Богатый архив А.З. Манфреда свидетельствует о том, что и он в данном отношении ничем не уступал своим друзьям. Помимо крупнейших западных историков (Ф. Бродель, А. Собуль, Ж. Годно, Ж.-Б. Дюрозель, В. Марков и др.), среди его многочисленных корреспондентов были видные французские политические деятели (М. Торез, Ж. Коньо, Ж. Дюкло), известные советские ученые (академики П.Л. Капица, И.Н. Векуа) и писатели (И.Г. Эренбург, К.М. Симонов).
В архиве А.З. Манфреда сохранились также многочисленные письма советских историков – как личного, так и научного характера. Среди его постоянных корреспондентов были академики М.В. Нечкина, И.И. Минц, В.М. Хвостов, С.Д. Сказкин, а также видные советские франковеды, работавшие не только в Москве, но и в союзных республиках, в частности в Армении, Грузии, на Украине. Поступавшие к А.З. Манфреду письма от его зарубежных и советских коллег свидетельствуют об огромном, непререкаемом научном авторитете, которым он заслуженно пользовался среди советских историков. В их посланиях неоднократно выражалась высокая оценка его книг. В целом все эти письма косвенно подтверждают правоту его учеников, имевших все основания характеризовать
A. З. Манфреда как историка, стоявшего «наравне с самыми выдающимися умами в мировой исторической науке»[918].
Убедительным подтверждением тому являются публикуемые далее письма академика М.В. Нечкиной, свидетельствующие о ее глубочайшем уважении и неподдельной симпатии к А.З. Манфреду как к замечательному человеку и авторитетному историку, мнением которого она дорожила. На заседании сектора Новой истории стран Западной Европы и Группы истории Франции, посвященном его памяти, М.В. Нечкина 9 февраля 1977 г. заявила: «Так хотелось бы сказать ему самые лучшие слова в глаза. Мы можем сказать, что Альберт Захарович не умер – он остался с нами потому, что навсегда останется его большой вклад в науку» [919]. По свидетельству
B. А. Дунаевского, на выборах в АН СССР М.В. Нечкина не только всегда голосовала за кандидатуру А.З. Манфреда, но и тяжело переживала из-за его неудач на них. Неслучайно кончину А.З. Манфреда, последовавшую 16 декабря 1976 г., за четыре дня до очередных выборов в АН, скрывали от М.В. Нечкиной, находившейся тогда в санатории АН в «Узком». Не будучи в состоянии из-за болезни присутствовать на этих выборах в Отделении истории, она 2 января 1977 г. записала в своем дневнике: «Ко мне возили урну, я голосовала в постели. Манфред! Манфред! Как ужасно. От меня скрыли, но я догадалась по отсутствию имени в бюллетене»[920].
В свою очередь, сама М.В. Нечкина, крупнейший специалист по истории русского освободительного движения XIX в. и автор многочисленных научных трудов, была непререкаемым авторитетом для А.З. Манфреда. Ее мнением, по собственному признанию А.З. Манфреда, он очень дорожил [921]. Его вдова, ныне покойная Н.В. Кузнецова, мне рассказывала, что о Милице Васильевне он отзывался не так, как о других академиках[922]. Ярким тому свидетельством является его письмо к М.В. Нечкиной от 30 июля 1976 г., в котором он приглашает ее к участию в издании сборника статей, намеченного к публикации совместно с видными французскими историками: «В конце мая я был в Париже, встретился с Фернаном Броделем, – писал он, – и с ним договорился (действуя по поручению нашего Института) об издании одновременно в Москве и в Париже, на русском и французском языках, совместного советско-французского сборника. Примерное рабочее название этого общего сборника: Россия и Франция XVIII–XIX вв. Культурные связи. Речь идет о разных формах идейного, духовного, интеллектуального взаимовлияния, или сотрудничества передовых людей обеих стран. Сборник должен выйти под грифом нашего Института всеобщей истории АН СССР и Парижского Университета и Высшей школы социальных наук: Очень прошу Вас поддержать это важное – научно и политически – начинание своим участием в сборнике»[923].
Сохранившиеся в архиве А.З. Манфреда письма его советских коллег датированы 1950-1970-ми гг. Их изучение, с одной стороны, дает более полное представление о роли А.З. Манфреда в советской исторической науке, с другой – дополняет новыми штрихами еще не воссозданные нами полностью портреты ряда его коллег. В совокупности же они являются сегодня своего рода нерукотворным памятником ушедшей от нас эпохи, в которой мы когда-то жили и трудились бок о бок со многими из них.
