ДА ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ О МОЕМ ДЕДУШКЕ!
Мини-роман, абсолютно не искажающий галактическую историю
Немногие достойны знать правду о тех временах, когда наша История только проклевывалась на свет, а будущие Легенды еще ходили среди обывателей, с тоской фиксировавших их неблаговидные поступки. Впрочем, именно мастерски (необязательно) сколоченные как забор или проходной дворец мифы кормили человечество как духовно, так и материально. Если не верите — пролистайте список великих мифов и попросите сделать их экономический анализ…
Один из авторов, позвякивающий Ключом от заржавевшего замка Истории
Пролог на ферме. Хотите жить счастливо — не спорьте с родственниками
6.30 утра третьего месяца 4785 года от галактической регистрации. Планета Айдаху. То самое галактическое захолустье, ничем и никем не видимое с Земли…
— Поколение за поколением сажает картошку, кукурузу, пшеницу. Рождаются, взрослеют, работают, умирают бесследно, всё переварив. И только подобные твоему деду оставляют след в истории… Аккуратнее чисть картофелины, ты половину хорошей картошки обрезаешь!
— Бабушка, я с вами не спорю, но я бы хотел заняться историей искусств… И жить в более приличном месте. С достойной женой. И детьми… И питаться в будни не только овощами с родных грядок, удобренных натуральными аутентичными отходами…
— Искусство, как и его история, вечно. А мне осталось жить недолго. И поэтому я хочу в течение этого недолго, чтобы ты увековечил память о нашем великом деде, женою коего мне посчастливилось быть… Ну хотя бы написал диссертацию, чтобы он навсегда стал достоянием науки. Я не напоминаю тебе о том, что семья отдавала почти последние деньги на твое пропитание и учебу в университете, чей диплом продают на каждом углу без всякой отсидки… Но наш дедушка поистине единственная достопримечательность этих мест. А насчет приличного места обитания — так ты еще неприличных не видел, тех самых, где больше половины населения — неграмотные мутанты, неспособные управлять сельскохозяйственной техникой. И, кстати, ты должен подобающим образом продолжить род Фаустов. И я буду нянчить твоих детей! Но до этого ты должен доказать, что их достоин! — И бабушка вышла из кухни, хлопнув дверью.
Внучек принялся чистить лук, намереваясь через полчаса закончить приготовление фирменного семейного салата «Витаминного чародейского». Осталось в него добавить только яиц, которые в этом году на Айдахувских грядках уродились на славу, и быстроногих огурцов, чью рассаду удалось увести за собой на одной из межгалактических фермерских выставок, устраиваемых сельскохозяйственной ассоциацией «За мир и деликатесы!».
Двадцатичетырехлетний Иоганн-Альберт, выпускник высшей школы (в ранге местного университета) технических, административных и прочих наук Айдаху, расположенной в столице, являющейся одновременно и единственным заметным населенным пунктом на планете, вернувшийся трое суток назад в родные космические пенаты из мест повышения общей грамотности, тяжело вздохнул. Он понял, что изучение творчества Рубенса, Рембрандта и Вольтажио (репродукции картин которых он видел в «Галактической крестьянке») и романтические гуляния с молоденькой блондинкой-постмодернисткой откладываются на неопределенный срок. А точнее, на то время, пока он не завершит свое историческое исследование, посвященное дедушке Иоганну-Георгу Фаусту, уроженцу планеты Айдаху, волей судеб оказавшемуся на Земле и ставшему весьма заметным персонажем тамошней истории. Впрочем, преподавать местным школьникам (официальный процент мутантов — 29,5, из которых 1,8 приходится на говорящие гадости следку) символическое значение трактора XNND-895/89 и порядок его технического обслуживания было еще прозаичнее. Уровень грамотности в здешних местах достигает сорока пяти процентов, в двух школах в течение пяти лет обучается почти половина подростков, каждый тридцатый из которых поступает в высшую школу, где обучается два года, получает диплом, права на вождение трактором и обычной самодвижущейся грузовой повозкой и трансКомбайном, а затем при первом удобном случае покидает Айдаху. Планету, где есть всё, кроме разумной осмысленной жизни, приключений, романтики и новых впечатлений. Но есть и те, кто остаются — кто-то должен в галактике возделывать кукурузные поля, выращивать землянику и виноград и отвозить их в столицу. Кто-то, но не Иоганн Фауст… Как средний, так и младший.
Пролог на подступах к Земле
Как известно, Вселенная состоит из центра и окраин (обычно именуемых смачным словом из четырех букв), и поэтому наиболее активные, родившиеся на территории этих самых букв, стремятся ее покинуть. Не будем погружаться в сказки о прекрасной принцессе, которую занесло галактическим пассатом в космическую глухомань, где она и прилегла отдохнуть в ожидании прекрасного (и не очень) пейзана-аборигена, а также о заботливом андроиде, сообщившем пейзану, что принцесса в опасности и пора стартовать…
Итак, начнем оглашать исторические показания. Фауст-старший, отец Иоганна-Георга, был сыном фермера, но предпочел наследственному возделыванию не слишком плодородной почвы родной планеты поступление на галактическую государственную службу. Благо представилась такая возможность — на Айдаху потребовался инспектор, присматривающий за авариями и прочими затратными эпизодами местной сельхозяйдеятельности. Со временем он достиг должности регионального инспектора по технике безопасности, что, впрочем, не сильно отразилось на росте числа нарушителей этой самой производственной безопасности. К этому времени господин Фауст-самый старший успел обзавестись семьей, но счастье было недолгим. Его жена скончалась, когда их сын, тот самый Иоганн-Георг, только входил в подростковый возраст и юношеский максимализм, которому свойственны ежедневные драки с молодыми недозревшими мутантами. Словно компенсируя недостаток своего внимания, отец старался обеспечить мальчику самое лучшее образование (как бы смешно это в пределах планеты Айдаху не звучало), какое было возможно получить в доступных пределах (та самая высшая школа с признаками затерянного галактического университета).
Школьные учителя единогласно (поскольку учитель — один на школу) признавали Иоганна-Георга весьма одаренным, но при этом изрядно своевольным юнцом человеческой породы. То же говорили о нем и университетские профессора (все, целых два). Однако младший средний Фауст благополучно окончил очередной курс, несмотря на грандиозные гулянки (а вы когда-нибудь танцевали с трехногими и учили одну из великих наук наизусть за ночь, лишь бы не путешествовать по Вселенной в составе галактической армии, вдыхая аромат сержантских портянок кассиопийца?) на крыше главного (и единственного) корпуса университета и не предусмотренные учебной программой опыты с получением бризантных взрывчатых веществ в лаборатории (отдельно стоящем сарае) родного факультета. Фауст-старший, задумавшись о дальнейшей судьбе отпрыска и не получив от него внятного ответа о планах на будущее (а местный погодник Эдуард предсказывал неурожай и требовал денег на исправление погоды) и тем более развернутого карьерного плана, решил взять юношу с собой в очередную инспекционную поездку. Тем более что Фаусту-старшему впервые утвердили ставку помощника — фиксатора нарушений в еще не присоединенных к галактике разумных секторах.
Итак, Иоганн-Георг Фауст был оформлен младшим стажером при региональном управлении по технике безопасности и в этом качестве отправился с батей на планету, называемую ее аборигенами — Земля. Жалованья младшему стажеру на руки не полагалось, но кое-какие командировочные всё же выделялись, а самое главное — полагалась бесплатная дорога, пищевой комбикорм Е-38 (для существ разумных, малоимущих, служащих). Фаусты были отнюдь не богаты, а межзвездное путешествие даже в эконом-классе обходилось весьма дорого, поэтому возможность странствовать за казенный счет являлась весьма существенным обстоятельством… Как известно, даже самые простые сувениры (в том числе матрешки без лика Чужого), штангенциркуль для измерения органов и байки с мест, лежащих так далеко от родного гнездования, что считались лежащими за пределами Добра и Зла, были на Айдаху в цене. А их обладатель на недолгое время получал статус Первого Галактического Парня на деревне…
В чем кроется геройская сила?
В биографии, ибо герой без биографии — это всего лишь незарегистрированный пользователь…
Любая легенда, как и бизнес-план, нуждается в тщательном оформлении, после которого родители (задумщики) будут не в силах узнать свое дитя. Ничего личного — просто иначе исчезнет ее притягательная сила и борьба Добра со Злом перейдет на чисто бытовой уровень.
Что мы знаем о Фаусте? Доктор Фауст — персонаж народных преданий и высокой литературы, неутомимый искатель философского камня, хрестоматийное воплощение чернокнижника, заключившего сделку с дьяволом (неместным многофункциональным организмом). Но ведь все эти образы скрывают черты реально существовавшего человека. Или гуманоида…
Но, как известно из достоверных источников, Фауст-внук никогда не видел дедушку, поскольку еще до его рождения Иоганн-Георг отправился в очередную авантюрную экспедицию и пропал без вести в глубинах Космоса — по словам местных жителей, с концами (т. е. кое-какими взятыми взаймы у них насущными для дальних странствий предметами — валенками, телогрейкой и инкрустированным перламутром баяном). По приватному мнению — на радость соседям и отдельным местным функционерам, по всей видимости, ему завидовавших. Зато после его исчезновения в семье формировался небольшой, но пламенный культ, и молодой человек с самого раннего детства рос среди рассказов о его дедушки приключениях — они были неизменно главной темой разговоров на семейных воскресных обедах. На Айдаху и впрямь не было никаких особых развлечений и тем более выдающихся уроженцев. Именно поэтому не только семейству Фаустов, но и большинству соседей (не будем ссориться из-за этого гения!) показалось вполне справедливым обратиться к властям с предложением поставить памятник этому отважному путешественнику и естествоиспытателю, покорителю галактических глубин и кумиру далеких землян, испытавших благодаря ему настоящий экстаз науки. И тем самым морально оправдать потери, невольно понесенные ими в той самой последней экспедиции…
Но пока в силе закон сохранения, всё чего-нибудь да стоит и не так просто найти того, кто будет платить. Даже не из своего кармана. Количество великих деятелей во Вселенной строго ограничено. Как и соответствующее ему число их памятников и бюстов, а также пенсий почетным родственникам и потомкам. Галактические кредиты, как и планеты, любят счет, и если у вас нет соответствующих родственников и клонов в элите и администрации, то вряд ли ваша тетя, дядя, прадедушка и просто родоначальник попадут на страницы видеоизданий «Для тех, кто в школе». Поэтому в ответ на соответствующее письмо Фаустов был получен внушительный конверт с печатями, содержавший, во-первых, официальный отказ в установке монумента, а во-вторых, — пухлую пачку квитанций на уплату административных штрафов и выплаты по искам частных лиц и организаций Земли и соответствующего сектора, пострадавших от неправомерных действий дедушки Фауста. Для ободрения семейства и косвенного подтверждения заслуг данного персонажа подчеркивалась и сумма пени, исчисляемая с момента отправки послания.
Так, городской суд Брауншвейга постановил взыскать с «магистра Иоганна Георгиуса Фауста младшего» стоимость полного рабочего дня крестьянина Удо, приплюсовав к этому сумму выгоды, упущенной вышеупомянутым Удо на городской ярмарке, а также компенсацию морального ущерба, на основании следующих показаний.
«…Ваша честь, мой прадед намеревался купить там товар для своей торговли на нашей местной ярмарке, а также новую посуду для дома!.. А из-за этого инцидента не только предполагавшийся для оптовой закупки товар, но и вся хорошая посуда оказалась раскуплена, и прадедушка понес еще и физический ущерб, поскольку прабабушка перебила кривые горшки о его голову!» Но причастность Фауста к получению означенным крестьянином физических травм при уничтожении некондиционной посуды суд счел недостаточно доказанной.
К решению суда был прикреплен аккуратно отсканированный и распечатанный фрагмент старинной хроники, где говорилось о том, что однажды Фауст шел пешком в Брауншвейг и, завидев крестьянина Удо, ехавшего в том же направлении на пустой телеге, попросился к нему в попутчики, но получил отказ.
Хроника гласила: «Фауст сказал ему: «Ты — грубиян и грязный невежа, и раз ты поступил со мною так жестоко, как, без сомненья, и с другими поступаешь и уже поступал, так у меня поплатишься за такие дела и все свои четыре колеса найдешь у разных ворот». Тут подскочили колеса на воздух так, что каждое колесо надо было искать у других ворот, а где — никто не заметил. И кони его повалились и остались недвижимы. Крестьянин сильно испугался… На это Фауст сжалился над ним и ответил: пусть возьмет он теперь ком земли и бросит его в лошадей; они оживут и поздоровеют, что и случилось. После того говорит он крестьянину: «Твое вероломство я не могу оставить вовсе без наказания, и отплатится тебе полной мерой за то, что показалось столь тяжким делом посадить человека на пустую телегу. За это, гляди, твои колеса лежат у города, у четырех ворот, там ты их и найдешь». Отправился туда крестьянин и нашел их, как ему доктор Фауст и предсказал, с превеликим трудом и стараниями, промешкав время, нужное ему для устройства своих дел».
Кроме того, галактической администрацией сектора на имя Фауста был выписан штраф за неправомерное использование программируемого горнопроходческого взрывного устройства с высокоточным определением разброса фрагментов породы. Это, как предположил Фауст-внук, было как раз то, с помощью чего дедушка раскидал тележные колеса по периметру славного города Брауншвейга.
В собственном дневнике Иоганна-Георга (бережно хранимом бабушкой и планируемом перейти по наследству к потомкам, но не официальным властям — из-за неизбежных новых штрафных санкций и пени) эпизод был описан кратко: «Уже три дня в Альтевике. Интересные древние находки, которые подтверждают мою теорию. По пути в город подвернул ногу, изрядно хромал, увидел живое человекоподобное существо на пустой телеге и хотел к нему вписаться. Он злобно посмотрел на мой студенческий прикид и фыркнул: ишь, какой умный, почему ж у тебя нет денег даже на место в почтовой карете?.. Пришлось проучить придурка парой фокусов. Было забавно».
Разумеется, сам факт, что спустя длительное время дедушку всё же на Земле не забыли, не мог не радовать Фаустов, но отныне перед семейством стояла более насущная задача — как бы не платить и при этом не пострадать. А если уж пострадать — то не слишком сильно. И тогда на семейном совете было принято решение доказать этой самой администрации, что она ошибается: доктор Фауст — великий ученый. А как известно, семьи великих ученых за их опыты (пусть приведшие к ликвидации целой планеты), никогда не платят, а наоборот, еще получают солидные вознаграждения, а их родственники и наследники посещают места опытов и экспериментов (пусть даже и неудачных) на казенный или благотворительный счет. После осознания этого факта и родилась идея диссертации младшего Фауста. Впрочем надо признать, что все в семье искренне любили беспутного дедушку и поэтому были готовы ради него на многое. Но платить по его счетам в это «многое» не входило.
К потенциальной работе над диссертацией Иоганн-Альберт подошел со всей ответственностью, надеясь заодно в дальнейшем перебраться обитать ближе к Центру Вселенной. Но даже на самой окраине галактической жизни всегда найдется тот, кто попытается поставить герою подножку или напакостить при утверждении темы диссертации. Как говорится в народной хомосапиенс пословице, «сам улетай, а товарища — потопляй».
Поэтому научный руководитель младшего Фауста не счел дневник и семейные предания о дедушке Фауста не только уникальными, но и вообще сколь-нибудь пригодными научными источниками. В качестве таковых могли быть признаны только официальные земные документы и атрибутированные исторические свидетельства. Намекнув, что в противном случае число имеющих степени существ превысило общее число жителей Вселенной. А это уже научная смерть Вселенной. А вот этого любой ученый, имеющий официальную прибавку к жалованию за личную степень познания, допустить не может…
Но, как известно, кривые пути на просторах мирозданья всегда эффективнее прямых, и, как следствие, на любое Правое Мирозданье, найдется Левое Мирозданье…
Поэтому администрация планеты Айдаху, заинтересованная в увеличении денежного оборота и притоке туристов, предложила Фаусту написать брошюрку «Местные корни земной легенды», средства на которую уже давно были выделены Краеведческой комиссией данного сектора. В той самой серии «Исторический путеводитель по галактике для залетных туристов».
Но, как говорят в таких случаях опытные манагеры, торгующие Временем и Местом, — «И это еще не всё!». Администрация университета также рекомендовала Фаусту обдумать вариант одновременной работы над диссертацией по жизнедеятельности доктора Фауста и работой над путеводителем по Земле. В отличие от планируемой диссертации путеводитель гарантированно найдет издателя (межрасовый и межвидовый фонд «Протянем друг другу лапы!» одного из самых благородных космических олигархов, авторы книги сообщат вам всю необходимую контактную информацию!) и сможет окупить поездку. Точнее, быть основанием для ее оплаты и оформления виз, необходимых для спуска на планету, еще официально не вступившую в контакт с галактическим содружеством, администрацией Космоса, Советом обороны и Бюро по космическому разоружению, а также Комиссией по работе с Чужими и Близкими. И Фауст-внук понял, что ему всё же доведется посетить далекую Землю, где еще недавно обитали рубенсовидные пышечки, подманивавшие единорогов и близоруких живописцев, а также алхимики, чудесным образом творящие золото из средств очередного спонсора, жаждущего нелимитированного воспроизводства драгметалла из подручных материалов. А что, условия соблюдены — исходные материальные ценности самые что ни на есть подручные, то есть вовремя попавшие под руку.
Посему Фауст официально заявил тему диссертации «Роковины Средневековья. Артефакты и тайны», одним из разделов которой должна была стать обширная глава, посвященная Фаусту и его роли в развитии научного прогресса на Земле и обустройству его передового облика.
Получив, по стопам дедушки, бесплатный билет туда-обратно, а также справки, аккредитацию, несколько бейджиков (в том числе и невидимых, то есть вернее будет сказать — видимых только при достижении необходимого уровня развития технологий), подписав не менее восьмидесяти официальных и не очень бумаг, младший Фауст отправился в родное село попрощаться перед дальней дорогой.
— Не знаю, доживу ли я до твоего возвращения, — проговорила бабушка. — Но надеюсь, ты сможешь восстановить доброе имя твоего деда и защитить нашу семью от разорения. И вот… возьми на крайний случай. Среди аборигенов пригодится, — со знанием дела сказала бабушка, имея опыт тамошнего аборигенства и протягивая внуку старинную холщовую сумку с причудливым гербом — корень мандрагоры среди манускриптов и золотых слитков сомнительного происхождения.
— Что это? — удивился Фауст-младший, разглядывая разноцветные, старинного вида склянки из сумки.
— Это я нашла среди вещей Иоганна. «Микстуры», как он говорил. Но я своими глазами видела, как он бросил такой пузырек перед разъяренной толпой, которая была очень недовольна его чудесами и тарифами на них, и с того места взлетел огромный дракон, распугавший всех.
— И как это получилось?
— Извини, в последовавшей суматохе я забыла спросить, как он это проделал. А инструкций нет. И не было. Иоганн просто обожал экспериментировать! Смешивать, добавлять. Тем более на Земле тогда это было можно.
— А это что за фиговина? — Внучек потряс миниатюрной штуковиной, чем-то неуловимо смахивающей на самогонный аппарат гнома-извращенца, погруженного в мировую тоску-печаль ввиду падения продаж гномьей литературы среди чопорных эстетов-критиков, уцелевших после презентации потопа и поэтому нацепивших бейджики «уцелевших лауреатов неудержного познания».
— Не фиговина, а прямо-таки необходимое в любой обитаемой части устройство. Производит алкогольный раствор из подручных материалов без опасности для жизни пьющего.
— А как насчет законности соответствующих разрешений на использование?
— Когда ты три года назад чуть не свернул шею «подлому мутанту, уведшему у тебя девушку», ты таких слов не произносил…
— Но зато теперь я называю ее подругой мутанта…
— А я не хочу, чтобы моего внука называли потомком шарлатана из чужих суеверий… Вот сам и позаботься, чтобы фиговины превратились документально в плоды научных разработок и изобретения. И не забудь на Земле заказать большую картину с сюжетом из жизни дедушки. И не на вернисаже, а у приличного художника. Типа Дюрера или Тициана. И не надо у Ван Гога и Дали — соседи не поймут… А так — на твое усмотрение. Только пусть пухлым младенцем с пузырьками не рисуют…
Отказавшись захватить с собой непонятную упакованную контрабанду у айдахувского шестиногого жучка-бизнесмена (статья 349957/9887 Галактического Кодекса — «От трех до 850 лет с конфискацией конечностей перевозчика»), Фауст-младший убыл на Землю, надеясь вернуть своему роду достойное положение во Вселенной.
Родиться в парсеках от Родины
Как известно, мало родиться где-то в космической глуши, надо еще быть оформленным на Земле. Согласно инсайдерской (без комментариев!) информации, места рождения на других планетах и звездных системах в документах разумных существ, находящихся на планете Земля, появятся только в сентябре 2114 года. Поэтому до этой даты все прибывающие на Землю (даже с краткосрочным визитом) инопланетяне (кроме конкретных захватчиков в составе военных флотов) должны иметь официальным местом появления на свет один (не более!) из земных уголков. И у обоих Фаустов, старшего и младшего, местом рождения в документах значилась Земля. Другой вопрос, что относительно места рождения дедушки существовало множество альтернативных друг другу мнений.
Будущий доктор Фауст родился, по некоторым данным, 23 апреля 1466 года в центральной Германии (предположительно в местечке Книтлинген в Пфальце). Существует также версия, что Фауст увидел свет на пятнадцать лет позже. По мнению некоторых историков, он происходил из знатного германского рода фон Гельмштет, но, будучи младшим из сыновей, не мог претендовать на фамильные владения и богатства. Получив звание бакалавра теологии и философии, а затем и доктора философии, начал преподавать сам, став одним из известных странствующих ученых. Он много путешествовал по Европе, бывал и в университетских центрах — так, имя Фауста упоминается в списках профессоров славившегося своей вольностью Гейдельбергского университета за 1509 год, — бывал и при королевских дворах, где демонстрировал свои необычайные умения владыкам и вельможам.
В документах, которые были оформлены Фаусту-младшему для пребывания на Земле, указывалось, что он издал свой первый писк в родильном отделении больницы городка Чаббак (названного в честь проводника местной железной дороги Эрла Чаббака из Блэкфута), расположенного в американском штате Айдахо. Вряд ли кто-то из двенадцати тысяч городских жителей вспомнил бы не только о первом крике, но и вообще о существовании Фауста. Но их, занятых выращиванием и перевозкой сахарной свёклы, никто и не собирался отвлекать от работы и задавать дурацкие вопросы. Есть бумаги — нет проблем с человеком, нет бумаг — есть проблемы. Если на созревание ребенка в целом уходит девять месяцев, то подготовка всей его дальнейшей документации у опытных чиновников занимает не менее трех лет. Поэтому только разноскоростное течение земного и галактического времени позволяет своевременно оформлять инопланетным гостям земные нужные документы вовремя, а не уже после официальной их земной смерти.
Как информируют космические архивы, Иоганн-Альберт прибыл на Землю 20 апреля по местному календарю (год прибытия по-прежнему уточняется, при необходимости не забудьте отправить запрос). Межзвездные корабли пока не могли садиться на планету, с которой у галактического сообщества еще не установлен официальный контакт (другое, более прозаическое объяснение — слишком много в необитаемых местах болот, а потом вызывать космический буксир, чтобы корабль из болота вытащить — не аборигенов лапшой угощать). Поэтому на орбите заботливо вращались галактические станции с офисами и службами, в которых было место трудовому подвигу, корпоративному мужеству и офисной премудрости.
На поверхность Фауста доставил спускаемый аппарат (к сожалению, космический лифт был закрыт на профилактику, вызванную приходом денег на ремонт), приземлившийся на закрытой территории аэропорта Логан, одного из крупнейших в Северной Америке.
Он рассчитывал быстро пройти галакт-таможню, а потом добраться до Гарвард Ярда, где в одном из домов Ривер-Хауса его ожидало зарезервированное место. Но подтянутый служащий галактической службы, почти не обратив внимания на скромный багаж Фауста (с теми самыми склянками среди официальных микстур и разрешенных чудо-таблеток, пахнущих глубоким космосом целительных аэрозолей), без лишних церемоний преодолевшего определительный таможенный механизм, предложил ему проследовать за одну из дверей с надписью «Только для сотрудников».
— А что случилось?
— Там объяснят.
— Но я ученый, у меня исследовательская виза.
— У меня, господин Фауст, есть полномочия немедленно закрыть любую визу, если ее обладатель пытается уклониться от беседы с представителем того, сами знаете чего…
За служебной дверью в просторном коридоре с множеством дверей пятеро вооруженных до зубов двух с половиной метровых существ в форме спецназа галактического сектора жестоко волокли по полу закованного в двенадцать пар наручников, удлинившегося минимум на десять метров причудливо одетого гуманоида.
— Не обращайте внимания, это очередного неместного нарушителя ведут на «беседу». А вам пока сюда.
Вечер воспоминаний
Фауст вошел в указанную комнату и настороженно осмотрелся. Но не увидел ничего подозрительного — обычная офисная недорогая переговорная, кофейный столик с удобными креслами, окно с великолепным видом на океан и плещущихся в нем полуобнаженных красоток с различным количеством грудей на теле. Порой так радуешься разнообразию вселенской жизни во всех ее сексуальных проявлениях. Говорят, Персей любил Медузу Горгону. Особенно, когда она, уставшая и потная, возвращалась с боевой вахты и скидывала… Но тут размышления Фауста были прерваны самым решительным, но, увы, не сексуальным образом.
— Добро пожаловать, Иоганн-Альберт! — раздалось у него за спиной. Обычно официальным двойным именем его называли лишь представители казенной надобности.
Молодой ученый вздрогнул и резко обернулся. Через вторую дверь в комнату только что вошел благообразный седой господин. По виду –настоящий эстет, неравнодушный к ретро.
— Меня зовут Тритермий, я — координатор галактического сектора на планете Земля и курирую подготовку официального контакта с этой планетой. Как вы понимаете, для того, чтобы планета вошла в состав Галактического Содружества, нужна долгая подготовка. Иначе — непонимание, проблемы, бунты… Не все аборигены Земли дружелюбны и безопасны. Но мы, жители галактики, а вы — один из них, должны дружно им помочь.
— Но я прилетел сюда исключительно ради научной работы, — начал Фауст. — Я буду собирать материалы о своем дедушке, который…
— Я знал вашего дедушку, — перебил Тритермий. — Я знаю, что вы собираетесь о нем писать. Хочу предостеречь, чтобы не случилось происшествий или печальных эксцессов.
— Да какие эксцессы, я же не террорист, и даже ни в какой «пятой», «шестой» и «седьмой» колоннах инакоразума не состою.
— Это звучит совершенно замечательно, только я не являюсь просто человеком и поэтому не готов удовлетвориться просто репликами. И в моей памяти хранятся все разговоры и действия, в которых мне приходилось принимать участие или быть в курсе за последние пять веков. Повторяю, что нечто подобное я слышал и от вашего прадедушки, и от дедушки, и от его возлюбленной, ставшей вашей бабушкой, и от, скажем так, товарищей по работе. И официально, от имени руководства сектора, вам заявляю — нам второй такой Фауст не нужен.
— Но почему?
— Зачитываю…
Текст, который озвучил Тритермий, успел попасть даже в земные летописи. Первое дошедшее до нас документальное свидетельство о существовании Фауста относится к 1507 году — тогда аббат Иоганн Тритермий писал: «Имеющий дерзость называть себя главой некромантов — бродяга, пустослов и мошенник… Ибо о чем ином свидетельствуют звания, которые он себе присваивает, как не о невежестве и безумии его. Поистине они показывают, что он глупец, а не философ. Так, он придумал себе подходящее, на его взгляд, звание: «Магистр Георгий Сабелликус, Фауст младший, кладезь некромантии, астролог, преуспевающий маг, хиромант, аэромант, пиромант и преуспевающий гидромант…»
Тритермий умолк, прошелся по комнате. Остановился перед Фаустом и пристально глянул на него.
— Не будем терять время. Вы будете находиться на этой планете, пока занимаетесь соответствующей научной деятельностью. Если вы начнете устраивать шоу истины или станете публичным человеком «не с теми высказываниями» и «неперспективными друзьями-партнерами», то ваша виза аннулируется и вы возвращаетесь. С соответствующей записью в личном деле, после чего вы вряд ли сможете найти работу где-то кроме родной фермы (если ее уже не продадут за долги). И вернуть с вычетом стоимости билетов и всех накладных расходов. Не считая штрафа за проявленное вами космическое бескультурье и неуважение к братьям по разуму. Поверьте мне, это дорого. Вряд ли это понравится вашим родственникам. Я уверен, что это не понравилось бы вашему дедушке. Он был романтиком и не любил платить по счетам. Я-то уж знаю!
— А как вы могли знать дедушку, — спросил Фауст, — ведь даже по галактическим меркам прошло почти сто лет? Здесь же, вы сказали, пять веков?..
— Я был человеком во времена вашего деда, а теперь я уже чистый разум, точнее — разум, облаченный в сменную официально плоть. Официально, согласно земной документации, я появился на свет 1 февраля 1462 года в небольшом городке Триттенхайм. В двадцать лет получил диплом Гейдельбергского университета. Впрочем, мою биографию, как и список прославленных учеников и трудов, можно прочесть во множестве энциклопедий и справочников. В некоторых, впрочем, написано о непростых отношениях с вашим дедушкой. Без учета галактических аспектов. У нас даже имена одинаковые — оба Иоганны.
— То есть на Земле вы были сверстником? И коллегой «по работе»? У вас остались воспоминания о том времени?
— Воспоминания? Зачем? Я же не на пенсии, а на службе! История — это набор зафиксированных фактов, а по деятельности доктора Фауста, точнее — его антиобщественной деятельности, у нас зафиксировано почти всё. Встречи, письма, агитационные материалы и даже боевые склянки за пазухой… Вы, кстати, ничего о них не слышали, не видели и в руках не держали?
— Я же кабинетный ученый…
— Ну, нам не к спеху, да и не в кустарных бутылочках дело. Свои скляночки есть у каждого, и вы не исключение. Просто порой казалось бы безобидные склянки, провезенные нелегально, но зафиксированные аппаратурой таможни, могут превратиться в опасную контрабанду и запасы бактериологического и психотропного оружия. Мне коллеги прислали тут ваше дело — грехи молодости, романтические приключения, мечты о чем-то большем. Вы понимаете, что на Земле сейчас то самое время, когда мечты некоторых нужных персонажей могут сбыться? И вы — какая приятная случайность — можете оказаться среди них.
— Понятно. В общих чертах.
— Хорошо, если вы и в самом деле меня поняли. Ведь я именно тот, кто может помочь вам получить необходимые справки. Нам нужны ученые, и если вы надумаете… не только дедушке, но и вам памятник будет. И на родной планете и здесь. Нам нужны те, кто состыкует истории— Земли и галактики и сформирует у большинства аборигенов положительный образ и самого контакта, и светлого будущего.
— Я подумаю над вашим предложением…
— Думайте, думайте. А пока — раз в земной месяц с двадцатого по двадцать второе число жду вас у себя с отчетом. О земной жизни и деятельности. Вам достаточно прибыть в любой крупный аэропорт и обратиться к нашим сотрудникам — назовите любому руководящему сотруднику мое и свое имя, и вас проведут к одному из моих уполномоченных. Если по любым обстоятельствам вы дважды отчет не сдадите, галактическая виза аннулируется. В двадцать четыре земных часа. Со всеми последствиями.
— Господин Тритермий, считаю необходимым заявить, что не собираюсь нарушать установленный порядок. Я же диссертацию пишу, а этот процесс окружен множеством правил. Привык соблюдать, как говорится, закон и порядок. Тем более что у нас такая сложная ситуация дома…
— Да, я в курсе. Сам подписывал постановления о штрафах. Ничего личного, просто закон. Кому отвечать за нанесенный ущерб, если не виновнику? Кстати, если всё же набедокурите, то я ущерб и от вас подсчитаю и на родину пришлю. А если у вас родится внук и по уже устоявшейся семейной славной традиции прилетит за этим же баловством на Землю, то и цену его баловства.
— Вы здесь навечно?
— Не надо играть в мифы. По контракту — еще на 1524 земных года. На вашу семейку хватит. Или перевоспитаетесь, или вымрете. Уж не знаю, что для спокойствия галактики лучше.
Фауст подавленно промолчал, пожелал про себя Тритермию в скором времени сломаться, а соответствующему мастеру-ремонтнику уйти в хронический запой с пропоем комплектующих к телу пройдохи-мудреца.
— Главное, чтобы вы теперь не наделали глупостей. Бескорыстных, а уж с корыстными мы уладим. Обещаете?
— Да я ничего такого не планировал…
— Вот и прекрасно. Не делайте глупостей и не повторяйте ошибок деда. Буду очень огорчен, если увижу вас с какой-нибудь не тем озабоченной Маргаритой… Да и вообще, Маргариты — это не ваш типаж. А вообще — лучше никаких девушек кроме как по срочной сексуальной надобности. Более подробные инструкции получите у моего помощника. Желаю успеха.
Вошедший помощник почти вечного координатора оказался молодым человеком с эталонной американской улыбкой и бойкими, чтоб не сказать развязными манерами. По-панибратски обняв Фауста за плечи, он увел его в свой кабинет, располагавшийся по соседству.
— Макс, просто Макс. Давай на ты, если не возражаешь. Я, если ты внимательно слушал шефа, отвечаю за информационное обеспечение контакта, курирую чудеса и исторические факты. Так что мы с тобой просто обязаны найти общий язык. И тогда на Земле свернем горы. Но по закону. А дедушка твой вообще тогда станет суперзвездой.
— Очень на это надеюсь, — вежливо отозвался Фауст.
— Сейчас обеспечим тебя связью с нами по высшему разряду — все-таки внук почти легендарного героя. Чего нужно — сообщай, сразу оперативно поможем. Но только ты не забудь, что ты — нам, а мы — тебе. Мы — типа Добра на самообеспечении. Добро должно быть с соратниками!
— Спасибо, Макс.
— Выпить хочешь? — и, не дожидаясь ответа Фауста, заявил: — А я хочу! Но поскольку на работе, то могу это сделать только по служебной необходимости, например, во время переговоров. Виски и старинную русскую настойку — как раз времен подвигов твоего дедушки?
— Настойку. Хочется попробовать, что он пил.
— Ну, за встречу!
— За встречу!
— Ну как вкус? Такого уж полтысячелетия не делают. А я вот отобрал у космического злодея по случаю и теперь использую по служебной надобности. Ну, теперь к делу — про отчеты шеф сказал?
— Да.
— Если всё пойдет гладко, они скоро станут формальностью. Куда ты сейчас?
— В Гарвард.
— А дальше?
— Пока не знаю.
— Тогда получай всю свою земную реальность и плюс — авансом — плюсы от галактической нереальности!
И Макс радостно заржал, наглядно демонстрируя, что в галактике еще остались живые существа с чувством юмора. Конечно, хлопая ученого по плечам и другим несексуальным частям тела, Макс не забыл засунуть Фаусту не менее тридцати подслушивающих и передающих жучков. А чего казенному добру пропадать?
Тем временем Фауст увидел на одной из стен карту земной поверхности, где были отмечены «аборигенские зоны» — территории, закрытые для посещения.
— Почему туда нельзя?
— Не все люди одинаково дружелюбны. В указанных местах могут быть фанаты-аборигены, вполне способные принести тебя в жертву. Физическую или экономическую. Посещение этих мест будет разрешено после официального контакта. А пока там санитарные зоны. Инотуристы там не ходят, а сотрудники нашей администрации передвигаются исключительно в сопровождении галактических миротворческих сил с тяжелым планетарным вооружением.
— И даже с научными целями и полным комплектом предосторожностей я не могу их посетить?
— Каким образом? Твой дедушка Фауст-старший не обладал каким-либо уникальным генотипом, не являлся представителем древних или иных неизвестных рас, и поэтому ты в качестве его потомка не можешь рассчитывать на получение какой-нибудь охранной грамоты со всеми вытекающими последствиями по безопасности. К тому же ты не застрахован на сумму, равную половине стоимости даже здешней планеты. Так что и спасательная (хозрасчетная) экспедиция исключена.
— То есть эти зоны совсем не изучаются?
— Изучаются и посещаются — темы разные. Это ради вашей безопасности — планета Земля, пока она не вступила в сообщество, не может считаться безопасным местом как для инопланетных туристов, так и для научных работников. Поэтому мы всячески стараемся помочь вам как в вашей профессиональной деятельности, так и в оказании своевременной помощи во всех непредвиденных ситуациях. И, поверь, не надо начинать знакомство со мной со споров ни о чем. Давай лучше я тебе расскажу о местных девушках и местах их базирования. Как говорят в нашем офисе, секс-контакт официально не считается контактом!
