше концептуализировать цифровой мир. Конечно, есть много способов, в которых это не верно, но в той мере, в которой культура рукописей встроена в форму культурного взаимодействия, которая уничтожает эффект печатной книги[1263], тем не менее верно, что существуют указания на другую концептуальную рамку в досовременном (до-модерном) мире, и они могут помочь определить пост-модерные культурные взаимодействия. Ниже я хотел бы предложить идею, что проект Альфонсо Х является соответствующим указанием на цифровую текстовость, и что «История Испании», в частности, является отличным примером такого рода, поскольку многие из поставленных выше вопросов могут быть специфически увязаны со средневековой текстовой традицией / традицией Альфонсо X. Я сосредоточусь на статусе объекта изучения (в данном случае – «Истории Испании», но это также может быть и более широкий круг текстов, связанных с Альфонсо Х). И поэтому, по существу, я сосредоточусь на практиках чтения, ментальных схемах и концептуальной архитектуре. Я хотел бы предположить, что издания будущего будут изданием суммы знаний, а не текста, и что это, в определенной степени, соответствует текстовой традиции круга Альфонсо Х. Здесь я опираюсь на недавнюю классификацию цифровых изданий Тары Эндрюс, как компиляцию значимых утверждений об объекте изучения[1264].
Цифровое издание в теории
Как отмечают различные практики этого дела, практика цифровых изданий уже не нова, – в частности, уже на протяжении нескольких десятилетий существуют публикации средневековых текстов[1265]. Однако практика еще не вылилась во что-то похожее на стабильный набор теоретических принципов, или даже на противоположные подходы к изданию, которые развивались на протяжении веков печатной публикации текстов. Я не намерен предлагать такую теорию здесь: скорее я хотел бы предположить, как проект издания текстов Альфонсо Х может помочь в ее развитии. Для целей этого исследования я опираюсь на три главных термина, использованных в работах последних лет, построенных на специфически-англоязычном материале, так как они способны помочь пояснить как суть упражнений по цифровому изданию, так и способы, которыми может развиваться основная концептуальная архитектура.
Три термина, которые я здесь характеризую, образуют, по крайней мере, дополнительную часть структуры того, о чем я собираюсь сказать ниже. Однако должен подчеркнуть, что я имею в виду их использование в очень узком смысле. Я делаю это в свете текущих дебатов о научном издании текстов на английском языке, и здесь, помимо прочего, присутствует значительное влияние работ Робинсона, Шиллингсбурга, Эггерта и Габлера[1266], но я говорю о применении, не выходящем за пределы конкретных примеров, связанных с трудами Альфонсо Х.
iv.Документ: физический объект, на котором записаны как значимые, так и тривиальные вещи (заметки).
v. Текст: значимые вещи (заметки), исходя из которых человек делает выводы об их собственном значении, и которые являются признаком предыдущей попытки человека привнести в них смысл.
vi. Труд[1267]: вместилище негативной диалектики текста и документа, наделенное регулятивными функциями.
Эти рабочие определения стремятся предоставить схему, в рамках которой обсуждаются объекты цифровых изданий. Для целей того, что последует далее, документ – это физический объект, в то время как текст – это реализация значимых заметок в ходе чтения. И тот и другой, если следовать Эггерту, пребывают в состоянии негативной диалектики, и понятие труда как вместилища для совокупности этих отношений является окончательной целью издания. Однако важно отметить, что понятие труда является здесь контекстуальным – оно полностью зависит от контекста и может содержать различные элементы, в зависимости от диапазона контекстов, которые вносят вклад в труд (работу), что может относиться как к структуре труда в его генезисе и истории, так и к контекстам издания. «Текст» как акт интерпретации, конечно же, не является нейтральным и внутренне исключительно дискурсивным: он предполагает ряд внешних ссылок и компетенций в уме читателя, и они обязательно индивидуальны – это понимание «текста» радикально отличается от поливалентных значений, которые прикреплялись к этому понятию на протяжении многих лет. В других обстоятельствах, возможно, попытка представить эти три измерения чтения была бы иллюзорной, но частью гипотезы, которую я здесь выдвигаю, является то, что цифровое издание, возможно, может воспроизводить некоторые из них. И снова, следуя Эггерту: «Научное издание осуществляет, не может способствовать, но осуществляет, теорию или предположение о том, как труд существует и существовал в мире (а не как идеальная сущность) и, следовательно, о том, как он может быть более выгодно воспринят в издании новыми читателями. <…> Это репрезентация, но не представление (труда)»[1268].
Я придерживаюсь мнения, что целью цифрового издания является издание «труда», и что цифровое издание стремится не восстановить идеальный текст, а скорее представить «труд» в его многогранных аспектах композиции и потребления. Эти аспекты могут быть авторскими или направленными на восприятие, и поэтому отдельное издание может создавать иерархию элементов труда-в-мире, но изменчивая природа цифровой текстуальности означает, что не существует «труда как такового», а есть лишь вместилище, зависящее от возникающей диалектики, о которой шла речь выше. И учитывая возможности цифровой практики, способной создавать объемы и виды данных, существует возможность выстроить в одном и том же цифровом издании и архив, и издание как таковое. Конечно, оба они открыты для элементов вмешательства со стороны издателя, и ни одно из них не является нейтральным, но возможность явной отметки издательской позиции на шкале между архивом и интерпретацией означает, что возможны более богатая форма издательской практики и последующее чтение[1269].
На основе сказанного выше о вызовах, представленных собственно цифровым миром, и о трехчастном теоретическом разделении элементов, следующим шагом является попытка набросать картину того, как цифровое издание труда, то есть «Истории Испании», может быть осуществлено как продукт уникальной цифровой концептуальной архитектуры. Гипотезы, которые лежат в основе контура такого проекта, следующие:
• Будущее нашего цифрового текстового наследия лежит в издании «трудов».
• Издание труда, которое в основе своей является временным и изменчивым, заключается в издании знаний о чем бы то ни было.
