[608], хотя В.П. Волгин при выдвижении кандидатуры А.Р. Иоаннисяна в академики АН АрмССР не преминул отметить: «За последние годы тов[арищ] Иоаннисян перешел на темы по истории культуры и освободительного движения армянского народа. И в этой области он успел дать две большие работы, заслуживающие весьма лестный отзыв специалистов»[609].
А.Р. Иоаннисяну ничего не оставалось, как в научном журнале АН АрмССР «Известия: общественные науки» выступить с самокритикой и «признать» свои мнимые ошибки, которые объяснил тем, что якобы попал под влияние «буржуазной историографии», тем более что Г. Абдуллаев его обвинил также в допущении возрождения «буржуазного национализма»[610]. К слову, в том же его упрекали и в газете «Правда» даже после публикации его «самокритики». Как отмечал автор этой статьи Г. Айрян, в книге А.Р. Иоаннисяна «был допущен ряд серьезных ошибок. Автор, придерживаясь концепции буржуазной историографии, делившей закавказские народы по религиозному признаку на христианские и мусульманские, пришел к буржуазно-националистической точке зрения в оценке освободительного движения грузинского, азербайджанского и армянского народов. Искажая историческую правду, он всячески умалчивал тяготение азербайджанского народа к русскому народу, его стремление при помощи русского народа освободиться от иноземного ига» [611]. В январе 1953 г. А.Р. Иоаннисян во время научной дискуссии, состоявшейся в АН АрмССР, признал верность критики в газете «Правда», заявив также, что в своей книге он допустил «буржуазно-националистическую ошибку»[612]. Несмотря на его самокритические выступления, в 1953 г. его уволили с занимаемой должности директора Института истории АН АрмССР[613].
Признание А.Р. Иоаннисяном допущенных им самим «ошибок» может показаться странным. Но если иметь в виду сложившуюся тогда в СССР политическую ситуацию, то станет очевидным, что в противном случае перед ним вырисовывалась бы печальная, но весьма реальная перспектива оказаться в числе политзаключенных сталинских лагерей. Поскольку такой оборот событий его, естественно, не прельщал, он, дабы не разделить горькую судьбу многих своих коллег (В.М. Далина, С.А. Лотте, Я.М. Захера и др.), вынужден был принять ничем не обоснованную с научной точки зрения «критику» в свой адрес.
А.Р. Иоаннисян олицетворял свою эпоху, и механизмы власти функционировали не только для него одного. В сталинскую эпоху такая антинаучная «самокритика» была присуща не только ему одному, а почти всем советским историкам. К примеру, в 1949 г. «виднейший медиевист академик Е.А. Косминский “подверг суровой критике’à свой собственный учебник; выдающийся ученый профессор А.И. Неусыхин признал, что он “подпал под влияние австрийского буржуазного учения Допша”, а крупный историограф профессор Н.Л. Рубинштейн “сделал попытку признать свои космополитические и антипатриотические ошибки, допущенные им в своих научных работах и читаемых курсах, но сделал это непоследовательно”»[614]. Обратившаяся к деятельности Е.А. Косминского Е.В. Гутнова также не обошла молчанием жесткие тиски, в которых тот работал, заставлявшие во второй половине 1940-х гг. даже такого именитого историка неоднократно «каяться», чтобы спасти сборник «Средние века» от ликвидации[615]. Аналогичное поведение не только своего учителя Е.А. Косминского, но и других его коллег признавал А.Я. Гуревич: «Нашим учителям приходилось произносить официальные речи, противоположные их внутреннему убеждению, и они были вынуждены идти на компромисс»[616]. Так же поступил в 1950 г. А.И. Молок, который, «отвергая обвинения в космополитизме, вместе с тем покаялся и признал “ошибки”»[617]. Не надо забывать, что еще в 1930-х гг. именно так себя повели их предшественники. Как отметил А.Н. Сахаров, «конец 1931 – начало 1932 г. прошли в нервной обстановке проработок, покаяний, самокритики»[618].
Касаясь трудных условий работы, выпавших в годы советской власти на долю старших коллег, С.В. Оболенская на примере поведения Б.Г. Вебера, а также многих его сверстников, констатировала печальное обстоятельство их вынужеденного лавирования. Имея на это все основания, она заключила: «Наши “старики”, лавируя, страшась, приспосабливаясь, находя лазейки для собственной совести, в трагическую эпоху нашей истории все-таки сохранили научные и этические традиции и не дали погибнуть самой науке, хотя и приходилось им “петлять’à – ведь их травили с собаками, как зайцев травят»[619].