— А на Земле есть памятники Фаусту?
— Памятники ставят только неудачникам, жертвам истории. Остальным и без них хорошо. Вот был случай, одного поэта убили на дуэли, а потом памятник поставили ему, а не победителю. Смешно, правда? Зато на туристах-романтиках зарабатываем, порой даже под заказ инсценировки устраиваем. Народ местный нарядим, сооружение возведем, действо заказчику покажем, дадим возможность поучаствовать, а потом у аборигенов память подчистим и местная история снова чиста и девственна. До следующего клиента.
Может, кто и про твоего дедушку закажет шоу-действие. Тогда и тебя позовем и к делу пристроим. Захочешь — памятник соорудим. Или вам обоим. Групповые памятники чаще посещаются… А ты потом построишь на своей Айдаху готический замок, и я к тебе буду на выходные в отпуск летать. С девицами! А пока отправляйся обустраиваться здесь, на Земле!
— Тритермий на самом деле хорошо знал дедушку?
— Спрашиваешь! Он, можно сказать, его выпестовывал — думал из обычной пришлой шпаны, талантливого мальчишки вырастить универсального земного гения, подвинуть вперед всю земную науку, ну заодно и убыстрить Контакт. А за это, как ты понимаешь, звездочки на погоны, благодарность в приказе и прочие смысловые мелочи…
— Ну так он вроде как робот…
— Ничто приятное такому многомудрому существу не чуждо. Тем более что в дедушку твоего Тритермий (тогда еще человек) вкладывал усилия от души, а тот оказался ненаучным чародеем, а по сути — прожженным авантюристом. Кому такое может быть приятно? Ну, и пришлось публично осудить, в том числе на Земле. Так что ты, внучек, лучше не зли нашего Тритермия. Ему и так тогда за проделки твоего дедушки досталось. Будь настоящим сыном галактики — и будут документы нужные, и медальки, и научный почет. И писать отчеты не забывай
С этими словами Макс выпроводил Фауста из кабинета и отдал на попечение какой-то спешно вызванной трехметровой позвякивающей механической сколопендре, поведшей гостя к выходу. А сам Макс, напевая неприличные галактические куплеты, принялся составлять его психологический портрет — Тритермий любил быть в курсе всех переговоров сотрудников. Поэтому Макс и угощал гостя наливкой из представительской бутылки «По душам». Он-то знал о старшем Фаусте слишком много. И о его которой по счету жизни в виде земной легенды — тоже.
После предполагаемой смерти Фауста началась его «вторая жизнь» — родилась легенда о чернокнижнике-маге, продавшем свою душу дьяволу, распространилась сначала в Германии, а вскоре по всей Европе. Появились приписываемые ему книги заклинаний («Адская необходимость») и прочие гримуары, что было характерно для всех эпох (после смерти героя и мастера всегда появляются воспоминания псевдодрузей, фальшивые ученики и всевозможные подделки).
До наших дней дошел интересный рецепт по изготовлению магических шаров, приписываемый Фаусту: «Заказывая магический шар, следует проследить за тем, чтобы ювелир выполнял работу только по вторникам, в часы Марса — в первый, восьмой, пятнадцатый и двадцать второй час суток. Ювелир не может подарить этот шар заказчику. Работа должна быть щедро оплачена. Изготовленный шар следует зарядить магической силой, для чего, сообразуясь с полом заказчика, зарыть его в свежую могилу (если заказчик — женщина, то в женскую). Затем шар должен насыщаться магической силой три недели. Теперь следует призвать духов зла, и они покажут владельцу шара всё, чем может заинтересоваться».
В середине XVI века в Германии история о докторе Фаусте, ученике его Вагнере, забавном слуге Касперле и демоне Мефистофеле стала знаменитой благодаря кукольному театру.
В 1587 году во Франкфурте появился анонимный трактат «НАРОДНАЯ КНИГА. ИСТОРИЯ О ДОКТОРЕ ИОГАННЕ ФАУСТЕ, ЗНАМЕНИТОМ ЧАРОДЕЕ И ЧЕРНОКНИЖНИКЕ как на некий срок подписал он договор с дьяволом, какие чудеса он в ту пору наблюдал, сам учинял и творил, пока, наконец, не постигло его заслуженное воздаяние. Большей частью извлечено из его собственных посмертных сочинений и напечатано, дабы служить устрашающим и отвращающим примером и искренним предостережением всем безбожным и дерзким людям». Это была первая книга о Фаусте. Она сразу стала популярной и выдержала несколько изданий. Она излагала, якобы со слов самого Фауста, историю его жизни и подробное описание чудес, записанное его любимым учеником Кристофом Вагнером.
Спустя три года появилась и первая пьеса — «Трагическая история жизни и смерти доктора Фаустуса» Кристофера Марло. В 1808 и 1833 годах в Германии вышли первая и вторая части знаменитой драматической поэмы Гёте «Фауст». При создании бессмертного образа Фауста Гёте использовал вполне земные реалии — так, сцена в кабачке Ауэрбаха соответствует изображению на старинном гобелене. Вдохновленный поэмой Гёте, А.С. Пушкин создал «Сцену из Фауста» (1825). С творением русского гения познакомился Гёте и послал в дар Пушкину свое перо, которым писал «Фауста».
В XIX столетии появились и стали популярными оперы «на тему Фауста»: «Фауст» Гуно (1859), «Проклятие Фауста» Берлиоза, «Мефистофель» Буато. Через несколько десятилетий Томас Манн опубликовал своего «Доктора Фаустуса». В конце ХХ века Фауст попал в книгу Роджера Желязны «Принеси мне голову прекрасного принца. Коль в роли Фауста тебе не преуспеть». Недавно появился роман Франсиско Луке «Луна доктора Фауста».
Почему же Фауст стал так популярен? Он оказался своеобразным зеркалом своего времени. Новому времени нужны были новые герои. Эпоха Возрождения — это время воскрешения полузабытых эталонов древнего Рима, Греции. Появились новые мифические персонажи, обретшие жизнь на страницах книг и в людской молве. Такими «долговечными героями» стал немецкий кудесник Фауст и испанский авантюрист Дон Жуан. Но Фауст и Дон Жуан — это одна и та же личность, вернее части личности. Живший в XIX веке австрийский поэт и драматург Николае Ленау (написавший свои варианты «Фауста» и «Дон Жуана») утверждал, что в молодости человек является Дон Жуаном, а в зрелости становится Фаустом.
Позже появился и научный анализ «симбиоза» Фауста и Мефистофеля — в работах Карла Юнга «Метаморфозы и символы либидо», «Психология и алхимия»: бес-искуситель олицетворяет архетип Тени, «негативную сторону психики, которая отпала от Целого, чтобы обрести независимость и собственную индивидуальность».
В сумерках мест учения
Получив от опорного пункта галактического совета бумаги, дающие право на изучение повседневной жизни аборигенов и их суеверий, а также небольшое количество здешнеходящих финансовых средств, Фауст оказался в местном аэропорту, а после перелета с курицей («Сегодня у нас на борту для удобства пассажиров настоящая курица-гриль с овощами!») прибыл в научный городок, являющийся пунктом приема иноземных специалистов по научному обмену из самых дальних концов космоса. Прочитав ознакомительную брошюру, он узнал, что город, в котором находится научный и образовательный комплекс, называется Бостон, а сам университет — Гарвард, и слывет он на Земле весьма престижным учебным заведением.
Разместившись в Данстер-Хаусе, одном из девяти домов Ривер-Хауса, что классом выше простых кампусов, Фауст ощутил изрядную усталость и предпочел отложить запланированную прогулку по окрестностям на завтра. А сейчас после всех треволнений предался здоровому крепкому сну, в котором дедушка наливал бабушке и ему из явно бездонной бочки с надписью «Жидкость для протирки боевых литераторов № 8».
На следующий день новоявленный американский ученый решительно приступил к осуществлению намеченного плана. Поскольку даже до его далекой планеты дошла слава об Америке как абсолютно продажной стране, в которой можно купить всё. Иоганн решил взять быка за рога и отправился сразу в администрацию научного городка с вопросом, может ли он в течение трех дней получить справку о том, что доктор Иоганн-Георг Фауст, персонаж легенд № № … является одним из самых положительных образов земной фольклористики и примером для воспитания молодежи. А чем Фауст хуже Нострадамуса? В принципе — если произвести честный подсчет, то Фауст уже набрал больше очков в народных массах. В категории «Пример для Будущего». Того же Нострадамуса обычно всегда изображают на полусогнутых ножках. Дерганый самопальный поэт, не удостоенный ни одной премии. Несолидно. А Фауст — основательный и позитивный…
Это даже в исторических документах отражено: «К этому времени стал он хорошим астрономом, человеком ученым и искусным, наученным своим духом читать по звездам и составлять предсказания погоды, и, как известно многим, всё, что он написал, снискало ему похвалы среди математиков. Его календари и альманахи заслужили похвалы перед другими, потому что если он вносил что-нибудь в календарь, так и случалось: если он писал, что будет туман, ветер, снег, дождь, тепло, гроза, град и т. п., так оно и бывало. С его календарями никогда не бывало, как у некоторых неопытных астрологов, которые зимой всегда предсказывают холод, мороз или снег, а летом, в самые жаркие дни — тепло, гром или сильные грозы. В своих предсказаниях он точно отмечал часы и время, когда что-либо должно было случиться. И особо предупреждал он каждого правителя о грядущих бедах: одного — если грозил недород, другого — если готовилась война, третьего — если приходил мор…»
Свое обращение в письменном виде Иоганн-Альберт адресовал лично президенту Гарвардского университета, поскольку, листая вчера перед сном увесистый рекламно-информационный буклет сего учебного заведения, обнаружил, что во главе его стоит Дрю Джилпин Фауст, специалист по истории войны Севера и Юга. Может, прямая родственница? Должна же ученая дама в таком случае проникнуться общими интересами семьи Фауст!
Дежурный администратор, молодая леди в строгом костюме, совершенно не изумившись запросу, пообещала, что ответ будет получен не ранее чем через десять дней, когда будут изучены документы всех доступных архивов.
Возвращаясь в Данстер-Хаус, Фауст заметил в вестибюле на доске объявлений транспарант: «Выключи свет — поддержи Землю». Не зная, что это означает, он осторожно обратился с расспросами к студентам и аспирантам, тусовавшимся в том же холле.
— Это День Земли! — пояснил ему парень в красной бандане «Гарвард Кримсон»[13]. — День экономии ресурсов.
— И борьбы за экологическую безопасность! — добавил другой.
Девушка, на чьей футболке красовался символ одного из известных «зеленых» движений, извлекла из своей сумки листовку, которую и протянула Фаусту, и тот с интересом начал знакомство с ритуалами аборигенов, пытаясь проникнуться духом познания дедушки, но не выходя при этом за рамки актуального правового бытия.
И тут-то ему повезло — он нашел местный праздник. Точнее, он нашел красивый листок бумажки, из которого узнал, что 22 апреля на всей планете отмечается Международный день Матери-Земли. Так гласил напечатанный текст. Праздник был учрежден 22 апреля 2009 года сессией Генеральной Ассамблеи ООН. Но и до своего официального признания этот праздник в отдельных странах отмечался с 1990 года (в том числе отдельными энтузиастами в США — с 1970 года). Эту часть текста, изобилующую датами и организациями и посему выглядевшую солидно и презентабельно, Фауст решил вставить в первую часть своей диссертации, где речь должна была идти о глобальной манифестации парадигмы и расширении Великого Кольца культурных традиций у самобытных цивилизаций, ожидающих глобальных спонсоров.
Как узнал Фауст дальше, в Международный день Земли проходят различные мероприятия и фестивали, ставящие целью привлечь внимание людей к глобальным проблемам нашей планеты и вопросам экологии, от своевременного решения которых зависит будущее, а точнее — выживание человечества. Помимо этого проводятся различные акции, призванные улучшить земную экологию: отказ на время от пользования автомобилями и электроэнергией, посадка новых зеленых насаждений, уборка территорий. Почти как у нас, подумал ученый, вспоминая родную планету и субботник-акцию «День спасения галактики от грязи», — гаси свет, туши воду, бей мутантов. Но, видимо, про них написано в другой бумажке. Впрочем, как узнал Фауст чуть позже, во время Дня Земли местные жители должны убирать отходы и за НЛО и другими галактическими объектами, что являлось тайной гордостью pr-службы данного сектора.
— Хочешь принять участие в Дне? — весело спросила девушка. — Там будет весело!
— Да, это мне кажется очень интересным. Я с детства принимаю участие в общественной жизни родной планеты. С собой взять одну дубинку или две?
— У нас будет диспут об экологически чистых электростанциях. С пивом, но без драки. Она будет чуть позже. Придешь? Кстати, меня зовут Маргарет.
— Очень приятно, — с трудом выдавил из себя Фауст и поспешил затеряться среди других обитателей Данстер-Хауса.
Предостережение от знакомства с Маргаритой было еще слишком свежо в его памяти. Хотя, с другой стороны, она просто была не в его вкусе. А зачем тогда дискуссировать? И правильно ли это — принимать участие инопланетянину в земных субботниках, меняя тем самым карму (Х)[14] Земли в неизвестном направлении?
Поэтому на диспут Фауст не пошел, но всё же успел познакомиться с соседями по этажу, затеявшими экологически безупречную дискотеку прямо на лестничной площадке — со свечами и живой акустической музыкой и настоящим аборигенским (нефабричным!) алкоголем. А на следующий день Фауст решил в свою очередь устроить небольшую вечеринку для новых друзей — сталкеров в мире местной культуры. Благо и повод был — день рождения дедушки, 23 апреля по местному календарю.
Упоминание о докторе Фаусте вызвало энтузиазм, поскольку большинство, как осознал Иоганн-Альберт, знали это имя из классической литературы и особенно выгодно заключенного им контракта, мастерски нарушенного без возможности применения штрафных санкций. Сам факт наличия таких произведений внушал младшему Фаусту изрядный оптимизм относительно успеха его миссии. И процесс общения пошел, попутно смяв чопорные галактические барьеры и трогательные официальные предписания.
— А вот ты можешь сделать так, чтобы прямо из стола бил фонтан выпивки, а? — Как гласит народная мудрость, если от вас ничего не хотят получить на халяву, то вы попали не на Землю, а в другое место.
— Легко! — при таких генах и прочем…
— Правда?! А ну давай!
— И, пожалуйста, мартини и два коктейля от 007!
Слух о том, что сейчас будет показан самый эффектный фокус из всех, что описал великий Гёте в своей не менее великой пьесе, стремительно разнесся по всему Гарвард Ярду. Не прошло и получаса, как в гостиной Данстер-Хауса (а также в коридоре и прочих прилегающих помещениях) толпились обитатели всех двенадцати домов. Антикварных медных кранов для бочек гости предусмотрительно принесли восемнадцать штук, а дрелей так и вовсе десятка три, некоторые даже с перфораторами. Бостонские старьевщики и торговцы строительными инструментами еще долго вспоминали этот удивительный всплеск спроса на такие совсем не связанные между собой предметы.
И каждый второй студент, заглядывая в гостиную, спрашивал:
— А виски тоже будет?
Впрочем, к чести многих пришедших, можно сказать, что они пили всё, что им предлагалось, даже не озвучивая свои винные предпочтения. Впрочем, на той славной вечеринке у дедушки тоже были такие же непредвзятые персоны: «После этого предложили они ему есть и пили вволю за его здоровье, пока добрый хмель не ударил ему в голову. Тут стал он учинять с ними свои шутки. Спрашивает, не хотят ли они отведать заморского вина.
Они отвечают: «Да». Тогда он снова спрашивает: «Какого же? Греческого, мальвазии, французского или испанского?» Один, смеясь, отвечает, что все одинаково хороши.
Тогда Фауст велит принести бурав, сверлит по краям доски стола одну за другой четыре дыры, затыкает их колышками, как обыкновенно втыкают в бочку втулку или кран, велит принести ему несколько чистых стаканов, потом вытаскивает по очереди колышки, и из сухой доски, словно из четырех бочек, льет каждому вино, какое из вышеназванных он потребует. Гостей это очень позабавило, и были они весьма довольны».
Фауст-внук, заранее приладивший к откидной крышке секретера одно из дедушкиных устройств по неклассической бытовой трансмутации в условиях отсутствия правового надзора, постарался проделать всё максимально красочно, впрочем, уже после второго стакана сами по себе визуальные эффекты перестали кого-либо волновать.
— Класс! — восхищался вчерашний спортсмен в бандане, хлопая Фауста по плечу. — И вообще, сейчас время хорошее. Родители уже не достают, долгов за дом и семейную машину пока нет… Давай еще выпьем, дружище Джон! За добрые времена и мир во всей галактике!
Гулянье продолжалось до глубокой ночи. А утром слегка больного Фауста вызвали в Дадли Хаус, в администрацию, и настоятельно попросили впредь таких шоу не устраивать. А то вот, помимо иных мелких неприятностей, студент из приличной семьи, сын сенатора от штата Массачусетс и прямой потомок первопоселенцев, спьяну набил морду профессору… Скандал на весь Бостон!.. И, кстати, не подскажет ли уважаемый Фауст, в каком супермаркете он приобрел вино и сохранились ли у него чеки? Ибо приличные ученые не занимаются кустарным производством, а если уж занимаются — то пьют в одиночку, не производя при этом так называемых чародейских действий, позорящих авторитет современной науки. И является ли то самое произведенное действо научным экспериментом или обычным, как говорят русские коллеги, «бухаловом»? И с какой частотой он собирается повторять данные мероприятия? А также кто сообщил ему, что данное времяпровождение способствует повышению творческого потенциала соседей? Впрочем, Фаусту повезло хотя бы в том, что он не оказался на тридцать с лишним лет раньше в одной шестой части земного шара. Там бы сразу после публичной попойки его вызвали и сурово сказали: «Партбилет на стол!» А это означало немедленную высылку с Земли в родное захолустье. И возможно — дальнейшее безвыездное проживание там с самыми горькими воспоминаниями. И даже запретом перерождаться за пределами родной планеты.
Как известно, судьба, прежде чем сделать (назвать) героя героем, регулярно проводит тестирование, отправляя ему хронические и не очень неприятности. Так, на следующий день Фауст получил письменный отказ в получении справки в связи с тем, что в фондах университета нет документов, которые бы подтверждали заслуги Иоганна-Георга Фауста перед земной наукой. Поэтому Иоганну-Альберту предлагалось для продолжения научной работы отправиться в университеты Германии, Польши, Швейцарии и России, где могли сохраниться пока не атрибутированные, не введенные в научный оборот документы, связанные с жизнью и деятельностью и научными достижениями Иоганна-Георга. А попросту — покинуть данное заведение и отправиться искать следы предка в не очень чистом поле в других частях света, где в теремах едят колбасу, сотворенную докторами из подручных средств.
Фауст-внук попытался спорить, но тщетно. Несмотря на темпераментные заявления «Да что вы знаете о моем дедушке!», сообщество гарвардских ученых мужей не дрогнуло, единогласно отказавшись признать как дедушку, так и внука солью Земли, великими мировыми учеными. Или хотя бы одного из них. Или по очереди…
А от госпожи президента поступил ответ в виде короткой фразы: «Мистер Фауст, вы не из нашей ветви…»
И тут на ум младшему пришла фраза из какой-то насущной классики, в коей говорилось, что где-то кто-то правит бал и то, что люди гибнут за металл. Намеки на готовность оказать университету спонсорскую помощь в разумных пределах тоже не помогли. Возможно потому, что пределы разумного у потомка айдахских фермеров явно отличались от таковых в понимании коренных бостонцев.
Делать в сей скорбной обители познания было больше нечего, и тогда Фауст заказал билет в Европу — до Франкфурта. Коротая время до отлета, он посетил по приглашению новообретенных товарищей матч по регби, где с удовольствием поучаствовал в стычке с болельщиками конкурирующей команды Массачусетского технологического института. А потом отправился в Салем, намереваясь осмотреть тамошний музей, посвященный самым печальным проявлениям местных суеверий, о которых в Айдаху рассказывали множество неприличных анекдотов с эротическим подтекстом, а некоторые просто считали его весьма раскрученным секс-шопом с изысканными историческими развлечениями и чарующим мистическим сюром.
В составе дедушки и бабушки
Дорога из Франкфурта в Гейдельберг ничем особым не запомнилась, а вот сам университетский город изрядно удивил Фауста тем, что многие его приметы оказались такими же, как были описаны в дедушкином дневнике. Впрочем, в любом звездном захолустье всё меняется не спеша, словно само Время для коллекции консервирует такие анклавы для последующей организации в них всевозможных приключений избранных особ…
Так что же конкретно не изменилось? Прежде всего, конечно, господствующие над городом и рекой Неккар горы — Кёнигштуль, Хайлигенберг и Гайсберг. А вот в городе Фауста поразили свободно растущие финиковые пальмы и пышно цветущий миндаль — будто бело-розовые облака опустились на старинный город. Подобное великолепие, по его теоретическим представлениям, ассоциировалось с теплой Азией, но не с Центральной Европой. И вдобавок по ветвям перепархивали зеленоватые птицы, похожие на попугаев. Да, среди родных барханов Фаустов такого не водилось. Оно, может, и к лучшему, а то мало ли в Галактике немирных граждан, обожающих экзотику?
И что же дедушка об этих местах думал? Его дневник скромно гласил: «Здесь тепло, хотя далеко от моря. Интереса ради посадил на Гайсбергштрассе привезенную из Рагузы молодую оливу. Считается, что эти деревья вдали от моря не растут. Вот и проверим».
Оливковое дерево, упомянутое в дневнике Фауста-старшего, не просто прижилось тогда, но и, как смог лично убедиться внук, продолжало благоденствовать сейчас, числясь среди достопримечательностей университетского города наряду с Манесским кодексом[15] и Большой бочкой в графском замке. Ее предок тоже не преминул отметить: «В подвале замка есть винная бочка, занимающая целую стену. Из нее ведет труба прямо к обеденному столу. Любопытно посмотреть, где там фильтр и как его меняют». Но это занятие внучек решил оставить на потом.
Кроме того, взятый на стойке в гостинице путеводитель рекомендовал обратить внимание на бывший вокзал, Karlstorbahnhof, два аптечных музея, университетскую тюрьму и расположенный в одном из старейших зданий города отель «Zum Ritter». А вот дневник о них умалчивал. Может быть, за этим скрывалась какая-то тайная тайна или дедушке было просто недосуг.
Визит Иоганна-Альберта в библиотеку старинного университета, основанного в 1386 году, ознаменовался шумной сценой, свидетелем которой он поневоле стал. А может, всё же пробудилась буйная наследственность? Как говорится, подобное устремляется (приползает, притрансмутируется) к аналогичному.
— Моя прапрапрабабушка была мудрой женщиной! — кричала молодая леди в причудливом платье-балахоне со множеством побрякушек. — У нее был аналитический ум и энциклопедические познания!
— Мудрой или мудреной она была, но университет не может в ее отсутствие вынести заключение о ее заслугах перед научным сообществом и тем более обязать весь мир эти заслуги признать, — устало отвечал, видимо не в первый раз, почтенного вида профессор с томом Плутарха в оригинале под мышкой.
— То есть вы уже не хотите соответствовать своему девизу «Книга мудрости открыта всегда»? И продолжаете, как во времена Средневековья, третировать женщин, козлить и изображать из себя самцов-царей природы.
— Ну, не надо о грустном. Вы же знаете, настоящих самцов в ученом мире мало. А теперь о вашей прапрародительнице. Даже если бы — подчеркиваю, если бы! — у нас была вся полнота информации, а не одно лишь ваше сообщение о намерении написать книгу, посвященную вашей почтенной родственнице.
— Вы просто не хотите признать истину! Вы только мужчин считаете научными пупами Земли!
Девушка в гневе топнула ножкой, попав острым каблучком точно по ступне проходившему мимо Фаусту. Обернувшись на его естественный вскрик, правнучка «мудрой женщины» возмутилась:
— А вы что тут делаете? Зачем под ноги бросаетесь?
«Хочешь познакомиться с красивой женщиной — скажи ей правду. Хочешь узнать правду — познакомься с красивой женщиной. Ибо у нее больше шансов без стадии ближнего боя оказаться ближе к правде». Данный абзац предоставлен для сведения читателей Службой Статистики Опорного Пункта Галактики на Земле, дело № 44669/975-Х.
— Ищу сведения о моем дедушке, — пробормотал Иоганн-Альберт. — Мне надо восстановить его доброе имя.
— Тогда вы должны мне помочь! У меня та же проблема!
Старичок-профессор, воспользовавшись тем, что напористая собеседница отвлеклась, поспешно покинул библиотеку, тихо бормоча: «Ну и парочка! Интересно, кого будут реабилитировать их детки?» Он и не подозревал, как был недалек от грядущей истины, но эту информацию сольют читателям позже…
— Я бы рад, но мои поиски еще только начались. Не могу сказать, как долго они продлятся. Земная бюрократия так изысканна…
— Да они просто негуманные, а может — и негуманоидные твари! Инквизиторы! Палачи всего светлого! Моя прапрапрабабушка была интеллектуальнее всех их вместе взятых. А какие проблемы были у вашего дедушки?
— У него их особых и не было. Проблемы потом возникли у семьи…
— Неразрешенное волшебство и научная нелояльность к руководству?
— Ага, прямо в точку. И теперь вместо справок выдают лишь штрафы за былое…
— Да они только и могут штрафовать за правду и вставлять в учебники забытых за ненадобностью тоскливых кастратов дистиллированного Разума! Предлагаю скооперироваться в борьбе с противниками настоящего прогресса!
— Но я тут неместный, многого еще не знаю…
— Кстати, давай будем на ты. Ничего страшного, что ты не знаешь здешних традиций, ведь я буду помогать тебе, а ты мне, — энергично отозвалась она. — Двое — это уже почти общественность, короче — сила. Только не надо распускать руки и плести речи о свободной любви между распавшимися половинками!
Девушку, как вскоре выяснилось, звали Грета, а прапрапрабабушка, которой она так гордилась, была дочерью мелкого немецкого курфюрста. С юных лет славилась ученостью и разнообразными талантами, так что ее даже подозревали в причастности к непозволительным наукам. Поэтому она согласилась на брак с английским виконтом, заключенный по соглашению семейств. И переехала в Уэльс в старинное поместье с библиотекой, полной древних манускриптов. Впоследствии она изрядно пополнила эту удивительную коллекцию. Ею были написаны два трактата, посвященные тайнам женского естества, что по тем временам считалось почти равным защите докторской диссертации, причем она не работала телеведущей (или в аппарате центральной инквизиции).
— А твой дедушка, он кто?
— Фауст.
— Тот самый?!
— Ну да.
— Подожди, как это — дедушка, он жил-то когда… Это еще почти до Шекспира было. Кстати, а почему он не написал про Фауста? Чудный сюжет со множеством спецэффектов. Нет, по времени слишком далеко.
— Это я для удобства так говорю, — поспешно сказал внук, уже осознавший слишком большую разницу во времени между собой и дедушкой по земному исчислению. — Иначе пока я буду говорить пра-пра-пра… ты успеешь соскучиться! К тому же послушай, как патетически звучит — Да что вы знаете о моем дедушке!
— Да, на прапрапрапрадедушке эффект близкого родства теряется, а я как-то об этом и не подумала, — Грета заразительно рассмеялась.
— «Да что вы знаете о моей бабушке» — тоже звучит неплохо!
— Действительно, у меня та же история, моя родственница тоже далеко не прабабушка мне, она жила примерно в те же времена, что и твой предок.
— Так ты о нем знаешь?
— Его все знают. Так что тебе проще будет. Вот мою прабабушку незаслуженно забыли.
— Но в данном случае неизвестно, что лучше — скандальная ненаучная известность или почти легальное забвение с перспективой научного воскрешения. Да, конечно, дедушка накуролесил…
Получив звание бакалавра теологии и философии, а затем и доктора философии, Фауст-старший начал преподавать сам, став одним из известных странствующих ученых. Он много путешествовал по Европе, бывал и в университетских центрах — так, имя Фауста упоминается в списках профессоров славившегося своей вольностью Гейдельбергского университета за 1509 год, — бывал и при королевских дворах, где демонстрировал свои необычайные умения владыкам и вельможам. Современники вспоминали об этом иной раз весьма раздраженно. «Восемь дней тому назад в Эрфурт прибыл некий хиромант по имени Георгий Фауст, гейдельбергский полубог, истинный хвастун и глупец. Искусство его, как и всех прочих прорицателей, дело пустое, и такая физиогномика легковеснее, чем мыльный пузырь. Невежды восторгаются им. Я сам слышал в харчевне его вздорные россказни, но не наказал его за дерзость, ибо что мне за дело до чужого безумия!»
Грета оказалась профессиональным искусствоведом и историком, большой ценительницей старины. И тут же вызвалась показать Фаусту местные достопримечательности. Прогуливаясь по старому городу, Фауст и Грета дошли до моста, над которым возвышались мощные башни. Сразу за мостом увидели указатель «Philosophenweg» — Дорога философов. Кстати, на родной планете Фауста не было ни одного философа — точнее, был один, но, когда Фауст, как земной Филиппок, пошел на мотоскутере в школу, тот скончался от прямого попадания. Камнем из рогатки. Нечего было философствовать в кустах. Но на Земле популяция философов выжила и даже проложила свою тропу…
— Это одна из самых красивых прогулочных троп во всей стране, — сказала Грета. — И ведь подумать только, твой дедушка наверняка тут ходил. И видел вот эту панораму. А может, здесь и чародействовал.
— Думаешь, город выглядел так же?
— Может быть, и не совсем так, все-таки часть зданий перестраивали позже. Но в общем Гейдельберг неплохо сохранился, ведь его не бомбили во Вторую мировую.
— Интересно, почему, — пробормотал Фауст.
На самом деле он тихо порадовался, что правильно выбрал время прилета. И успел до Третьей мировой, о которой ему что-то бубнил недавно Тритермий.
А между тем Грета продолжала гейдельбергскую историю.
— Никакого волшебного щита и боевых ведьм на помелах. Американцы заранее решили разместить здесь свой штаб. Нужно им было где-то базировать — и, конечно, не в руинах. Грязно, холодно, сыро. Генералы обычно не любят крыс, но крысы любят деликатесы.
Грета хорошо знала историю города и теперь бодро принялась о ней рассказывать. Даже в Тридцатилетнюю войну Гейдельберг не очень пострадал. Хотя совсем стороной его не обошли события тех лет — сначала «зимний король» Фридрих V Пфальцский в 1620 году был разбит в битве при Белой Горе, а потом Гейдельберг захватил граф Тилли. Он же, кстати, вывез отсюда Палатинскую библиотеку, ставшую потом частью библиотеки Ватикана, в состав которой, как и Либерии Ивана Грозного, входили все самые древние манускрипты и гримуары земных владык и мэтров потаенного. А может быть, и какие-то рукописи самого Фауста.
Зато потом, во время войны за Пфальцское наследство город лишился одного из важных украшений, о которых писал в своем дневнике старший Фауст. Французские войска изрядно разрушили замок на отроге горы. А потом руины начали растаскивать на кирпичи местные жители. Но кое-что всё же осталось, а будучи подновленным, замок и сейчас выглядел вполне достойно. По крайней мере, для хранения и хищения мифических и не очень сокровищ, подумалось Фаусту-младшему.
— Ты ведь американец, так? — внезапно отвлеклась от исторического повествования Грета. — Наверное, из немецких поселенцев? Судя по фамилии[16].
— Ну… примерно так.
— А где ты в Америке живешь?
— Моя семья владеет фермой, больших городов-ориентиров рядом нет. Сплошная сельская романтика, не считая мелкого эксклюзива зверюшек и пары лишних солнц для обогрева, — нечаянно, по привычке проговорился Фауст.
Впрочем, как выяснилось чуть позже, истина была сочтена милой шуткой. У нас на планете вообще больших городов нет, подумал он. Но вслух этого говорить, естественно, не стал. Неизвестно, что хуже — сказать, что в Америке нет больших городов или что ты прилетел из космической Светлой Дали Печатников не в поисках прекрасной принцессы и Меча-кладенца (который всех или на всех кладет), спасающего всё дорогое Мирозданье, а за банальными справками. О том, что твой дедушка не судим, не подвергался, был образцовым гражданином и примерным научным сотрудником. Может быть, на Земле просто так издревле принято? И недовольные правителем отправлялись в командировку за Граалем, естественным путем попадая в немилость.
— И в наших краях очень мало искусства — аборигены уже успели вымереть, а классика еще не устоялась.
— Не расстраивайся — значит, рано или поздно там будет курорт с престарелыми немками, которым уже надоели Рамзесы и Тутмосы, а также величественные руины Кипра и Мальты. А потом построят и музей, в котором откроют здешние тайны и подвиги, и наштампуют героев и мудрецов. Скорее всего, ими будут почти все мужчины. И может быть, среди них окажешься и ты, и толстая могучая женщина с непритязательным лицом будет раз в полгода водить к твоему портрету твоих внуков и читать им заунывные морали про хорошее поведение. А детишки будут тебя тихо ненавидеть и считать ябедой и обычным козлом, по недосмотру темных сил причисленным к настоящим героям настоящей истории. Типа Микки Мауса и Тарзана из Лесного Дозора. Или Конана-лимитчика.
— Не хотелось бы…
— В истории слишком мало уютных мест. И ты, наверное, сам догадываешься, чем они намазаны… Спасибо, что проводил, но не приглашаю даже как внука дедушки. Завтра встретимся в полдень в библиотеке. Будем копать истину.
Недолет и реклама
Борьба за дедушку шла своим чередом, в четком соответствии с графиком официальной трудоспособности земной канцелярской жизнедеятельности. Выяснилось, что подать запрос о деяниях Фауста в администрацию университета можно будет только через два дня и никак иначе.
— Если хоть одна запятая будет стоять не так, как положено по статутам трехсотлетней давности, твою бумагу завернут, — не слишком обнадеживающе прокомментировала ситуацию Грета, которая давно и не понаслышке была знакома с легендарной немецкой бюрократией.
— И что же нам теперь делать? — растерянно спросил Фауст.
— Ну, для проверки запятых тут есть одна контора…
Заплатив не слишком большую, к счастью, сумму за услуги консультанта по университетским законам Гейдельберга, Фауст вздохнул с облегчением. Он заглянул в путеводитель и сказал:
— Смотри-ка, тут рядом Книтлинген. Его называют городом Фауста. Надо съездить.
— А, так там же родился твой предок!
— Там?! Это в каком же возрасте? Э-э-э, в смысле, я хотел сказать, что есть еще несколько мест…
— Ну да, всем хочется, чтобы их город был родиной такой знаменитости. В Книтлингене и музей есть. Только добираться на электричке не очень удобно. Хотя если взять напрокат машину…
— Так и поступим. Где ближайший рент-о-кар? — решительно спросил Фауст.
Из города они выехали благополучно, но на извилистой дороге, после того как Фауст в третий раз еле-еле вписался в поворот, Грета закричала:
— Ты что, обалдел?! Ты же нас чуть не угробил! Остановись! Ты вообще когда-нибудь раньше за руль садился?!
— Я водил только трактор, — смущенно проговорил он, сворачивая на обочину. — И на военных сборах — боевой шагоход. Но у меня же есть местные права.
— Ладно, хоть с юмором у тебя всё в порядке. Давай я поведу сама, за рулем с четырнадцати лет. И пока не только жива, но и по-прежнему насчитываю две руки и две ноги. Голова и ее нижний аналог не в счет!
Через десять минут уже Фауст закричал:
— Притормози!
Он увидел рядом с дорогой обелиск с надписью «Здесь разбился НЛО».
— Давай остановимся и посмотрим.
— Ты еще цветочки положи, — фыркнула Грета. — Обычное рекламное разводилово.
— Почему ты так думаешь?
— Настоящий НЛО не должен биться!
— Ну не факт, в галактике полным-полно всяких развалюх. Это же не галактические лайнеры, да и те бьются… — К чести младшего Фауста, можно было уточнить, что во всей Вселенной, кроме Земли, такие скромные памятники действительно ставят на месте катастроф НЛО, то есть повседневных средств передвижения. Понятно, что если на Руси во времена Ивана Грозного стоял бы памятник разбившемуся автомобилю, то продвинутые книжники тоже бы сомневались в его целесообразности, потому что «иного сухопутного транспортного средства помимо кареты не бывает».
— А, это был НЛО из серии «собери сам»…
Несмотря на трогательную надпись, обломков летательного судна и могил инопланетян не было. Если не считать наскальные надписи околоэротического содержания, посвященные таинствам воспроизводства. А ведь Фауст сейчас по-настоящему хотел помочь Тритермию и его сотрудникам замять эту катастрофу. Ну заодно и безделушек космических набрать. Не пропадать же на Земле галактическому добру…
Здесь жил и работал…
Книтлинген оказался ничем не примечательным, хотя и живописным городком — маленький замок, церковь, извилистая речушка, несколько фахверковых строений и кафе. На площади перед ратушей гостей встречал какой-то суровый, в длинной мантии бронзовый позеленевший субъект, изрядно и очень заметно любимый голубями.