• Издание труда – это сборка утверждений разной достоверности, основанных на различных формах авторитета, и все эти формы должны быть четко указаны.
• Некоторые из этих утверждений, особенно текстовые и документальные, вероятно, будут занимать более высокое положение в иерархии элементов для этого издания, но любая иерархия может быть перевернута или изменена другими способами применительно к разным изданиям, и пользователю может быть открыт доступ к разным уровням иерархии.
• Материальный объект может, но не обязан, быть осевым пунктом, вокруг которого организован весь труд.
• Большая часть сказанного выше всегда была верна, но возможности включения различных видов знаний ныне увеличились, и поэтому эти ключевые элементы и структуры авторитетов должны быть четко указаны.
В случае «Истории Испании» я буду иметь дело только с тремя классами знаний о нашем труде, которые могут быть встроены в цифровое издание, но множество других может быть добавлено в мультиуровневые миры. В целях простоты я ограничил себя элементами, которые традиционно рассматривались как «текстовые»; это не означает, что в цифровом издании нельзя включать вне-текстовые знания или что они не должны считаться центральными.
Если мы представим себе по-настоящему цифрового Альфонсо Х, который эпистемологически отличается от предыдущих изданий, включая EED, и на данный момент ограничимся «Историей Испании», то как это будет выглядеть? Здесь я буду говорить только о трех элементах знания о труде, каждый из которых связан каким-то образом с пониманием «Истории …» и ее представлением.
• Источники.
• Похожие тексты/труды.
• Рукописные редакции/вариации.
Один из способов концептуализировать эти термины – рассматривать их как представление прошлого, настоящего и будущего работы в момент их зарождения, возможно, отражая комментарии Джаусса об анализе литературных жанров как функции горизонтов ожидания и опыта[1270]. Поэтому они представляют собой наиболее простые измерения: ведь их можно представить в линейных и хронологических формах как часть цепи смыслов, но такой, в которой разнообразные элементы не обязательно имеют фиксированное существование. Дополнительные виды знания не обязательно следуют этому линейному шаблону, и, на самом деле, цифровизация может быть особенно полезна в этом многомерном расположении. Но для целей моего примера я сосредоточусь только на этой линейной связи.
Источники
Предварительные вопросы, которые следует задать относительно включения исходных материалов в цифровое издание, могут быть следующими: какова концептуальная связь между текстом и его источниками? как нам следует осмысливать эти связи (1) в качестве читателей и (2) в качестве издателей? Если мы рассматриваем наше текстовое наследие как часть цепи смыслов, возможно, в режиме цепочки памяти, столь ярко проанализированной Мэри Каррутерс[1271], то какие элементы этой цепи следует включить в издание? Конечно, это непосредственно связано с вопросом о статусе издания, в первую очередь – с тем, как издатель решает (или должен решать), что издавать и на какой основе? Какое место занимает наше знание о способе создания труда в нашем издании? Все это непосредственно связано с понятием архивного импульса Эггерта, упомянутого выше, а также с вопросом о том, что стало возможным из того, чего не было ранее. Теперь мы можем включить в архивное измерение наших изданий более широкий спектр текстовых элементов, но возможность сделать что-либо не является теоретическим обоснованием этого действия.
Цитата, приведенная в начале этой статьи, предоставляет нам отличный пример того, как эти вопросы могут быть разработаны на практике. «De como fue Europa poblada de los fijos de Japhet 1 Evropa comiença en un rio que a nonbre thanays. e de la una parte la cerca el mar mediterraneo. e dela otra el mar oceano. 2 Este rio thanais nace en los montes ripheos; y es moion entre asia y europa. 3 Enel grand mar oceano de la parte de cierço. ay muchas yslas. assi cuemo ingla terra a que llama ron antiqua mientre bretanna la mayor. 4 E es ybernia ala que llaman yslanda» [Европа начинается по реке, что носит имя Танаис, и с одной стороны ее окружает Средиземное море, а с другой – море, именуемое Океан. Эта река Танаис рождается в Рифейских горах и является межой между Азией и Европой. В великом море Океане, в северной его части, лежит много островов, как, например, Англия, именуемая по-старому Большой Бретанью; есть Иберния, которую называют Ирландией… (пер. И. В. Ершовой)].
Мы уже знаем основной источник представления Альфонсо о географии Европы – это сочинение «Об испанских событиях» Родриго Хименеса де Рада, произведение, написанное на латинском языке непосредственно перед «Историей Испании» архиепископом Толедо, который был лично знаком с Альфонсо Х. Эквивалентный фрагмент в исходном тексте, здесь воспроизведенный из лучшего издания, звучит следующим образом: «De Europa et generationibus Iaphet Europa autem incipiens a Thanay fluuio ex una parte Tirreno, ex alia Septenrionali et Gaditano Occeano terminatur. Thanaym uero hunc dico qui ex Ripheis montibus oriens adeo preceps ruit ut, cum uicina flumina Meothis et Bosforus gelu sepissime solidentur, solus ex confractuosis montibus euaporans numquam algore Scitio indurescit. Hic Asie Europeque terminus famosus habetur. Fretum autem Gaditanum in finibus Gallecie a Gadibus Herculis nomen habet; Occeanum Septentrionale quod uersus Septentrionem plurimas ínsulas in se tenet, scilicet, Schanciam, Frisiam, Schociam, Angliam et Hyberniam et alias menores» [О Европе и о потомках Иафета. Европа начинается от реки Танаис; с одной стороны она ограничивается Тирренским морем, а с другой – Северным и Гадесским Океаном. Танаис же, о котором я рассказываю, тот, что начинается от Рифейских гор и низвергается от них так, что, хотя соседние реки, Мэотида и Босфор часто сковываются льдом, он единственный, испаряясь от проломленных гор, никогда не затвердевает от скифского мороза. Он является знаменитым рубежом между Европой и Азией. Гадесский же пролив на окраине Галисии именуется так от геркулесовых гадиев; Северный Океан – тот, в северной части которого находятся многочисленные острова – Сканзия, Фризия, Скотия, Англия, Иберния и другие, более мелкие][1272].