В таких условиях А.Р. Иоаннисян сосредоточил свое внимание исключительно на другой сфере исторической науки, ничем не отличаясь от других своих советских коллег[620], а именно на истории французской коммунистической и социалистической мысли, что вызвало негативную реакцию его армянских коллег. Сразу же после завершения работы над монографией по истории коммунистических идей в годы Французской революции, 19 марта 1965 г. он писал А.З. Манфреду: «Здесь меня наши местные историки публично упрекали, что вместо того, чтобы заниматься историей армянского народа, я занимаюсь “французским социализмом”. А что говорили за глаза, и передать трудно. Так что можете представить, в какой атмосфере мне приходилось работать» [621].
В любом случае, он и во второй половине 1960-х гг. проявил желание продолжить исследование истории армянского освободительного движения, о чем свидетельствует сохранившаяся в его архиве составленная им в январе 1967 г. очень интересная записка, которая, к сожалению, неясно, кому адресована. Приведем лишь интересующую нас часть этого документа: «В предыдущие годы мной опубликовано две монографии по истории армянского освободительного движения в XVIII столетии – “Иосиф Эмин’à и “Россия и армянское освободительное движение в 80-х годах XVIII века’à [sic]. В настоящее время Академия Наук Армянской ССР ставит передо мной задачу написать, на основе этих книг, как и других материалов, одну общую монографию “Армянское освободительное движение во второй половине XVIII столетия”. Мной собраны для этой монографии все необходимые материалы армянских и русских архивов. Но чтобы написать такую монографию, необходимы также документы французских и английских архивов. В Париже мне нужно собрать необходимые материалы как в Национальном архиве, так и в Архиве Министерства иностранных дел. В Национальном архиве хранятся консульские донесения до 1793 г. В Архиве Министерства иностранных дел имеются многочисленные фонды, содержащие интересующие меня материалы. Особенно интересны в этом отношении фонды “Политической переписки’à “Персия’à и “Турция”, где кроме документов на французском языке имеются также специальные серии документов на восточных языках, в том числе и на армянском языке.
В обширнейшем фонде “Мемуары и документы’à имеются многие десятки различных единиц хранения, имеющих непосредственное отношение к моей теме, в том числе различные мемуары и докладные записки этой эпохи об Армении и армянах, о “волнениях в Армении”, о Кавказе, о русско-турецкой войне 1768–1774 гг. и т. п. Со всеми этими материалами и документами мне также необходимо ознакомиться»[622].
Нетрудно догадаться, что такое обоснование А.Р. Иоаннисян мог бы написать перед своей очередной научной командировкой во Францию и адресовать руководству либо Министерства иностранных дел СССР, либо советской Академии наук, чтобы получить разрешение для работы во французских архивах. Об этом свидетельствует также сохранившаяся в том же деле архива другая его рукопись под заглавием «Обоснование научной командировки в Париж». В этом документе, составленном, судя по содержанию, в том ясе 1967 г., вместе с обоснованием изучения во Франции истории развития коммунистических политических движений – «Заговора равных» и коммунистических идей в первой половине XIX столетия, им был затронут также вопрос о необходимости исследования армянского освободительного движения [623]. Мало того, оба текста явно свидетельствуют о том, что задолго до этого, находясь в научных командировках в Париже, А.Р. Иоаннисян познакомился с содержанием имевшихся во французских архивах указанных фондов. Однако как-то в разговоре со мной он грустно признался, что ему никогда не позволяли работать во Франции над историей армянского освободительного движения.
Тем не менее в последние годы жизни, уже в новых исторических условиях, А.Р. Иоаннисян переиздал обе свои книги на эту тему[624], тем самым, как и Галилей, фактически объявив недействительным прежнее отречение от своих взглядов. На этот раз его книга об армянском освободительном движении, ставшей яблоком раздора, была высоко оценена С.Л. Тихвинским. В письме от 30 ноября 1990 г. он писал ему: «Приношу Вам сердечную признательность за второе издание Вашей монографии о традиционных связях армянского освободительного движения с Россией. Выход в свет этой книги в наше трудное время безусловно поможет нормализации обстановки на Кавказе»[625].
Завершением цикла исследований по истории армянского народа стала его монография о перипетиях политики европейских держав на Востоке в эпоху наполеоновских войн