— Ну вот, — сказала Грета, — теперь можешь и фотографироваться, разумеется, в обнимку, и букет положить.
— А кто это?
— Как кто?! Дедушка твой!
— Судя по облику, это явно не мой дедушка. Пусть кто хочет, берет его себе. Мой был лучше.
— Бери, какой есть. На Земле дедушек и бабушек (и прочий родительский ассортимент) не выбирают. Давай я тебя сниму с ним на память и пойдем дальше.
В городке нашелся не только музей, но и архив Фауста, и даже дом, в котором будущий алхимик когда-то появился на свет. Его украшали сразу две мемориальные таблички.
В музее, битком набитом программками спектаклей по мотивам «Фауста», причудливой старинной мебелью с масонскими мотивами, картинами, куклами-марионетками и всем, имеющим к Фаусту хоть какое-то отношение, потомка встретили чуть настороженно. Конечно, так называемые дети Фауста (почему-то исключительно мужского рода) в Европе объявлялись редко, даже реже детей царя Василия Шуйского и лейтенанта Петра Шмидта, но всё же бывали. При этом они обладали исключительной ловкостью рук и изворотливостью пытливого ума. Поэтому директор музея стальной хваткой уцепился за спрятанные в кармане ключи от всех витрин, а его заместительница отправилась в подсобку за парой хитроумных наручников. И тут Фауст, сам того не ведая, нечаянно разрядил обстановку, сказав:
— У вас в доме должен быть тайник с алхимической посудой.
Сведения об этом он почерпнул, естественно, из дневника: «Купил у мастера полный комплект алхимической посуды. Сдуру, не иначе! Как бы я путешествовал со всеми этими стекляшками? Пришлось спрятать их в стенную нишу… Меня пустили переночевать в этом доме, потому что я сослался на общих знакомых и на то, что когда-то именно здесь жили мои родители. Тут же, как это водится в провинции, нашлось несколько человек, знавших моего почтенного отца и матушку…»
— Тайник? — оживился сотрудник музея. — У нас, здесь, неизвестный тайник?
— Да, на втором этаже в стенной нише, в комнате с потайной лестницей.
— А откуда вы о нем знаете?
— Прочитал в его дневнике.
— Вы хотите сказать, что существует подлинный дневник Фауста?! Сейчас же покажите! Это наше достояние! Если, конечно, он подлинный…
— У нашей семьи, хранившей его всегда, нет причин сомневаться в его подлинности. И не будем обсуждать, кому и что принадлежит — потомкам или музею. Думаю, от настоящего героя не убудет, и на всех хватит. Пойдемте искать.
Тайник нашелся. Счастью фаустианцев не было предела, поэтому и Иоганну-Альберту наконец-то улыбнулась удача. Он получил свидетельство на плотной гербовой бумаге, где говорилось, что доктор Иоганн Фауст является почетным гражданином города Книтлинген, гордостью его жителей и примером для подрастающего поколения. Конечно, это не университетский документ, но уже что-то.
— Но вы за это организуйте нам фаустовский фестиваль…
— Тогда и нам дайте свидетельства почетных граждан, — мгновенно отреагировала Грета.
— Нет, вы живые, еще натворите что-нибудь.
— С покойниками тоже беспокойно бывает.
— Но всё же не настолько. Их деяния по другому ведомству проходят и не могут причинить морального ущерба управляющим работникам.
Тем не менее Иоганну-Альберту преподнесли тарелку из тонкого фарфора, украшенную гербом, который был признан местными геральдистами гербом рода Фауста: на голубом фоне — сжатый кулак, а на щите — орёл в короне, распустивший крылья.
— И не слушайте тех, кто будет называть вам другие родные города доктора Фауста, это всё фальсификаторы истории. Он появился на свет именно здесь!
— Действительно, почему твой дедушка не мог родиться в одном городе?
— Зачем? Это так банально… Если хочешь стать легендой, ты должен иметь не меньше трех мест рождения. В конце концов, нужно же помочь каждому родному местечку. Сама видишь — минеральная вода «Фауст», колбаса «докторская фаустова», «свиные ножки от Фауста», ликер «Искушение Фауста», водка «Фауст и его дружок».
И это Иоганн-Альберт еще не успел перечислить обширное разнообразие авиабилетов «Вмиг с Фаустом у цели», мобильного тарифа «На связи с Фаустом», дома-музея, продажи сувенирной продукции — марок, значков, фуфаек, перчаток и вязаных шапочек, лыжных ботинок, ушанок и ватников.
Шабаш и шабашники
На следующий день путешественники посетили расположенный поблизости древний монастырь Маульбронн, где, по преданию, Фауст имел алхимическую лабораторию. Впрочем, обычно предания демонстрировали еще больший уровень фантазии, чем сам Фауст, который не был ни академиком, ни член-кором.
— А правда ли, что твой дедушка был алхимиком? Раз ему понадобилась специальная посуда…
— По мнению бабушки, да, был. Да и куда на Земле податься без аксессуаров?
Но в бывшем монастыре цистерианцев, сохранившем, как свидетельствовал путеводитель, наиболее полно и целостно атмосферу и обстановку средневековой обители, даром что еще во времена Лютера цистерианцев здесь не осталось, больше почитали астронома Кеплера и писателя Гессе. Хотя пребывание доктора Фауста в Маульбронне было зафиксировано документально. А может, сии бумаги съели злобные историки — так называли в местном старом документохранилище здешних большущих и хищных крыс, чем-то неуловимо смахивающих на старых чванливых профессоров соседского университета…
После возвращения Фауст-младший подал тщательно подготовленный запрос об Иоганне-Георге Фаусте, на что администрация Гейдельбергского университета отнеслась без энтузиазма, но вежливо. Ответ, правда, обещали дать не раньше чем через месяц. Разумеется, в структуре управления университетом (как и других университетов, крупных корпораций и весомых СМИ) присутствовал представитель галактической администрации, и поэтому соответствующие дела и запросы курировались непосредственно им. А ведь порой отрадно знать, что твоя судьба действительно решается «на небесах», то есть где и про саму Землю-то мало кто знает…
А пока в ожидании ответа, продегустировав местные круглые шоколадки «Studenten Kiss’ и прокатившись по горной железной дороге Heidelberger Bergbahn от Цвингерштрассе до самой вершины Кёнигштуля, Фауст охотно согласился составить Грете компанию в поездке к горе Брокен. Благо как раз был конец мая, а значит, приближалась знаменитая Вальпургиева ночь. Хочется отметить, что подобные празднества имеют место быть почти на всех обитаемых планетах — как для увеселения туземцев в стиле их архаичных обычаев, так и для фиксации сторонников тех же архаичных обрядов, которые пока не прониклись галактическими устремлениями. Но аппарат управления Разумным Космосом способен перевоспитать и даже переварить и не таких аборигенских пупсиков.
По дороге к Брокену Грета рассказала о своих предках чуть подробнее. Они происходили из рода графа Адальберта из Хаймара под Хильдесхаймом, который еще в ХII веке поселился в городке Вернигероде и построил там крепость. Его потомки расширили резиденцию и, самое главное, возвели в городке игорный дом, ныне это архитектурная гордость всей Германии и ратуша Вернигероде.
— Это которая с фигурками? — уточнил Фауст.
— Да, а ты тут уже был?
— Читал в дедушкиных записках.
— Ты хочешь сказать, что существуют мемуары Фауста?
— Я уже упоминал о них.
— Ну вот видишь, я сразу не осознала. Они настоящие?! Или просто семейная легенда?
— И то, и другое. Это просто дневник. Но на ратуше должны быть тридцать фигурок.
— Тридцать три. Там еще театр был, на втором этаже.
— А мельница сохранилась?
— Мельница? — озадаченно переспросила Грета.
— Да, водяная мельница, поблизости от ратуши. Она уже во времена дедушки была довольно старой.
— Не знаю… А, подожди, может, это «Кривой дом»?
— Мельница была на канале.
— Тогда точно он. Канал давно засыпали, дом просел, но цел до сих пор. Я тебе покажу его.
— Отель там найдется?
— Отель везде найдется. Есть даже один в очень старом доме, который называют Готическим. Хотя тут все дома можно так назвать.
«В Вернигероде за время моего отсутствия ничего не произошло, — писал в дневнике Фауст-дед. — Хотя Герхард Аденбюттель, у которого я пару раз гостил, продал семейное гнездо какому-то Райфенштайну, а сам уехал странствовать. Местные ругают его за это как последнего дауншифтера. Райфенштайн затеял в доме такую перестройку, что невозможно подойти. А я ведь сдуру оставил там кое-что, рассчитывая вернуться и забрать…»
Интересно, что это может быть, подумал теперь младший Фауст. Возможно, стоит поискать еще один тайник, если удастся попасть в историческое здание? Похоже, дедушка увлекался тем, что здешние аборигены называют геоэкшинг, там тоже важную роль играют всякие скрытые закладки и тайники. Впрочем, сие вошло в моду в Средние века, и теперь потомки продолжают браво играть в поиски сокровищ, тайных карт, схем, рукописей и прочей условной мишуры.
Но первым пунктом в программе у Фауста и Греты значилось посещение прославленной горы Брокен, традиционно считавшейся местом, где в ночь на 1 мая собираются на шабаш — или мистический бал, кому как нравится, — ведьмы, колдуны и всевозможные хтонические сущности. Разумеется, аккуратно внесенные в местную полицейскую картотеку.
Этот путь начался с крохотного одноэтажного вокзальчика, крытого красной черепицей и украшенного изображением пестрого паровозика, предварявшего внушительную надпись Harzer Schmalspurbahnen. У перрона путешественников поджидал уже настоящий паровоз с несколькими желто-красными вагонами. Внутри вагон оказался достаточно уютным — с мягкими, обтянутыми бордовым плюшем сиденьями и деревянными столиками, на каждом из которых была нарисована схема местных узкоколеек.
— Смотри, — воскликнула Грета, — тут и открытая площадка есть. Можно ехать на воздухе.
— И воображать, что летишь на метле, — пробормотал Фауст.
— Ну, твой дедушка вообще должен был пешком сюда идти, если верить канонической версии!
Фауст-младший не стал ее разубеждать — согласно семейному архиву, дедушка обожал лихачить на мотобайке, который он прихватил с собой на Землю, чем и могли объясняться его легендарные передвижения по планете с несоответствующей тому времени скоростью.
Но романтика романтикой, а даже последний апрельский вечер в горах Гарца был еще недостаточно теплым, поэтому Фауст и Грета расположились у окна вагона.
Поначалу поезд не спеша катился по городу, аккуратно останавливаясь на светофорах. За окном в сумерках проплывали живописные фахверковые домики. Потом начался темный еловый лес с проблесками огоньков на редких станциях и закатным небом над головой. Туристы, которых в поезде было немало, высыпали на открытые площадки, Фауст и Грета последовали их примеру.
На вершине горы путешественников встречал оркестр старинной музыки, аккомпанировавший костюмным пляскам «в ведьминском стиле» или, как принято говорить культурно, — «нью-эйдж».
Была там и съемочная группа местного телевидения. Корреспондент оказался знаком с Гретой, поэтому, отвлекшись от комментирования карнавальных сцен, поспешно подошел к ней:
— Слушай, а ты не видела тут потомка Фауста? Говорят, он должен быть здесь, а нам нужно, чтоб он рассказал про свое легендарное наследство для программы «Семейные ценности».
— Да вот он стоит.
— О, это нам повезло! Герр Фауст, разрешите несколько вопросов? Много ли вы унаследовали после знаменитого предка?
— В основном, долги.
— Долги? А как же легендарные сокровища? И скажите, контракт с дьяволом передается по наследству?
— Сначала покажите мне этот контракт.
— Но он многократно опубликован!
— Как вас зовут? Дитмар? А фамилия? Дайте мне несколько дней, и я покажу вам ваш контракт.
— У вас есть прямая связь с дьяволом?
— Нет, но полиграфические услуги есть везде.
— Это будет уже мошенничество!
— А разве есть на Земле юридическое представительство дьявола, чтобы обвинить меня в мошенничестве?
— Так вы утверждаете, что никакого контракта у Фауста не было?
— Но если вам так интересна истина, то был. Но с инопланетянами.
— Почему он тогда нигде не опубликован?
— А вы видели хоть один опубликованный оригинал контракта землянина с инопланетянами?
— Дьявола не существует, а инопланетяне есть?
— Разумеется.
— То есть вы утверждаете, что у дьявола нет юридического представительства на Земле, а у инопланетян имеется? И как же его найти?
— Завербоваться. Подписать контракт. Или на крайний случай устроиться на аутсорсинг. Поскольку я не работаю в рекрутинговом агентстве Галактики, то вам нужно за ответами на этот вопрос обратиться к другим.
— А вы в жизни хоть одного инопланетянина видели?
— А вы — хоть одного не-инопланетянина?
— Тогда назовите хоть одно имя.
— Доктор Фауст.
— Так, значит, ваш предок — инопланетянин?
Вот кто вы, доктор…
«Доктор Фауст — инопланетянин!!! — кричал заголовок газеты «Бильд», которую Иоганн-Альберт купил на следующий день. — Только у нас! Уникальные откровения прямого потомка легендарного чародея!»
Грета, в номер к которой он буквально вломился, потрясая газетой, увидев статью, засмеялась:
— Ну вот ты и прославился, скажи мне спасибо!
— Думаешь, это нам поможет?
— Без паблисити нет просперити, ты же американец! Неужели забыл такое важное правило? А между прочим, нас уже пригласили выступить на круглом столе в Лейпциге. Поскольку они умудрились в газете написать, что я — потомок той самой Маргариты, ради которой Фауст-старший продал душу инопланетянам. Или они — ему.
У Фауста-младшего засвербело внутри. Засвербление усилилось после вечернего просмотра по телевизору собственного интервью с надлежащими комментариями. Но это было только начало пути к мировой славе, с продолжением милых дедушкиных проделок и публичных скандалов. А ведь вместо этого мог рассказывать в душной аудитории десятку студентов о эстетике XV века и тогдашних чаяниях народных масс, настойчиво заглядывая при этом в глубокой вырез платья девушки из первого ряда. Да, тема продажи души для этой планеты без еще неналаженного обмена разумов была какой-то склизкой, и главное — малоприкладной.
Времени до назначенной даты начала стола было предостаточно, а потому Фауст и Грета решили снова взять напрокат машину и отправиться не сразу в Лейпциг, а посетить сначала Эрфурт, где доктор Фауст совершил некоторые из своих знаменитых деяний. Благо дорога туда от подножия горы Брокен должна была занять лишь два часа с небольшим.
Наученный горьким опытом предыдущей поездки Иоганн-Альберт даже не пробовал сесть за руль. Машину вела Грета. Дорога началась спокойно. Зубчатые кромки темных хвойных лесов на склонах то приближались, то снова отступали. Фермы, деревушки, квадратики садов выглядели мирно и однообразно. Складывалось впечатление, что здешним сытым бюргерам, бюргершам и бюргерятам абсолютно наплевать на всю остальную Вселенную, а также на научные и прочие подвиги прибывших сюда издалека галактических сотрудников с не то чтобы огромными зарплатами и местной надбавкой «за планетную некультурность». К тому же некоторые нецивилизованные земляне считали, что Земле и так хорошо, без всяких звездных объединений. Хотя бы произошедших после планетного референдума.
Но пока Фаусту со спутницей приходилось передвигаться по обычной трассе (лишенной звездных эффектов и чудо-рекламы от негуманоидов), и за очередным поворотом серая лента шоссе стремительно нырнула в глубокую и узкую теснину между двумя крутыми и заросшими склонами. Солнце исчезло за переплетенными ветвями. Лес выглядел мрачно. Угрюмые темные ели, обросшие лохматыми лишайниками на высоту человеческого роста, в тесном строю возвышались над блестящим, но таким же темным ковром устилавшего землю плюща, на котором не одно поколение юных бюргеров заготавливало (натуральным способом) свежее поколение таких же…
— Веселое местечко, — прокомментировала Грета. — А представь, каково здесь было во времена твоего дедушки!
Впрочем, вряд ли во времена дедушки здесь было что-то особенно романтичное, если не считать, конечно, традиционной бандитской засады, трудившейся здесь в течение ста пятидесяти лет.
Дорога снова свернула, пошла под уклон, полог леса оборвался, и в солнечном свете засверкала обширная водная гладь. Желая увидеть озеро поближе, они свернули с трассы на боковую дорогу.
Лес сгустился было вновь, но быстро уступил место крошечному городку. На выезде дорогу перегородил основательный металлический барьер, вдоль которого прохаживался толстый добродушный полицейский, махающий той еще палкой. Пришлось останавливаться.
— Что случилось? — спросил Фауст, высунувшись из окна.
— Проезда нет, — добродушно отозвался страж порядка. — Гуси гнездятся.
— И что?..
— Нет проезда. Чтобы птиц не тревожить.
— Вот такое Птичье озеро… — пробормотала Грета.
— Машину можете оставить и пойти так посмотреть, — предложил полицейский.
— Да мы вообще-то в Эрфурт едем.
— Тогда надлежит вернуться на автобан. Но я бы очень советовал вам посмотреть гусей. Их тут тысячи!
— Ну что, — обернулся Фауст к своей спутнице, — пойдем гусей смотреть?
Как оказалось, они были не одинокими любителями гусей. Конечно, зевак было меньше, чем гусей, но всё же хватало.
— Гусь, конечно, осторожная птица, — объяснял один турист другому, — охотника не подпустит, если не схорониться в шалаше на поле загодя. Один шорох, и весь клин поднимается и уходит в небо. И еще могут на голову нагадить.
— А у нас они человека не боятся, — сказал кто-то из местных, — даже с рук едят при случае. Но у нас места такие. Здесь белые грибы собирают килограммами, а на опушке леса можно запросто встретить лося, кабана, даже медведи на поля заходят. Однажды даже йети с дипломатом и в костюме видели. Не считая нечеловекоподобных инопланетян.
— Пасутся все, что ли?
— На овес приходят. А гуси здесь с давних пор гнездятся. Я тогда еще мальчишкой был, нас учитель привел посмотреть.
— Господа! А ведь есть даже праздник такой! Называется День мигрирующих птиц! Их же охранять надо! И подписана Международная конвенция по охране перелетных птиц в местах их зимовки, гнездования, а также во время долгих перелетов.
— Вы, дамочка, абсолютно правы. Но людям-то по делам летать надо! У меня большой цивилизованный курятник в соседней области и прекрасный свинарник с чудо-свиньями в пятистах километрах отсюда! Я не могу не навещать их хотя бы раз в неделю! И как мне не летать к милым зверюшкам, источнику моего финансового благополучия? А тут ваши дикие клинья по небу шныряют! В самолеты попадают, на аэродромы пикируют! Так что давайте подписывайте конвенцию по защите перелетных пассажиров. Побыстрее и без увеличения стоимости авиабилетов.
Пока народ тихо, еще без кулачного боя сводил счеты друг с другом, Фауст с Гретой пошли к птичкам, которых действительно было видимо-невидимо.
— Какие они симпатичные!
— И сколько их сейчас? — спросил Фауст, чтобы поддержать разговор.
— Да в прошлом году тысяч семнадцать насчитали примерно, — ответил один из зрителей.
— Ого, — одобрительно отозвалась Грета. — Впечатляет!
Масса птиц на низких обширных берегах была похожа на грандиозное серое покрывало, непрерывно колеблемое ветром.
В дальнейшем разговоре с местными жителями Иоганн-Альберт выяснил, что дорогу все-таки можно срезать по боковому проезду.
— Если не испугаетесь…
— А что там опасного?
— Там путь может быть затоплен — приготовьтесь ехать по колено в воде.
— Ага, и это если сидеть на крыше, — съязвила Грета. И обернувшись к Иоганну-Альберту, пояснила: — Меня однажды заманили на такой трофи-рейд по бездорожью…
— И такое бывает, милая фройляйн, — не моргнув глазом, отозвался профессорского вида старичок. — Жизнь полна гадостей, которые мы принимаем за радости.
— Больше там нечего опасаться? — поинтересовался Фауст.
— Там есть развалины, и о них сложены довольно мрачные легенды.
— Есть практические подтверждения?
— Не фиксировал. Да я шучу, молодой человек, шучу! Подумаешь, что вам — мимо старых камней проехать! Они еще никого не укусили.
— Кусающиеся старые камни, — размеренно произнесла Грета. — Так и запишем. Где блокнот? Записывай.
— Вы фольклор собираете?
— Обычно мы в него вляпываемся. Сами того не желая.
— Ага! Как говорил один мой старинный приятель, жил бы я себе тихо и скромно, так вы в легенду тащите…
— Примерно так. Чудеса тоже нуждаются в жертвах и кормежке…
Дошли до машины, уселись, поехали. Миновали городок, нашли грунтовку, свернули. И тут же пришлось остановиться, пропуская стадо коров. Грета, быстро потеряв терпение, высунулась в окно и закричала:
— Ну, быстрее, мать вашу, быстрее!
Рыжая корова задумчиво оглянулась на рыжую девушку и потопала дальше с прежней неторопливостью. Грета откинулась на спинку сиденья и негодующе покачала головой. Оставалось ждать.
— О, прошли скоты проклятые, можно ехать! — Конечно, говяжьи бифштексы — просто прелесть, но их трудно оценить, видя перед собой упрямый первоисточник.
Путь лежал по берегу Птичьего озера под сводами величественной дубовой аллеи. Огромные древние деревья росли в два ряда с каждой стороны, широко раскинув могучие ветви. Дорога ушла вправо, но аллея вела прямо. Грета проехала по ней до конца и остановила машину неподалеку от груды замшелых каменных глыб, в которых, присмотревшись, можно было распознать остатки строения.
— Что здесь было? — спросил Фауст. — Чей-то замок?
Грета вытащила планшет, погрузилась во Всемирную паутину.
— Замок был маленький, но очень старый, имя владельцев не сохранилось. Зато… — она сделала эффектную паузу, — рядом была деревня, которую внезапно покинули жители. Легенда гласит, что они спасались от злой силы, поселившейся в этих развалинах. И связывают это угадай с кем?
— Да неужели с моим дедушкой? Умел же он во всё и всюду вляпываться.
— Вот именно!
Они устроились на отдых вблизи руин — на самом берегу озера. Где-то рядом навязчиво пели птички, легкий ветерок колыхал юбку Греты и навевал романтические настроения, свойственные молодым самцам-ученым здешней планетарной системы. Но вдруг…
— Машина, — прошептала Грета, указывая на дорогу.
— Нас не видно, машину тоже. Посмотрим, может, проедут.
Да, проехали, не остановились. Большой внедорожник, черно-оранжевой тигровой расцветки. В салоне четверо.
— А! — воскликнула Грета. — Это коварные газетчики за тобой охотятся, сенсацию ищут! Выслеживают твои поиски дедушкиных артефактов! Или ты уже успел что-то ценное похитить и это парни из Интерпола?
— Только собираюсь. Сообщницей будешь?
— Ну сначала получу документы на прапрапрабабушку. А что, у тебя даже сообщниц нет?
— Все пошли на опыты. Научные. Воспроизводство дедушкиных экспериментов. Но следов я, как и дедушка, не оставлял, и посему это папарацци.
Военной и прочих земных разведок младший пришелец Фауст не боялся, поскольку был уверен, что их руководство вряд ли конкретно в курсе его прибытия, но в целом — всё с ними должно быть согласовано, документы у него подлинные. И он де-факто находится под галактической юрисдикцией, и поэтому сомнительно, что его будут похищать и при помощи легендарного терморектального криптоанализатора («русского паяльника») узнавать великие космические тайны и структуру мирозданья. С таким же успехом это можно выпытать у любого писателя-фантаста, приехавшего на соответствующий конвент и повстречавшего закадычных друзей и врагов.
С другой стороны, практичность Тритермия означала, что он будет организовывать слежку за г-ном Фаустом, потому что тот и так неизбежно оставляет свои следы и пока скандален, но еще лоялен. Так что машина — не по его ведомству.
Снова увидели они эту машину почти в конце пути — на стоянке возле придорожного кафе мелькнули знакомые тигровые полоски. Грета яростно затормозила и спросила:
— У тебя хватит храбрости выяснить, кто там? Можешь сообщить, что у нас очень неудобная автомашина, поэтому мы будем заниматься сексом только вечером в гостинице, а сейчас снимать нечего.
— Неужели вечером?
— Нужно закрыть рот, чтобы не капали слюни. Это лишь военная хитрость. К тому же ты пока еще не продал свою душу ради меня.
— Это обязательное условие?
— Есть более привлекательные варианты? Или ты хочешь спросить об этом у наших преследователей?
Фауст еще подумал, не прихватить ли монтировку на «разведку боем», но решил не обострять воинственным видом переговоры. Впрочем, монтировка и не понадобилась. В полосатой машине ехал тот самый Дитмар, флегматичный крупный тип, назвавшийся Патриком, и некто бесцветный ночью на Брокене, а днем превратившийся в маленького сердитого фотографа. Они-де проезжали случайно мимо, но если сам Фауст поделится с ними любопытной информацией, то будут весьма признательны и представят его в наилучшем свете. На этом стороны вежливо и расстались.
— А где четвертый соглядатай? — спросила Грета, когда Фауст сообщил ей эту информацию и парочка вошла в кафе. — Ладно, у меня уже поплавок в горле. Закажи что-нибудь слопать, а я сейчас.
Она спешно удалилась в понятном направлении. Иоганн-Альберт отвлекся было на анализ сравнительных достоинств пиццы и лазаньи, но тут нехитрое придорожное строение содрогнулось от торопливых шагов. Мимо пробежал, испуганно оглядываясь, тот самый четвертый газетчик и с размаху врезался в стол, за которым сидели его товарищи, да так, что один из них выплеснул себе на штаны чашку с кофе, а другой поперхнулся пиццей, прибегнув к метким выражениям.
— Задница ушастая, так твою растак! — заревел, прокашлявшись, редактор. — За каким мы тебя с собой взяли, ну скажи мне?!
— Вот и я думаю, за каким? — комично пожал плечами тот, продолжая с ужасом смотреть на дверь мужской уборной. — Там злобное привидение! — Все уставились туда. И ни одного приличного спецэффекта так и не показалось, вследствие чего наступило профессиональное разочарование.
— Там были черти? — участливо спросил Дитмар. — Зеленые… после вчерашнего?
— Один, — отдышавшись, уточнил несчастный. — Рыжий!
Иоганн-Альберт первый осознал, что случилось, и захохотал, уронив голову на руки.
Появилась Грета. Уселась за стол, фыркнула:
— Черт знает что! Захожу в сортир — там мужик. Я ему: «Ты что здесь делаешь? Вон отсюда!»… Что вы все ржете?
— Посмотри на дверь, — еле выговорил Фауст. — Ох, с тобой не соскучишься!
Грета оглянулась, залилась багрянцем.
— Ой, так я его из законного выгнала?..
— Повезло, что только выгнала…
— Кому повезло? — оживились репортеры.
Грета, чье смущение стремительно испарилось, окинула жертву критическим взором и констатировала:
— Не потянешь.
Этот самый эпизод можно было не описывать, если бы не наличие одного факта — призрак действительно был. И им не была Грета. И зашла она действительно в женский туалет. Как большинству землян неизвестно, именно туалетные кабинки часто используют сотрудники галактической администрации не только по прямой надобности, но и с целью перемещения в пространстве-времени, скрывая при помощи даже хлипкой пластиковой двери сам факт перехода.
Но, увы, перемещательные устройства, как и всякая техника, имеют особенность ломаться. Особенно при наличии неучтенного воздействия, коим оказались те самые «жучки» Макса, нечаянно попавшие и к Грете. Устройство перемещения неправильно зафункционировало, но сменный техник вовремя заметил и в обличье рогатого призрака явился на место поломки и всё исправил, получив соответствующее поощрение. На Земле данный эпизод объяснен рассеянностью Греты, хотя позже он вошел в местную историю как «Мефистофель явился на зов Фауста-младшего через женский туалет».
По мере пребывания младшего Фауста на Земле возникала явная преемственность его родственных деяний, подчеркиваемая как многочисленными публикациями, так и телеэфирами, не говоря уж о гласе народа. Юст Кристоф Мотчман в хронике «Ученый Эрфурт» приводит такой рассказ о пребывании Фауста-старшего в этом городе: «Поселившись в Большой коллегии, доктор Фауст своим хвастовством добился позволения читать публичные лекции в университете. Объясняя Гомера, он так подробно описывал, как выглядели его герои, что студенты возымели желание увидеть их воочию и обратились к нему с просьбой вызвать их силою своих чар. Когда студенты собрались в назначенный Фаустом день, в аудиторию один за другим стали входить герои, упомянутые в лекции, и под конец явился одноглазый великан Полифем с длинной огненно-рыжей бородой, пожирая на ходу человека, ноги которого еще торчали из его пасти. Он навел ужас на всех, кто там был, и, не желая уходить обратно, с такой силой ударял своим железным копьем об пол, что стены аудитории сотрясались, причем он даже пытался вцепиться зубами то в одного, то в другого студента».
Потом во время магистерского диспута преподаватели посетовали, что тексты античных комедий Теренция и Плавта погибли и нет возможности их восстановить. Фауст немедленно предложил извлечь из небытия те самые исчезнувшие произведения, дав студентам возможность переписать их. Но профессора отказались от такой авантюры. Разумеется, на месте старшего Фауста мог оказаться и младший, и от переменных родственников события не слишком бы изменились.
Фауст и общественность
Дальнейший путь до Лейпцига прошел без особых приключений, если не считать того, что на свое выступление Фауст и Грета чуть не опоздали. Вбежали в зал, когда председательствующий уже начал нервно поглядывать то на часы, то в программу. Увидев их, он с явным облегчением выдохнул:
— Доклад «Мудрец и ведьма». Архетипы времени. Иоганн и Грета Фаусты! — шокировав тем самым обоих докладчиков, но зато обострив их концепции.
Вообще-то была заявлена другая тема, и поэтому выступление-диалог пришлось импровизировать на ходу, изображая что-то наподобие интеллектуального перформанса, но с набором мировоззренческих концепций. К примеру: Средние века не ушли бесследно, а лишь были внешне трансформированы. Это было определяющее время для формирования современного человека, а XVIII–XX века — это была уже шлифовка. Именно в Средневековье человек сформировал инструменты познания, а мужчины — свое отношение к женщине, перейдя от рыцарского к партнерскому.
Но наибольший интерес вызвал тезис, что искушение — это всегда познание будущего, познание мира, а не изучение прежних инструкций к нему. Поскольку познание не делится на мужское и женское, то практически любой (на чем Грета сделала упор) знаменитый мужчина, рядом с которым не было женщины, являлся, по сути, «роботом» (исследовательским или управляющим функционалом). Вернее, может считаться им, что вовсе не исключает временное присутствие у него половой функции и трогательных эмоций.
Когда мероприятие с треском и кваканьем присутствовавших на нем отдельных научных работников завершилось, Фауст спросил Грету:
— Я правильно понял, мисс Фауст, что здесь есть памятник дедушке?
— Есть, господин и повелитель. Возле пивнушки Ауэрбаха, где твой дедушка на бочке верхом катался. Надеюсь, ты скоро узнаешь его секрет философского камня, и я получу свою половину неисчислимых сокровищ.
— Половину? Мне кажется, что значительно дешевле будет договориться о твоем сожжении.
Фауст и не подозревал, что именно в этот момент Макс, смотревший трансляцию с «жучков» на большой экран, довольно оттопырил большой палец на левой руке, демонстрируя тем самым мужское согласие. Хочется отметить, что до этого Макс был весьма недоволен поведением младшего Фауста, потому пару недель назад поставил два галактических кредита на то, что тот переспит с Гретой в течение недели. Но, увы, вместо этого пришлось отдавать свои трудовые (на самом деле — оперативно-расходные) деньги рыжему замначальнику службы безопасности, чьи бдящие подчиненные и смогли документально доказать (показать) проигрыш Макса. Как говорится, галактика — не без добрых людей. Особенно в рабочее время.
Но пока младшему Фаусту вместо постели предстоял поход в кабак, причем благоухающий не только пивом, но Большой Литературой. Своей популярностью «Погреб Ауэрбаха» обязан Иоганну Вольфгангу Гёте. Во время своей учебы в Лейпциге он, как уважающий себя студент, частенько заглядывал в «Погреб Ауэрбаха». Конечно, во время застолий он и услышал древнюю легенду о том, что здесь известный чернокнижник Иоганн Фауст проскакал по лестнице к выходу на улицу верхом на большой бочке. А такое дело не могло обойтись без помощи дьявола. Вот и стал «Погреб Ауэрбаха» местом действия первой части его трагедии «Фауст»… Впрочем, есть пока недоказанное современной наукой мнение настоящего профессионала, что само произведение Гёте (а точнее, его расходы по созданию и плюс приплюсованные счета) оплачивало не что иное, как ЦРУ — Центрогалактическое Рассказочное Управление, выделявшее гранты на пропаганду здорового аборигенского образа жизни и садоводческо-почвенной науки. Короче, без Тритермия здесь не обошлось.
Фауст тщательно сфотографировал бронзовую фигуру доктора перед входом в кабачок, оставив столь же бронзового Мефистофеля практически без внимания.
— Зачем тебе фото?
— Если в нашей глуши решат дедушке памятник поставить, так чтобы хоть какой-то образец был. А то еще какой-то неизвестный скульптор сделает статую качка, разрывающего Чужого на части.
— Внизу еще памятник есть.
— Пошли посмотрим.
Спустившись в зал Große Keller («Большой погреб»), они и впрямь увидели кукольно-скульптурных Фауста и Мефистофеля, восседающих на гигантской бочке.
— Ну и как тебе?
Фауст задумчиво отхлебнул из кружки.
— Пиво ничего, а памятник невзрачный. Непредставительный. Лучше бы Маргариту с ним там посадили. Полуголую.
— Она красивая была, интересно?
— Да она и…
Фауст хотел сказать «и сейчас еще очень даже», но вовремя прикусил язык, решив, что пока хватит с него дедушки-инопланетянина на первой полосе «Бильд». «Жена доктора Фауста, родившаяся на Земле, теперь процветает в космической глуши» — пожалуй, таких заголовков внуку галактическая администрация не простила.
— А ты твердо намерен памятник ему поставить?
— Будут деньги — будет памятник.
— Тогда надо фонд создавать «Доктор Фауст и родственники».
— А где взять спонсоров? Тут либо скандал и отсутствие реабилитации дедушки и твоей прапрапрапрабабушки, либо нужные справки и полное народное отсутствие интереса и, следовательно, спонсоров.
— А какие тогда у нас есть варианты?
Организация осуждает недостойное поведение…
Через день Фауст получил послание от Макса — газета «Бильд», фото, материал, шапка «Высшим пиком развития человечества было Средневековье — утверждает американский ученый». Как выяснилось, материал о его и Греты выступлении на круглом столе был перепечатан еще несколькими популярными изданиями.
Затем последовал внеплановый вызов на беседу (переданный, как это ни странно, через обычного дорожного полицейского) и первое предупреждение от Тритермия.
— Молодой человек, я же рекомендовал вам не привлекать внимания, но вы не послушались. Неужели думаете, это вам поможет?
— Но я не могу собирать информацию, ни с кем не общаясь. А как истолкованы мои слова — это не всегда зависит от меня самого.
— Слова всегда будут истолкованы неправильно, на то они и слова. И именно поэтому их надлежит беречь. Итак, я вам делаю замечание, а дальнейшие рекомендации выдаст мой помощник.
Макс, как всегда улыбчивый и позитивный, встретил Фауста в соседнем помещении и заметил:
— Ясно, что ты тут скучаешь, ездить по университетам и бумажки собирать — занудство страшное. Я для тебя кое-что подготовлю. И вот еще, для тебя должно быть интересно Общество самых древних астронавтов. Если тебе нужны данные, свяжись с ними, они предупреждены.
— Спасибо за информацию.
— А насчет выговора — неприятно, но не смертельно. На Земле уже XXI век, мы людей в светлое будущее ведем стадами и стаями, а ты какой-то гнилой анахронизм проповедуешь. Может, на тебя та девица плохо влияет? Ну ладно, тебе другая позвонит. По нашей общей работе. Удачи!
Макс хотел взять реванш с безопасником, отыграть два своих галактических кредита с помощью новой девушки, но использовать совершенное инопланетное оборудование для воздействия на Грету, чтобы она «дала Фаусту», он не мог — это безопасники бы сразу засекли и сочли нарушением условий пари. А это повлекло бы за собой штраф уже в пять кредитов. Немного, но неприятно. Поэтому настало время загрузить Фауста настоящей работой. Во славу перманентного космоса!