В печатной версии, конечно, можно было бы отметить это, возможно, в виде сноски. Но, учитывая гибкость цифрового пространства, в цифровом издании появляется возможность предоставить доступ ко всему фрагменту, или ко всему тексту труда (сочинения), на котором, в данном случае, основана «История Испании». Можно предположить, что предоставление доступа к тексту «Истории об испанских событиях» станет особенно ценным подспорьем при пользовании изданием, поскольку это единственный в своем роде и важнейший источник «Истории Испании». Однако в концептуальном плане это не более чем количественный прогресс по сравнению с предыдущей практикой, так как новация не предполагает никакого значимого утверждения о взаимосвязи между двумя трудами (сочинениями). Фактически, приведенный пример является особенно показательным, поскольку мы знаем также и источники, которые сам Родриго использовал при написании своей хроники – предшествующие по времени труды Орозия и Иордана:
• «Europa incipit ut dixi sub plaga septentrionis, a flumine Tanai, qua Riphaei montes Sarmatico auersi oceano Tanaim fluuium fundunt…» [Европа берет начало, как я сказал, близ областей севера, от реки Танаис, там, где Рифейские горы, протянувшиеся от Сарматского океана, изливают реку Танаис… (пер. В. М. Тюленева)][1273].
• «Thanain vero hunc dico, qui ex Ripheis montibus deiectus adeo preceps ruit, ut, cum vicina flumina sive Meotis et Bosforus gelu solidentur, solus amnium confragosis montibus vaporatus, numquam Scythico duriscit algore. Hic Asiae Europaeque terminus famosus habetur» [Это тот, говорю, Танаис, который, срываясь с Рифейских гор, низвергается настолько круто, что, когда соседние реки, а также Мэотида и Босфор затвердевают от мороза, он единственный из всех рек, согретый испарениями в скалистых горах, никогда не замерзает от скифской стужи (пер. Е. Ч. Скржинской)][1274].
Подразумеваемая цепь связей, конечно, может быть представлена в печатном виде, по крайней мере, в сокращенной форме. Но возможности цифрового архива позволяют более детально представить текстовые и концептуальные связи между всеми элементами, задействованными в данном случае. На самом деле, неважно, осознавали ли авторы «Истории Испании», принадлежавшие к кругу Альфонсо Х, что следуют «Истории об испанских событиях». Степень, в которой тексты Орозия и Иордана могли бы являться частью издания знаний об «Истории Испании» Альфонсо Х, – вопрос совершенно иной, и не требующий нашего внимания. В этом случае знания об источниках предоставляются в различных слоях и на разных уровнях от «Истории Испании». То, как (или даже нужно ли) представить это в цифровом издании, которое является изданием знаний и осмысленных утверждений, как предлагает Тара Эндрюс, является центральным вопросом для издания концептуально иного характера. В какой степени «История об испанских событиях» (и, на самом деле, другие тексты, насколько бы они ни отличались) является частью труда, то есть «Истории Испании»? В данном случае предполагается, что, несмотря на наши подозрения в отношении вне-документальных (но не вне-текстовых, с учетом сказанного выше) данных, этот уровень знаний об «Истории Испании» действительно является значительной частью этого труда (сочинения), хотя и может занимать иной уровень иерархического пространства, чем цепь значений в итоговой версии издания. И то же самое верно на более высоком иерархическом уровне в случае Иордана и Орозия.
Параллельные тексты/труды – перекрывающиеся иерархии и пересекающиеся тела знаний
Если источники трудов (сочинений) представляют собой предысторию цепочки смыслов любого средневекового текста, то что можно сказать о тех документах и текстах, которые являются современными им продуктами той же самой среды или сред, связанных с ней? Обычно они не рассматривались как часть труда. Насколько можно или даже следует включать такой материал в цифровое издание как знание о произведении и смысловые утверждения о нем? Вопрос возникает, в первую очередь, в отношении средневековой письменной традиции, поскольку присущий ей способ составления предшествует современным представлениям об авторитете и индивидуализме[1275] – и, возможно, по этой причине она может указывать на то, как подобные вопросы будут решаться в цифровом мире, чья текучесть одновременно схожа и отличается.
И здесь «История Испании» вновь дает показательный пример.
Dond fue tomado este nombre emperador e que quiere dezir…1
En latin dizen parare por appareiar. Et esta palabra parare segund cuenta hugitio; componese con Jn. e dizen Jmperare.2 Et es Jmperare en el nuestro lenguage tanto cuerno mandar sobre otros e sennorear.3 E deste Jmperare por tal mandar uiene este nonbre Jmperator que es por Emperador. por que ell Emperador es sennor que manda e sennorea sobre otros e sobre Reys[1276] (ил. 20 во вклейке).
Представленный фрагмент располагается между рассказами о конце гражданских войн в Риме и начале империи Юлия Цезаря. Этот раздел стал предметом активных дискуссий, в том числе потому, что находится рядом с текстовой границей и, вероятно, относится к той части хроники, которая была составлена в первую очередь[1277]. Можно предположить, что характер этого фрагмента, где речь идет об основании империи и появлении императоров, был особенно интересен Альфонсо Х в 1270‑х гг., именно в тот момент, когда составлялись две его знаменательные исторические сочинения. В недавнем критическом издании этот фрагмент транскрибирован следующим образом:
«D'ESTE NOMBRE EMPERADOR DÓNDE FUE TOMADO E QUÉ QUIERE DEZIR E A QUIÉN DEVE SER LLAMADO
Dizen en el latín parare por aparejar, e esta palabra parare segunt Ugucio e otros compónese con in, e dizen imperare, e imparare en el latín quiere dezir en el lenguaje de Castilla como mandar todos e señorear, e d'este imperare por tal manera viene este nombre imperator que es por emperador; e emperador por mandador, porque el emperador es señor que manda e aseñorea sobre otros e sobre reyes, e non ninguno sobre él si non Dios» [ОБ ЭТОМ НАИМЕНОВАНИИ ИМПЕРАТОР, ОТКУДА ОНО БЫЛО ЗАИМСТВОВАНО И ЧТО МОЖНО СКАЗАТЬ О ТОМ, КОГО СЛЕДУЕТ НАЗЫВАТЬ ТАКИМ ОБРАЗОМ. Говорят на латыни parare, что означает «оседлать», и это слово parare, согласно Угуцию и другим, соединяется с in-, и произносят imperare, и imparare по-латыни означает то, что на языке Кастилии – «приказывать всем» и «господствовать», и от этого imperare и происходит это наименование imperator, то есть император. И под императором понимают приказывающего, поскольку император – это сеньор, который приказывает, и господствует над другими людьми, и над королями, и никого нет выше него, кроме Бога][1278].