Из этих многочисленных писем можно также узнать интересные подробности об истории переводов основного, по моему мнению, труда А.З. Манфреда о Наполеоне Бонапарте на другие языки. Его французские коллеги, в том числе Ж. Годшо, Ж. Брюа, К. Виллар, сразу же после выхода в свет этой книги заявили о необходимости ее перевода на французский язык (подробнее об этом далее). Инициатором же такого перевода во Франции выступил его ближайший друг А. Собуль, а в ГДР ту лее миссию выполнил академик В. Марков[924]. Интерес к новейшей биографии Наполеона, неоднократно переиздававшейся на русском, был велик и в других странах. Книга эта переведена на болгарский, словацкий, чешский, сербо-хорватский, немецкий, французский, венгерский, польский языки и высоко оценена нашими зарубежными колегами. Причем на болгарском, чешском, словацком и немецком она выходила даже дважды[925].
В числе первых переводов «Наполеона Бонапарта» значится издание на армянском языке. Однако судьба армянского перевода книги оказалась столь же трудна, как и судьба самого автора, которому так и не суждено было увидеть его в опубликованном виде. Хотя эта работа и была включена в издательский план ведущего издательства АрмССР «Айастан» на 1973 г. (см. далее), опубликована она была тиражом в 50 000 экземпляров все же лишь значительно позже и поступила в продажу в январе 1977 г., спустя месяц после кончины автора. Тем не менее в качестве года издания на ней указан 1955-й. Своевременному появлению ее выхода в свет препятствовали главным образом технические причины, о которых в письмах к А.З. Манфреду сообщает переводчик С.Т. Гаспарян (1917–1977)[926].
Из публикуемых далее писем можно узнать, что перевод «Наполеона Бонапарта» на армянский, к слову, осуществленный, по общим оценкам, на самом высоком уровне, был организован благодаря усилиям Абгара Рубеновича Иоаннисяна, в то время вице-президента АН АрмССР. В этом, вероятно, не последнюю роль сыграли его дружба и давнее плодотворное научное сотрудничество с А.З. Манфредом, научным творчеством которого он искренне восхищался. В письме от 10 ноября 1978 г. к Н.В. Кузнецвво й А.Р. Иоаннисян писал: «Вы знаете, как я высоко ценил Альберта Захаровича как выдающегося и талантливейшего историка»[927]. После того как А.З. Манфред нас покинул, Абгар Рубенович в беседах со мной всякий раз с глубокой болью отзывался о безвременной кончине своего друга и часто упоминал о своей давней дружбе. Показывая на телефон, он как-то сказал: «Я мог бы позвонить ему и сказать о Вас то, что нужно». Об этом свидетельствуют и сохранившиеся в личном архиве А.З. Манфреда письма А.Р. Иоаннисяна, а также письма самого А.З. Манфреда, хранящиеся ныне в личном архиве Абгара Рубеновича в Национальном архиве Армении.
А.З. Манфред также относился к А.Р. Иоаннисяну с глубоким почтением. В единственном нашем с ним разговоре, в июле 1976 г, А.З. Манфред отметил, что находится с А.Р. Иоаннисяном «в очень дружественных отношениях». А в одном из своих писем к A. Р Иоаннисяну он так высказался на сей счет: «Мы так давно связаны чувством дружбы и симпатии, как смею надеяться – взаимными, что позиционная война обоюдных комплиментов нам в сущности не нужна» [928]. Из письма А.З. Манфреда от 8 февраля 1974 г. следует, что именно возглавляемый им тогда сектор Истории Франции Института всеобщей истории АН СССР выдвинул книгу А.Р. Иоаннисяна «Коммунистические идеи в годы Великой французской революции» на присуждение престижной премии имени В.П. Волгина: «Я докладывал об этом на Ученом совете, и Ваша книга, от имени Уч[еного] совета, выдвинута на соискание премии Волгина. Были выдвинуты также работы Б.Ф. Поршнева, |[Г.С.] Филатова, [А.В.] Адо, но я в своем выступлении говорил, что Вы ближайший ученик В.П. [Волгина] и что Ваша работа продолжает цикл работ B. П. [Волгина]»[929].
О том, как высоко ценил А.З. Манфред научную значимость этой книги, свидетельствует и его письмо к А.Р. Иоаннисяну от 14 июня 1975 г., в котором он сообщал о состоявшемся в Институте всеобщей истории объединенном заседании трех секторов (Новой истории, Новейшей истории и Истории США) совместно с исторической редакцией издательства «Прогресс»: «Я председательствовал на этом заседании и во вступительном слове говорил о необходимости перевода на иностранные языки лучших работ наших ученых, назвал первой Вашу книгу – «Коммунистические] идеи во врема [sic] Вел[икой] фр[анцузской] револ[юции]», удостоенную премии В.П. Волгина, и т. д. В прениях эта идея получила полную поддержку: о вашей книге говорил[и] В.М. Далин, Н.Н. Болховитинов и др. Естественно, называли и некоторые другие работы, но Ваша книга получила наиболее полное одобрение, что признал, выступая позже, и зав[едующий] редакцией “Прогресса”. В итоге, Ваша книга прошла на первом месте, с чем я рад Вас поздравить. Это было и большое общественное признание и, надеюсь (я постараюсь за этим проследить), это получит практическую реализацию»[930]