Через день на почту Фауста посыпались различные информационные рассылки упомянутого общества. Вечером раздался звонок с незнакомого номера, и приятный женский голос произнес:
— Меня адресовал к вам Макс.
— Слушаю.
— Мы можем встретиться прямо сейчас?
— Это так срочно?
— Я должна передать вам важные материалы.
— Ну раз так необходимо… Где вам удобно?
— Самое удобное место — у меня дома. Я живу одна в центре, есть все условия. Кстати, меня зовут Пи.
— Очень приятно. Диктуйте адрес.
Помощница Макса оказалась холеной блондинкой с томным взором. Но, как быстро заметил Фауст, уж очень профессионально томными были ее взгляды, равно как и рассчитанными — изящные жесты.
— Вот краткий релиз Галактической Вики, надеюсь, вы уже слышали об этом уникальном хранилище знаний. Теперь мы надеемся, что вы примете участие в его формировании. Вам надлежит заполнить следующие разделы: Непрерывность исторического прогресса человечества; Суть земных суеверий и миллионы их жертв; Древние знания Земли как подарок богов (галактической администрации); ХVI век — самый грязный в истории; Гуманизм пришел на землю; Доктор Фауст — ученый дальнего разума.
— Вас понял, — проговорил Фауст, аккуратно складывая материалы. — Непременно постараюсь быть полезным.
— Ну зачем так официально? Я ведь не робот-секретарь. Можно на ты. И, кстати, что ты делаешь сегодня поздним вечером? — улыбнулась она. — Помочь тебе с земной акклиматизацией?
— Да вроде освоился. Займусь систематизацией полученной информации для своей научной работы.
— И только?..
— А какие есть предложения?
— Если тебе интересно, можешь посетить музей самых древних астронавтов, — доверительно понизив голос, проговорила Пи.
— Не откажусь.
— Тогда считай, что они предупреждены и ждут тебя.
— А где находится этот музей?
— Совсем рядом. Я могу даже проводить тебя туда. Завтра утром. А сейчас, может, тебя угостить вкусным ужином из замечательных экзотических земных блюд? Поверь, я хорошо готовлю, а если устанешь или взгрустнешь — могу и массаж сделать.
Фауст согласился — девушка мила и красива, и к тому же, для собственного спокойствия, он считал — полезна. Да и Макс рекомендовал. Галактика своим гражданам плохого (даже секса) не предложит.
И они покушали, потом поболтали на мягком диванчике, естественно приближаясь друг к другу. До секса было всего пара минут (по шкале Возможного секса профессора А. Сироты), когда у Фауста раздался звонок. Это была Грета.
— Мне тут передали копию очень интересного документа, в котором упоминается твой дедушка. И мне кажется, кто-то очень хотел сделать из него козла отпущения.
Фауст даже и не знал, радоваться ли такому сообщению. Разумеется, кем-то был Тритермий, и этот внезапно привнесенный Гретой факт мешал романтическому настрою и даже почти пригасил секс-желание. Хотя отложенный секс в обитаемой галактике считается лучше неудовлетворительного секса.
Поэтому Фауст внезапно простился, сославшись на неотложные дела, и обещал завтра непременно позвонить, а послезавтра — заехать и не смотреть на часы, и телефон отключить. Поцеловав в щечку Пи, он удалился. Похоже, не спавшая в своем (соседнем с Фаустовом) номере Грета не ожидала такого скорого возвращения.
Документ был на самом деле занятный — атрибутированное (т. е. вроде как достоверное) письмо Тритермия одному из покровителей Фауста-старшего, Францу фон Зиккингену, в котором отмечалось, что во время своего пребывания в Кройцнахе чародей-преподаватель (т. е. Фауст) «вскоре … он… стал развращать своих учеников, предаваясь гнуснейшему пороку, и, будучи изобличен, скрылся от угрожавшего ему строгого наказания».
— Как видишь, внучек, это похоже на донос. За такое памятники не ставят, почетных справок не дают и, как говорил один мой русский приятель, «и песен о них не поют».
Внучек впал в задумчивость. Теперь понятно, откуда росли ноги у «известного содомита Фауста». Согласится ли Тритермий де-факто снять или хотя бы переквалифицировать то старое обвинение, которое нынче звучит совсем не комильфо? Иначе говоря, не «разводят» ли его Тритермий с Максом, вовсе и не обещая в конце концов выдать нужные для реабилитации бумаги? Зачем Тритермию через века делать из чародея гения науки, когда можно оставить всё так, как есть?
— Не радует находка. Правда, есть мнение авторитетного историка, автора одной из дедушкиных биографий, Лео Руигби, который пишет, что «терминология эпохи Возрождения допускала широкое толкование. Поэтому термин «содомия» означал многие преступления — измену, государственное преступление или публичное оскорбление монарха, богохульство, моральную нечистоплотность, этическую дифференциацию и многое другое».
— Кстати, «товарищ аббат» Тритермий, по всей видимости, был и к женщинам неравнодушен, доказывая, что ведьмы погрязли не только в колдовских злодействах, но и в разврате и состоят в «весьма грязных сексуальных отношениях» друг с другом, со своими жертвами и демонами. Так что, по мнению Тритермия, к «гей-клубу Фауста» можно добавить и «ведьмин публичный дом». Мне лично повезло — в списках его «сотрудниц» пока не упоминается моя прапрапрапрапрабабушка…
Скажи мне, с кем у тебя секс, и я скажу…
Наутро полусонному Фаусту (ему снилось, что он получает орден «Плейбоя» I степени для дедушки за развитие секс-индустрии на планете) позвонил Макс:
— Что это тебе не нравятся такие хорошенькие сигомы?
— Пи? Она сигом? Тогда понятно.
Будучи андроидом, помощница Макса не могла иметь полное имя, полагающееся гуманоиду (дабы не вводить искушенного потребителя в заблуждение), только номер, а в данном случае он совпадал с числом «пи», отсюда и прозвище. На родной планете Фаустов андроидов, по причине их дороговизны, не было, но еще подростком младший Фауст мечтал о рыженькой сигомке.
— То есть ты андроидов принципиально не любишь? Ведь с ними нет никаких человеческих обязательств. Даже в суде измена с андроидом изменой не считается.
— Нет, — осторожно отозвался Фауст, — я толерантен и без предрассудков, я со всеми… Благодаря галактическому кругозору на носителя любого разума и соответствующих половых признаков смотрю позитивно.
— Правильный подход. Тогда в чем дело?
— Неужели у вас рыженькой не нашлось?
Правила запрещали придавать прическе сигомов рыжие оттенки без крайней необходимости — чтобы не вызывать ненужные представления о временах, когда яркий цвет волос ассоциировался с оккультными явлениями. Хотя на самом деле производство рыжих (волос и соответствующего оттенка кожи) почему-то стоило дороже, и поэтому данные модели относительно редко встречались. Да и большинство предпочитало блондинок или брюнеток. Или — по очереди. А может, в совокупности.
— Ну ты привереда! Ладно, будет тебе рыжая! Сейчас сделаю заказ. Какие-то еще особые пожелания есть? Нет? Ну тогда займись делами, сходи в музейчик, пошелести бумажками и состряпай необходимые для земной матушки-истории акты древних контактов. Будешь плохо трудиться — получишь шатенку б/у. Понял, ученый? — Но в лучезарной улыбке Макса просматривался оскал небольшого галактического хищника-прилипалы.
Конечно, Фаусту-младшему нужна была от Макса не рыжая сигомка, а официальные бумаги о деяниях Фауста-старшего, но тогда бы Макс его не понял. Но музей старинных астронавтов на следующий день Фауст всё же посетил. Но в сопровождении обычного человека, который так ему с ходу и отрекомендовался. Внутри милого двухэтажного офисного здания Фауст увидел множество витрин, наполненных странными предметами, а то и вовсе трудно идентифицируемыми обломками. Выглядело всё это занятно, но глубокого научного впечатления не производило. Особенно — на разумное существо, прибывшее сюда, пролетев через пол-Вселенной. Хотя и пятым классом. Поэтому Фауст и решился задать нескромный вопрос:
— А подержать в руках эти предметы можно? Хотелось бы получше рассмотреть.
— Нет, это раритеты. Они очень ценные и хрупкие. А некоторые могут быть и радиоактивными.
— Разве вы их не проверяли на радиоактивность, прежде чем поместить в музей?
— Особенность инопланетных предметов такова, что активные вещества могут находиться внутри них в непроницаемых для радиации капсулах, которые, однако, способны саморазрушаться в один далеко не прекрасный момент. Мы не можем пока определить, происходит ли это спонтанно или запрограммировано. Но были печальные инциденты…
— Неужели нет ни одного безопасного?
— Ну, есть один. Только для вас лично! Самый древний и самый лучший! Мы даже его посторонним не показываем. — И гид повел Фауста-младшего в закулисье, где в одном из залов-запасников хранился объект, укрытый несколькими слоями полиэтиленовой пленки. Гид картинным жестом снял пленку и с гордостью сказал почетному гостю:
— Любуйтесь. Командная рубка.
У Фауста даже защемило сердце — он узнал сей предмет. Вернее, его копию. Перед ним был «Боевой стимулятор огневой точки защиты родной планеты от гнусных захватчиков». Правда, предъявленный ему экземпляр отличался от того, на котором Фауст-младший занимался во время учебы на военной кафедре родного университета. «Боевой стимулятор» общества был более обшарпан и буквально исписан, но не изощренными матерными выражениями, а всякими древними иероглифами. Видимо, это и служило доказательством того, что сим предметом пользовались как древние египтяне, так и старинные китайцы.
Разумеется, инопланетный стимулятор (с разряженными аккумуляторами) не мог помочь землянам освоить околоземные и дальние космические трассы, но зато стал символом давнего галактического сотрудничества.
Наверняка эту фигню приволок обществу Макс, оформив на представительские расходы челнок и что-нибудь более дорогое. Но ради любопытства Фауст всё же спросил:
— А как вы получаете экспонаты?
— Вообще-то это служебная тайна, но раз вы от Макса… Мы следим за всеми археологическими исследованиями, для этого давно разработана и согласована специальная мультикультурная программа. И некоторые наши сотрудники сами выезжают на раскопки. Иногда поступают экспонаты из частных коллекций. Периодически мы спонсируем, так что если и у вас возникнет желание открыть что-то полезное…
— Спасибо. И возвращаясь к древностям. То есть получается… контакты Земли и Галактики начались очень давно.
— Конечно. По здешнему летоисчислению — в незапамятные времена.
— Вы уверены?
— Многие галактические корпорации имеют де-факто филиалы на Земле, и не обязательно оружейные. Откуда появились многие передовые технологии? Почему прекратились эпидемии? Или вы думаете, что местные жители сами изобрели чудо-лекарства? А кто начал бороться за мир на планете Земля? Мы не только активно изучаем Прошлое и распутываем его загадки, но и курируем культурное сообщество, посвященное Актуальной Теории Очень Древних Астронавтов — Богов древних цивилизаций, Неподражаемых Инженеров жизни, Владельцев передовых технологий.
— Вроде в старину с технологиями было не очень.
— Понятно, что вы, как и миллионы других людей, не в курсе настоящей реальности. Были тайные-претайные технологии, которые вручались и использовались для нашего существования, знания, которые они нам дали. У нас всё задокументировано, зарисовано, откопировано и взяты свидетельские показания!
— Простите за научное любопытство, а кого именно?
— Тех, кто видел тех, кто видел феномены. Тех, кому открылась Истина и кому доступны соответствующие пресс-релизы. Мы готовы помочь настоящим ищущим проникнуть глубже в познание технологической Истины, а возможно, даже попытаться прикоснуться к ней. Соблюдая при этом технику безопасности и не засовывая внутрь механизмов пальцы и другие части тела.
— Да что вы, мне самому пальцы и прочее нужны. Не волнуйтесь. — На самом деле, Фауст-младший только и искал случая, чтобы залезть в одну из витрин и что-то позаимствовать. В цивилизованной части Вселенной неофициально считалось, что «то, что плохо лежит, нашедшему и принадлежит». Особенно если у нашедшего под рукой имеется звездный крейсер. Как говорится, «большие космические вооруженные корабли всегда правы». — Меня просто поражают ваши экспонаты!
— Я искренне рад. Сейчас я вам отсыплю нужных пресс-релизов, в которых есть всё как о великих тайнах Солнечной системы, так и дальних галактик, маяков и опорных пунктов, построенных по заказу суперцивилизаций.
И он начал аккуратно накладывать со стоящего в центре последнего зала стола кучи листов в фирменные пакеты общества. Закончив, снял трубку обычного офисного телефона (с красочной наклейкой — египетские пирамиды на фоне свежевымытой и блестящей галактической эскадры) и быстро буркнул короткую фразу, которую Фауст не успел разобрать.
Буквально через минуту дверь в зал распахнулась. Трое молодых людей были прямо-таки увешаны передовой фото- и видеотехникой, а две симпатичные девушки «с ногами от пола и до ушей» аккуратно держали в своих нежных пальчиках пару расправленных свеженьких футболок с логотипом общества и соответствующими комбинациями рисунков. Футболки на вид соответствовали размеру Фауста, и он с тоской понял…
— А теперь приступим, — радостно произнес фаустовский проводник по музею. — Вы же не просто ученый, а продолжатель рода, наследник легендарного ученого. Кому как не вам оценить наши поисковые и научные заслуги по достоинству и непредвзято сказать о них всему миру? Девочки, облачайте почетного гостя в наш дар!
После этих слов, приняв молчание Фауста за согласие, обе модельные девицы бойко взялись за него: одна стала очень аккуратно, чутко и эротично расстегивать его рубашку, при этом, видимо от волнения, многозначительно облизывая губы. Вторая же, приняв позу смиренной женщины из приличного гарема при виде ввалившегося владыки, держала наготове одну из футболок (вторую положили Фаусту в его рекламные пакеты).
Дискуссия возникла о штанах внука легендарного человека — нужно ли их для пользы сего общества расстегивать, дабы, не воспроизводя дополнительного потомства, засунуть фирменную футболку внутрь, ближе к телу Фауста. Тем временем молодые люди рассредоточились и, когда фаустовский Вергилий дал команду, бодренько защелкали и застрекотали. В результате младший Фауст был сфотографирован в нескольких базовых вариантах: в футболке поверх штанов на фоне витрин; в футболке внутри штанов (частично) на фоне витрин; Фауст в штанах и футболке в обнимку с девушками; он же в обнимку с девушками и крутым обломком древних технологий в руках (извлеченным для этих целей из витрины и вблизи напоминающим кусок непрезентабельной современной промышленной арматуры). Кроме того, были кадры с Фаустом, который держит эту штуковину: а) и задумчиво смотрит в космическую даль из окна музея; б) призывно машет штуковиной вдаль (по всей видимости, спрашивая инопланетян: «Это не вы эту штуку уронили?» и призывая их вернуться за ней, выдав попутно вознаграждение за находку и честность); в) Фауст рассматривает штуку в монокль и показывает радостно «ок!».
В общем, всё это внучку не очень понравилось, потому что по замыслу Тритермия младший Фауст должен был подтвердить не только увиденное, но и то, что дедушка в своих записях (дневниках, письмах, разговорах и т. д.) подчеркивал, что, действительно, все загадочные земные древние технологии и артефакты были продуктом внеземного вмешательства. Разумеется, в своей массе позитивного, хотя могли присутствовать и единичные негативные моменты, связанные с нецелевым их использованием людьми.
После посещения музея вновь позвонил Макс и сообщил, что пресс-конференция Фауста-внука состоится через две недели. За это время он должен вписать дедушку во все материалы, составляемые на основе выданных материалов. Фауст в ответ посетовал, что ему выдали какую-то рекламную ерунду, ничего интересного.
— А откуда у них взяться большему? Они обычные местные, наивные аборигены на ставке. Да и от тебя никто не ждет особых откровений и доказательств. Ты должен подтвердить авторитетом Фауста-старшего, что древние технологии были подарены инопланетянами человечеству в его благо.
Макс хихикнул и добавил:
— При этом фамилии инопланетян называть не надо. Мы пока скромные. Вот после Контакта — памятники хоть на каждой площади. А бюсты — в каждом детском садике.
Истина не бывает одинокой
Фауст вернулся из музея в слегка растрепанных чувствах. Но запас потрясений на сегодня был, похоже, неисчерпаем — он обнаружил Грету в холле отеля, а рядом с ней сидел представительный седой господин. Когда он поднялся, приветствуя Фауста, то оказался высоким и худощавым. Безупречные манеры и сдержанность незнакомца наводили на мысль о его многолетних трудах на дипломатическом поприще.
— Господин Фауст? — спросил он.
— Да, — несколько озадаченно отозвался тот и вопросительно посмотрел на Грету.
Та улыбнулась:
— Это господин Мунован Муноди, известный ученый.
— Очень рад познакомиться, коллега, — пробормотал Фауст. — Вы здесь по работе?
— Да. Я хотел бы побеседовать с вами, если позволите.
— Прямо сейчас? — опешил злосчастный внук чародея.
— А вы думаете, у вас так много времени?
Тон, которым эти слова были произнесены, Фаусту совсем не понравился, поэтому он сухо ответил, что времени у него отнюдь не много, поскольку он должен готовиться к своему докладу на международной конференции «Эволюция человечества или хождение по кругу. Загадки Средневековья и древних времен». Макс среди прочего действительно обещал устроить такое выступление. Но про Макса и Тритермия Фауст говорить новому знакомому, конечно, не стал. Слишком мало среди знакомых обычных людей осталось. А из каких далей и времен другие взялись?
— Скажите, — с почти неуловимой иронией проговорил Муноди, — как вы оцениваете достоверность наших знаний о древних земных цивилизациях?
Фауст пристально взглянул на собеседника, пытаясь понять, случайно ли тот так построил фразу, что она явственно превращала его, Иоганна-Альберта, в чужака, стороннего наблюдателя, который зачем-то вмешивается в жизнь Земли. Что ему известно? А что должно быть известно простому доктору почти исторических наук, прилетевшему из космической глубинки? Хотя нет, это просто почудилось, нервы, усталость, неизбежный акклиматизационный стресс… Да еще Тритермий этот с моральками, чтоб ему заржаветь до полной неремонтопригодности!
— Все не только предметы, но и культы, о которых говорят сторонники древних цивилизаций, были привезены на Землю или созданы инопланетянами, — отчеканил Фауст. — Нельзя говорить, что человечество возвращается к тому, что уже было, а исключительно о продолжении и развитии. Что-то было утрачено и забыто, но в целом — в рамках наглядного технического прогресса.
— Вы действительно верите в то, что сказали? — спросил Муноди.
— У меня нет особых причин сомневаться в полученных сведениях.
— И откуда у вас вся эта информация?
— Я был в музее самых древних астронавтов, ознакомился с экспонатами и бумагами.
— А вы слепо верите только в одну точку зрения? — перебил его собеседник уже без всякой дипломатии. — Причем тех, чьи аргументы очень напоминают муляжи и хранятся в запертых витринах. Или вы увидели результаты сторонних объективных исследований тех предметов?
— Я, как подобает ученому, открыт для любой информации и познания. И если у вас есть что конкретное предложить из данных…
— Тогда я рад передать вам вот этот документ и материалы, его иллюстрирующие, — Муноди снова обрел прежнюю невозмутимую церемонность и вручил Фаусту довольно-таки увесистую папку. — Сравните с другими. Если будут вопросы — моя визитка к текстам прилагается.
Вскоре загадочный исследователь откланялся. Грета немедленно загорелась любопытством:
— Что там? Ты мне покажешь? Он так тобой интересовался.
— Подожди, пожалуйста, — промолвил Фауст. — Мне надо сосредоточиться на глобальном.
— Ну, не буду мешать, я как раз должна сделать пару звонков…
— Давай встретимся через час.
— Отлично.
Оставшись один, Фауст осторожно открыл папку. Там оказался фрагмент текста из комментариев к «Виманика Шастра» Арти Д. Александер, из которого следует, что никакие инопланетяне к созданию виман отношения не имели. Как и к прочим древнеиндийским чудесам — у земных древних цивилизаций были свои уникальные технологии. А еще там была карта, где были отмечены очаги этих самых древних цивилизаций. И они удивительным образом совпадали с картой закрытых для посещения зон, которую Фауст видел у Макса в самый первый свой день на Земле.
В тексте Арти Д. Александер подчеркивалось, что «исследователи и историки постепенно приходят к мысли, что некогда существовала цивилизация, превосходящая по технологиям и знаниям современную. Ей принадлежат истоки алхимических превращений — умение преобразовывать одни элементы в другие. Она владела смертоносным оружием массового поражения, вызывающим мощные смерчи и взрывы. Например, ядерные войны и как следствие — облучение и способы облегчить участь пораженных этой болезнью, описанные в эпосе «Махабхарата». Часть «Дрона парва»: «Молния, обратившая в пепел людей, побелевшие перья птиц…» Часть «Карна парва»: «…стрела смерти, как тысячи молний Индры, уничтожающей всё вокруг». «Бадха парва»: «реки и растения, покрытые пузырями и ставшие пеплом…» «Мусала парва»: «раздумав, правитель приказал разбить Железную Молнию и выбросить в море». С санскрита название оружия и атрибута Индры — «ваджра» — дословно переводится как «громовая стрела Индры», «молния», «ужасный», «страшный». Трактаты о летающих аппаратах полны технических характеристик, конструкций, описаний сплавов, металлов, способов ремонта и рекомендаций для полетов машин различных видов. Эти аппараты, движимые силой, зашифрованной в санскрите словом «ртуть», могли «подняться в небо — мгновенно и быть видными там как жемчужина…».
Оглушенный таким обилием невероятной информации, Фауст отложил бумаги, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов — в своем дневнике дедушка очень хвалил дыхательную гимнастику за эффективность, вот только запомнить внук успел мало что. На всякий случай он заказал самый крепкий кофе для повышения бодрости и продолжил чтение.
«Таких трактатов сохранилось немало, среди них «Вимана Пракаранам», «Вимана Шастра», «Бхану Вимана Шастра», «Самарангана»… «Самара Сутрадхара» — научный трактат о всевозможных воздушных путешествиях на виманах. В нем двести тридцать глав о конструкции, взлете, перелете на тысячи километров, нормальной и экстренной посадке и даже о возможных столкновениях с птицами (проблема современных аэропортов). «Самаранганасутрадхара» описывает устройства аппаратов, где ртуть имела какое-то отношение к движению или к системе управления. Виманы содержались в ангарах — «вимана гриха» и иногда приводились в движение желтовато-белой жидкостью или некой ртутной смесью, вероятно, авторы были не уверены в этом. Они были лишь наблюдателями и пользовались более древними текстами, испытывая замешательство насчет принципа их движения. Виманы имели различные источники движения, включая двигатели внутреннего сгорания, реактивные и более совершенные».
Самый крепкий земной кофе подали почему-то в чашечке размером с наперсток. На родной планете Иоганна-Альберта такая посуда не котировалась совсем, даже для измерения дорогих специй — их на Айдаху попросту не завозили. А в обычном фермерском обиходе налить в такое напиток — было бы сочтено за издевательство. Но когда Фауст одним глотком опустошил посудину, он понял, что в путеводителе придется сделать особый раздел по земным тонизирующим напиткам. Ибо от такой немыслимой дозы кофеина можно и взлететь без помощи орбитального лифта. Или на чем еще летали древние земляне, как там в рукописи?
«В 1875 году в одном храме была обнаружена “Вайманика Шастра” (текст IV в. до н. э.). Автор Бхарадваджи Мудрый использовал в качестве источников древние тексты. В информацию об эксплуатации виман он включил данные о вождении, сложности длительных перелетов, о способах защиты воздушных судов от ураганов и молний, руководство по переключению двигателя с источника свободной энергии (подобной антигравитации) на “солнечную”. “Вайманика Шастра” содержит восемь глав с диаграммами и посвящена трем видам летательных аппаратов (включая аппараты, которые не могли загореться или разбиться). В ней упомянуты тридцать одна основная часть этих аппаратов и шестнадцать используемых при их изготовлении материалов (поглощающих свет и тепло, делая их пригодными для конструирования виман)».
Фауст отложил прочитанное. Надо было выполнять обещание, данное Грете. А заодно придумать для нее хоть какое-то объяснение. Если, конечно, она не успела получить информацию из других источников. Врать, конечно, нехорошо, но и засорять земной девушке голову рассказами про своих инопланетных знакомых — тоже не лучший вариант.
«Не делай Чужому добра — не заразишься!» — гласила фосфоресцирующая надпись на стене полутемного бара. Для разговора с Гретой Фауст выбрал самый укромный уголок. Темные дела требуют темной обстановки. Для создания соответствующего «грязного» комфорта.
— Мне за сегодня звонили четыре журналиста, интересовались тобой, — с энтузиазмом сообщила она. — Повторяю, ты стремительно становишься знаменитостью.
— И не могу сказать, что меня это радует.
— Что случилось?
— Может быть, займемся твоим делом? В смысле — твоей бабушки.
— Вот так сразу? А дедушкой — чуть позже.
На самом деле внучек, оказавшийся между двух огней — настоящей реальностью и липовой декорацией Тритермия, хотел взять тайм-аут в сей информационной схватке, пустив по ложному следу максовских и прочих ищеек. И поэтому он заявил:
— Почему нет? Что предлагаешь для начала?
— Думаю, надо ехать в Швейцарию. Там живет моя тетушка, у нее хранятся наши семейные архивы. Они пригодятся для моей научной работы и для книги о прабабушке. Кстати, есть семейная легенда: она продала свои владения в Германии, а деньги вложила в коллекцию драгоценностей, которую где-то спрятала. Условие — всё достанется той наследнице, которая сможет найти этот клад. Представляешь, сколько это сейчас может стоить? Можно купить остров, где не будет ни одного журналиста.
— Ты в такое веришь?
— Я же пишу диссертацию по тому времени. Если даже не найду клад, то докторскую степень получу точно.
— Логично.
— Ты чем-то расстроен?
— Знаешь, мне иногда начинает казаться, что я в любом случае ничего не получу. Похоже, ситуация с дедушкой повторяется. Словно те самые действующие лица, которые его травили тогда, сейчас вернулись, чтобы завершить то гнусное дело.
— Тогда нам и впрямь пора заняться моим делом. Тебе просто надо отдохнуть от своих проблем. Может быть, в Виттенберг заедем? Не сказать, чтобы по дороге, но крюк небольшой.
Виттенберг на реке Эльба был в числе городов, которые оспаривали не честь рождения доктора Фауста, но его последних минут, которые можно назвать героическими.
В этом городе до сих пор есть дом, надпись на мемориальной доске которого гласит, что с 1525 по 1532 годы здесь жил и работал доктор Иоганн Фауст, астролог и алхимист. Кроме того, по некоторым сведениям в 1539 году гостиницу того же городка посреди ночи сотряс взрыв. Крыша ходила ходуном, были слышны душераздирающие крики и очевидный шум борьбы. Из печной трубы периодически вырывалось синее пламя. Прислуга разбежалась. Только под утро, когда всё стихло, люди осмелились вернуться в дом. На полу под обломками мебельных досок лежало сильно обожженное скрюченное человеческое тело в изодранной одежде. Один глаз был выбит, на теле была масса кровоподтёков, руки, шея и ребра сломаны. Это был труп доктора Иоганна Фауста. Горожане утверждали, что этой ночью к нему приходил Мефистофель, с которым Фауст заключил договор на двадцать четыре года. Срок истек, и Дьявол явился за душой доктора.
Как прокомментировали Фаусту-младшему в одном уважаемом юридическом бюро: «Нужно тщательно выбирать деловых партнеров и обращаться к специалистам перед подписанием договоров».
Не одним Фаустом, к радости младшего члена семьи, оказалось актуально сие место. Главной достопримечательностью Виттенберга оказались «двери тезисов», где текст Лютеровых обличений был отлит в бронзе. Был здесь также дом Гамлета, ибо именно в Виттенбергском университете учился злосчастный датский принц. Ну и, конечно, гостиница, где, если верить преданию, доктор Фауст провел свои последние земные мгновения. Согласно вывеске, даже тот номер сохранился. И, как легко догадаться, он был самым дорогим. Причем постояльцы должны были отдельно оплачивать производимую ими фото- и видеосъемку. В полночь в сем номере (по заказу и отдельному тарифу) могли раздаваться «ужасные крики», а на экране современного устройства, мастерски имитирующего старинное зеркало, появлялись попеременно лики Фауста (старшего), Мефистофеля («страшно, аж жуть») и его товарищей по работе. Говорят, пораженные концом прославленного грешника, двое мини-олигархов из далекой России нашли свое семейное счастье с юными любовницами, проведя здесь ночь…
Задерживаться ни в гостинице, ни в городе Грета и Фауст не стали. Впрочем, причина была экономической…
Где у вас есть тетя…
Швейцарская тетушка Греты владела большим старинным домом на берегу Женевского озера. Была она чопорной и суровой, с замашками матерой аристократки. Грета представила Фауста как своего жениха. И тут же пояснила:
— Мы до свадьбы решили ночевать в разных спальнях.
Тетушка одобрительно кивнула, ее лицо слегка смягчилось. Впрочем, разговор за кофе — из чашек тончайшего антикварного фарфора — и восхитительными шоколадными пирожными всё равно оставался светской беседой о погоде, модных курортах… Фауст уже было расслабился, когда тетушка неожиданно спросила:
— Я слышала в новостях, что в Японии изобрели специальных роботов для секса. Вот вы скажите мне, как ученый, неужели такое возможно? И в чем суть такого секса?
Фауст чуть не поперхнулся очередной сладостью. Но быстро совладал и с собой, и с коварной печенькой, после чего невозмутимо ответил:
— Конечно, возможно, мадам. Мне лично доводилось видеть некоторые образцы, визуально практически не отличимые от представителей нашего биологического вида.
И ведь практически не соврал, подумал он, вспомнив о сигомах из отдела Макса. К Японии они, правда, никакого отношения не имели, но это уже детали, причем несущественные. К тому же сейчас, как и в старинные времена, чудные товары, изготовленные в галактике, выдавались на Земле за изделия далеких или не близких стран с передовой технологией.
— Визуально? — оживилась тетушка. — А это мужчины или женщины?
— Есть экземпляры и мужского, и женского пола.
— А в смысле той самой функции они отличаются?
— Мне не доводилось проводить сравнительное тестирование.
Грета аж покраснела, но явно не от скромности, а от отчаянно сдерживаемого хихиканья.
— Ты не напомнишь, когда у нас свадьба? — не преминул подколоть ее Фауст при первой возможности.
— Как только ты или я найдем сокровище. Или ты, дорогой, раздумал мне дарить на свадьбу большой остров, чтобы сделать меня принцессой? Или хотя бы графиней.
— Ну что ты! Сейчас же займусь трансмутацией здешних мельхиоровых ложек и вилок в золотые. Позже займусь превращением холодильников и газонокосилок.
— Замечательно. И обрати внимание на статуи в фонтанах. Увы, гипс давно не моден. Заодно и трансмутируй дверные ручки и вешалки.
После этой милой беседы «жених» и «невеста» занялись своимиделами. Грета на несколько дней полностью погрузилась в разбор фамильных хроник, дневников и всевозможных свидетельств. Фауст решил позволить себе небольшой отдых, но к концу второго дня блаженное ничегонеделание вызвало приступ лютой скуки. Он принялся листать журналы, найденные в гостиной и библиотеке. Одна из публикаций заставила его призадуматься — в ней говорилось о том, что в 2008 году парламент швейцарского кантона Гларус со второй попытки оправдал и реабилитировал «последнюю ведьму Европы» Анну Гельди, которая была осуждена и обезглавлена в 1782 году. Отрадный факт реабилитации мог быть объяснен не только тотальной борьбой за справедливость, но и заботой об увеличении туристических доходов данных мест, и новыми толпами туристов, привлеченных такой новостью…
Уже несколько столетий на Земле существует устойчивая категория «ведьм» — то есть тех, кто по той или иной причине (а часто — под руку подвернулась) подвергается преследованиям, основанием для которых служат жажда наживы и суеверия. Гельди не была исключением. Она трудилась скромной служанкой в доме местного судьи Иоганна Якоба Тшуди. Ее обвинили в том, что она отравила хозяйскую восьмилетнюю дочь Анне-Мигели, колдуя и подмешивая в молоко заговоренные булавки, от чего у девочки появились судороги. Когда Гельди арестовали и подвергли пыткам, то она призналась, что является ведьмой. Посему добропорядочные судьи, наверняка читавшие Вольтера и Дидро (а возможно, и прочих энциклопедистов — на дворе уже был век Просвещения!), приговорили женщину к смертной казни, которую вскоре и привели в исполнение, а тело осужденной закопали прямо там же, на площади, рядом с эшафотом, без христианских обрядов погребения.
В случае фобий брезгливая Истина обычно укрывается где-то рядом. Существует гипотеза, которая отчасти оправдывает тот самый жестокий суд: малограмотная служанка была любовницей своего хозяина, просвещенного судьи Тшуди, а когда она постарела и подурнела, то он решил её безо всяких сантиментов уволить, просто выставив за дверь. Взбешенная таким предательством Гельди заявила, что предаст их прежние отношения огласке, и Тшуди, которому грозила потеря места судьи, решил с ней расправиться, обвинив в колдовстве.
Поскольку этот приговор вызвал кучу недоуменных вопросов не только в самой Швейцарии, но и граничащих с ней германских княжествах, то для соблюдения своего реноме (казнь ведьмы — в центре Европы, в конце XVIII века!) местные власти убрали из опубликованной позднее редакции судебного акта слово «колдовство», а казненная получила всем понятный «статус» отравительницы. Но в швейцарских архивах бережно хранятся даже старинные судебные документы, и Фауст, чьего дедушку тоже не раз обвиняли в чем-то подобном (чародействе), не мог не заинтересоваться успешным судебным прецедентом.
— А если мы обратимся к здешним властям с просьбой об оправдании моего дедушки? — предложил Фауст, показав статью Грете.
— Он тут бывал?
— Ну, если верить печатным свидетельствам, он странствовал по всей Европе. И, кажется, где-то здесь его удостоили очередного ругательного отзыва. Клеветнического, разумеется!
— Хорошая идея. Попробуем.
Однако ответ от министра культуры кантона оказался неутешительным. Не отказывая прямо, почтенный чиновник — или его дежурный референт — сообщал, что многие старинные бумаги хранятся в неоцифрованном виде, поэтому поиск может занять много времени, от трех до семи лет. А после этого можно затевать судебный процесс. Но следует запастись терпением.
Постскриптум к официальному посланию информировал «уважаемого господина Фауста» о возможности частным порядком обратиться в Международное общество реабилитации жертв Темных веков.
— Ага, — мрачно заметила Грета, — когда я работала в газете, мы давали разным навязчивым сумасшедшим координаты либо конкурентов, либо тех, кто нас чем-то обидел.
Но, произнося эти слова, она уже искала в Интернете упомянутое Общество.
— Смотри, штаб-квартира у них в Цюрихе. Можем съездить.
— Давай съездим.
— Отлично, сейчас найду какой-нибудь отель.
— Похоже, туда ездят только богачи, — с досадой констатировал Фауст, посмотрев на стоимость номеров. — Два номера нам, пожалуй, не по карману.
— Можем представиться мужем и женой и взять один номер. С двумя постелями.
— Там свидетельство о браке не спрашивают?
— Вроде нет, разве что мы захотим снять квартиру в особо респектабельном доме. Владельцам отелей бизнес такого не позволяет. Но в любом случае, кто мешает нам получить это свидетельство? В случае чего, у меня не потребуют показаний против тебя…
Перспектива фиктивного брака несколько озадачила Фауста, он только и смог пролепетать:
— Я не могу жениться без согласия бабушки.
— Да твоя бабушка в американской глуши об этом не узнает. Чего ты боишься, внучек?
— Ты даже не можешь представить, в какой глуши.
— А почему твоя семья не перебралась в более цивилизованные места?
— Все говорят, что у дедушки было огромное состояние, будто он в золоте купался и олигархом был, и пытаются содрать с нас деньги.
— А что, это не так? Он ничего не оставил? И кстати, куда он делся, твой дедушка?
— Да вышвырнули его пинком под зад, отобрав всё вплоть до штанов.
— Куда вышвырнули, как в классике — в ад?
— Хуже — в родную глухомань.
— Так что, он у вас, как и ты, из Америки родом? Из страны кукурузы и яблочного пирога? Он что у вас, такой непрактичный был?
— Да полный романтик! Самое ценное — бабушку — он успел с собой забрать. Причем в багаже и без всяких документов. А потом дедушкин приятель Вагнер из части дедушкиных дневников книжку сделал. Заработал денег и ни с кем не поделился.