За исключением, кажется, незначительных вопросов, касающихся деталей орфографии и еще более значимого добавления к последнему предложению [e non ninguno sobre él si non Dios – «и никого нет выше него, кроме Бога»], можно считать, что это один и тот же текст. Однако, как видно из сноски, этот фрагмент на самом деле взят из издания «Всеобщей истории», причем в «Истории Испании» есть и другие похожие фрагменты, которые почти дословно встречаются во всемирной истории[1279]. Используя понятия, в которых я изложил эти вопросы, два фрагмента – эти разные тексты, то есть различные контексты чтения каждого документа, подразумевают, что у них разные значения. Поэтому мы предполагаем, что в этих контекстах встреча документа и текста в негативной диалектике, описанной Эггертом, подразумевает, что каждый из них является частью разных трудов (сочинений), которые мы обычно называем соответственно EE [Estoria de España – «История Испании»] и GE [General Estoria – «Всеобщая история»]. И все же, фрагменты, по крайней мере на уровне предложений, в основном одинаковы, и поэтому можно считать текст GE вариантом EE. Если, например, кто-то попытается издать все труды круга Альфонсо Х, – что уже не является невозможным, – статус этих фрагментов станет совершенно иным. Длинные разделы, посвященные Юлию Цезарю, например, появляются дословно в обеих хрониках, и цифровое издание всех произведений круга Альфонсо Х явно показало бы, таким образом, то, что в печатном виде ранее оставалось на усмотрение читателя.
dizen que este ninno salió de luego con cabellos, e con una uedija apartada mientre mas luenga que todos los otros cabellos. Et en latin dizen Cesares por uedija. o por cabelladura. o por cerda de cabellos. Onde fue tomado desta palaura Cesaries este nombre Cesar. e llamado a aquel ninno por aquella cerda con que nascio. E segund esto cesar tanto quiere dezir cuerno el de la uedija o el de la cerda. o el de la crin.ca por tod esto es dicho cesaries.
La segunda razón, porque este niño salló de luego con cabellos e con una vedija apartadamente más luenga que todas las otras, e en el latín dizen cesaries por vedija o cabelladura o cerda de cabellos, onde fue tomado d'esta palabra cesaries este nombre César e llamado a aquel niño por por aquella cerda con que nació, es segunt esto César quiere dezir tanto como el de la cerda, el de la vedija o aun el de la crin, ca por todo esto es dicho cesaries.
Здесь у нас снова появляются документы, содержащие смысловые метки, которые кажутся очень похожими. Экстра-дискурсивные знания, в данном случае – важность концепта империи для Альфонсо Х, и то, что его собственный первенец был известен как Фернандо де ла Серда, добавляют новую информацию к нашему пониманию фрагмента в многомерном смысле. Учитывая, что такая связь между трудами (сочинениями) теперь возможна, издателям следует обдумать, как (и следует ли) это делать, и какой статус будет иметь полученная иерархия текстов. Возможно, в этом смысле рамка относительного текстового расстояния от предполагаемого ядра издания поможет создать необходимую издательскую (и читательскую) концептуальную архитектуру для этого издания.
Рукописные редакции/вариации
Третьим аспектом, который следует учесть в моем ограниченном примере, является восприятие и чтение труда (сочинения); что, как предполагается, отражено в рукописных редакциях труда, которые были созданы в последующие века. «История Испании» снова является отличным кейсом, поскольку благодаря (не-цифровой) работе филологов над хроникой, мы знаем, что существуют множество версий и этапов создания труда, а также около 40 непосредственных рукописных вариантов всякого рода. Если мы придерживаемся традиционного подхода, то разумно читать их линейно и иерархически[1280]. Культурная основа печатного издания делала необходимой иерархию чтений, не потому, что это требовалось явным образом, а скорее из-за физических ограничений. Разные рукописи стали рассматриваться именно как варианты, и если и существовало пространство для их рассмотрения за пределами того, что они могли привнести в выработку идеального текста, то это оставалось на усмотрение искушенного читателя. Такого рода ограничения ныне уже не считаются актуальными, а потому – каково может быть концептуальное и практическое пространство для дополнительного чтения рукописей в цифровой среде? Следует ли переосмыслить эти иерархии, и если да, то как? Если мы принимаем общий взгляд, то можем рассматривать все эти рукописи как части единого произведения в традиционном понимании, но теперь в процессе издания могут быть учтены и другие динамики текстового взаимодействия, что раньше было невозможно. Если мы стремимся учесть это, то каковы последствия для акта редактирования? Какая «История Испании» получается в результате? И каковы «правила игры» в принципе? Издание текста ориентируется на ряд известных научных принципов, которые развивались в течение длительного периода исследований. Могут ли они также применяться к цифровому изданию? И если нет, то какие принципы нам нужны? Аналогичным образом, в цифровых изданиях можно учесть опыт чтения, и я имею в виду как читателя издания, так и читателя-современника создания рукописи в ее историческом существовании. Следует ли учитывать это? Я говорю об этом вовсе не обязательно потому, что предполагаю ответ «да», а скорее потому, что вопросы такого рода могут и должны быть заданы. При печатном издании для них не было места, но в другой концептуальной рамке – в соответствии с указанием Эггерта о возможном – для них место есть. Но мы еще не разработали вопрос о том, каковы могут быть последствия применения этой концептуальной рамки. Примеры постановки этих вопросов многочисленны в текстовой, или имеющей отношение к труду, традиции «Истории Испании» (илл. 21а, 21b, 21с во вклейке).