— Ну да, это очень известная книжка! Так я заказываю нам один номер на двоих?
— Да.
Кто-то должен смотреть за Порядком
Напоминание о необходимости предоставить Тритермию первый из обещанных отчетов застало Фауста практически врасплох. Впрочем, направляясь в местный аэропорт, он успел подумать, что связного изложения от него никто и не ждет. И не ошибся. Отчет был принят с полнейшим равнодушием, а потом Тритермий, присутствовавший здесь то ли в виде динамической голограммы, способной не только производить впечатление, но и обращаться с предметами, то ли прибывший лично, сурово изрек:
— Господин Фауст, вы на Земле всего лишь месяц с небольшим, а уже успели привлечь к своей персоне нежелательное внимание.
— Я к этому не стремился.
— Допускаю, что так. Но нам пришлось приложить немалые усилия, чтобы направить вашу активность в нужное русло. Более того, нет никакой уверенности, что вы в нем удержитесь.
— Я не хочу причинять вред моей родной планете. Но и Земле я вредить не хочу.
— А кто говорит, что мы собираемся ей вредить? Наоборот, создана специальная комиссия, которая работает над подготовкой оперативного безболезненного и, несомненно, прогрессивного Контакта.
— Не сомневаюсь в этом. Так как дела с дедушкиной реабилитацией, о которой вы говорили?
— Не горячитесь, ждала семья пятьсот лет — еще пару месяцев подождет. Вы чем-то крайне озабочены. Может, назовете причину?
— Ну… я видел музеи в честь дедушки и памятники ему — так почему же я не смог сразу, без труда получить необходимые документы?
— Потому что неправильно начали. Не с того.
— С чего же я, по-вашему, должен был начать?
— С признания справедливости всех претензий к вашему дедушке.
— Что?!
— Он нарушил установленный порядок. Некоторые усматривают в этом проявление живости характера, но это удовольствие, за которое надо платить. Вы же не хотите платить, и признавать факты отклонения от общественно-социальной нормы тоже не хотите.
— Но ведь отклонения только подтверждают правила.
— Всегда есть тот, кто должен за всё платить. Планете Земля нужно медленное, контролируемое нами развитие. Вы представляете, чего стоило доставить в совокупности ваше тело и разум сюда? А кто за это платил?
— Администрация галактики?
— Да. Но ведь энергия не возникает из ничего, и каждый ресурс чего-нибудь да стоит. Нужно заботиться обо всех и помогать нуждающимся планетам. Вы же сами знаете, сколь бедна родная планета Айдаху. И вы с дедушкой своими действиями делаете ее еще бедней.
Фауст ничего не ответил. Тритермий выдержал паузу, после чего проговорил:
— Ну что ж, приступим к стандартному искушению.
И он (по всей видимости, всё же оказавшийся в плоти) протянул Фаусту контракт на работу. Пробежав его глазами, исследователь заметил, что текст являет собой осовремененную версию тех договоров с дьяволом, которые он уже читал в архивах.
— Вы и есть искуситель?
— Нет, я координатор, а любой координатор должен уметь искушать нужных для дела персонажей.
— И зачем вам моя скромная душа?
— Чтобы уберечь ее от других искушений и последующих санкций. Если хотите договор в архаичной форме, то вот, он тоже имеется.
Итак, наше юридическое лицо обязуется:
«…предоставлять мне правдивую и всестороннюю информацию, без искажения или двусмысленности, по каждому вопросу, по которому запросите…
…заблаговременно предупреждать о любом секретном договоре против меня и предоставить мне способы и средства, чтобы расстроить эти замыслы и свести их на нет.
…научить тем языкам, какие я пожелаю выучить, так чтобы я мог читать, разговаривать и высказываться так совершенно, как будто я владел ими с детства.
…наделить здравым смыслом, пониманием и умом так, чтобы я мог обсуждать все проблемы логически и мог дать обоснованное суждение о них.
…защищать меня и присматривать за мной во всех заседаниях суда и совещаниях у короля, епископа или папы, перед которыми я могу предстать.
…защищать меня и мое добро от повреждений, неважно, домашних или иностранных, от воров и от вреда…»
Ну, согласитесь, это же прекрасные условия! Где еще вы найдете такие! Подписывайте договор, и мы, как говорят на Земле, станем партнерами!
— Я бы предпочел пока вообще от подписания воздержаться…
— Воздержание не порок, но вы должны помнить, что в современном мире это выглядит странно, — усмехнувшись, скаламбурил Тритермий. — Подписавший, а точнее — завербованный, получает не только жалованье, но и статус агента, гарантирующий от многих серьезных неприятностей. Ваше право. Проблем не обещаю — они вас сами найдут. Жду вас через месяц… и очень надеюсь, что мне не будут напоминать о вас раньше. — Он мигнул (всё же голограмма?) и исчез в проеме открывшейся двери…
Фауст вернулся в особняк, по счастью не столкнувшись с тетушкой Греты. Да и она сама отсутствовала. Злосчастный исследователь путей истины проверил электронную почту. Общество реабилитации отозвалось на запрос, прислав любезное и витиеватое, многомегабайтное приглашение размером с добротный рекламный буклет.
Кроме этого в почтовом ящике красовалось письмо от Клуба наследников великих познавателей. Фауста приглашали посетить ближайшее заседание. Особо указывалось, что на мероприятие следует приходить не в парадной одежде. Почему? Потому что часто происходит выяснение истины. А вам, господин Фауст, придется выяснять истину как минимум с потомками Гёте. Не считая прочих фаустописателей.
Пришел ответ и на одно из первых писем по «проблеме Фауста», отправленное в Краковский университет так давно, что за калейдоскопом событий Иоганн-Альберт про него почти забыл. Канцелярия ректора любезно сообщала: да, Иоганн Фауст значится окончившим, получил диплом и значок, но наследникам их дубликаты не выдаются. «Более того, если вы юридически являетесь наследником и прямым потомком, Вам надлежит уплатить возмещение за совершенные им непотребства…» В этом месте значилась очень круглая сумма в евро. «В случае Вашего отказа мы будем вынуждены обратиться в соответствующие органы объединенной Европы».
Вернувшаяся Грета застала Фауста в печальных раздумьях перед монитором.
— У меня сюрприз, — прокричала она с порога, — я нашла нам спонсора!
— Они еще существуют в природе?
— Ты что такой расстроенный?
Фауст кивнул на письма. Грета быстренько пробежала их взглядом.
— Ну, в это Общество съездим, как и собирались. Познаватели — мошенники, я о них уже слышала не раз. А Краков… забудь про него и всё. Пусть тоже докажут, что являются правопреемниками того средневекового университета. Давай лучше побываем на собачьей выставке.
— С чего бы так? Нам дадут медаль за пуделя дедушки?
Внучек почти угадал. Оказалось, что местная Ассоциация заводчиков пуделей с готовностью пригласила внука Фауста на большую выставку в Цюрихе, пообещав оплатить большую часть расходов. Взамен требовалось выступить перед владельцами собак, зрителями и журналистами с информацией о том, что пудель, сопровождавший доктора Фауста, не был воплощением зла, а, наоборот, давал ему добрые и полезные советы.
— Ты же ведь согласен?
Фауст только рукой махнул. По сравнению с Тритермием и его конторой ему даже бультерьеры казались мирными и прелестными созданиями, не то что милые кучерявые пудельки с советами, зашифрованными в надрывном лае.
— Пудели, — изрекла при встрече с ним президент ассоциации, неуловимо похожая на тетушку Греты чопорная дама в букольках, — это моя любовь! И мой бизнес.
Вожделенная речь о замечательных свойствах всех пуделей вообще и того, который делил странствия с Фаустом-старшим, в частности, была произнесена при большом энтузиазме собравшихся. Получившему аванс Иоганну-Альберту стоило немалых трудов перекричать многоголосый лай. Он говорил, а сам припоминал дневник дедушки — земная собака у того действительно имелась, его часто не пускали с песиком в гостиницы, и он по этому поводу скандалил, порой со спецэффектами. Но на самом деле это был вовсе не пудель, поскольку это название и описание породы появились лишь в эпоху барокко, в XVIII веке. На этом Фауст и Грета решили внимание не заострять. Как подумал Фауст-младший, «даже незваный пудель лучше официального галактянина». И вряд ли общество разведения пуделей начнет в ближайшую тысячу лет захват Земли и других планет.
И вот наконец Фауст с Гретой добрались до Общества реабилитации, занимавшего оформленный по последнему слову дизайнерской моды офис в одном из престижных бизнес-центров. После непродолжительного ожидания их приняли, и за чашечкой кофе было предложено следующее:
— Вам надо заполнить заявление, внести регистрационную пошлину и ждать своей очереди, — радостно улыбаясь, сообщил им благообразный господин с бейджиком «старший координатор».
— Как долго? — поинтересовался Иоганн-Альберт.
— У нас все дела рассматриваются в порядке времени. Сейчас у нас разбирается дело тамплиеров. У вас какое время, конец ХVI века? Придется подождать примерно пятьдесят пять лет.
— А пошлину внести сразу?
— Да.
— А быстрее никак нельзя?
— Ну посмотрите, какой ваш номер? Вот, а до вас идут заявки потомков Дракулы, Мерлина, Орлеанской девы, Роджера Бэкона, Тимофея Анкудинова, Генриха VIII и Григория Распутина… Возьмите ваш номерок, мы вам сообщим.
— А если я умру за это время? Или куда-нибудь уеду?
— Ну куда вы с Земли-то денетесь? А если умрете, то, значит, дело перейдет к потомкам, у нас же все дела фамильные. От вас требуется только обзавестись потомством.
Грета и Фауст переглянулись, обменявшись кривыми усмешками. Старший координатор будто перестал их замечать, продолжая вдохновенно рекламировать свой насущный промысел.
— И вот что нам удалось достичь в деле Жиля де Ре, сподвижника Жанны д’Арк, маршала Франции, пытавшегося поправить свое пошатнувшееся финансовое положение при помощи алхимии. Всем известно, что его не только осудили, но и сожгли! Наш сотрудник при помощи одного из лучших современных французских адвокатов, Жана-Ив Го-Бризоньера, собрал группу историков, юристов и других экспертов, сомневающихся в виновности Жиля де Ре, и сформировал из нее судебный трибунал. Этот трибунал заседал в зале ЮНЕСКО, затем в Люксембургском дворце. Эксперты вынесли вердикт: Жиль де Ре невиновен, дело против него сфабриковано.
— Но тогда почему до сих пор издаются книги, снимаются фильмы, в которых этот самый Жиль — злодей и первый известный серийный маньяк в истории человечества? — перебила оратора Грета.
— Не путайте судебную истину и рекламные образы! К тому же всем этим авторам не запретишь издавать истории на потребу публике. А может быть, они и правы? Кому нужен еще один французский барон, пусть и в чине средневекового маршала? Да таких было пруд пруди — народ королей-то только по нумерации различает, а чистоплотные бароны ему абсолютно неинтересны! Впрочем, как и образцовые доктора философии, преподававшие в средневековых университетах. Ваш уважаемый предок, доктор Иоганн-Георг Фауст, вошел в человеческую историю только благодаря своим нестандартным приемам обучения студентов и прочим этически невыверенным поступкам.
В делах, за которые мы беремся, должна быть интрига и злодейство, искушение и вакханалия. И, конечно, конкретное широко известное имя, чтобы простые люди не путались — о ком и о чем речь.
— Дела должны быть неотделимы от их делателя!
— Милая девушка, в вас играет романтизм. Возвращаясь к реальному случаю с бароном де Рец, хочу сказать, что большинство приписываемых ему как Синей Бороде злодеяний, успешно существовало и до него. По словам известных ученых, издавна в Бретани рассказывали такую легенду о Синей Бороде.»Ехали граф и графиня мимо прекрасного замка. Вышел из замка рыцарь с рыжей бородой. «Я Жиль де Ре, хозяин этих мест», — сказал он и пригласил путников в замок на обед. Но, когда отобедали, хозяин приказал слугам схватить графа и бросить его в «каменный мешок». Жиль де Ре предложил графине забыть своего мужа и стать его женой. «Обещай мне свое тело и душу!» — потребовала графиня. Как только Жиль де Ре произнес такую клятву, красавица превратилась в синего дьявола. «Теперь ты в моей власти!» — захохотал дьявол, и рыжая борода Жиля де Ре стала синей. С тех пор все его называли Синей Бородой». Просто после завершения судебного процесса, а точнее — после того, как его результаты попали в хроники и попутно стали достоянием молвы, герой легенды раннего средневековья обрел имя. Вернее, символ.
— Но тогда какой смысл в проводимой вами реабилитации? — не выдержал Фауст. — Ведь стоит-то она недешево. В чем же суть?
— А это уж кому как надо. Может, вы хотите невесте и ее родственникам показать справку, что происходите из приличной семьи. Может, компенсацию за причиненные судебной ошибкой, как потомки Жиля де Ре, потребовать. И заодно обратиться к потомкам Шарля Перро и тоже свое востребовать? Впрочем, с этих мало что получишь…
— Почему? Книги переиздаются, экранизируются…
— А вы что, не знаете историю этой семейки? Сын Шарля убил своего сверстника и сам погиб на войне. Для того чтобы написать достойный литературный триллер о серийном маньяке-убийце, нужно иметь исходники перед глазами. Тут зрелищем одних телепередач не обойтись…
— И вы всегда можете оправдать?
— Разумеется! Просто за остальные случаи мы не беремся.
— И каковы условия для возможной реабилитации?
— Ну, во-первых, наш клиент должен так или иначе пострадать от власть имущих.
— До какой степени?
— До смертельной. И должен вас уверить, что казнь (предпочтительно — публичное сожжение, в крайнем случае — четвертование, преступное групповое вооруженное нападение) увеличивает шансы на последующую реабилитацию. В разы.
— А последующие условия?
— Он должен быть известным. И, желательно, не только в своем времени. А его потомки — быть в состоянии бороться за историческую и семейную правду-матку. В том числе и материально. Историческая правда нуждается в финансировании, необходимом для освобождения из пут заблуждений.
Фауст уже всё понял, поэтому поспешил откланяться. В приемной ожидали еще двое клиентов. Дело реабилитаторов процветало.
— Материально! — передразнила Грета на обратном пути. — Материальное ему подавай! Такой же жулик, как и Познаватели! Всё, едем домой! Тетка обещала найти одну важную бумагу. Бесплатно!
В женевском особняке их ожидал сюрприз. Кроме тетушки и приехавшей в гости ее подруги с мужем, еще каких-то великосветских персон, за обеденным столом сидел и столь памятный Фаусту по Лейпцигу Мунован Муноди, который оказался хорошим знакомым тетушки Греты.
— Как ваши успехи? — поинтересовался он без особой иронии, когда парадный обед завершился.
— Какие там успехи, — с досадой отозвался Фауст. — Я прочитал ваши материалы, но до сих пор не представляю, что мне делать — даже в шахматы втроем не играют.
— Да, нужно выбирать сторону. Как говорил поэт, «нельзя быть с теми и другими, не предавая тех и тех». Это решится само. Когда вы выберете или правду, или ложь, владыки которой и вас обманут. Я привез вам продолжение материалов того же автора.
Фауст до глубокой ночи читал вновь полученые тексты и те, которые, по всей видимости, были записаны по прямому указанию Тритермия. Постепенно, но окончательно он разочаровался в красивой сказке Общества самых древних астронавтов. Земная реальность, по мнению Арти Д. Александер, была другой:
«В законе вавилонцев Хакафа недвусмысленно заявлено: “Привилегия управлять летательной машиной велика. Знание о полете — среди наиболее древних в нашем наследии. Дар от “тех, кто наверху”. Мы получили его от них как средство спасения многих жизней”.
В древнем халдейском труде, Сифрале, содержится более ста страниц технических деталей о постройке летающих машин и слова, которые переводятся как графитовый стержень, медные катушки, кристаллический индикатор, вибрирующие сферы, стабильные уголковые конструкции…»
Цель Тритермия была ясна — по максимуму использовать его, Фауста, для своих целей. В преддверии Контакта все достижения древних цивилизаций де-факто становятся продуктом неземных технологий. И поэтому появляются многочисленные так называемые эксперты, которые в своих трудах уверяют, что батареи, найденные в Ираке и в других местах, — это продукт космических пришельцев, которые здесь приземлялись, устраивали временную базу. Таким образом рекламный отдел КК (комиссии по контактам) разработал методические материалы, доказывающие постоянную эволюцию местной цивилизации, вершиной которой является встреча с иноземцами и вступление в Галактический Союз. Поэтому все проявления как высоких технологий, так и высокого искусства у древних цивилизаций являются результатом деятельности космических пришельцев, обладающих не только более развитыми технологиями, но и более совершенным искусством. Таким образом Тритермий рассчитывал убить двух зайцев, использовав помимо внука и авторитет его дедушки. Вряд ли после всего на Земле с ним случившегося Фауст-старший стал бы помогать Тритермию.
Пришла расстроенная Грета, сказала, что и ей не повезло — нужных бумаг тетушка не нашла, а значит, они должны быть в той части семейного архива, который хранится у пражских родственников. Фауст подумал, что это еще не самое худшее, благо городом, где должна была пройти его пресс-конференция, была выбрана Максом как раз Прага. «Это город, где официально зафиксировано, что Фауст владел там недвижимостью, значит, там можно получить те документы, которые тебе так нужны, — пояснил Макс. — И кстати, в качестве дополнительного бонуса у меня есть кое-какие документы и для твоей Греты». Может быть, удастся получить у Макса перед пресс-конференцией авансом, а там посмотрим.
Грета о Максе пока не знала, поэтому Фауст ограничился кратким рассказом о не очень верных партнерах, обещавших помочь с бумагами.
— Надеюсь, мы сможем провести там поиски и самостоятельно, — сказала Грета.
Создавалось впечатление, что, как и у Фауста-старшего с Маргаритой, у внука и его партнерши земля начинала пока еще не гореть, но уже накаляться под ногами. Так уж на планете сложилось, что за правильными вопросами следует и правильно организованная охота на правдолюба.
Кто-кто в доме Фауста живет?..
В Прагу прилетели поздним вечером, который незаметно переходил уже в раннее утро. Таксист, увидев распечатку с адресом отеля на Парижской улице, слегка скривился.
— Они что, французов не любят? — заметила Грета. — С чего бы?
— Не знаю…
Ехали долго. Слишком долго, как показалось Фаусту. И сколько он ни вглядывался в предрассветную тьму, не увидел ничего похожего на «самый большой в Европе старый город». Тем более связанный с именем доктора Фауста, совершившего именно сюда одно из своих легендарных воздушных странствий, как гласили старинные манускрипты: «Это была Прага, столица Богемии. Этот город велик, состоит из трех частей: Старая Прага, Новая Прага и Малая Прага. Малая Прага охватывает собою левую сторону и гору, где находится королевский двор и епископская соборная церковь св. Вита. Старая Прага расположена на равнине и украшена огромными, мощными рвами. Из этого города по мосту проходят в Малую Прагу; этот мост имеет двадцать четыре арки. Таким же образом новый город отделен от старого глубокими рвами и обнесен стеной. Там же находится университетская коллегия. Город окружен валом».
Но за окном мелькали безликие кварталы обшарпанных панельных домов, плавно переходящие в одноэтажные постройки пригорода. Когда машина запрыгала по колдобинам, лавируя среди угрюмых человеческих скворечников, Фауст собрался было возмутиться, что их повезли какой-то объездной дорогой, но тут водитель нажал на тормоз и провозгласил:
— «Франта»!
Действительно, в свете одинокого тусклого фонаря над темным проемом ворот виднелась вывеска «Пансион «Франта». Пришлось долго звонить и стучать в запертую дверь, прежде чем появилась сонная хозяйка и вручила гостям ключ, вяло кивнув в сторону узкой крутой лестницы. Столь же узким оказался и коридор на втором этаже, сплошь увешанный яркими картинами с чудовищами и растениями-мутантами.
В номере — мансарде со скошенным потолком — обнаружилось ветхое кресло, два столь же ненадежных стула и огромная кровать на высоком подиуме.
— Ну и лежбище! — изумилась Грета. — Зачем такое высокое? Разве что любовников складировать… А где тут ванная?
Она отправилась на поиски и вскоре возопила:
— Каменный мешок, ну правда же! Аутентичный! Хорошо хоть душ есть.
Фауст заглянул в закуток с сантехническими удобствами и согласился с ней: действительно, отделанная темной плиткой во всю высоту стен узкая каморка, куда ванну можно было засунуть разве что стоймя, навевала мысли о застенке в средневековом узилище.
— Ладно, давай отдохнем, два-три часа у нас есть.
Когда они проснулись, было светло. Но сквозь единственное маленькое окошко удалось увидеть только кирпичную ограду, на которой важно восседал здоровенный черный кот, а за ней — заросший бурьяном пустырь. Прочие признаки цивилизации, в том числе праздно шастающие мутанты, отсутствовали.
— Это какой-то край географии, честное слово! — воскликнула Грета.
— Парижская улица, как ты и хотела, — заметил Фауст, указывая в окно. На вышеупомянутой ограде и впрямь красовалась табличка «Парижскова улица».
— Вот я бестолочь! Парижская и Парижскова, ну надо же так! Это же Прага Пять.
— В параллельном пространстве?
— В задней точке культурного мира!
— Главное, чтобы отсюда до настоящей Праги не оказалось дальше, чем до Парижа.
Включенный в стоимость номера завтрак, сервированный в холодной и неуютной столовой, выглядел столь скудным и неаппетитным, что Грета и Фауст оставили его нетронутым. Иоганн-Альберт стал припоминать, что говорилось в дневнике дедушки об этом городе вообще и о том, где тут можно поесть: «В Праге зашли с Марго в кофейню «Серебряный дракон». Неплохое место. Здешние чудаки косились, они же своих девчонок никуда не выпускают. Пришлось купить Марго мужской плащ и шляпу, чтобы спокойно ходить пить кофе. Он тут натуральный. Варят в ковшиках в горячем песке. И булочки готовят на настоящем сливочном масле».
— Интересно, она еще существует?
— Как ты сказал, «Серебряный дракон»?
— Да, существует с шестнадцатого века.
— Нет тут такого, и вообще первая кофейня в Праге появилась в начале восемнадцатого века!.. Она и сейчас есть.
— Но в дневнике написано! Лично дедушкой! Себе-то он не врал!
— Я не знаю, что там написано дедушкой и бабушкой, но кофе в Европе узнали только после Венской битвы, когда захватили несколько мешков с ним среди прочих трофеев.
— А если на самом деле всё было иначе? Мы ведь уже выяснили, что история по многим параметрам, в том числе коммерческим, подправлена… Впрочем, та кофейня, о которой ты говоришь, нам тоже подойдет. Она еще существует?
— «У золотой змеи». Да, существует.
— Вот и отлично. Заодно поищем гостиницу поближе к центру. А то этот концептуальный клоповник уже надоел.
Поселиться в пражский Дом Фауста на Карловой площади не удалось. Не удалось даже пройти, поскольку принадлежащее магистрату здание было закрыто для посещений. Хорошо, что еще не стояли предупреждающие таблички с надписью: «Здесь был Фауст! Осторожно, радиация!»
Хотя Иоганну-Альберту было весьма интересно ознакомиться с альтернативной версией пребывания на Земле его знаменитого дедушки. Несколько вариантов этого рассказа он и Грета услышали от гидов, проводивших мимо нарядного розового дома стайки туристов.
Эти версии могли отличаться деталями, но в общем совпадали и радовали слушателей лихо закрученным сюжетом и обилием шокирующих подробностей. Прославленный Фауст жил в Праге, когда там правил император Рудольф II, собиравший при своем дворе людей искусства и алхимиков. Вот в таком качестве доктор Фауст появился в Праге в 1591 году, выбрав себе для проживания просторный дом в три этажа на углу площади, называвшейся тогда попросту Скотным рынком. Поговаривают, что именно отсюда он и исчез таинственным образом при большом грохоте и пугающих визуальных эффектах. А дыра в крыше осталась, и ее никак не удается заделать до сих пор.
— Но можно мы хотя бы посмотрим на дыру в потолке? — спросил Фауст у охранника. — Понимаете, я же его потомок.
— Кого?
— Иоганна-Георга Фауста!
— Колдуна, что ли? Так вы сегодня не первый…
— То есть как?!
— А вот так, сговорились вы, что ли? Или флешмоб устроили. Ночная смена рассказывала, приходили на рассвете сразу двое. Один, дескать, Фауст, а второй клялся, что не кто иной, как сам Мефистофель…
— Это мошенники!
— Ну уж не знаю, кто они, а вы кто?
— Да у меня документы есть!
Немолодой охранник, научившийся за годы службы разбираться в людях и отличать искренне убежденных, посмотрел на Фауста внимательно и проговорил доверительным тоном:
— Съездил бы ты, парень, в Кутну Гору. Говорят, он там жил еще до того, как Яна Гуса нашего сожгли. А когда началась заваруха, уехал к немцам и там тоже изрядно покуролесил. Может, дом с дырой в крыше — это там, у нас тут имущество казенное, содержится в полном порядке. Потолок в исправности.
— В самом деле?
— Я сам ходил смотреть, да и не я один. Интересно же, если тут и впрямь колдун жил. А когда дом стоял заброшенный, поговаривают, забрел сюда нищий студентик, от дождя укрыться, и долго потом находил в одной из комнат на столе серебряные монеты. Тем и жил. Так другим можешь и передать.
— Ну спасибо за информацию… — Фауст и Грета развернулись, собираясь уходить.
— Да еще вот что, — крикнул им вслед страж порога, — будете у немцев спрашивать, не забывайте, что они его под другим именем могут знать.
— Под каким? — Фауст чуть не споткнулся.
— Так он поскольку из Кутны Горы был, то и назвался там Куттенбергом, по-ихнему, стало быть. А они его на свой лад произносить стали — Гутенберг. Говорят, он чуть ли не первый, кто догадался книжки не переписывать, как в старину, а печатать на станке.
— Потрясающе! — воскликнула Грета. — Так он у тебя еще и первопечатник прославленный, получается.
— Я бы не удивился. Наверняка с собой на Землю дедушка прихватил старинную пишущую машинку. Одна из них до сих пор стояла на буфете в семейной кухне. Когда подлые мутанты отрубали электричество, то дедушка фиксировал с ее помощью свои концептуальные и не очень тексты.
— И родиться он умудрился не только в разных городах, но и в разных временах.
— Ну если здесь он появился после того, как из Германии пришлось бежать…
— А в дневнике не пишет? Может, там есть пароли, явки?
— Об этом — нет. Он был настоящий конспиратор.
Вечером Фауст с Гретой отправились побродить по старому городу, озаренному дрожащим светом настоящих газовых фонарей. Буквально в двух шагах от шумной Карловой улицы постоянно попадались тихие закоулки, которые будто потерялись в пространстве и времени.
На обратном пути в гостиницу Фауст и Грета наткнулись на трансформаторную будку, которая чем-то неуловимо отличалась от множества других подобных сооружений по очертаниям и была расписана странными граффити. Грета шагнула поближе, чтобы рассмотреть. Сверкнул разряд, но Фауст успел выдернуть ее из опасной зоны. В воздухе запахло тайной.
— Что это за такое сооружение?
Тут Фауст решил, что настала пора хоть немного ввести Грету в курс реального порядка вещей.
— Это галактический транспортный пункт, и там защитное поле. Тебя могло убить!
— Откуда ты знаешь?
— Ну, они же везде такие…
Почти во всех местах обитаемой Вселенной неугомонные мальчишки пытались проникнуть внутрь, желая на халяву оказаться на другом конце света. Фауст-младший не был исключением.
— Да что ты говоришь? А почему я первый раз в жизни о них слышу?! Ты кто такой?
— Исследователь я, а родители — простые фермеры. Это правда, клянусь дедушкой!
— Ты это уже говорил! Я не хочу жить с человеком, который говорит только половину правды! И дедушка — тоже простой фермер? На досуге превращающий зерно в золото, а свиней — в «Мерседесы»?
— Ты уверена, что тебе понравится вторая половина? И о дедушке тоже?
— Ничего, я выдержу. Рассказывай. Ты что, маньяк-многоженец?
— Хуже, я инопланетянин.
— Ну это хоть твой натуральный облик?
— А как ты думаешь?
Дальше до гостиницы добирались в полном молчании. Уже в номере Грета проговорила:
— Пошутил и хватит. В чем дело?
Пришлось использовать кое-что из тайком взятых из галактики предметов. И заодно пожаловаться на тамошнюю администрацию.
— Не расстраивайся, у каждого свои тараканы. У меня папа почти олигарх. А я в целях экономии сплю в одной постели с инопланетянином.
— Пока — на разных половинах. С острым предметом посредине. И как тебе? Нравится?
— Замечательно. Согласно старинной традиции. Зато у меня открываются такие манящие, прямо-таки космические перспективы. Особенно если кто-то предложит мне сняться в фильме «Унесенные инопланетянином». И кстати, в таком случае наши дети будут мутантами? Если предмет уберу?
— А твой папа-олигарх даст за тобой в приданое два трактора и кукурузокосилку?
— Не даст. Кукурузу не косят.
— Это вашу не косят. Давай спать.
— У вас в роду все такие?
— У нас на планете все такие.
— А зачем инопланетянину справка, что земной чародей доктор Фауст был на нашей планете образцом добродетели?
— Затем, чтобы его наследникам на родной планете позволили поставить ему памятник и не стали взыскивать за убытки, причиненные им на Земле.
— Стоп, что-то ты врешь. Какое отношение Земля имеет к твоей планете? И как она называется?
— Айдаху. А Иоганн-Георг Фауст — действительно мой родной дедушка. Он настоящий герой нашей планеты. Но в космосе царит бюрократия. И если ты наломал дров, то даже на незарегистрированной в совете галактики планете с тебя или твоих родственников всё равно возьмут штрафы, пени и прочее. Тем более — если планета вступит в Галактическое Содружество.
— Похоже, повсюду одно и то же. И сколько с вас хотят?
— Почитай жизнеописание Фауста в открытом доступе. Поверь, очень немало. Хотя и строго по фактам нарушений.
— А сам-то знаменитый дедушка жив?
— Исчез еще до моего рождения, отправившись в очередное тайное путешествие. Бабушка очень переживает.
— А бабушка-то кто?..
— Та самая Маргарита. Умная и хорошая. Поэтому не хочу расстраивать.
— Как романтично!
И на сей раз Грета взглянула на Фауста-младшего, как говорят в таких случаях на Земле, — с неприкрытой симпатией. Ну и чего особенного? У парня — две руки, две ноги и прочие органы, ферма и почти сказочная история. Он — целеустремлен и порядочен, может стать тем самым галактическим принцем. Но тут началась и вторая романтическая часть — «нищий».
— Продолжение романтики — те штрафы, которые выпишут мне и родственникам за этого проклятого голема.
— Ну ладно, а чего ты к памятнику-то привязался? Вроде человек адекватный. Зачем вам памятник, может, дедушка еще живой?
— Одно другому не мешает. Памятник в любом случае пригодится. Если памятник поставят, бабушке будет полагаться пенсия. А пропавшего дедушку будут искать за счет Галактического Союза.
— Химера, приносящая доход, — это уже реальность. Закон химер по Александру Фюрстенбергу, помнишь? Надо устроить пресс-конференцию и рассказать правду. А как же моя диссертация? Если ты не землянин, то все мои выводы по теме «Мужская и женская роль в земном познании» становятся некорректными? Какой ужас… Сколько я за тобой наблюдала, записывала… И всё коту под хвост из-за какой-то ерунды. Не мог здесь, что ли, родиться?
Я подарю тебе сигомку
Казалось бы, ну какая разница, кто и зачем высаживался на планете Земля тысячелетия назад? Да и не всё равно, кто строил тогда огромные сооружения — гарантия на них наверняка кончилась.
Может, просто честным земным жителям становится противно, что какие-то залетные пришельцы что-то в своих целях навозводили, а теперь доказывают, что они с давних пор были белыми, пушистыми благодетелями. И хотя младший и старший Фаусты были неместными, но ведь так или иначе их пытались обмануть и представители галактической администрации. Кроме того, Фауст-младший, и раньше подозревавший мухлеж любезного Макса и прочих «залетных гастарбайтеров», теперь получил доказательства подтасовки фактов древней истории.
Вскоре Макс, которому, видимо, доложили о неких встречах Фауста с нелояльными исследователями древностей, нашел время для того, чтобы в приватной беседе в местном изысканном ночном клубе попытаться наставить Фауста на путь истинный, наливая себе и ему дорогие вина и виртуозно хватая за полуобнаженные задницы знакомых из числа здешних профессиональных красавиц.
— Ну, было и прошло! Это же мелкие нестыковки, всё на самом деле так и происходило. Или должно происходить. И кто что может сказать против? И кому?
После этого Макс радостно заявил, что те данные, которые Фаусту сообщили о каком-то древнем геноциде аборигенов и тех запрещенных экспериментах инопланетян на Земле, — безусловно, пропагандистская ложь неадекватных и неприятных галактике личностей. На этом Макс остановился подробнее:
— Организация «Сохраним Землю для своих потомков» — это же просто сборище маргиналов, которые уткнулись носами в свои замшелые норы и не хотят выйти на галактический простор мысли и дела! Да и куда им — в ватниках и панамках, с многоженами и многорадостями!
А «Земля для землян» — это вообще финансируемое владельцами отсталых и вредных производств сборище нетолерантных злобных индивидуумов, завидующих тем, кто обитает (и наслаждается) в Космосе! Тем, кто не летает на ваших устаревших лоханках по земной орбите, считая себя владыками Вселенной! — И вошедший в раж Макс выпил сразу из двух бокалов, слегка заляпав свой престижный костюмчик. — Ты же наш, галактический, ну нашел кого слушать! Абориген — это звучит дико!
— Ага! — передразнил его Фауст. — Как там в ваших рекламно-пропагандистских буклетах: «Хочешь путешествовать по звездам, жить если не вечно, то очень долго и счастливо — вступай с планетой в Галактическое Содружество!» Конечно, кто кроме вас защитит земные границы от нехороших Чужих! И ты еще будешь рассказывать о прелестях галактической бюрократии.
Разгоряченный полемикой Фауст налил себе из графина экзотического крепкого напитка из России. А между тем Макс, прихватив жадной ладонью голую ножку молодого обслуживающего персонала, продолжил:
— Неугомонный ты наш… Ладно, давай к делу. Ты нашел, что искал? Кроме той тарелочки с гербом? Тебе еще нужна наша помощь с документами о хорошем дедушке? Тогда делай, что надо.
Но даже подвыпивший Фауст был неумолим:
— Я узнал много такого, что изменило мой взгляд на мир. Недаром дедушка говорил, что магия — искусство познания. Помощь — нужна, но документы — вперед. Чтобы, как говорят здешние герои, они мне грели душу, когда я выступать буду.
— Похоже, твое познание далеко не продвинулось, ты так и остался наивным романтиком. — Наконец отпустивший женскую ногу Макс протянул Фаусту свежую газету. — Вот посмотри, это же планета мошенников. Одни собирают деньги на постройку космического лифта, поскольку уверены, вернее говорят, что уверены — достаточно выбросить человека за орбиту Земли, а там он сможет по собственной воле летать. Кого ты защищаешь? И почему документы вперед? Может, лучше прислать тебе пару симпатичных сигомок для восстановления душевного равновесия? Бескорыстно, по дружбе — в подарок.
— Не надо, натуральные — приятнее. Я хочу помочь тем, кто готов защищать истину и подлинную историю. А чтобы помогать вам — требую гарантий.
— Гарантии может дать только галактический суд. Самый справедливый во Вселенной. А за истину я бы на твоем месте не беспокоился. Особенно за ту, которую они сами столько раз переписывали.
— Еще возможно отделить зерна от плевел. — Слова получились у Фауста какие-то казенные, но не на митинге же.
— Ну да, мелиоратор и селекционер нашелся. А ты никогда не задумывался, что лучше им потерять свою историю и самобытность, но зато ваша семья будет сыта и обута. Ты ведь знаешь, как бедны ресурсы твоей родной планеты. И как бы ни бунтовал дедушка, но твои отец и мать пользовались ресурсами отчизны.
— Но я не хочу продолжать такую игру — вы кормите обещаниями, а бескорыстно врать в пользу других я не приучен. — Тут Фауст вспомнил традиционную формулировку крутых аборигенов: — Вы гнобили моего дедушку, и это вам даром не пройдет!
— Что ж, это была последняя попытка просто предупредить. Придется принимать профилактическо-репрессивные меры.
Макс заговорил, перейдя на вы, вопреки своей обычной панибратской манере:
— Я предлагаю вам задуматься над следующей фразой моего справедливого, но сурового начальника: пусти Фауста в огород, так он…
— Так что будет, если Фауста пустить в огород?
— Говоря вежливо, будет плохо и Фаусту, и огороду. А конкретно — смотря по обстоятельствам. Но тебе стоит задуматься, что огород наш, а ты — нет.
— И каких я могу ожидать последствий?
— Ну а это пусть будет сюрпризом, — Макс снова заговорил расслабленно и нахально. — Ведь ты сам виноват. Сигомов не любишь, самых древних астронавтов не ценишь, артефактами с инструкцией и знаком качества не впечатляешься… Этак после тебя в земной истории одни черепки и порушенные мифыостанутся. А у нас историческое финансирование ограничено. Впрочем, у тебя будет на пресс-конференции последний шанс исправиться, как говорится, не став горбатым в могиле. Если сам правдолюбец, то подумал бы хоть о родственниках и милой Грете. А вдруг на нее упадет в пустынном месте НЛО?..
Есть ли у крейсера багажник?
Следующее утро оказалось отнюдь не радостным. И не только потому, что именно на этот день была назначена пресс-конференция Фауста-внука в галерее «Миранда», неподалеку от Пороховой башни и окнами прямо на Влтаву и Пражский град. Впрочем, и здесь без Фауста не обошлось.
Решив до того ознакомиться со свежей прессой, Фауст обнаружил, что известная газета опубликовала редакционную статью, в которой утверждалось, что «прежний» Фауст был не просто обманщиком, но безумцем. «Он воображал свои полеты, похождения и превращения, но, в отличие от безобидного чудака Дон-Кихота, порой изрядно травмировал своими фокусами окружающих». Фауст-младший задумался, не вывели ли уже на Земле журналистов-мутантов, которые пользуются естественным инстинктом, но не разумом?
Другое издание завлекало читателей заголовком «Внуки доктора Фауста»: «Прошло пятьсот лет с тех пор, как гипотетически-мифический Фауст мог производить впечатление на добропорядочных, но наивных обывателей. Сейчас его выходки вряд ли удостоились бы такого внимания. Но впечатляет даже не это, а то, что некий ученый, наш современник, именует себя ВНУКОМ незабвенного господина Фауста. Читатели, воспользовавшись помощью любого интернет-поисковика, могут точно выяснить, когда именно мог жить вышеупомянутый господин. И как же получается, что ныне здравствует его внук? То ли в родословие этой семейки затесались бессмертные эльфы, вошедшие ныне в такую моду, то ли Фаустам повезло жить, как праотцам рода человеческого лет по двести минимум.
А учитывая сообщения о появлении внуков означенного персонажа в других районах нашего города, а также иных городах и весях… Потомство Фауста плодится быстрее остальных людей, это уже очевидно. Эдак через сорок лет каждый европеец окажется потомком Фауста. А среди живущих за пределами Европы — каждый второй, и арабы тоже. Удивительная генетическая аномалия!» По мнению Фауста-младшего, если это было бы верно, тогда их родная планета неминуемо стала бы центром вселенной. По крайней мере — по рождаемости и внутрисемейному скрещиванию. Со всеми последствиями.
Ну и конечно, нашлись три таблоида, которые вынесли на первую полосу публикации о беспорядочных связях как старшего, так и младшего Фаустов (на зависть Максу, хотя, скорее всего, он сам их организовал). Голоса скучающих особ женского пола, желающих поучаствовать в указанной беспорядочности, напрочь заблокировали телефон честного фермерского сына где-то через полчаса после того, как он сам ознакомился с содержанием скандальных заметок.
Мирного завтрака в кофейне под сенью Тинского костела не получилось. Грета, оценив ситуацию, позвонила в две редакции из числа провинившихся — там у нее нашлись знакомые, — потребовала разговор с начальством и дальше изъяснялась очень ругательно. Потом отобрала у Фауста его телефон и, послав подальше некстати позвонившую очередную нимфоманку, выключила агрегат совсем.
— Что им всем от меня надо? — с отчаянием проговорил Иоганн-Альберт. — Что я им сделал?
— Ну, девкам ты еще ничего сделать не успел… и не советую, а то у твоего дедушки может стать на одного внука меньше! Но это на будущее.Да и земные алименты — это недешево!
— Да я про Тритермия. И Макса с сигомками…
— Про кого? Ты мне не рассказывал… Опять инопланетные секреты?
— Даже общегалактические. Не хотел тебя в это дело впутывать. Но, похоже, они решили мне помешать. Думаю, мне даже не дадут добраться до этой галереи. Три часа осталось… Не стоит тебя впутывать. Лучше уходи.
— Вот еще! Тебя похитят, а мне отдувайся! Прямо сейчас и отправимся на пресс-конференцию.
— Они наверняка нас ждут на полпути. Макс прислал сообщение, что мне выступать не следует…
— Возможно. В засаде, в НЛО, замаскированном под передвижную сосисочную. Но мы обманем злодеев, и всё будет хорошо!
Спорить с ней было бесполезно, и парочка тронулась в путь. Затем Грета с видом скучающей туристки прошлась по площади, подождала, пока толпа, спешащая полюбоваться часами с движущимися фигурками, станет погуще, и решительно направилась к стоянке конных экипажей. Маршрут она заказала самый дорогой и живописный, да чтоб с ветерком!.. Кучер посчитал доставшиеся ему авансом чаевые и радостно кивнул. Грета не менее радостно махнула рукой Фаусту, прятавшемуся под аркой костела, он вскочил в экипаж, и они покатили в галерею «Миранда» кружным туристическим путем. Фаусту показалось, что в толпе перед часами он заметил Макса (в сопровождении нескольких суровых мужчин), отчаянно вертевшего головой в поисках исчезнувшего «объекта». Но из этой толпы никто бы не смог выбраться, пока механические святые не совершат положенный в начале каждого часа променад. А до него оставалось еще четыре минуты.
— А вот здесь сделали того самого голема! — Кучер указал на Старую синагогу. — Говорят, он и сейчас где-то там в подвале спит.
— Неужели здесь еще есть неизвестные подвалы?
— Да вы сами взгляните, тут могильные плиты в семь слоев, что уж говорить о подвалах.
— А еще часы идут в другую сторону[17], — тихо заметила Грета.
— Какие?
— Мы их уже проехали.
Элегантная хозяйка галереи, правнучка русских эмигрантов, Марианна Климушина изумленно посмотрела на подкативших со старинным шиком к дверям «Миранды» Фауста и Грету.
— У вас же вроде следующая пресс-конференция… Сейчас у меня киношники с фестиваля арт-хауса.
— Ничего, мы киношников не боимся, — парировала Грета. — Послушаем и их. Заодно и перекусим.
— Кем? — отважился пошутить Фауст. — По-моему, тут одни вампиры, так что как бы нам самим добычей не стать. Хотя что настоящему Фаусту какие-то вампиры!
Большинство гостей, согласно дресс-коду, и впрямь были бледными, красноглазыми и взлохмаченными.
— Я не вампир, я главный режиссер театра, — обиженно отозвался пухленький пожилой господин. — На фестивале представлен документальный фильм о моей репетиции. И у меня молодой Фауст перед самой премьерой заболел. Господа актеры совсем себя не берегут… Только из отпуска — и умудряются заболеть. Орхидеи!
— Бывает, — заметил кто-то из журналистов. — Как говорится, долго болел, а потом водка кончилась…
Все одобрительно закивали.
Грета и Фауст уселись подальше от импровизированной сцены, где предполагалось присутствие героев пресс-конференции. За самый дальний столик.
— Вы верно выбрали место, девушка! — прозвучало рядом.
На соседнее креслице плюхнулась какая-то приятельница Греты, светская хроникерша. Протерла очки и кивнула назад, указывая на стол с фуршетными деликатесами.
— Мы к ним ближе всех! — радостно сказала она. — К стратегическим запасам.
— Я этим и руководствовалась, — проворчала Грета.
— Ну, мы, светские хроники, всегда правильно ориентируемся, — подытожила подружка и принялась изучать пресс-релиз, тихо ругаясь себе под нос. — Ну и навертели! Читала? «Люди смотрят с экрана. В камеру. А получается глаза в глаза. Режиссер добивается этого специально. Он чувствует, как из глаз этих людей в его фильм входят души. И поселяются там — в микротрещинках теплого целлулоида…»
— Вот прямо так и представляю… — проворчала Грета, покосившись на Фауста, и пояснила уже для него: — Киношники всегда такие ненормальные. — И шепнула Фаусту: — Нет ничего надежнее, чем спрятаться на чужой пресс-конференции. Ведь все знают, что чужие на них не ходят.
— Я заметил. Думаешь, только киношники ненормальные? А «фаустнутые»?
Но тут началось мероприятие. Заговорил толстый бородатый киновед с великолепной шевелюрой.
— Жизнь — это движение, — вещал он. — Кино — это движение. Безостановочное движение вызывает панику, кадры обрушиваются лавиной, режиссер сталкивает, сочленяет, сращивает и терзает на экране органическое и синтетическое, природное и рукотворное — разные типы движения, разные типы жизни. Два года подряд на его монтажном столе лежит целый мир, который нужно собрать заново
— Так, — вздохнула Грета, поглощая кремовую трубочку, — понятно. Нельзя киноведов на пресс-конференции пускать. Хочешь винограду? Есть виноград — значит, жизнь удалась.
— А у него там что-то с сердечной чакрой резонирует, — заметил Фауст.
— У винограда?! — изумилась Грета. — Да где ж у него чакры?
— У режиссера!
— А… ну, пусть.
Фауст ощутил, что среди этой суеты, которая показалась бы ему богемно-привлекательной сразу после прибытия и выглядела до ужаса скучной сейчас, его всё сильнее начинает захватывать напряжение перед собственным выступлением. Просто так его галактические кураторы не сдадутся, обязательно что-нибудь придумают. Не сейчас, так на самой пресс-конференции.
И он не ошибся. Пустого зала, вопреки опасениям, не случилось. Но пресс-конференция как обычно началась со скандала. На входе появилась спешно смонтированная рамка, призванная выявлять не террористов, а пришельцев, реагируя на «импортные (внеземные) гены». И она отчаянно зазвенела при появлении представителя городской администрации. И местного банкира, затем — городского начальника полиции и руководителя местной культурной ассоциации. А уже университетские профессора, коих прибыло несколько, удостоились отдельного «встречного марша» каждый. Грета прошмыгнула спокойно, а вот младшего Фауста рамка приветствовала радостным звоном — «Тут пришелец!».
В первом ряду расселись несколько удивительно схожих между собой молодых людей в безупречных костюмчиках. На лацканах у них красовались значки «Хочешь стать Фаустом? Спроси меня как!». Появился Макс, который был услужливо представлен как «руководитель группы экспертов-культурологов по прогнозированию земного будущего и прошлого», и тут же начал вещать в услужливо подставленный микрофон.
— Наступает время, когда прежние земные суеверия потеряли свою актуальность, и на смену так называемым чародеям прошлого приходят деятели науки. Впрочем, сейчас любой настоящий ученый может рассчитывать на грант. Но при этом не надо делать никаких фантдопущений о том, что было, если бы две-три-четыре-пять тысяч лет назад пионеры освоения и пропаганды земного космостроения сумели оторваться от Земли. Поэтому мы говорим только о документально зарегистрированных изобретениях…
В зале начался радостный гогот. В полемике с искусством явно выигрывали сторонники военно-промышленного пути развития. Чья кормежка — тех и новости.
— А что вы думаете, Гутенбергу не приходилось регистрировать свою множительную машину? — донеслось до Фауста.
— Да того же Архимеда за оборонные патенты зарубили.
— Подумаешь! А то, что великому инженеру Леонардо да Винчи приходилось мазней зарабатывать — по-вашему, лучше?
Иоганн-Альберт заглянул в невесть откуда взявшийся пресс-релиз, который гласил: «Что необходимо для Контакта с другими цивилизациями? Земляне должны пытаться перейти в режим длинных временных горизонтов, от полувека и далее, а не мыслить краткосрочными отрезками, т. е. теми же самыми пятилетками. Процесс интеграции требует не только усилий, но и времени, в течение которого землянам нужно проявить терпение…» Понятно, что о светлом будущем миллиардов земных разнорабочих и солдат Иноземного Легиона будут с восторгом писать всё позже. Но в самой цивилизованной галактике такое культурно называлось «передовыми сказками для бедных».
Но тут наконец настала очередь следующего оратора. Провожаемого звучными, почти армейскими аплодисментами Макса сменил безымянный (по собственному желанию) представитель сети клубов психологического развития личности. Он предложил вести тренинг «Секреты успеха от Фауста». Даже две программы. В одной про коммерческий успех и как сделать карьеру, а в другой — как достичь личного совершенства. Грета захихикала — ей тот же господин уже предложил вступить в организацию курсов вечной молодости от «Маргариты».
Безымянник явно знал свое дело, отпуская афоризмы и позитивные фразы, заставляя Фауста жалеть о невозможности превращения бойкого оратора на трибуне в не менее бойкого козла. К сожалению, земная наука до сей поры была лишена возможности изучения феномена козла, продвигающего в стаде козлов принципы сетевого маркетинга.
— Фауст — это тот, кто не стал ограничивать себя банальным преподаванием в обычном университете, а предпочел работу настоящего бизнес-тренера, шокируя и тем самым совершенствуя своих студентов в осознании глобальных перспектив. Он выбрал самого жестокого и богатого работодателя и смог заключить с ним договор!
Фауст не терпел посредников и обращался напрямую к владыкам, оставляя себе все бонусы! В наше время он бы встречался с Биллом Гейтсом и Стивом Джобсом, Марком Цукербергом и Алексеем Васёновым, давал советы Никите Хрущеву и Дэну Брауну.
Впрочем, вспоминая бабушкины рассказы, Фауст-младший не мог в этом не согласиться с оратором.
Вскоре настала пора и главного докладчика и под негромкие аплодисменты Фауст подошел к трибуне.
— Для начала я хочу задать присутствующим простой вопрос, который уже задавал многим. Да что вы знаете о моем дедушке? Том самом докторе Фаусте, оставившем на Земле противоречивый след.
Из зала раздались негромкие крики. Оставшиеся слушатели неспешно зазевали в предвкушении благостной истории о великом дедушке оратора. И оказались не правы.
— На самом деле, он не был ни гениальным ученым, ни этаким бизнес-тренером. Он, как многие чужаки, сумел взглянуть на скучную, сопровождающуюся множеством запретов и санкций полуповседневную земную жизнь иначе, чем потерявшие к ней вкус люди. Он был исследователем и искателем…
И дальше Фауст-младший, завладевший искушенной публики вниманием,под не меньше чем три десятка включенных диктофонов и пару телекамер стал рассказывать истории из земной жизни деда, изложенные в его дневнике. Макс и его свита неспокойно ерзала в креслах, хотя даже слово «галактика» не звучало.
История обычного Фауста, лишенная масштабных чудес, смогла поразить даже прожженных скептиков, особенно когда внучек иносказательно поведал историю бабушки. А потом Фауст-младший аккуратно, без желчи, а скорее — с сожалением (что сильно перекосило Макса), рассказал о тех фактах намеренной фальсификации земной истории, которые ему стали известны.
Вопросы посыпались градом. Были среди них и изощренные.
— Был ли Парацельс посланцем-роботом Высших сил, посланным помогать человечеству?
— Почему именно роботом? Не обольщайтесь иллюзиями о всемогуществе роботов. Однажды, когда я работал в поле, рядом приземлился маленький робот. Мы его приютили, отремонтировали, поставили на зарядку. А он начал выкрикивать рекламные слоганы.
— Был ли способен доктор Фауст возродить Мертвый Неадекват?
— Смотря до какой степени Неадекват…
Иногда вопрошатели погружались в специфические темы, по всей видимости, соответствующие тематике изданий.
— В какие игры играл ваш предок?
— В познание.
— А кто выпускает эту игру?
— Жизнь.
Журнал «Реальная карьера» поинтересовался:
— А какая последняя запись фигурирует у вас в трудовой книжке?
Фаусту захотелось перестать юлить и сказать правду, что он и сделал:
— Там, откуда я родом, таких книжек нет. И вообще у нас книжек очень мало.
И тут-то невыразительный субъект из свиты Макса нанес удар.
— Ранее вы что-то упоминали о таинственном происхождении своего дедушки. Хотите ли вы, чтобы вашему предку поставили памятник как вроде первому инопланетянину? Или же пусть его забудут как бытовое порождение темных эпох?
— Пусть ставят памятник, но чтоб там были слова — не первый и не последний. И без Чужого с его чужеродными соплями.
— А что бы вы сделали, если б на Земле увидели Чужого?
— Если бы не успевал убежать, то, как подданный США, потребовал бы американского консула и Шестой флот для своей защиты.
— Верите ли в конец света?
— Если узнаю, чтостраховка Вселенной закончилась.
— На Земле часто снимают фильмы о докторе Фаусте, не хотели бы вы в одном из них сыграть? Дедушку или самого себя?
— Пришлите сценарий и условия контракта. Принципиально я не против, но всё равно нужно пройти кастинг.
Затем, словно искушая судьбу Фауста и Греты, снова начались вопросы о роли технологий.
— Что вы думаете о достижениях инопланетных цивилизаций, принесших на землю строительные разработки и технику?
— Дело в том, что это не древние технологии галактики, а земные. И, как минимум, по части сооружений, есть конкретные доказательства их земного происхождения.
— Откуда вы знаете? Ведь Галактика огромная, там может быть всякое…
— При всей своей необъятности, в цивилизаторском космосе происходит унификация. Из чисто экономических соображений. И получается множество разновидностей одного и того же. Ибо наличие множества технологий не дает возможности их полностью контролировать, давая поле деятельности для контрабандистов и повстанцев-аборигенов. Плюс необходимость сопряжения разных механизмов, согласования.
— Но почему тогда, когда инопланетяне покидали Землю, они не забрали с собой все эти строения, которые в том числе использовали как дачные? Все эти Баальбеки и Тиуанаки?
— Может быть, места на багажнике крейсера не хватило…
— Но вы вроде как сам неместный, как пишут таблоиды. Дожили! Инопланетянин борется за нашу историю и культуру! Вам какое дело до нас?
— Ну если мы прозевали свое, то будем бороться хотя бы за родственное.
— Что, аборигены всех планет объединяйтесь? На этот вопрос ответа так и не последовало.
И тут снова поднялся один из максовских:
— Вы же не будете отрицать, что огромные сооружения, которые, по мнению многих наших ученых, возвышаются в галактике, не сравнимы с земными лачугами?
— Конечно, не сравнимы, потому что сравнивать надо земные лачуги и галактические. Или вы будете уверять, что в нашей почти необъятной галактике нет лачуг? — Вопрошавший благоразумно промолчал. Да и дворцы земных олигархов наверняка можно сопоставить с обителями звездных владык. Ведь на Земле представительских средств не жалеют.
На вопрос о своих творческих планах Иоганн-Альберт заявил, что намерен предать гласности все известные ему факты об ограблении Земли и о вывозе полезных ископаемых.
— А о вывозе рабов из Африки будете говорить? Или — только в Космос? А местных женщин — в галактические бордели?
— Нет, пока только о вывозе ресурсов.
— Напрасно! Тема-то актуальная.
И тут обмен репликами был грубо прерван, что, в общем-то, и не удивительно. Как известно, ни одна достойная пресс-конференция не обходится без публичного скандала, появления стражей порядка и страданий героя, обреченного на дальнейшее геройство.
В нужный момент появляющееся Зло (или модифицированное Добро) внесет в сердца собравшихся надежду, что они сегодня пришли сюда не напрасно. Хотя и не все могут уйти. Но ведь что-то нужно рассказывать потомкам. К примеру — «Я видел настоящего Фауста. И успел пожать ему руку, прежде чем началось…». К тому же в тяжелый финансовый период жизни можно взяться за написание мемуаров о встречах со знаменитостями и модными сакральными сущностями.
Со стороны входа послышались тяжкие шаги. Брызнули осколки стеклянных дверей. Навстречу Фаусту медленно, но грозно шагнула массивная фигура в полтора человеческих роста. Не буди лихо, пока оно сопит тихо…
— Голем! — завизжала Грета.
Фигура приближалась, размахивая громадными ручищами, загоняя добычу (Фауста) в тупик. Тот судорожно рылся в рюкзаке, нашел и выхватил одну из склянок и швырнул в голема. Пыхнула вспышка, посыпались осколки. Под ноги Фаусту и Грете швырнуло ворох рекламных листовок новой здешней пивнушки.
Голем был рекламоносителем. Масштабным и законопослушным. Запахло, как и во времена Фауста-старшего, неприятностями.
Разумеется, появилась полиция, Фауста-младшего и Грету препроводили в ближайший участок. Правда, очень вежливо. Из разговоров Фауст понял, что полицейские сами не в восторге от рекламного трюка пивоваров — это уже третий голем, останки которого после встречи с очередным храбрым туристом им приходится протоколировать. Но надо было при его появлении вызывать полицию, а не самоуправствовать. Хорошо хоть про подробности подвига и чудо-склянку полицейские не спросили.
Но частная собственность есть частная собственность. Ущерб придется возместить.
— Откуда вы?
— Из Соединенных Штатов.
— Да? А предыдущий американец сумел убежать. Надо и вам на будущее тренироваться…
Пока составляли протокол, Грета в соседней комнате требовала швейцарского консула и обещала подать в суд на рекламное агентство, додумавшееся до такого опасного способа продвижения пивного проекта. Начальник участка вяло отбивался, аргументируя, что голем был не вооружен. Потом начальник занялся Фаустом.
— Ваш консул приехал, хочет поговорить с вами.
«Я вроде никого не призывал, только что для примера упомянул, — подумал Фауст, — разве что по мою душу из галактического офиса явились». Но делать было нечего и под присмотром раздобревшего до почти негуманоидных размеров (занимал тушей весь коридор) полицейского вышел в небольшую комнатку, обставленную казенной мебелью. В одиночестве он пробыл недолго. Вошел Тритермий в сопровождении Макса.
— Ну что, опять не можешь жить спокойно?
— Эта тварь напала на меня!
— Полицейские согласны с этой версией или же совершено ничем не оправданное нападение на рекламный носитель? Надо уметь договариваться! Почему ты не обратился к нему по-хорошему? Или тоже считал, что это лично галактический страж по твою душу явился? Дескать, забрать тебя с Земли в ад, то есть официальным языком — изъять из местной реальности и отправить на Родину. К бабушке. Счета вамприслать можно и потом.
— Да он, шеф, просто настоящий Дон-Кихот. Давайте ему мельницу подарим. Только с пенопластовыми крыльями. Чтобы не поранился, — Макс, как и прежде, был невозмутим и слегка развязен.
— Потому что, когда на меня кидается чудовище, у меня нет времени вести с ним переговоры.
— Понятно. Как я и предвидел, вы решили идти по пути дедушки, даже начали его склянками пользоваться. А я ведь предупреждал. Теперь у вашей семейки будет полным-полно времени для того, чтобы разбираться со счетами и штрафами. Как за старшего, так и за младшего Фауста. И между прочим, вы только что подложили своим земным друзьям преогромнейшую свинью.
— Что вы имеете в виду?
— Вы публично доказали, что некоторые артефакты не сделаны подданными Галактического Сообщества.
— Но это правда!
— Возможно. А вы подумали о том, что Земля находится почти на границе между Галактическим Сообществом и Космической Федерацией?
— Никогда об этом не слышал.
— А это не разглашаемые сведения. Так вот, на нее претендуем не только мы, но и они. Если они объявят, что данные артефакты сделаны не нами, а ими, и тем самым они с древности помогали Земле выращивать прогресс, то теперь они хотят взять Землю под свою опеку и включить в состав своей вселенной. А эти негодяи со своей военной диктатурой будут позловреднее нас.
— Но ведь можно провести экспертизу, доказать, что артефакты земного происхождения.
— Для обеспечения проведения достоверной экспертизы нужен большой и технологически совершенный военный флот. Или вы думаете, что мнение землян кого-то будет интересовать? Или мы, или они. Трудоспособные дикари с землями, содержащими полезные ископаемые и территорию для военных баз, не могут быть бесхозными.
— Я оповещу земные правительства об угрозе.
— Можно подумать, что правительства, в каждом из которых есть наши люди, об этом не знают…
— На Земле вспыхнет сопротивление пришельцам!
— На Земле почти все будут радостно внимать СМИ, толкующим о вселенском счастье контакта. Или вы собираетесь сниматься в комедии, причем в главной роли — «Древняя земная вимана против двух звездных флотов»? Не говоря уже о том, что вы как подданный Галактического Сообщества, можете быть призваны в Галактическую армию. А если собираетесь участвовать в так называемом повстанческом движении, даже в качестве публициста, то пойдете под суд за измену родине. Разве я не прав? И что мне написать вашей бабушке?
Фауст не ответил. Он размышлял, удастся ли ему незаметно дотянуться до рюкзака с дедушкиными склянками и найдется ли среди них такая, которая подействует на Тритермия. И как полиция отнесется к несанкционированным свето-шумовым эффектам?.. А ведь надо успеть вытащить отсюда Грету и правильно выбрать потом путь отступления! Шансов мало.
Тритермий тоже долго молчал.
А потом приказал Максу выйти и, когда за тем захлопнулась дверь, обратился к Фаусту совсем не казенным тоном:
— А ведь ты мог быть моим внуком!
— Как это? — опешил Иоганн-Альберт.
— Я познакомился с твоей бабушкой еще до появления Иоганна.
И Тритермий поведал, что встретил Марго, когда она была совсем юной девушкой, воспитанницей монастырской школы. Но несмотря на ее красоту и прекрасные манеры, опекуны намеревались оставить Маргариту в стенах монастыря навсегда. Чтобы не пришлось выделять часть фамильного капитала ей в приданое.
— Когда я начал ухаживать за ней, окружающие принимали меня за «ученого господина из университета», то есть человека вполне приличного. Тогда я еще не был аббатом, скорее — перспективным ученым…
Согласно официальной земной биографии Тритермий при рождении получил имя Иоганн Хайденберг, а повзрослев, он окончил Гейдельбергский университет. В 1482 году его застала в пути столь сильная снежная буря, что он был вынужден укрыться в бенедиктинском аббатстве Спонхайма, где и остался, несмотря на последующее улучшение погоды. На следующий год он был избран аббатом. Увеличил местную библиотеку с пятидесяти до двух тысяч книг, считался чародеем. В 1506 году Тритермий стал аббатом в аббатстве св. Иакова в Вюрцбурге и занимал этот пост до конца жизни. Его учениками были Корнелий Агриппа и Парацельс. Им был разработан знаменитый шифр Тритермиуса.
— Так вы родились на Земле?
— Конечно, нет. Я прибыл сюда работать обычным координатором и был тогда совсем молодым. И, кстати, по своей земной легенде должен был жениться, причем согласие галактического начальства на брак с кем-то из местных девушек было тогда простой формальностью. Но тут появился твой дедушка, бесшабашный студент, и Марго сразу забыла об отличной партии в моем лице. А потом я уже стал аббатом, слава моих учеников Агриппы и Парацельса, гремела по всей Европе. И уже на старости лет мне сделали то предложение, от которого я не отказался — новая, высокопоставленная работа. И новое тело.
Потрясенный Иоганн-Альберт молча выслушал историю того, как вселенский безобразник и баламут Фауст отбил девушку у серьезного и относительно положительного Тритермия. Трудно было осознать, что этот безжалостный администратор когда-то был способен на живые чувства и даже, переступив через собственную досаду, помог бывшей возлюбленной выбраться с Земли, «не заметив» спрятанную в рюкзаке красавицу.
— Я был бы рад помочь и тебе, хотя бы ради Марго, — сказал Тритермий, — но ты, похоже, унаследовал неугомонную натуру дедушки. И даже Маргариту себе нашел.
— Ее зовут Грета!
— Это всего лишь сокращенная форма имени Маргарита. Ты что, до сих пор об этом не знал? Так что ты сделал всё то, что не следовало. А я всё же не всесилен, да и не следует поощрять твое такое поведение, хотя поневоле ты сыграл нам на руку, когда обнаружились другие искатели давнишней правды. И твой приятель Макс постоянно пишет на меня доносы в галактическую администрацию.
Фауст подумал, что верить нельзя никому. Это, увы, традиционная третья беда. Сотрудники хотят выглядеть незаменимыми, но стать таковыми весьма сложно. И вот в ход идут приписки и иллюзии. Если верить Тритермию, Макс докладывает по неофициальным каналам, что Тритермий хочет быть Отцом-Основателем грядущей земной цивилизации, вступившей в состав культурной галактики, чтобы везде памятники ему стояли. А ему самому — благодарность и новая работа на другой планете. Тот наверняка в свою очередь информирует, кого нужно, что помощник хочет неограниченно долго выглядеть молодым и преуспевающим и нравиться при этом как начальству, так и девушкам. А его сигомчики дорого обходятся.
— Макс уже написал жалобу, что я неоправданно затягиваю принятие решения о твоей высылке. И, насколько мне известно, успел ее передать через одного своего дружка-безопасника. Я помогу тебе выбраться отсюда, но дальше тебе и твоей Маргарите придется выживать самим. Зови ее сюда, пока она и впрямь не спровоцировала дипломатический скандал.
С помощью Тритермия Фаусту и Грете удалось выйти почти незамеченными через боковую дверь полицейского участка. Прямо к микроавтобусу местного телевидения. Обрадованная съемочная группа предложила немедленно организовать прямое включение. Фауст согласился, но предложил сделать это не прямо возле полицейского участка. Телевизионщики сочли это разумным.
— Может быть, на Петржинском холме? — предложила Грета.
— Отличная идея! Есть версия, что ваш дедушка спрятал в тамошних подземельях свои сокровища. Что вы об этом думаете?
— Вы предлагаете заехать в строительный магазин за лопатами? Или у вас с собой есть? Может, прямо с этого и начнем беседу, с разговора о том, зачем современному человеку нужны чудеса?..
— Люди мечтают о переменах в своей жизни (естественно, к лучшему), но при этом и боятся их, подозревая, что, как и в сказках, вслед за чудесной находкой явится злая ведьма или нехороший колдун и всё испоганит, т. е. за чудо придется не платить, а бороться, а тогда это уже и не чудо вовсе. А почти работа…
Но люди во все (или почти — очевидцы не дожили, архивы сгорели, письменности не было) времена любили острое, поскольку размеренная жизнь была слишком пресной и требовала безопасной разрядки. Поэтому в Средние века собирались на публичные казни (в том числе — ведьмосожжения) заранее, за три-четыре дня занимая лучшие места.
Множество оккультных передач на телевидении удовлетворяет массовые потребности в чуде или разоблачении чуда, при этом многие из программ стараются выглядеть «натуральными», а не игровыми, даруя зрителям этакое чувство сопричастности к происходящему…
Когда микроавтобус с тарелкой связи карабкался на холм, Фаусту позвонил разъяренный Макс и на предложение «Немедленно прекратить валять дурака и приехать в родное посольство для последующей отправки домой» нарвался на насмешливый ответ:
— Что, прямо из эфира заберете меня в геенну огненную? Ну валяйте… Как только насчет имиджа великого контакта с разумной галактикой, похищающей эксперта-ученого во время телепередачи?
— Зря волнуешься, у нас на все случаи есть свои контрслучаи. Порядок опробован столетиями. А кому не нравится, те безвылазно на своих планетах кукурузу выращивают и смотрят исторические мыльные оперы. Так что лучше вернись сам. Не так обидно самому потом будет.
Но Фауст с Гретой уже отправились дальше, в столицу бывшей Австрийской империи. Накануне Грете тайком передали записку от Муноди, в которой назывался адрес и время — где и когда надо было ей с Фаустом быть в Вене. Без всяких объяснений.
Что рэперы носят на шее
В Вене, наученные горьким опытом, Фауст и Грета заказали номер на фамилию Розенкрейц в гостинице поприличнее и гарантировано в цивилизованном районе — в двух шагах от оживленной, со множеством магазинов Марияхильферштрассе.
За ними наверняка охотились, но просто сидеть в номере, ожидая звонка, было бы невыносимо тоскливо. Фауст и Грета отправились было по местным бутикам и торговым центрам, но вскоре им это занятие наскучило. Да и денег лишних не было при себе.
Настала пора отправляться во «время и место», назначенное Муноди. Местом оказался старинный аукционный дом «Доротеум».
— Там можно посмотреть всякие забавные вещицы. У них есть залы свободных продаж, не связанных непосредственно с торгами, — сказала Грета. — Да и люди там ходят весьма занятные.
У ценителей искусства и ученых есть страсть посещать аукционы, получая эстетическое удовольствие. Купить что-то они обычно не могут. Хотя встречаются и коллекционеры, приобретающие действительно драгоценные предметы, приходя на аукцион в потертых отнюдь не ради моды штанах и рваных ботинках.
Время, обозначенное в записке, неумолимо приближалось, и Фауст с Гретой отправились к монументальному подъезду, над которым красовались золотые буквы DOROTHEUM. Побродив по залам (самого Муноди нигде не было видно), где продавались причудливые стеклянные вазы, фарфоровые чашки, тарелки и статуэтки, они увидели в одной из витрин причудливое золотое изделие. Это была крупная подвеска, на массивной золотой цепочке. В каталоге, который Грета немедленно раздобыла, вещица значилась как «медальон в стиле Сецессион». Она была выставлена на продажу ради благотворительных целей популярным исполнителем рэп-композиций.
— Ничего не понимаю, — проговорила Грета. — Цепочка современная, это сразу видно. Но сам медальон никакой не Сецессион, это явно более старая вещь. Если бы я ничего о ней не знала, то сказала бы, что она из клада Шлимана, а то и более раннего происхождения.
— А тут часто так бывает, что характеристика продаваемой вещи не соответствует реальному ее происхождению?
— Бывает, конечно. Но тут могли записать со слов владельца. И какой смысл представлять как вещь эпохи модерна предмет, прямо скажем, древний? Не понимаю…
— Он вроде не так дорого стоит, практически на вес продается.
— Давай купим!
Фауст задумчиво рассматривал вещицу. Очевидно было, что это никакой не медальон, подвешен кое-как, у предмета явно раньше было другое назначение.
Подошедший сотрудник аукционного дома подтвердил, что деньги за «медальон в стиле Сецессион» пойдут на благотворительность. И после настойчивых расспросов признался, что «скорее всего,прежнему владельцу вещица попросту надоела».
На поверхности медальона виднелся какой-то сложный рисунок. Рассмотреть его Фауст не успел, покупку уже упаковали в фирменную коробку и учтиво вручили ему. Выходя из «Доротеума», Фауст сказал Грете о рисунке, похожем на схему или чертеж.
— Интересно, что там могло быть, — проговорила Грета. — Может, карта, где клад лежит.
— Ага, сокровища твоей прабабушки!
— Думаешь, сохранились?
— Не знаю. Но можем поискать.
— А давай прямо сейчас посмотрим.
Она извлекла покупку из коробочки, повертела ее в руках.
— Смотри, да этот рэпер или кто он там, просто согнул ее, наверно, чтобы удобнее носить было. Вот ведь варвар!
Грета осторожно попыталась распрямить предмет. Металл подался неожиданно легко, обретя изначальную форму без малейших следов недавнего перегиба. Рисунок на нем действительно был.
— Это вимана, — сообразил Фауст, вспомнив материалы из папки Мунована Муноди.
— Да ты что?! — ахнула Грета.
И тут же поспешно спрятала находку обратно в коробку и пакет, встревоженно озираясь по сторонам.
— Что случилось? — спросил Фауст.
— За нами следят, — проговорила Грета. — Вон тот тип в желтой ветровке и блондинка на каблуках.
Фауст осторожно скосил глаза в указанном направлении и узнал блондинку-сигома, когда-то им отвергнутую. Действительно, кто кроме сигома может так непринужденно разгуливать на высоченных шпильках по средневековой брусчатке…
— Да фиг с ними. Мы же не собираемся устраивать прямо тут еще одну пресс-конференцию.
— И даже разврат не организуем?
— Для начала пьянку, а то нервы не выдерживают. Тут есть хоть одна винная лавка?
— Пойдем на Ринг, там точно была.
Магазин на Рингштрассе, здешнем бульварном кольце, напротив бело-кружевной Обетной церкви и впрямь был уже открыт. Но кафе при нем еще не работало. Поэтому требование немедленно откупорить одну из двух приобретенных бутылок бургундского и подать два стакана вызвало у продавцов легкий ступор.
— Мы еще не работаем.
— Вино продаете?
— Да.
— А емкости для него принести не можете?
— Мы еще не работаем.
— Ну хотя бы штопор дайте!
Штопор нашелся, пробка была извлечена. Фауст и Грета, купив в ближайшем супермаркете упаковку козьего сыра и пакет булок-кайзерок, расположились в крохотном, на две скамейки и стаю голубей, скверике. Голуби немедленно слетелись поближе — ждали крошек. Голуби везде, во всех городах одинаковые.