Три изображения, выбранные из 27 возможных рукописей «Истории Испании», содержащих этот раздел, все представляют версию одной и той же главы, о чем я говорил выше. Быстрый просмотр показывает, что отметки на странице кажутся мало отличающимися от аналогичных в рукописи Е1. И с точки зрения печатного издания, на данном этапе они способны добавить к объекту исследований немногое. Но даже поверхностный взгляд на изображения показывает, что каждое из них имеет свою историю, что планировка и настройка текста каждого имеют свои особенности, и что в представлении издания как конструкции, построенной на архиве, каждое из них своим способом может способствовать более широкому пониманию труда, каковым является «История Испании». В этом смысле автор цифрового издания вынужден задаться вопросом, какой текст генерируется вместе с документом? Могут ли эти рукописи быть рассмотрены как что-то иное, по сравнению с имеющимся вариантом? И если да, то что это может быть?
Эти примеры обращения с вариантностью относительно непросты, потому что они относятся к разделу «Истории Испании», для которого у нас есть авторский, исходящий от Альфонсо Х образец, созданный в королевском скриптории. Но большинство средневековых рукописей не такие, как эти, как показали нам средства филологического исследования. Особенно заметен в этом отношении шестой раздел текста, идентифицированный Диего Каталаном и Инес Фернандес-Ордоньес, следующий за рассказом о правлении короля Бермудо III, для которого нет прямых доказательств, происходящих от скриптория Альфонсо Х.
Рис. 1. Диаграмма из работы Fernández Ordóñez 2000: 230
Здесь все сохранившиеся рукописи содержат косвенные свидетельства об «Истории Испании» Альфонсо Х. Действительно, современные исследования указывают на то, что, вероятно, завершенной «королевской» версии этого раздела никогда не существовало. Если в рассмотренных выше примерах вопрос состоял в том, можно ли рассматривать рукописные свидетельства как что-либо другое, кроме вариантов текста, то здесь вопрос в другом: ведь что можно сказать о вариации, если все существующие свидетельства являются вариантами? Конечно, это не недостаток издания, это и есть издание (илл. 22а, 22b во вклейке).
Вопрос заключается в том, как мы представляем себе эти рассказы о битве при Лас-Навас-де-Толоса, как «Историю Испании»? Мы можем думать о них как о вкладе в наше знание о многих вещах, как о свидетельствах многих вещей, но какова их взаимосвязь друг с другом и с трудом (сочинением), каковым является «История Испании», которая на тот момент не была завершена? И как могут цифровые издания использовать эти взаимосвязи в будущем? Это ключевой вопрос для нашей будущей издательской деятельности и вопрос, на который можно получить полезный ответ от Альфонсо Х. Это вопрос, связанный с более широким вопросом о знании и понимании и который говорит о возможном эпистемологическом сдвиге в характере издания и в нашем взаимодействии с текстовым наследием.
Визуализация трудов (сочинений), установление связей
Существуют различные способы, которыми эти три набора взаимосвязей (не говоря уже о других многочисленных возможностях «знания о») могут быть включены в цифровое издание труда (сочинения), то есть «Истории Испании». Ниже я предлагаю несколько способов создания такого издания. По иронии, в печатном тексте они могут быть отражены только двухмерно, поэтому читатель должен представить, что глубина экрана позволяет создать иллюзию альтернативных измерений. Эта умственная деятельность по созданию концептуальной многомерности из двумерного документа, конечно же, именно то, что делал средневековый или современный читатель. Эта ментальная деятельность также может быть представлена, по крайней мере, визуально через впечатление глубины экрана.
Один из способов представления различных связей между разными документами, которые я описал здесь, может быть следующим:
Рис. 2
На самом деле, это означает, что мы представляем смысловые отметки на странице, посредством режима транскрипций, интерпретированных для целей издания, и стремимся связать их каким-либо образом друг с другом, а также, возможно, с изображениями документа. Когда они представлены таким способом, места для иерархии интерпретаций не остается. Диаграмма позволяет осуществить некий платоновской идеальной формы труда (сочинения) применительно к маленькому разделу, где встречаются документы и соответствующие им тексты, но здесь мало издательской интерпретации природы отношений между элементами издания. Можно добавить любое количество дополнительных документов, но теоретическая позиция неясна, и на самом деле интерпретация не допускается. В каком-то смысле, это демонстрация наиболее значимого преимущества цифровой диспозиции – ее способности хранить и представлять данные. Таким образом, оно в целом отражает эггертовский архивный импульс, но его цифровой подход по Бедье, предполагающий подозрение к интерпретации за пределами представления свидетельства, не представляет собой никакого качественного скачка в характере издания, ни эпистемологического изменения во взаимодействии с текстовым наследием, и отказывается от ответственности за издательскую экспертизу.
Альтернативой может являться включение фокусного пункта в качестве элемента иерархии, при понимании, что в цифровом режиме любой из узлов предоставляет точку входа. Таким образом, хотя один из документов может находиться в привилегированном положении – и, разумеется, это может быть изданный, по Лахманну, платоновский идеальный текст, а если потребуется – то режим организации и отображения данных позволит читателю принять альтернативную точку зрения. Отражение текста, находящегося в привилегированном положении, а также его вариантов-спутников будет выглядеть так:
Рис. 3
Такой способ организации также может включать варианты, например, из «Всеобщей истории»:
Рис. 4
Здесь мы имеем отражение труда (сочинения), то есть «Истории Испании», и включающее документ, который, по нашему согласию, не является EE, и который, следовательно, учитывает некоторый диапазон знаний, на который я намекал выше как на составную часть издания. Однако здесь наиболее важным является то, что этическая основа организации издания не ясна, и, более того, она не позволяет установить связи между элементами свидетельств, которые непосредственно не связаны с привилегированным документом.