— А у тебя на планете такие же звезды, как у нас? — спросила Грета, в очередной раз отхлебнув прямо из горлышка.
— Звезды другие, но в целом то же самое, спальный район галактики. Ты понимаешь, что жизнь на моей планете не сахар? Это в основном, пустыня. Отсталая техника, минимум самых простых развлечений. Там гораздо скучнее, чем здесь, на Земле.
— Ну, здесь, если задуматься, тоже не очень весело. Недаром у нас так популярен анекдот о другом глобусе.
— Мне будет тяжело, если ты потом передумаешь и будешь втайне мечтать о возвращении на родную планету.
— Здесь я посмотрела всё и пережила многое. На самом деле я выбирала не планету, а тебя. С первой же встречи. Хочешь увидеть Вену с высоты? Я читала легенду, что колокольни собора архитекторам помогал строить чуть ли не твой дедушка…
— Это очень старое сооружение?
— Да. Колокольня не разрушалась даже во время Второй мировой войны, тогда только упал и разбился самый большой колокол Пуммерин.
…Узкая винтовая лестница, выводя на колокольню святого Стефана, кружит голову почище бургундского.
— Как же они тут лазили, в рясах и латах?.. — выдохнула Грета, вскарабкавшись на верхнюю площадку.
— Искусство телепортации утрачено в наши дни, — голосом телеведущего проговорил Фауст.
Снизу донесся истошный вопль.
— Что там такое?
— Неважно. Смотри.
— Что-то случилось… Пожалуй, лучше спуститься.
Внизу возле кассы стояла машина скорой помощи и метался, потрясая какими-то бумагами субъект в желтой ветровке. Грета прислушалась к разговору двух классических венских «альтер фрау», захихикала и потащила Фауста прочь.
— Ты что?
— Быстро уходим!
Остановились они, только миновав несколько кривых узких улочек старого города.
— Что стряслось?
— Да сигомшу твою на лестнице стенами раздавило!
— Насмерть?
— Не знаю, не присматривалась. Да и чему там умирать, одни шестеренки да силикон! Бабульки обсуждали, мол, не зря в старину архитекторы ставили защиту от хтонических тварей и боевых големов. Видимо, система ее за голема и посчитала…
— Да, а официально сигомов на Земле быть еще не должно…
— Похоже, у чувака в желтом сейчас большие проблемы!
— Ну да. Однако лучше нам и здесь не задерживаться. Куда теперь?
— Обедать!
Оказалось, что найти открытый в середине дня ресторан не так уже легко. Пришлось возвращаться в центр города и долго бродить по улицам.
На стене одного дома — тушка окаменевшего василиска. Ему показали зеркало — кажется, даже по совету премудрого доктора Фауста, — и вот что вышло…
— И все-таки, что мы теперь будем делать?
— Знаешь, у одного вашего писателя я прочитал: «Прежде всего мы должны построить фабрику зеркал. И в ближайший год выдавать зеркала, зеркала, ничего, кроме зеркал, чтобы человечество могло хорошенько рассмотреть в них себя».
— И получится с человечеством, как с этим василиском…
— А что это за улица такая кривая?
— Шёнлатернгассе. О! Тут же ресторан должен быть, как раз в доме, где василиск висит. Я когда-то была здесь.
Ресторан «У василиска» был открыт. Обосновавшись в почти пустом зале, среди тяжелой мебели темного дерева и ослепительно белых скатертей, путешественники заказали мясо и овощи.
— Кляйне салат? — уточнила пышная официантка.
— Кляйне, кляйне!
— Я до сих пор был уверен, что «кляйне» означает маленький… — озадаченно пробормотал Фауст через несколько минут, созерцая две огромные миски.
— Если заказать «гроссе салат», тарелка будет размером с НЛО, наверное.
Тому, что венский шницель превосходил формат А4 и свисал с краев блюда, они уже не удивлялись.
— На вашей планете хорошо обстоят дела с продовольствием, — только и прокомментировал Фауст.
— Не волнуйся, в ресторане высокой кухни тебе подадут порцию на один укус. А счет выставят такой, будто ты целую полутушу слопал.
— Не было печали, так василиска разбудили, — бормотал явно перебравший «штурма[18]» благообразный дедок за соседним столиком.
— Интересно, почему он так говорит?..
Когда они вышли из ресторана, стало ясно, что слова почтенного венца не содержали никакой аллегории. Василиск, еще недавно окаменелостью красовавшийся на стене, исчез. Судя по свежим царапинам на штукатурке и стремительно рождающейся прямо тут новой городской легенде, он уполз самостоятельно в сторону ближайшего канализационного люка.
На Шёнлатернгассе по такому случаю уже собралась изрядная толпа. Тут из дверей «Цум Базилиск» вприпрыжку выскочил тот самый дедок, увидел в толпе знакомого и радостно закричал:
— Дитрих, теперь веришь, что я не пьян? Нету василиска! Ожил и уполз!
— А как твоя нога, Герхард? — озадаченно поинтересовался Дитрих, такой же седой. — Ты же говорил, что с трудом ходишь, нет?
Герхард удивленно уставился на свою правую ногу, потом на трость, которую продолжал держать.
— Зачем мне эта палка? Я же еще плясать могу!
— Тебе не кажется, — прошептала Грета, — что это всё из-за нас? Что же мы с тобой купили?
Коробочку они снова открыли в ближайшем парке, выбрав место побезлюднее. Золотое изделие всё так же мягко поблескивало, но тайну свою открывать не спешило.
— Золото вообще универсальный хранитель артефактов, и почти у всех аборигенных цивилизаций оно было священным, — заметила Грета. — Но что это, я не знаю.
— Я видел такое на картинках, которые передал Муноди. Это какая-то деталь виманы. Они всегда оказывали такое воздействие, засохшие деревья рядом расцветали, всё живое становилось еще живее, а полудохлое выздоравливало.
— Кто-то идет сюда, прячь быстро!
О пользе спонтанных покупок
Раннее утро было холодным и дождливым. Но Грета открыла окно и стала напряженно всматриваться в тусклые рассветные сумерки.
— Ты что там мерзнешь?
— Смотрю, что происходит. Тревожно мне как-то.
— Да ладно!
— Давай уедем отсюда, а?
— Куда?
— На улице обсудим.
Вышли, будто бы собираясь просто позавтракать, благо вещей при себе имели немного. В холле было шумно — прибыла большая группа испанских туристов. Поэтому на пару, тихо покинувшую гостиницу, никто из сотрудников не обратил внимания.
— Куда направимся?
— Может, в Германию?
— Снова по стопам дедушки?
Взятая когда-то напрокат машина уже казалась совсем родной. И завелась без малейшей заминки. Но стоило им выехать на улицу, озаренную фонарями и витринами, как внезапно двигатель заглох и всё освещение погасло.
— Это они!
Фауст попытался открыть дверцу, но всё было заблокировано.
— Кажется, твоим недругам очень нужен ты!
— Или не столько я, сколько эта вещица, — осенило его.
Застыла не только машина Фауста и Греты, но движение на всей улице. Даже вращающиеся двери ближайшего магазина остановились, превратившись в ловушку для не успевших войти или выйти людей.
— Фауст, не двигайся! — голосом Макса рявкнуло откуда-то сверху.
Иоганн-Альберт выхватил «медальон», пытаясь сообразить, куда его можно спрятать. Вдруг сжатая в ладони вещица стремительно потеплела.
Вспыхнуло уличное освещение, заурчал двигатель. Промчавшись прочь несколько кварталов, Фауст резко свернул в боковой проулок, где и затормозил.
— Выходи, пойдем так!.. — скомандовал он Грете.
До вокзала, откуда уходил экспресс на Мюнхен, было совсем близко, очередь возле кассы оказалась незначительной. Поэтому покупка билетов прошла без приключений.
В шестиместном купе кроме них никого не было. Да и вообще вагон трудно было назвать переполненным — несколько меломанов ехали в родной город Моцарта, компания менеджеров в Мюнхен.
Когда поезд уже тронулся, в купе заглянул седой господин с глазами ученого мудреца и невозмутимым лицом дипломата.
— Господин Муноди! — воскликнули Фауст и Грета.
— Он самый, коллеги, он самый. Что у вас случилось?
— Мы нашли это, — без экивоков заявил Фауст и протянул ему золотую дверную ручку. — Пожалуйста, возьмите. Мне кажется, вы знаете, что с этим делать.
— Позволю себе предположить, что да.
— Ну вот и хорошо… — в голосе Фауста невольно прорезалась горечь.
— Не жалейте о золотом предмете, — проговорил Муноди, — у него есть предназначение.
— Я беспокоюсь о другом. Неужели у Земли действительно есть выбор только между Галактическим Сообществом и Космической Федерацией?
— Не обязательно. На Земле бывают гости не только из космических далей, но и из нашего Будущего. И они не только рассказывают о свободной и независимой Земле… Возможно, вы сейчас как раз и выбрали именно это Будущее…
Когда за Муноди закрылась дверь, Фауст извлек планшет и начал набрасывать текст своего выступления в телепередаче, которую предложили снять новые чешские знакомые. Многие куски он зачитывал вслух.
— Отдельный раздел информационной подготовки Контакта посвящен его «идеологическим» проблемам. Какие религиозные представления могут иметь инопланетные разумные существа при условии, что такие у них вообще есть? Чем они будут отличаться от наших мировых религий? Каковы религиозные верования разумных инопланетян? Как утверждает д-р Йоганнес Фибаг в своей работе «Контакт! — А что потом?», «их религиозные представления будут отличаться от наших в широких пределах. Это неизбежность, ибо наши религии имеют разные истоки, они развивались в определенные исторические времена и в совершенно разных исторических условиях… к этому следует добавить, что большинство этих религий являются, очевидно, не чем иным, как высокоразвитыми карго-культами, возникшими из ранних контактов с инопланетными разумными существами».
— То есть они утверждают, что большинство наших религий — это лишь туземные карго-культы?
— Ты правильно оценила эту слегка замаскированную чужеземную идею, которую впервые стали использовать еще в XIX веке, но реально известной она стала только после завершения Второй мировой войны. Туземцы якобы стали поклоняться сделанным из камней, глины, веток макетам самолетов и призывать «богов с небес» с их бесценными дарами.
— Для того чтобы выжить, туземцам нельзя быть наивными и доверчивыми! Кстати, один русский студент-историк, с которым я переписывалась, однажды заявил, что хотя и говорят, что у них медведи по улицам городов ходили, но он ни разу не встречал упоминания на русско-российских просторах карго-культов, ни их следов. Дары — те бы точно растащили, а вот строить бесплатно ради чего-то грядущего мифического — не стали бы… И попробуй сейчас индуса или другого азиата что-то бесплатно попросить сделать! Сразу вопли — давай бакшиш!
— Да, тут ни карго, ни карга не помогут…
— И вот возникла история о Джоне Фруме, том еще деятеле с Вануату, обещавшем много чего…
— А где именно находится то самое Вануату?
— Новые Гебриды. Так их обозвал Джеймс Кук. В юго-западной части Тихого океана.
— А кем же был легендарный Джон Фрум, обещавший каргочанам богатство и процветание?
— Почти чудесник в американской военной форме? Да кто ж его знает… От его имени обещали жителям далекого Вануату наступление новой эры и процветание для всех последователей.
— Ну разве такое может сбыться?
Да вот самое странное заключается именно в том, что сбылось. Каргочане покинули свои жилища и отправились в глубь острова Танна. И тут появились те самые…
— Пришельцы со звездолетов, до иллюминаторов набитых подарками?
— Нет, это в первую очередь ожидает жителей европейских и североамериканских столиц. А в недалеком прошлом на Вануату всё происходило по плану, и поэтому чудеса были соответствующие. На остров высадились почти триста тысяч американских солдат и офицеров, воспринявших остров как рай в эпоху Второй мировой войны. По сведениям этнографов, популярными мифическими персонажами стали Санта-Клаус и Дядя Сэм.
— А когда те, одарив аборигенов мелкими сувенирами, ушли воевать дальше?
— Каргочане построили символическую взлетно-посадочную полосу и макеты самолетов, символические вышки, на которых, исполняя ритуалы «дежурства», бдили так называемые «диспетчера». Многие обматывались вокруг себя обрывками найденных проводов и принимали от улетевших «сигналы». И не обошлось без символических военных парадов, проводимых 15 февраля.
— И все они верили в Фрума?
— Не все. Но в XX веке больше верят тому, кто одет в форму американского военного, чем в накидку а-ля греческий мудрец. К тому же участникам парада выдавались фирменные футболки. Тебе это ничего не напоминает?..
— Постой, а что это у тебя за пузырьки в рюкзаке?
— Капли датского короля.
— А если серьезно?
— Дедушкины микстуры.
— От чего они?
— От кашля и иллюзий. На самом деле — средства для создания оптических иллюзий. Бабушка дала на крайний случай. Фауст был хорошим алхимиком, и кое-какие из его изделий удалось сохранить.
— А вот если честно — он умел делать золото из свинца?
— По словам бабушки, это было одной из главных причин, почему дедушку на Земле так долго и усердно искали, потратив силы и средства.
— Почему же дедушка не воспользовался своими изобретениями на вашей Айдаху?
— А что он мог ими делать, жарить картошку? Ну сделал бы золото, и на любом галактическом пункте его бы арестовали за незарегистрированную трансмутацию. К тому же на Айдаху не было и нет ни демонов, ни чего другого.
— Что, на Земле они были?
— На Земле в них верили. А пока в них верили, люди боялись и не хотели рисковать.
За окном сквозь дождь и туман проступали контуры сначала холмов Винервальда, а потом уже и альпийских предгорий.
— В хорошую погоду здесь красиво, — сказала Грета, — горы снежные видны. А ты с помощью дедушкиных средств можешь сделать хорошую погоду?
— Чтобы гарантированно привлечь к нам внимание всех контрольных служб?
— Тогда, пожалуй, не надо. Хотя жаль…
Одну из склянок с составом, создающим завесу невидимости, Фауст продолжал машинально вертеть в руках, даже когда вышел в коридор уточнить время прибытия. Это его и спасло, когда на подступах к тамбуру он буквально уткнулся в спину Макса. Помощник Тритермия уже оборачивался, когда Фауст швырнул ему под ноги склянку и ринулся обратно в купе.
— Выходим немедленно!
Он спешно накинул на одно плечо лямку рюкзака и буквально поволок Грету к другому выходу из вагона. Поезд не спеша вползал под стеклянные своды огромного вокзала. Едва он остановился, Фауст и Грета ринулись прочь, отбежали по платформе и притаились за каким-то киоском.
— Что там? — прошептала Грета.
— Макс. Помнишь, на прессухе был такой?..
— Да. Выследили…
— Может быть, сумеем оторваться.
В дорогу дальнюю…
Поезд тронулся, быстро набирая скорость. Дождавшись, пока он скроется из виду, и осмотревшись — Макса не было видно, — Фауст выпрямился и спросил:
— Где мы оказались, как ты думаешь?
— Что думать, когда можно посмотреть! — Грета прошествовала к прилавку киоска и констатировала: — Зальцбург.
— Слушай, давай вино допьем, чтобы этим гадам не досталось!
— И правда, в университетской подворотне мы еще не пили!
Подворотня местного университета оказалась высокой и просторной аркой, под которой скрывалось от дождя немало людей. А возможно, и не только людей. По крайней мере, украшавшая ближайшую площадь статуя кого-то неопознанного в плаще, которую какой-то остряк громко обозвал памятником неизвестному назгулу, в те редкие минуты, когда на нее не смотрели, незаметно усаживалась поудобнее.
Злоупотребивший согревающими средствами японец тщетно пытался вскинуть на спину свой огромный рюкзак с фототехникой, каждый раз теряя равновесие. Вокруг уже собрались болельщики, подбадривавшие его криками:
— Давай еще!
И тут появились сотрудники галактической службы безопасности.
— Ну вот, молодой человек, доигрались вы. Теперь домой и без всякого права участвовать в подготовке контакта. Вы растратили разрешенное время пребывания, а теперь ваша виза истекла.
— Прямо вот сейчас?
— Ну, если вы склонны к формальностям, у вас есть еще десять минут. Как раз успеете попрощаться.
— Думаете, мое исчезновение пройдет незамеченным?
— Зачем исчезновение? Всё будет выглядеть так, будто американский исследователь улетел обратно в Штаты и оттуда прислал заявление, что не намерен больше давать интервью. И не питайте иллюзий — наследственный гипноз, дар которого вы унаследовали от своего дедушки, на меня и сотрудников не действует.
— Где Макс?
— Странный вопрос. Казалось, у вас на Земле другая сердечная привязанность…
Похоже, на Макса микстурка подействовала основательно, размышлял внук доктора Иоганна. Он хмуро ждал открытия орбитального лифта, стоя рядом со своим внушительным рюкзаком.
— Что в рюкзаке? — спросил представитель службы безопасности.
— Личные вещи. Белье. Грязное, между прочим. Неужели будете в нем копаться?
— Нет уж, дедушкин фокус у вас не пройдет. Доставайте ваше бельишко! Эх, барышня, и не стыдно вам было доверяться такому неудачнику!
Грета взвилась из рюкзака, словно тролль из табакерки, и обложила безопасника такими отборными ругательствами, что тот, доселе похожий на сигома, внезапно стал похож на слегка напуганного человека и покраснел.
— Извини, что так получилось, — проговорил Фауст.
— Да ладно, всё нормально! Мы еще продолжим!
— Больше вы не увидитесь! Вам — обратно на Землю, а ему — в свое космическое захолустье.
— Увидимся. Жди меня, через пять лет встретимся.
— Ты уверен?
— В галактической рекламной рассылке говорится, что через пять лет состоится официальный контакт. Уже идет продажа билетов на торжественную церемонию! Я куплю билет и вернусь…
СПАЛЬНЫЙ РАЙОН ГАЛАКТИКИ
Документальный отчет о попаданцах и контактерах
Трудно даже сосчитать тех, кто любит фильмы и телепередачи о необычном и порой страшном. Эта история в такой же степени является фантастикой, как сюжеты и новости окружающего нас телевидения и газет. Времена изменились, и теперь мы все — пришельцы, и вопрос приобретения последней модели НЛО стал чисто финансовым… Каждому веку — свои чудеса, ужасы, нелегалы и преступления. И те нормы, по которым живут обычные люди. Но должны быть профессионалы, которые следят за соблюдением норм. Пора узнать правду о тех, кто на самом деле отделяет все эти чудеса от нашей повседневности, превращая их в сюжеты книг и шоу.
Боги ушли в компьютеры, демоны спрятались в чудеса и диковинки. Мы остались здесь одни. Здесь, на окраине Галактики, где на планетах наступает ночь. Отсюда спешат вдаль огромные космические лайнеры, возвращающие туристов из этой полузабытой и почти невидимой периферии в центр Галактики. Туда, где постоянно куда-то торопятся космические течения. Туда, где никогда нет Ночи и где над планетами никогда не заходят многочисленные солнца.
Удачи вам, жители спальных районов Вселенной, и долгой звездной дороги, где враги порой становятся друзьями, а друзья оборачиваются легендами. Только здесь обычный путевой дневник превращается в прекрасную сказку для последующих поколений…
Спальный район — это среднее между свалкой и нормальным миром. Граница цивилизации. Если вы живете в спальном районе, то вы не можете не мечтать о том, чтобы оказаться (хотя бы на миг, но лучше — на все оставшиеся жизни) в Центре. Центре Вселенных. Или по меньшей мере — в центре Галактики. Почему? Там — ярче светят солнца, выше культура (как, впрочем, и бескультурье) и уровень сервиса (как и запрещенных удовольствий). Все злачные досуговые места украшены обилием мемориальных досок, разум проявляется во всем (в первую очередь — в счетах, предъявляемых к оплате).
И еще одно важное уточнение — если вы приличный легальный обитатель спального района, то одна из ваших целей всей жизни заключается в том, чтобы не опоздать на транспорт, доставляющий на работу (рабочий транспорт). Не верите? Зря. Согласно данным земного эксперта по стрессу Дэвида Льюиса, у жителя спального района, опаздывающего на тот самый рабочий транспорт, уровень гормона стресса превышает уровень стресса военного летчика в бою. Кроме того, приведенные страховой компанией АОК данные свидетельствуют, что чем дольше из спального района приходится ездить разумным существам на работу в Центр, тем выше становится вероятность возникновения психических заболеваний. Иными словами — чем дальше в спальные районы, тем больше (и толще) мутации.
Справочник аборигена
Если вы не хотите вечно оставаться унылым и толстеющим Робинзоном Крузо среди скучающих «местных» дикарей, отправляйтесь в путь. Вселенная полна звезд и загадок, и единственный дефицит — это люди и нелюди, способные оторвать от стула, дивана, пола или просто песка свою задницу (или как она там у вас называется). Если не можете украсть «тарелку» одним из ста восьмидесяти трех примитивных способов (не требующих ни специальных устройств, ни навыков!), проберитесь «зайцем», завербуйтесь наемником или прикиньтесь отставшим от предыдущей группы туристом. Всюду на плантациях требуются рабочие руки. Даже космическим пиратам нужны слесари-механики. Красивые девушки и мускулистые молодые люди не останутся без внимания. Искусствоведы нужны на приходящих в запустение планетах-заповедниках. Если вы умеете петь, танцевать, жонглировать, заразительно смеяться, ходить на руках и не падать при этом — вам будет рад любой кочующий по созвездиям цирк. Ветеринары и телепаты тоже не останутся без куска питательного «синта». Программисты и хакеры получают на орбитальных станциях столько, сколько на Земле и не снилось. Настоящий частный сыщик найдет себе работу в любом времени и месте, где до сих пор есть преступления. А без преступлений нет разумной жизни…
Контакт давно состоялся, вас просто забыли пригласить на банкет…
Наш текст — это приглашение тем, кто еще не успел…
Авторы,
всегда готовые помочь советом и рекомендациями…
Звоните, пишите или просто думайте — мы узнаем обо всем сами.
P.S. для пристально интересующихся. Все описанные в этих документах персонажи уже приобрели необходимые реальности и в дополнительной легализации не нуждаются.
Вещи стали переживать владельцев. Их не сжигают на погребальных кострах. Но сейчас люди замкнуты в частоколе вещей и предметов, от которых зависит всё. И отношения человека с вещами, и взаимоотношения вещей изменили этот мир.
Кто стоит между людьми и миром предметов, который в любой миг может оказаться ничуть не менее безжалостным, чем древние стихии?
История вашей истории мира
Профессиональное бытие в ликах времени
— …И не дай бог попасть на звезду.
— А с каких пор галактические дали — наша зона ответственности?
— Иногда приходится отвечать за всё. Конечно, если там есть живые существа. Каждая звезда считает себя центром мироздания, но порой не соблюдает правила элементарной жизни. Впрочем, в пентхаусах общечеловеческой жизни нет.
— В пентхаусах?..
— Звезды обычно в пентхаусах живут, забыл?[19] А там техники всюду понатыкано, а кто и как ее подключал, поди разберись. Куча оборудования, и что-нибудь обязательно отказывает. Да еще и охрана прибегает, чуть что не так… С бластерами и дубинками. Лучше не попадать.
Существует множество комплектов ценных советов, как выжить аборигену, не попав по случайности под пяту Иноземного Разума. Нужно-де жить, выбирая «золотую середину». То есть не пытаться любой ценой за чужой счет стать обладателем шикарного пентхауса. Ибо туда запросто может свалиться космический челнок с пьяным иноземцем, с корнем вырвавшим из гнезда автопилот. Или автопилотшу.
Отнюдь не разумен, по мнению знающих людей и нелюдей, и противоположный образ жизни — отсиживаться на задворках Вселенной во всеми позабытой деревеньке. Ведь именно в такие места часто и сбрасывают имперские крейсеры отработанное топливо и псизорольные отходы. На лету, разумеется. И, если вам очень повезло, и вы ходили в тот момент (когда ваше жилище превращалось в кучу шлаков) в соседний лес с Жучкой, то вряд ли имеет смысл стрелять вслед крейсеру из дедушкиной берданки.
Зато рядовой абориген, живущий с семьей в битком набитой хрущобе[20], практически неуязвим и гибнет только от старости либо при Законченном Конце Света.
…Итак, бывалый сан-техник Ярослав Веров, замедлив шаг на перекрестке, окинул внимательным взглядом шапку пара над ближайшей ТЭЦ и сказал новому напарнику:
— Пока всё спокойно. Но есть тревожные точки. Велят быть готовыми к срочному вызову.
— Откуда такие сведения? Тебе ведь никто сейчас не звонил.
— Оттуда, — Веров кивнул в сторону техногенного облака. — Ты что, про сигнальные костры никогда не слышал?
— Читал, допустим, но…
— В условиях большого города костры экологически вредны и пожароопасны. И поэтому ТЭЦ подают не только тепло в дома, но и шифрованные сигналы нам. Пока идем по плану.
И они двинулись дальше, в сторону 13-й Парковой улицы, — на вид вполне уважаемые мастера жилищно-коммунального хозяйства, в соответствующих статусу трудовых комбинезонах и снабженные чемоданчиками с чудо-инструментами.
— Да сколько тут этих Парковых улиц? — проворчал Брегис.
— Всего — шестнадцать. Но часть, как и положено, в этом месте и времени, не существует. Впрочем, как и часть квартир.
— Ну да, а мы обслуживаем все!
— А куда настоящему работяге деться? Надо спасать мир, пока рабочее время не кончилось.
Веров — был он среднего роста, с ясным взглядом, обладающий осанкой, подобающей местному вождю-бригадиру, — с самого утра растолковывал новичку (не в жизни, но в данной узкой специализации) Эрику Брегису, обладателю типично интеллигентского среднеевропейского вида, все премудрости и матерные особенности здешнего бытия и предстоящих вскоре совместных деяний.
— Сегодня нам еще повезло, а ведь могли угодить на Проектируемый проезд.
— Куда?
— Во Вселенной вечно что-нибудь то проектируют, то строят. Поэтому только в этом городе сейчас Проектируемых проездов больше двадцати штук. И причем каждый расположен в своей заднице мира. Куда не ходят ни метро, ни трамваи, и можно попасть только на безрельсовом или гусеничном бронепоезде…
— И такой есть?
— У смежников[21] есть всё, кроме совести и философского камня. А бронепоезда — так они всякие бывают. К примеру, бронепоезд «Единая Россiя», древний и несокрушимый. Помнишь песню — «На Тихорецкую состав отправится»? Ну, так он оттуда родом[22].
— Родом?
— Ну, собирали его там. Вот Илья Муромец был, по слухам, из-под Мурома. И поэтому бронепоезд «Илья Муромец» родом из Мурома. Соблюдая, так сказать, культурные традиции славных предков по борьбе с заезжими гопниками. Только теперь там вместо кондукторов турникеты стоят…
В недрах бригадирского комбинезона заверещал телефон. Одновременно весь квартал накрыла тень, и Эрик, невольно бросивший взгляд в сторону Метрогородка и его ТЭЦ, увидел, как доселе спокойное облако стремительно растет ввысь, темнеет и полощется в небесах, словно парус под внезапным порывом сменившего направление ветра.
Веров, только что ступивший на мостовую с целью пересечь улицу, кратко ругнулся и принялся рыться в карманах. Телефон не умолкал, завывая, как извещающая о воздушной тревоге сирена из старого фильма про войну.
— Слушаю! — крикнул мастер в наконец-то извлеченное переговорное устройство. — Что? Точно?
Брегис напряг слух, но до него донеслось только приглушенное кваканье и бульканье из трубки, которую Веров бережно, с соблюдением правил конспирации прижимал к уху.
— Вас понял, — резюмировал бригадир, — будем начеку.
И, обращаясь к Эрику, сказал:
— В трех кварталах отсюда замечены следы Черного Сан-техника.
— Кого?!
— Того самого, который работал в Черных Цитаделях. Теперь смотри в оба, вдруг что найдем.
Черным Сан-техником с давних пор было принято пугать новичков. Мол, ходит такой, давно неупокоенный, попаданцев вытаскивает неправильно, и после его визитов непременно происходит грандиозный залив. А узнать о его появлении можно по тому, что трубы начинают характерно шуметь. И вода из прохудившихся шлангов бьет не просто струей, а веером струй, как фонтаны в Петергофе.
«Был тут Черный Сан-техник, ну и баламут олдовый же он», — небрежно отмечали бывалые. Некоторые опытные мастера любили подшутить над новичками, имитируя «голос Черного» умелым постукиванием в нужных местах труб. Впрочем, это развлечение было достаточно редким, потому что из уст в уста передавались и истории о том, как одного такого шутника (в каждом ЖЭКе — своего) увезли с инфарктом, когда на его шуточное постукивание раздался ответ уже в полную силу и громкость.
Не пройдя и пяти шагов, Эрик внезапно остановился. Несмотря на скрывшую солнце тень, на асфальте ярко блестела монета белого металла. Брегис торопливо подобрал ее, подивился незнакомому гербу с трехглавым орлом.
— Смотри, какая монета необычная!
— Ну-ка дай сюда. Новичкам всегда левые артефакты подкидывают.
— А зачем?
— Искушение, испытание… А то и испытательный срок. Ты на монетку-то внимательно посмотри. Полтина. Ну и куда ты с ней теперь? Либо сгоряча в гастроном, либо к монетным жучкам. И там, и там ждут тебя большие неприятности и, быть может, дорога дальняя… Колонисты везде нужны.
— За что?
— За то самое. За употребление левого артефакта.
Левый артефакт — предмет искусственного изготовления, запрещенный в данном времени. Среди самых известных — монеты Иоанна III Антоновича, провозглашенного императором в возрасте двух месяцев от роду и свергнутого годом позже. После воцарения «кроткой Елисавет», заточившей Брауншвейгское семейство под стражу, сначала содержался в Холмогорах под именем Григория, рядом с родителями, но отдельно от них, а после в Шлиссельбурге вообще без имени, даже по официальным бумагам именуясь «известным арестантом». Но еще раньше, сразу после переворота был издан указ: «Божиею милостью, Елизавета Первая, Императрица и Самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая. Известно и ведомо да будет каждому следующее…» — которым предписывалось все монеты с изображением юного государя сдать в казну под страхом отсечения руки. Сданное компенсировали — за каждую крамольную полтину принесший получал такую же по номиналу, но правильную, новенькую.
Известны в качестве левых артефактов и монеты Иоанна Дмитриевича — сына Лжедмитрия I, который подобно отцу претендовал на российский престол. На его гербе красовался трехглавый орел. И кстати, существует засекреченное мнение, что по ночам упомянутый орел слетал с герба, висевшего в одном из посольств, и, паря над столицей по пути в Кремль, докладывал всё, что надо, кому следует. Поговаривают даже, что именно этой истории Лаврентий Берия был обязан маршальскими погонами.
Справочник аборигена
— А если мы полтину Иоанна Антоновича найдем, она и сейчас левой будет?
— Да что тебя это так взволновало?
— Как что? Если можно брать — продадим, выручку поделим…
— Сначала найди. Только не бери, если будут предлагать, как в сказках, неразменный пятак.
— Почему?
— Просто его нет ни в одном каталоге монет.
— Ну и что?
— А то, дурная голова, что то, чего нет в документах, нельзя ни продать, ни разменять!
От ближайшего ларька внезапно отделились несколько помятых личностей и преградили дорогу мастерам.
— Мужики, закурить не найдется? А может, полтинничек подкинете?
— Да мы сами служивые, — бросил в ответ Веров. — И не курим вообще.
Троица понятливо закивала и исчезла.
— Вот понимаешь теперь, что могло быть?
— Это из-за той полтины?
— Из-за левого артефакта, сколько раз тебе повторять! Те, кто правы, не связываются с тем, что слева!
И тут же честных тружеников, пересекавших перекресток с бурным автобусно-троллейбусным и прочим движением, вознамерился подавить своей черной необъятностью огромный черный джип с громко звучащим даже снаружи шансоном про дворнягу и ворожею. И игнорирующим отсутствие стрелки на поворот водителем внутри.
— Авось здешний. Уж мы ему починку организуем. — Веров, как всегда, проявлял не просто оптимизм, но интуитивное чутье опытного правдолюбца, наблюдая, как джип сворачивает во дворы. — Не квартира получится, а настоящий аквариум. С евроремонтом. Будет по родным пенаткам на плоту плавать и Ктулху[23] на помощь звать.
— Думаешь, отзовется?
— Если отзовется, то тут и аварийщики наши не помогут.
— А нас не пошлют ликвидировать последствия?
— Мы не успеем. Столько вызовов, сам знаешь… — и Веров скорчил выразительную физиономию, которая свидетельствовала, что торопливость в данном гипотетическом случае будет сочтена большой вселенской ошибкой.
Эрик вспомнил о проблеме, занимавшей его воображение со вчерашнего вечера, и спросил:
— А если столько вызовов, почему нам служебный транспорт не положен?
— Это какой? Телега, что ли, с лошадью? Или у тебя есть права на вождение автомобиля, вертолета, самолета, скатерти-самобранки и арабского скакуна?
— Права-то зачем?
— Правильно, незачем! Вот поэтому и говорю про телегу. А я тебе по профессиональной дружбе могу показать, где можно кормить за просто так лошадь или осла. Для телеги. Чтобы самому не впрягаться.
— Не хочу ни тяжеловоза, ни ишака. Себе возьми.
— Мне для напарника ничего не жалко. Короче, на Измайловском острове есть пруд. С лилиями, которые цветут. А возле — луг. Ну так вот на нем — настоящая трава. Так что не перепутай!
— А что за остров?
— Ты не слышал об Измайловском острове? Остались и у нас дикари! Загородная царская резиденция. Вот попадешь туда на утечку — полюбуешься. Пока выжимать одежду будешь… Кстати, там зверинец был царский, а при Елизавете им управлял сам Разумовский.
— Это который фаворит?
— Более того, законный, пусть и тайный муж императрицы. Он, кстати, очень редкости всякие коллекционировать любил, и монеты в том числе. И к нему в силу статуса никто придраться не мог. Так что по его милости на нашей территории много всякого иной раз обнаруживается…
— А он что, остров этот, тоже наша территория?
— Ну да. Сколько раз там трубы прорывало!.. А сколько людей просочилось — трудно себе и представить! Ворогов там не было, и поэтому сантехника — только отечественная. Но зато попаданцы — импортные. Там даже в соборе изразцы полубесовские.
— Это как?
— А так и есть, Покровский собор украшен изразцами работы Степана Полубеса. Да ты сам что, неграмотный? Я тебе бесплатный лектор, что ли?
Тут Брегис, бросивший внимательный взгляд на Верова, понял, что нужно менять тему разговора. Ибо он ценил собственный дискуссионный героизм, когда тот не перехлестывал по необходимости через край. А тут край был виден…
— Смотри, надпись на подъезде — 1949! И еще гирлянда!
— Это пленные немцы строили. Пару кварталов с их домами уже успели снести, а вот эти, на бульваре, остались…
— А тут, раз немцы строили, эсэсовцы, случайно, не вылезают? — спросил Эрик, вспомнив о том, чему теперь посвящена его деятельность.
— Да нет, тут больше опричники да служивые из Смутного времени появляются. Правда, психованные они, хуже, чем фрицы — обычно сразу норовят каким-нибудь бердышом ткнуть. Их, например, из-под струи кипятка, вытаскиваешь, а они тебя прямо-таки на шаурму рубят.
— Да, и век тот был жестокий, и сантехника никакая. Без флота нормально не проживешь.
— Особливо если озеро уже натекло… А что к тебе, Эрик, часто вылазили псы-рыцари? Предки-родственники с рассказом о несметных фамильных сокровищах?
— Нет, пока обходилось.
Ледовое побоище: в списках не значится
Попаданец[24] — это и тот, кто попал, и тот, кто с этим работает. Поначалу для вторых использовали термин «спецпопаданцы», но он не прижился.
Справочник попаданца
Как известно, в ходе интеллектуальной беседы любому странствию быстрее приходит конец. Мастера наконец-то прибыли к первому на сегодня, согласно производственному графику, объекту. Возле обшарпанного подъезда хрущевки несносимой, хотя и невыносимой, серии шаркал метлой по асфальту восточный дворник и кучковались неизбежные бабки.
— Ну что, — ликующе, четко осознавая свою нужность миру, провозгласил, проходя мимо них, Веров, — авария тут у вас?
— Текёт, милок, в тридцать пятой квартире так текёт, что просто беда, и стояк страшно грохочет еще! — запричитала одна из пенсионерок.
— Ведь полопается же всё, куда вы только смотрите! — вступила в разговор другая долгожительница. — Никакого порядка!..
Но труженики разводного ключа и секретного вантуза уже скрылись за дверью подъезда.
В тридцать пятой квартире пахло мокрым бетоном. Из закрытого совмещенного санузла доносилось журчание, а время от времени — стук, переходящий в грохот.
— Папаша, что тут у вас?