Альтернативным способом рассмотрения отношений в труде/системе, каковой является «История Испании», выступает гнездо (тип схемы), которое содержится в возможном понимании (содержания) труда:
Рис. 5
Вероятно, это более точное представление того, что способно сделать цифровое издание, превосходящее возможности изданий печатных. Однако, в отличие от цифрового мира, и, косвенно, от ментальной рамки, предлагаемой чтением, эта схема носит закрытый характер, и она не предлагает особого отражения отношений между частями. Иерархия создается наличием единственного рукописи из скриптория Альфонсо Х, но она не допускает ситуации отсутствия несомненно авторитетной рукописи или редакции. Попытки представить возможность динамических связей между текстовыми элементами не так легко достижимы, поскольку в большинстве практик чтения такие связи создаются концептуально, в уме, в рамках акта конструирования текста, в том смысле, который я описал выше.
Еще одна причина, почему установление таких связей особенно проблематично в цифровых контекстах, заключается в том, что большинство цифровых изданий, включая EED, основаны на использовании форматов xml и Text Encoding Initiative. Вот пример, с которого я начал, в этом формате
Рис. 6
xml-TEI – это крайне гибкий и мощный инструмент для разметки текста. Но существует проблема с этим форматом на уровне взаимосвязи разных документов, состоящая в том, что он структурирует всю транскрипцию как линейные данные; это логично, так как TEI кодирует ТЕКСТ, а не знания или труды, в том смысле, в котором я пользовался этим понятием. Это очень мощно на уровне отдельного документа, но поскольку xml-TEI считает все внутренне согласованным на странице, попытка включить дополнительную информацию вне дискурса становится проблематичной, и необходимость избегать перекрывающиеся иерархии ведет к сложным решениям как на уровне транскрипции, так и на уровне обработки текста.
Знания, представленные графами,standoff propertiesи распределенными связями
Один из возможных путей к эпистемологическому прорыву в цифровом издании предоставляет использование графических технологий[1281]. Здесь сбор данных является не линейным, а скорее много более релятивистским. Главное преимущество такого подхода заключается в том, что текст/документ является не конечной точкой издания, а скорее одним из (возможно, самых важных) средств рассмотрения знания о труде (сочинении). Недавний пример того, как это может быть полезно, представлен следующим графом, разработанным Еленой Каэтано Альварес и Андреасом Кучера, который представляет главы римской истории в «Истории Испании» (оранжевый цвет), связанные с источниками труда (сочинения) (синий цвет) (ил. 23 во вклейке).
В этом варианте частные знания – труды-источники, – представлены наглядно, но это также всего лишь инструмент доступа к текстам/документам «Истории Испании». Легко представить, что текст любого из свидетельств хроники, или, даже изображения рукописей, или изданная версия, также могут появиться здесь и позволить читателю прочитать любое из свидетельств (однако, в широком понимании) «Истории Испании» в традиционно линейном стиле, но также и в соответствии с любыми классами знаний (в данном случае, источников), которые включены в издание. Недавние издания Hildegraph и издание глосс к «Этимологиям» Исидора Севильского дают представление о том, как в будущем подобные технологии могут применяться для моделирования текстового знания и создания пересмотренного понимания объекта исследования в цифровой (средневековой) практике (ил. 24).
Рис. 7
Возможности использования standoff properties в отношении трудов Альфонсо Х огромны. Ограничения печатных изданий не позволяют создать действительно многомерные представления, но на самом базовом уровне оцифрованная «История Испании» может содержать следующее.
В этом примере каждый узел представляет полные тексты/документы рукописи или печатного издания, динамически связанные со всеми остальными узлами. Издатель может выбрать любой из них, но читатель также может изменить это, выбрав другую точку доступа. Поскольку архив документов является основой, на которой зиждется все остальное, допускается любая возможная связь элементов внутри системы, а также потенциально вне ее[1282]. Получается условное издание труда (сочинения) и издание знаний, потому, что труд (сочинение), такой, как «История Испании», ограничен здесь элементами (открытой) текстовой системы, представленной и состоящей из любого типа соответствующих знаний, независимо от их близости или удаленности от момента создания труда (сочинения). То же делают и печатные издания, но они оставляют концептуальную организацию на волю опытного читателя, который должен создавать систему знаний на основе текстовых и издательских указаний. Так же как и в печатном издании, в цифровой форме каждое из указаний порождает сложные наборы взаимосвязей, так что представление является условным – привилегированный иерархический центр может быть изменен в различных изданиях/объектах исследования. Ментальные рамки чтения учитываются как подсказками для экстра-текстового знания, так и в линейном чтении. И тот же материал может быть переконфигурирован в контексте другого труда.
Рис. 8
Таким образом, можно предположить, что эти же элементы связаны в издании GE, но на этот раз иерархия работает в другом направлении. В итоге, издание знания о чем-либо (в данном случае – о «Всеобщей истории», что определено для целей издания, но только издания) также включает элемент «Истории Испании» в качестве связанного знания. Действительно, «Всеобщая история» может быть еще более парадигматичным примером средневековой текстологии и издания цифровых текстов. Поскольку в ее полноте имеется также набор связанных трудов (сочинений) – «Метаморфозы» Овидия, Библия, «Фарсалия» Лукана, «История против язычников» Павла Орозия, если перечислить всего лишь четверку наиболее известных из них, которые, одновременно, и включены, и находятся отдельно, как в текстовом отношении, так и в уме читателя. Природа «Всеобщей истории» как своеобразного палимпсеста – перевода Вульгаты, который включает и комментарий Иеронима, является особенно показательным примером.
Однако следует отметить, что, в соответствии со сказанным выше, интерфейс (а также программирование в целом) станет все более важным элементом в конструировании изданий. Компетентность в таких вопросах должна быть внедрена в эволюцию издательского дела, поскольку есть разница между тем, что находится в основе, и тем, что можно расположить на поверхности[1283]. Можно рассматривать все это как эзотерические вещи, не имеющие отношения к ученым– гуманитариям. Но новый мир касается не только формы, но и содержания, и того, как будущие ученые будут взаимодействовать с Альфонсо Х; фактически то как Альфонсо и его проект будут пониматься в дальнейшем, зависит от способности гуманитариев формировать эти вещи. И здесь у нас есть модель – это энциклопедический мир Альфонсо Х, включающий различные виды знания, взаимодействующие различными способами и культурными формами: в этом смысле труд может охватывать все сочинения Альфонсо Х как единое целое.
К чему же все это может привести с учетом гипотез, которые я изложил вначале, и, в частности, предложения, что предметом цифрового критического редактирования является условный «труд», понимаемый как сборка значимых утверждений различной авторитетности? Я бы подчеркнул, что любой издательский проект неизбежно должен занять свое место там, что Эггерт описывает как логарифмическую линейку между архивным и издательским импульсами. Хотя издатели вправе выбрать, где они разместят себя в этом континууме, остается факт, что архивный импульс, сбор сырого материала для издания, обычно понимаемый как собрание транскрипций, должен идти впереди[1284]. Также верно, что архивный импульс также предполагает использование суждения с точки зрения издателя, как всегда и было – только выбор элементов теперь может быть большим. Однако в мире, в котором отбор данных все больше автоматизируется, характер этого суждения с точки зрения издателя также изменится. Инструменты, такие, как Transkribus, способны уже преобразовывать печатный текст в повторяющиеся комбинации из единиц и нулей (как это происходит в случае с «Семью Партидами»), и в скором времени они смогут сделать то же самое с рукописным текстом, так что теоретическая дискуссия о статусе используемых данных в цифровом критическом издании пока еще не разрешена[1285]. В некотором смысле битва заключается в классификации и объяснении, что, конечно же, всегда было функцией филологии, и таковой она, безусловно, и останется. Но, возможно, все будет и по-другому.
Возможно, кто-то спросит, почему все это эпистемологически отличается? Разве это действительно так: то, что происходит, означает лишь, что мы стали способны делать вещи, которые делали всегда, но только быстрее и, возможно, более эффективно. Ответ на это утверждение будет резким отрицанием по нескольким причинам, главным образом потому, что я утверждаю, что цифровая форма издания (в этом случае, а также, в более широком смысле, во всех культурных взаимодействиях) является вопросом не только формы, но и фундаментальных принципов, о чем я и намекал в своих общих вопросах, поставленных в начале статьи. В заключение, я сосредоточусь на ряде элементов, специфически ориентированных на то, как мы сможем взаимодействовать с Альфонсо и его текстами в будущем, и как мы будем способны их понимать.
Можно справедливо возразить: то, что я описываю здесь, на самом деле не является истинным ответом на вопрос «что должно быть включено в будущие цифровые издания “Истории Испании” Альфонсо Х?». Однако в некотором смысле сам Альфонсо Х дает нам ответ на этот вопрос в знаменитом прологе к «Истории Испании»: «nos don alffonsso por la graçia de dios. Rey de Castiella. de Toledo de. Leon. De Gallizia. de Seuilla. de ordaua. de Murcia. de Iahen. E dell Algarue. Mandamos ayuntar quantos libros pudimos auer de Istorias en que alguna cosa contasse de los fechos despanna. 20 e tomamos de la cronica dell arçobispo don Rodrigo que fizo por mandado del Rey don Fernando nuestro padre. ⸆ e de la de Maestre luchas obispo de Tuy. e de paulo Orosio e del lucano. e de sant Esidro el primero. e de sant Alffonsso. e de sant esidro el mancebo. e de Idacio obispo de Gallizia. e de Sulpicio obispo de gasconna. e de los otros escriptos de los concilios de Toledo. e de don Jordan chanceller del sancto palacio. e de claudio Tholomeo que departio del cerco de la tierra meior que otro sabio fasta la su sazon. e de dion que escriuio uerdadera la estoria de los Godos. e de Ponpeyo trogo. e dotras estorias de Roma. las que pudiemos auer que contassen algunas cosas del fecho despanna. 21 e compusiemos este libro de todos los fechos que fallar se pudieron della; desdel tiempo de Noe fasta este nuestro. e esto fiziemos por que fuesse sabudo el comienço de los espannoles» (E1, 2v. EED 1.19–21) [Мы, дон Альфонсо, Божьей милостью король Кастилии, Толедо, Леона, Галисии, Севильи, Кордовы, Мурсии, Хаэна, Альгарве, сын благороднейшего короля дона Фернандо и королевы доньи Беатрис, повелеваем объединить все книги об истории, какие только можем обрести и в которых рассказывается что-либо о событиях в Испании; и возьмем хронику архиепископа Родриго, составленную по приказу короля дона Фернандо, нашего родителя, а также хронику магистра Луки, епископа Туйского, и Павла Орозия, и Лукана, и св. Исидора-первого, и св. Ильдефонса, и св. Исидора-младшего, и Идация, епископа Галисийского, и Сульпиция, епископа Гасконского; и еще труды Толедских соборов и Иордана, канцлера святого престола; и сочинение Клавдия Птолемея, описавшего круг земной лучше, чем любой из мудрецов предшествующих лет; и Диона, написавшего подлинную историю готов; и Помпея Трога и другие истории Рима, которые мы можем достать, повествующие о делах Испании; и сложим эту книгу о всех событиях в ней, которые только сумеем отыскать, от времен Ноя до нашего времени. И сделаем это, дабы было ведомо о происхождении испанцев (пер. И. В. Ершовой)].
Этот акт определения книги в первую очередь касается всего множества объектов, относящихся к авторитету, структуре текста и чтения, которые имплицитно являются частью более широкого понимания libro (книги) – это те «знания», которые должны быть фокусом цифровой «Истории Испании». Труд, каковым является «История Испании», – это не только физический объект, но и цепочка физических и концептуальных феноменов, которые задействованы вблизи от его структуры и рецепции или на некотором удалении. Ограниченный характер моего нынешнего воображения, о котором я упоминал в этой статье, устанавливает границы знания об «Истории Испании» ее существующими рукописями и ее источниками, связанными с ней текстами и историей их рецепции. Но можно представить будущее издание, в котором знания о (например) синтаксисе, просопографии, геолокации или ряде изданий и переводов, которые производятся постоянно, также могут стать более продвинутой частью цифрового труда Альфонсо Х или сети связанных с ним изданий. И, как сказано выше, те же данные, которые являются центральными для издания «Истории Испании», кроме того, могут проявиться (возможно, более периферийным образом) при издании другого труда. Это плавное понимание издания объясняет, почему формулировка Эггерта о возможной диалектике в отношениях между документом и текстом так полезна при изложении теоретической концепции: ведь если в будущем станут доступны для выбора любые данные в процессе работы над изданием, то само понятие труда должно будет стать достаточно гибким, рассчитанным на эту перспективу. И оно должно будет учитывать различные классы информации и разные виды утверждений, независимо от их близости или удаленности от момента составления.
Цитируя (с некоторыми коррективами) Адорно, рукопись (или даже издание) не исчерпывает концепцию труда, поскольку такой труд обязательно остается открытым – благодаря условным и эфемерным цифровым представлением[1286]. Однако, если мы рассмотрим труды круга Альфонсо Х в целом, во всем их бесконечном энциклопедическом великолепии, то, возможно, в поисках модели для синтеза знаний и их связи с другими сферами познания, как предложила Мэри Каррутерс в своей книге «Память», мы сможем обнаружить указания на эпистемологически отличную концептуальную структуру в том самом корпусе сочинений круга Альфонсо Х[1287]. Как показывает пролог к «Истории Испании», всегда было так, что труды (сочинения) были изменчивы вследствие многочисленных влияний и внешних подсказок. Ранее нашу способность представлять это многообразие ограничивала печатная страница. То, что изменилось сейчас – это не сущностная природа труда (сочинения) как таковая (если и была такая сущность), а скорее наша способность представить его вновь, более непосредственно раскрывая сеть элементов внутри и за пределами документов и текстов, которые вносят свой вклад в создание труда. В описании средневековой памяти М. Каррутерс как, одновременно, запаса и подсказки в динамической взаимосвязи с текстовыми представлениями, мы также можем найти указатель. Цепочка памяти, о которой она говорит, может послужить нам отправной точкой для пересмотра представления о том, что такое цифровые критические издания. Мы все, конечно, хорошо знакомы со ссылками в текстах трудов Альфонсо Х, которые указывают на авторитеты. Так, когда «История Испании» говорит нам «segund cuenta eusebio» [как рассказывает Евсевий], или «cuentа don Lucas de Thuy» [рассказывает дон Лука Туйский] или «el arzobispo don Rodrigo» [архиепископ дон Родриго] или «ouidio» [Овидий], мы понимаем, что есть и призыв к внешнему, в смысле другого труда, но также и внутренний элемент практики чтения. Эти призывы одновременно составляют «Историю Испании» и обращаются к аудитории, которая, скорее всего, знакома с этими трудами и, возможно, запомнила их (особенно в случае многих трудов, на которые ссылаются во «Всеобщей истории», в которой Библия играет такую выраженную центральную роль). Наша практика издания до настоящего времени вынужденно учитывала только внутреннюю часть этого дискурсивного элемента, но не так, будто бы мы были средневековыми читателями, столь же хорошо знакомыми с соответствующими трудами. Однако сейчас появляется возможность виртуальных связей, возможно, имитирующих эти ментальные и физические связи. То есть теперь мы больше не обязаны представлять рукописный текст и документ исключительно как что-то внутренне связанное, но также можем сделать его частью цепи понимания, соединения элементов на разном расстоянии от отметок в рукописи, способных потенциально стать объектами текстовых и связанных с памятью подсказок читателю. В том ограниченном смысле, в котором я использовал эти понятия, то, что изменилось, – это не сам документ, который остается прежним, и даже не текст, в смысле возможных значимых толкований, – чтение все еще может быть линейным, поперечным, логическим или раздражающим, как всегда. Скорее речь идет о том, как эти вещи объединяются – образующаяся негативная диалектика, по выражению Эггерта, содержащаяся в вечно временном и всегда условном труде. Новизна цифрового издания заключается, следовательно, в концептуальных рамках, в которых оно функционирует – в возможности понимания элементов труда как части самодостаточного внутренне связанного целого и как звена цепи более широкого смысла, выходящего за его пределы. Возможно, здесь заключается эпистемологический прогресс, издание более широкого смысла (условного) произведения, а не (только) текста. И создание таких изданий становится как пропедевтическим, так и сущностным вопросом – другими словами, такие издания будут предоставлять не только новые знания, но и новый способ восприятия этих знаний. На первый взгляд, это может показаться осуждением печатных изданий и физически существующей книги, но это далеко не так. На самом деле это призыв к цифровым издателям перестать пытаться делать то, что печатные издания делают гораздо лучше, и сосредоточить свое внимание на других ментальных практиках чтения. У нас есть вековой опыт создания физически существующих книг, которые едва ли могут быть улучшены применительно к достижению соответствующих целей. Материальность и удовольствие от чтения, связанные с ними, имеют уникальную ценность. Амбиция корпуса трудов круга Альфонсо Х свидетельствует, что способ, которым чтение может работать в иной последовательности вещей, еще не достигнут в подходах XXI в.