— Да вот… протекает. Еще и шум какой-то.
— Сейчас разберемся. Борман, готовь инструменты.
Появившись в первый раз на новом месте работы, Эрик, прибалтийский уроженец, невзначай услышал в обеденный перерыв на каком-то радио песню «Мама, я хочу домой» и принялся объяснять, что автор — почти что его земляк, поскольку настоящая фамилия отца прославленного барда была Визборас. «Визбор… — пробормотал тогда Веров и вдруг радостно заорал: — А!.. Это который Борман?»
Прозвище к Эрику приклеилось мигом и намертво: Борман и всё тут. «Не буду же я тебя всё время Эриком называть! А ты меня Славой!» — «Почему?» — «Потому что клиенты разные бывают. Вот приглянемся и будут постоянно дергать-вызывать. А оно нам надо? Пусть Бормана зовут. Официально-то, по заявке, Бормана со Штирлицем не вызовешь, не положено». Почему сам Веров именовался Штирлицем, в родном ЖЭКе мало кто помнил, а может, было секретом.
Но все знали, что он окончил Институт проблем попаданцев с отличием, получив соответствующий диплом по III–XXVIII векам. Был награжден почетными знаками и имел массу благодарностей, что являлось уважительным поводом для обмывания их с пришедшими к нему гостями. К настоящему времени он являлся одним из старожилов профессии, из легендарного выпуска института, внесенного в анналы под гордым званием «Суперкурс».
Что касается Эрика Брегиса по прозвищу Борман, то в некоторых исторических источниках указано, что он работал в секретном проекте «Гогинез», в других же, наоборот, подчеркивался его опыт работы в структурах какого-то рейха. В третьих источниках ему приписывалось создание так называемых «Плюшевых хроник».
На самом деле Брегис до недавнего времени занимался исследованием семантических особенностей высокой поэзии менестрелей раннего Средневековья и к полевой работе имел весьма отдаленное отношение. Исключением были разве что только командировки по изучению эстетики Третьего рейха и корреляции ее с особенностями раннегерманской поэтики.
Однако после реформирования Академии наук было установлено правило, что всякий научный сотрудник сектора параллельных пространств и иных времен обязан дважды в год не менее двух недель проводить на практической работе. Иначе не видать аттестации, грантов и прочих приятных полезностей. Причем далеко не всегда, как выяснилось, выбор места и времени оставался за самим сотрудником. Вернее сказать, почти никогда. Желающих попасть в «бель эпок» да в цивилизованную страну было заметно больше, чем штатных единиц в соответствующем отделе. Поэтому распределение быстро приняло командно-административный характер.
Эрик был прикомандирован к Ярославу «Штирлицу» Верову и оказался в подразделении ЖЭК, которое базировалось в полуподвале ветхой довоенной пятиэтажной сталинки в квартале, зажатом между обширной больницей, железной дорогой и лесопарком, где обитала устойчивая популяция толкинистов.
— Оба вы профессионалы, можно сказать — из лучших специалистов рейха… — изрек на прощание научный руководитель, — сработаетесь как-нибудь.
Вот только бы понять, специально или случайно в этой фразе шеф убрал частицу «по» вкупе с подобающим падежом. Он ведь достаточно хорошо был знаком с Учением Мастера Имен…
Для того чтобы менять реальности как перчатки, нужно обращаться к профессионалу, который поможет выбрать нужное и главное — без застревания сменить на другую. Бизнес-консультантом по реальностям является Мастер Имен.
Приобретая реальность, проверяйте предысторию — как в старину при покупке квартиры. Главное — не купить, а в ней остаться. Документы (самые что ни на есть натуральные) способен оформить практически любой «менеджер реальности» — хоть из официальной ассоциации, хоть с «черного рынка» жилищных реальностей. Проблемы начнутся потом. И вовсе не с властями, а, например, с «умершей и воскресшей» тещей. На одних планетах у кошек девять жизней, а на других — у тещ. Таков обычай. Или оказывается, что у вас на далеком астероиде осталась горячо любящая вас жена и семнадцать малюток, готовых хоть сейчас переехать в ваш дворец. Самый худший случай, который я знаю, — он был одним из вождей национально-патриотического фронта по борьбе с инорасами, а получил реальность чернокожего негуманоида с Афра-Центавра. Поэтому и нужен Мастер Имен — чтобы каждый мог получить свое. Или желаемое.
Мастер Имен способен выглядеть, например, как простой труженик базара из Средней Части Азиатского Космоса. Но под пестрым халатом, накинутым на стальной корпус старого, но так и не успевшего заржаветь терминатора, неминуемо будет угадываться загадочная Машина случайных чисел, тоже по случаю изобретенная одним из Иерархов-Водопроводчиков, канувших в Лету во время Третьего Всемирного Потопа, посвященного внеплановому пуску горячей воды в Атлантиде.
Веров, оказывается, долгое время был постоянным резидентом в… ну, в общем, в рейхе. Поэтика с эстетикой в сферу его профессиональных интересов не входили, а вот шнапс он уважал, соблюдая древнейшую традицию сан-технического ремесла.
Тренинг «Почувствуй себя попаданцем»
Если вам надоела ваша работа, жена, быт и вся повседневная реальность, то поучаствуйте в нашем тренинге «Почувствуй себя попаданцем». Первоначально вас погрузят в чарующую атмосферу другого Времени, а затем рывком выдернут в Современность, вызвав непреходящее чувство тоски по Иным Временам, а также благотворную снисходительность к нашему временному отрезку.
Обыватели в большинстве своем считают, что попаданцы должны маскироваться под сотрудников спецслужб, но это далеко не так. Профессиональные попаданцы в любой эпохе и стране работают сан-техниками. Во-первых, потому, что не сияющие загадочные зеркала являются основным источником пришельцев из других эпох и сопредельных миров, а самые что ни на есть обыденные ванные комнаты. А во-вторых, за сан-техниками никто особо не следит, при этом сами они в любые времена востребованы.
— Ну вот представь, идет по коридору гестапо попаданец в чекистской кожанке… Или даже в мундире, но ведь свои все наперечет, у фрицев система учета была налажена что надо, — так вот, далеко он уйдет? Если повезет — отправят в психушку. Если очень повезет — в санаторий. В Швейцарию. Но дома-то ему все премии вычтут!А сан-техник идет себе и идет, хоть с автоматом Калашникова на плече, — всем по фиг. Эти сан-техники в засорах и не такое находят. Да и кому какое дело до автомата, если на этаже засор…
Эрик тяжко вздохнул. Он уже пытался доказать начальству, что средневековый менестрель тоже идет себе и идет. С лютней на плече. И всем по фиг. Но тогда от него потребовали предварительно сделать комплексную прививку от чумы, холеры и черной оспы, а также купить расширенную медицинскую страховку с упором на кишечные инфекции.
Это подействовало именно так, как хотелось руководству — Брегис согласился с предписанным разнарядкой распределением. Правда, при этом он упорно пытался привнести в сан-техническое бытие если не романтику, то хотя бы историческую осмысленность. Но действительность упорно брала свое. Тщетно Эрик пытался размышлять о средневековой поэзии или своей недописанной монографии. В голову упорно лезли совсем не поэтические ассоциации. Даже при слове «древность» в его памяти возникли не гордые в своем совершенстве античные скульптуры из белого мрамора и строгой бронзы, а куда более прозаическая — хотя и официально именуемая Великой — римская Cloaca Maxima. Да, из того, что было сработано рабами Рима, до наших дней дошел не только водопровод, но и система канализации, созданная при пятом царе Древнего Рима Луции Тарквинии Прииске, правившем на рубеже VII и VI веков до новой эры. Она, кстати, до сих пор используется по прямому назначению…
«Эх, может, про эту самую Клоаку Максиму монографию написать? — думал Эрик. — Раз уж такую тему злая судьба подкинула. А там, глядишь, удастся повышение получить и на будущее от командировок избавиться. Или хоть право свободного выбора застолбить…»
Заглянув сейчас в санузел куда более позднего происхождения, Веров поморщился:
— Да у вашей сантехники третья жизнь пошла!
— Это как? — не понял хозяин.
— У всякой сантехники три жизни. Первая, когда она новенькая и сияющая стоит в магазине. Вторая, когда руки мастера умело ставят ее на подобающее место. И третья, когда она, уже отжившая свое, начинает течь. И, что характерно, этот третий период обычно самый долгий из всех.
— Вот вы так красиво рассуждаете о низменных, в общем-то, вещах, — вздохнул хозяин квартиры. — И почему же вам не приходит в голову ощутить свою ответственность перед всем человечеством? Задуматься о по-настоящему значимых явлениях?
— О каких, например? — нехорошо усмехнулся Веров.
— О поиске Истины! О пути к звездам! Ведь достаточно оторвать взгляд от повседневной суеты, чтобы…
— Когда со мной начинают вести речь об Истине, я первым делом ощупываю бумажник. Истина в наше время стоит дорого, и когда о ней начинают говорить возвышенно и к тому же употребляют слово «эксклюзив», то неплохо сразу выяснить, где здесь запасной выход и дослать патрон в патронник.
Внезапно из шланга, ведущего к бачку унитаза, сразу в нескольких местах брызнула вода. Одновременно задергалась дверь технического шкафа, из-за нее сквозь щели повалил пар.
— Началось, — радостно проурчал Веров. — Так, папаша, вы пока отойдите, а то ошпарит еще! Борман, бегом вниз!
Едва Эрик успел перекрыть воду в подвале, как дверь техшкафа распахнулась, и в тесное помещение вывалился рыцарь, хлюпая доспехами, из которых сочилась то горячая, то холодная вода (справа и слева, как положено), и на ходу вытаскивая меч.
— Стоять, сеньор Дон-Кихот, — заорал Веров, взяв наизготовку гаечный ключ. А присмотревшись, добавил, обращаясь к только что вернувшемуся Эрику: — Нет, Борман, это к тебе, накаркали. Ну, куда ты, рогатый, лезешь? Опять на Ледовое побоище опаздываешь?
Комплекс повторения
Многие попаданцы испытывают непреодолимое желание вернуться, «всё вернуть, как было». Часто они уверены, что восстановление условий, предшествовавших попаданству, — положения тела, освещенности и т. д. позволит произойти обратному переносу. Не надо им мешать, поскольку они будут уверены, что вы это делаете специально, и это помешает установлению с ними контакта и адаптации их к новым условиям.
Справочник попаданца
— А еще, — поведал Брегису старший товарищ, — попаданцы спокойнее реагируют, если в первый момент после провала видят простого рабочего человека, а не какого-то супермена в соответствующей униформе и с неведомым оружием.
Через несколько минут троица (Веров, Брегис, попаданец) вышла из подъезда. На доспехи благородного рыцаря был накинут рабочий халат, чтобы не привлекать внимания и не создавать нездоровый ажиотаж («раскрыли нац-изменника, на рыцарей работал», «а может, патриотическое кино снимают»). А вскоре рядом затормозила машина «смежников» — федеральной миграционной службы нелегальных попаданцев.
— Забирайте клиента, — распорядился Веров. — Выдайте ему мельницу, что ли. Пусть повоюет. Чтобы форму не потерять.
— А что с ним дальше будет?
— Зависит от соотношения затрат между адаптацией и возвращением. Что проще, то и сделают.
Пора было идти дальше, но вдруг Веров встревоженно прислушался и снова распахнул дверь покинутого подъезда. В гулкой тишине лестницы кто-то тихо всхлипывал.
Эрик и Веров торопливо зашагали вверх по ступеням и на площадке, возле распахнутой двери тридцать пятой квартиры увидели плачущую девочку лет пяти.
— Наверное, внучка хозяина, — пробормотал Веров и спросил у малышки:
— Что случилось? Кто тебя обидел?
— Вы!.. — размазывая кулачком слезы, сердито отозвалась девочка.
— Мы?! — опешил Эрик.
— Вы рыцаря забрали!
Веров тяжко вздохнул и проговорил как можно ласковее:
— Не плачь, у тебя еще будут рыцари. Много их будет, это я тебе точно говорю! И даже прынцы!
— Правда? Вы не обманываете?
— Правда-правда. Хорошие девочки, когда вырастают, могут выбрать себе работу в любом времени и окружении. Будут у тебя рыцари самые настоящие, вот увидишь…
И, направляясь к выходу, угрюмо сказал Эрику:
— Не могу, когда дети плачут. А что делать? Не конфету забывательную же ей подсовывать. Да и нет у меня привычки такой — конфеты при себе носить.
Эрик подумал, что завтра надо будет положить в рабочий чемоданчик хоть шоколадку какую-нибудь. На всякий случай.
— Хорошо хоть детей-попаданцев не бывает, — вздохнул Веров.
— Скажем так, за время систематических наблюдений подобных случаев пока не зафиксировано, — поправил его Брегис.
Старший товарищ посмотрел на ссыльного научного работника с неожиданным уважением и заметил:
— Быстро ты у нас стал осторожным!
Мастера присели передохнуть во дворе под детским грибочком, и Веров изрек:
— Раньше, когда был распространен совмещенный санузел, работать было труднее, особенно в смысле огласки.
— Почему?
— Потому что тогда суммарный объем для материализации попаданцев был больше. Поэтому порой и конные рыцари попадались. Однажды даже колесница персидская въехала. Целых две штуки.
— Как же они влезают, без последствий? А если по размерам не подходит, то что?
— Так в том-то всё и дело, в попаданцы попадают только когда по формату подходят. Ты что, Борман, думаешь, случайно в пентхаусах, где площадь транспортно-туалетного узла может быть и двадцать квадратов, всякие ширмочки стоят? Это им знающие люди от нас посоветовали. А то, быть может, целые отряды прямо с полным комплектом шушпанцеров попадали бы. Тогда и нам с тобой пришлось бы на танке ездить или на боевом катере плавать. А так пространство огорожено, и возможны только одиночные проникновения. Без соответствующей поддержки боевой техники.
Как попасть в космос без билета
(Составители данного документа никакой юридической и моральной ответственности за применение его на практике не несут.)
Параграф первый. Способы абсолютно некриминальные.
Первый. Надо чаще кататься в лифтах — каждый третий лифт в любом городе (хоть в Ханты-Мансийске — пришельцы-то повсюду) снабжен специальной невидимой приставкой, превращающей его из обычного местного лифта в космический. Для того чтобы воспользоваться этим устройством, необходим специальный «пропуск». Но не стоит забывать и о том, что любое устройство, какая бы суперцивилизация его ни производила, допускает сбои. Так, я лично знаю слесаря дядю Петю из соседнего дома, который уже не работает четыре года, а упитанный — он всё это время спокойно тырит продукты с «верхнего уровня». Просто он однажды «перестроил» один такой лифт. А те, «наверху», грешат на инопланетян — там ведь тоже свои пришельцы есть. К тому же синт-жратва — не оружие, чего беспокоиться и поднимать ненужный шум. «Космический корпус мира и порядка» во время облавы сожрет всё съестное подчистую. И дырок (от бластеров) будет до фига.
Справочник аборигена
Что же делать тому, кто оказался на пути попаданца, специалиста рядом нет, потому что «не текёт», а телепатические способности развивать он доселе ленился? Да и какой может быть телепатический контакт с выдернутым неизвестно откуда неизвестно куда существом? Есть профессиональный несложный способ определить «временную принадлежность» человека — просто поговорить с ним на отвлеченные темы в уютном местечке. Например, в приличном публичном доме или хорошем кабаке. И при этом упорно перевирать его должность на разные варианты. И рано или поздно вы безо всякой мифической «сыворотки правды» (какая может быть сыворотка, когда самой правды нет и не предвидится — заказы кончились) услышите желаемое — приказчик, ведущий конструктор, кризис-менеджер и т. д. В общем — в каждом времени есть такая формулировка, которая звучит гордо.
— Ну что, Борман, нравится тебе наша работа? — неожиданно поинтересовался Веров. — Не жалеешь?
— Ты же знаешь, что меня никто не спрашивал! Лучше сам скажи, тебе-то нравится?
— Зарплата, квартира и уважение — с этим всё в порядке. И оно, пожалуй, интереснее, чем в НИИ макрометрических проблем Вселенной штаны просиживать. К народу близко, без этих самых хозрасчетных постмодернизмов и маркетинговой многомерности. Но и риск есть. Нечасто, но бывает так, что сан-техник сам проваливается в другое время. Знал я одного, который так пропал. Вот и думаешь каждый раз, вытащишь клиента или сам в чьи-то клиенты угодишь…
Боязнь попаданчества
Среди распространенных в настоящее время на планете Земля фобий особое место занимает боязнь попаданчества, то есть страх внезапно самому стать попаданцем. В большей степени эта фобия распространена среди мужчин от двадцати до пятидесяти лет. Среди женщин того же возрастного интервала число страдающих (наслаждающихся) этой фобией не превышает десяти процентов.
Именно этой фобией объясняют мужчины свои следующие поведенческие рефлексы:
Незакрывание двери в туалете — 3–4%,
неспускание воды в унитазе — 48%,
неиспользование после завершения процесса ароматизатора воздуха — 8%.
В качестве причины обычно выявляется уверенность, что при этих условиях контур попаданчества/переноса не может замкнуться.
Справочник попаданца
Вдруг дверь подъезда, мимо которого проходили бравые мастера, с грохотом распахнулась, и на пороге возник рыцарь в шипастых доспехах экзотического вида. Веров решительно двинулся наперерез ему. Замешкавшийся Эрик был немало удивлен, увидев, как бригадир после короткого разговора отступает, возвращаясь на первоначальный путь. Рыцарь, вестимо, сгинул.
— В чем дело? Почему смежников не вызываем?
Веров только отмахнулся.
— Он что, тебе денег дал? А поделиться?
— Да не рыцарь это, только внешне стилизован.
— Ролевик?
— Ящер.
— В смысле?
— В натуре. Ну ящер, рептилия разумная рыцареподобная с такой планеты, что ее координаты в справочнике занимают полстраницы мелким шрифтом. А земного имени у нее нет. В общем, это не наш клиент. Точнее, не наши неприятности. У нас есть свой объем спасения мира.
Брегис только рукой махнул досадливо. Более всего в новом качестве его расстраивали неожиданные повороты — то инструменты не те взял, хотя действовал по инструкции; то не тем тоном вопросы задавал, хотя точно скопировал манеру Верова. Теперь вот эта пакость панцирная…
— Веро-о-о-ов! — грянуло откуда-то сверху. — Заходи-и-и-и!
Веров досадливо поморщился и, задрав голову, крикнул:
— Потом зайду! Некогда!
— Заходи-и-и! — вонзился в уши новый вопль.
Было в нем что-то неестественное, словно акцент, только непонятно, какой. Или странноватый тембр. Брегис вопросительно уставился на напарника.
— Придется идти, — вздохнул тот. — Не угомонится ведь, весь район на уши поставит. А потом и тех, кого не надо, но кому положено.
Кричавший из окна десятого этажа субъект наружность имел самую обычную — взъерошенную шевелюру, красную явно от возлияний физиономию. Облачен был в рубашку-ковбойку, застегнутую на неправильные пуговицы. Более никаких особенностей рассмотреть не удавалось.
Сан-техники поднялись в дребезжащем лифте на нужный этаж, где в дверном проеме нетерпеливо приплясывал знакомец Верова. Как и подозревал Брегис, костюм неведомого персонажа дополняли неизбежные «треники» с пузырями на коленях и тапочки, издававшие явственный котовий аромат, что характеризовало обитателя жилища не только как существо разумное, но и душевное.
— А у меня виски есть! — воскликнул он радостно. — Угощаю! Односолодовый, с дымом!
— Самогон, попросту говоря, — проворчал Веров. — Но что поделаешь, Штирлиц, придется соответствовать. Это мой друг и боевой товарищ, Борманом кличут. А это уважаемый, очень уважаемый гость в данном пространстве-времени…
— Издалека? — осторожно поинтересовался Эрик, когда гость-хозяин помещения убежал куда-то в недра своего обиталища и начал звенеть там посудой. — Из Древнего Рима, быть может?
— С чего ты взял?
— Так сам посмотри, он обустроился тут как патриций, на зависть любому Марку Антонию!
Обстановка квартиры и впрямь диссонировала с забулдыжным обличьем хозяина. Ноги по щиколотку тонули в пушистом ковре. Сияла лаком стенка из ценных пород дерева, и еще ярче сверкали наполнявшие ее хрустальные вазы, фужеры, салатницы. Манили расслабиться обширные, обтянутые мягко переливающимся бархатом кресла. Среди них на столике с колесиками и инкрустацией красовались и тяжелые, опять же хрустальные, стаканы под виски, и тарелки с тонко нарезанным сервелатом, сыром, хамоном и прочими мясными, а также и рыбными деликатесами. Довершала натюрморт вазочка с оливками. Были и другие яства, но их Брегис даже примерно распознать не сумел.
— Нет, не из Рима, — ответил Веров. — Гораздо дальше. Но подробностей я тебе не скажу.
— Не знаешь?
— И знать не хочу. И тебе не советую.
Тут появился хозяин квартиры, неся обещанную бутылку и миску с мясным салатом, издававшим удивительно едкий и всепроникающий луково-чесночный запах, с дополнением еще каких-то не менее впечатляющих ароматических нот.
— Сильфион! — радостно воскликнул Эрик, не успев задуматься.
— Да! — просиял гость-хозяин. — Он самый! Как приятно встретить знатока! Между прочим, есть и кое-что…
Он снова убежал на кухню, хлопнул там дверцей и вернулся с наглухо запечатанным глиняным кувшинчиком.
— Надо надеяться, там не джинн, — пробормотал Веров.
Если вы нашли на работе старую масляную лампу и предполагаете, что там может оказаться джинн, исполняющий три традиционных желания, то отдайте ее шефу.
Он выскажет свое желание первым, и первое ваше желание и так сбудется — у вас станет одним шефом меньше.
Справочник попаданца
— Нет, с какой стати? — негодующе отозвался гость-хозяин. — Терпеть не могу эту можжевеловую гадость![25] У нас этим запахом сейфы помечают, чтобы никто приблизиться не смел. А я самое лучшее… как это сказать… наскреб по сусекам.
Откуда взялось выражение «скрести по сусекам»? Сусек — огромный транспортный корабль одной из галактических империй, куда грузили с очередной взятой штурмом планеты всё захваченное, не разбирая. А самых проштрафившихся членов экипажа или сотрудников космопорта отправляли шарить по нему под конец разгрузки и на себе вытаскивать то, что завалялось. Идти приходилось по десять-двадцать километров. Кто плохо работал, тех расстреливали из бластеров.
В галактических сетях имеет хождение назидательное видео — толпы изможденных людей тащат из сусека барахло.
Справочник контактера
Кувшинчик был открыт, и по комнате разлился несравненный аромат рыбного соуса, соединившись с благоуханием сильфиона. И тапочки, помеченные котами, не забывали вносить в атмосферу свою ноту. Веров, теперь уже явно жалея об отсутствии джинна, старался дышать через раз. На Эрика, который восторженно потирал руки, примериваясь к вожделенному гаруму, наставник воззрился с легким ужасом и поспешил запить впечатления прямо неразбавленным виски. Хозяин-гость смотрел на Бормана и кувшинчик с гарумом умиленно и опрокинул в ротовое отверстие за тот же период времени два с половиной стакана. Эх, а ведь бывали на Земле времена, когда большинство людей на планете не были озабочены соблюдением трудовой дисциплины и рекомендаций вышестоящих структур…
Почему именно наукообразное «ротовое отверстие» пришло на ум Эрику вместо многочисленных и внятных, пусть не всегда литературных, определений этой части человеческого организма? Да потому, что с каждой минутой хозяин-гость всё меньше и меньше напоминал человека. Теперь Брегис ясно видел, что в шикарном кресле перед ними восседает, поглощая виски и вкусности, некий гуманоид, судя по виднеющимся в распахнутом вороте засаленной ковбойки жаберным щелям — еще и амфибия. Гость-хозяин расслабился, ритуал угощения исполнял совсем не ретиво, а потом Эрик со вздохом облегчения отставил едва пригубленный стакан. Он не любил варварские напитки. Может быть, именно потому, что после них у варваров наступало так называемое варварское послевкусие — то Рим сожгут, то газоны на Руси потопчут…
Веров перехватил взгляд напарника и еле заметно кивнул. Когда им, наконец, удалось покинуть изобильное жилище — хозяин-гость к этому времени уже начал стремительно сползать в полную полугуманоидную нирвану и не возражал, — Брегис с ходу спросил:
— Откуда такое?
— Да вот, — нехотя отозвался товарищ, — живет тут.
— А точнее нельзя?
— Нет. Нам с тобой вообще в это влезать не положено, потому как с этой планетой какие-то темные дела. А чувак, между прочим, знатного тамошнего рода, прикупил вот себе нашу реальность и радуется жизни. И нас угощает — по старой памяти, я однажды ему помог. Причем в рамках инструкций. И кстати — ты на будущее так не кривись, он может дать очень ценный совет. Объем мозга в три раза больше нашего…
Многие приличные люди и нелюди из центральных галактик имеют «свою фазенду» на Земле. Им ни к чему известность и контакт — зачем повышенное внимание наших земных органов, с одной стороны, и их налоговых организаций с другой?..
А нелегальный игорный бизнес, незаконные путешествия во времени, охотничьи туры за несуществующими животными… Не волнуйтесь, открытого контакта пока не будет.
Справочник аборигена
— Тогда понятно, откуда у него сильфион…
— А я бы скорее спросил, откуда ты такое знаешь…[26]
— Ну, э-э-э-э… читал.
— И прямо вот так сразу опознал?
— Я же специалист! Ты вот лучше скажи, как мы их язык понимаем? То есть земным базовым мы все обучены, а как вот эту алкоголическую амфибию понять? Я даже представить не могу, на что его родной язык похож, на кваканье в весеннем пруду?
— Не знаю, не прислушивался. А ты что, не только матчасть не учил, но и в чемоданчик толком не заглядывал?
Эрик сокрушенно покачал головой — настоящий профессионал в первую очередь рассчитывает на голову и руки, а потом уж на то, чего ему по инструкции положено иметь. Чаще почему-то отказывает аппаратура, чем собственная голова. Но Веров был непреклонен — в хозяйстве и работе всё может пригодиться. После чего Брегису было объяснено, что в черном чемоданчике выездного работника службы попаданцев имеется автоматический базовый переводчик, способный производить и воспроизводить, а также конвертировать почти без потери смысла речи на двух тысячах пятидесяти семи как существующих, так и уже мертвых языках Времен Земли и прилегающего к ней галактического сектора. И, разумеется, современная наука способна сделать так, чтобы упомянутые речи звучали почти естественно, а не доносились исключительно из недр упомянутого чемоданчика.
Кроме того, среди инструментов таился аэрозольный баллончик «Адекватор реальности». Он содержал сложное вещество, разработанное медиками Далекого Светлого Будущего (которое никогда не наступит), позволяющее при опрыскивании лица свежего попаданца снизить агрессивность, предотвратить наступление последующей апатии, уберечь попавшего от возможных мозговых травм и иллюзий — для дальнейшей его временной фиксации в нашей реальности.
Также в чемоданчике имелась мазь от временных паразитов, которые часто оказывались вцепившимися в попаданцев (в виде всяких жуков-короедов) и норовили переползти на обитателей данного времени. Ужаление и погрызь временного паразита могли привести к различным дисфункциям у аборигенов, в том числе — написанию стихов на латыни и санскрите, с забыванием при этом грамматики русского языка.
— Так что смотри в оба, Борман!
Эрик кивнул.
— Дяденьки! — зазвенел рядом мальчишеский голос. — Дяденьки сан-техники, а вы у жабы были?
— Заткнись! — закричал другой парнишка. — Дядя жаба секретный, о нем нельзя так орать! А у нас Васька в подвале чудище из трубы вызвал! Он из сказки слова прочитал, а из труб полезло!.. Оно его, наверно, уже съело! Пойдете смотреть?
— Показывай живо! — рявкнул Веров. — Лучше разобраться сразу, чем ждать, когда оно вырастет или разрастется.
Окруженные галдящей стайкой мальчишек, сан-техники подбежали ко входу в искомый подвал. Дверь была заперта, как положено по инструкции, но окно над самой землей было достаточно широко, чтобы жаждущее приключений юное поколение могло в него пролезть. Судя по рычанию и испуганным, но сильно ругательным воплям, виновника торжества съесть еще не успели. Веров торопливо отомкнул лязгнувший замок, крикнул в темноту:
— Беги! — и уже вслед промелькнувшему мимо и удирающему вместе со всей ватагой Ваське: — Еще раз поймаю!..
Куда там ловить, только пятки последнего сверкнули и скрылись за углом дома. Эрик и Веров начали осторожно спускаться вниз.
— Вы по какому вопросу?
Мастера синхронно поперхнулись. Возникшее перед ними существо, облаченное в подобие халата из минеральной ваты, сердито повторило:
— Я вас спрашиваю, да, вас, гражданин, вы по какому вопросу отвлекаете меня от работы?
— Это какая-такая у тебя работа?! — обрел дар речи Веров. — На пацанов нападать? Нам дорогу перебегать? Попаданцев перенаправлять несанкционированно? Санкциев захотела?
— Что?! — завизжало существо. — Инструкциями подавишься!Я сотрудник отдела по отмыванию доходов, заслуженный, прошу заметить, сотрудник! Я еще Офелию помню, как она утопилась, узнав, что Гамлет списал на нее львиную долю своих доходов — представительских расходови потребовал налоговый вычет на содержание замка Эльсинор!.. Думаете, если Розенкранц и Гильденстерн мертвы, то не осталось документов? Это вне вашей компетенции!
Существо оказалось самой настоящей кикиморой, официально состоявшей на службе в указанном отделе. Теперь она яростно и порой бессвязно бранилась, грозя мастерам жалобами уже не вселенскому разуму, а их непосредственному руководству и последующими санкциями.
— Ты, Брегис, будешь у меня Чудское озеро осушать и доспехи рыцарские из ржавого металлолома для музея восстанавливать с одним зубилом и под открытым небом — без пива, выходных и воскресных спариваний!..
— А тебе, Веров, я лично помогу в квартире ремонт сделать! Будешь в акваланге даже в туалет заплывать! Якорь тебе будет люстрой!
На успокоительные уговоры ушло не меньше часа, но разъяренную кикимору мастера наконец угомонили. Мол, дети глупые, уроки по литературной хрестоматии повторяют где ни попадя. Случайное совпадение вышло. Кто ж знал…
Призрачная ясность инструкции
К сожалению, в большинстве Времен толковая научно-популярная литература о феномене попаданцев, его особенностях и последствиях, отсутствует[27]. И дело не только в засекречивании ряда аспектов (военно-стратегических, финансово-экономических, историко-психологических), а в том, что произошел процесс «художественного одухотворения попаданчества». В первую очередь это наглядно видно в большом массиве художественных книг, в которых попаданцы, вовремя выныривая из Прошлого/Будущего, сразу проявляют себя как безусловные патриоты и начинают бить подвернувшегося под руку врага. Несмотря на многочисленные исследования, проводившиеся во Временах А1 (II — XIII века) и А2 (XIV — XXII, до Полдня), лабораторными и полевыми исследованиями не обнаружено всплеска патриотизма (так называемый «ген патриотизма») при спонтанных и тем более целенаправленных временных переходах. То есть нравственные черты личности не претерпевают сильных изменений.
Необходимо обратить внимание товарищей Я. Верова и Э. Брегиса на эту проблему (отсутствие соответствующей литературы) и предложить им приступить к ее незамедлительному решению, представив к понедельнику тематический план.
Из приказа по ЖЭК
«О нехватке литературы,
раскрывающей истинную сущность попаданцев»
Разобравшись с кикиморой, Веров и Брегис неспешно следовали в родную контору, намереваясь ознакомиться с новыми заявками на народное горе и незаконное нарушение границ данного континуума.
По дороге Веров продолжал наставлять товарища:
— У каждой службы есть свое неписаное правило. У одних смежников — правило святой воды[28]. У других, с которыми мы чаще всего и имеем дело, — правило трех носков. Если ты видишь, что в ванной на трубе висят три носка, то есть два основных варианта: либо бережливый хозяин выкинул только совсем дырявый, а один оставил про запас, либо ему действительно нужно три носка, и ты понимаешь, что где-то рядом обретается наш клиент.
— При чем тут третий носок?
— Ты думаешь, они все непременно двуногие и двурукие? Как этот «дядя жаба»? Нет, совсем не обязательно. Вчера в новостях рассказывали — в Индии стенографист с шестью пальцами на каждой руке обнаружился, Виджай Сингх. Работает как зверь, быстрее любого другого, но никто особо не стремится брать его на службу. Опасаются, что пришелец. Без земной лицензии на работу.
— И часто в нашем деле такие негуманоиды встречаются?
— Достаточно, чтобы им был посвящен особый раздел в служебной инструкции.
— А сантехники-негуманоиды бывают?
— Ты даже этого не знаешь? Учи матчасть! Чужой-то обычно среди водных и прочих коммуникаций обитает.
В коридоре ЖЭКа Веров и Брегис столкнулись с двумя высоченными, не меньше двух с половиной метров ростом, субъектами в скафандрах. В лицевую часть гермошлема у каждого было вмонтировано не стекло, а непроницаемо темные снаружи очки. При виде этого дуэта местный Барсик, с шипением вздыбив шерсть, шарахнулся к ближайшему шкафу, где и укрылся, аккуратно и вполне осознанно затворив за собой дверцу когтистой лапой.
— Ну вот, а ты спрашиваешь, — прокомментировал Веров. — Вон опять яйца Чужих в котельной нашли!
— Это тоже по нашей части?! — Эрик аж присел от неожиданности. — Мы что, на переднем рубеже защиты цивилизации от всего? Или наше дело — свистнуть и бежать в укрытие?
— Если найдем — сообщить согласно инструкции. Ты еще не понял, что по нашей части — всё? Неслучайно в зиккуратах первый этаж, технический, был самым большим.
— Техническим был второй, — не раздумывая, брякнул Брегис. — И половина подвала.
— Так ты, друг сердешный, хочешь сказать, что уже лучше меня в этом разбираешься?!
— Нет, но в зиккуратах было так, как я говорю.
— Откуда знаешь?
— Читал… тамошние аутентичные пояснения к поэтажным планам.
— Ну ладно. А говорится ли в твоих книжках, почему небо стало ниже, чем раньше?
Эрик отрицательно помотал головой.
— Потому что атланты, которые его поддерживали, ушли по делам.
— Каким еще делам?
— Необходимым! В том числе один стал творцом ЖЭКа. Так что мы с тобой потомки атлантов. Наша служба и опасна и трудна, и как у всякой спецслужбы у нас суровый начальник.
Прозвище-спецификация начальника было — Мессир. Но видеть его доводилось нечасто. Сейчас навстречу мастерам вышла только техник-смотритель, которая сообщила лишь об одном вызове с подозрением на загостившегося попаданца.
Загостившийся попаданец — существо, которое стремится переделать те условия жизни, в которые он попал, в прежние условия, совершенно не считаясь с пожеланиями обитающих «здесь и сейчас» аборигенов и прочих пришельцев. Загостившийся попаданец стремится устроиться на работу царем, конунгом или, на худой конец, генеральным директором.
— Ясно, — кивнул Веров. — Прям вот срочно или обед по расписанию?
— Да ладно, пообедайте уж. Только чтоб после — сразу туда. И вот еще что. Вы при посторонних-то осторожнее разговаривайте. А то у меня сегодня уже несколько заявок на Штирлица с Борманом.
— Ты хочешь, чтобы они Ивана Грозного с царевичем Дмитрием вызывали?
— А ты — чтобы вас в зарплатную ведомость Штирлицем и Борманом записали? Бухгалтерия-то с вас документы, удостоверяющие личность, потребует. И еще вычтет дополнительный налог — за работу по совместительству.
— Совмещают во временах, а не на глазах начальства. Так мы скажем, что на эти личности документы прикрытия оформить еще не успели…
— Пока не оформите, зарплату вам в рейхсмарках будем платить. По рыночному сувенирному курсу Измайловского вернисажа. Исключительно нередкими купюрами.
Многоопытный Веров уселся за стол в комнатушке, отведенной для отдыха мастеров, и извлек из пакета изрядно помятый, но немаленький бутерброд, из которого выглядывала нога (вернее, ее часть) то ли динозавра, то ли еще какой-то крупной экологически чистой, еще не отравленной промышленными отходами крупной дичи.
— Успеем к загостившемуся. Раз застрял, то никуда не денется, — он вытащил еще один бутерброд и протянул Эрику. — На вот, ешь, небось не подумал с собой тормозок-то собрать[29].
Если вы молодой человек без видимых физических недостатков, то вам прямая дорога на звездную войну. Ведь если войны проводятся, то, значит, это кому-то нужно. Если учесть, сколько всяких «войнушек» постоянно на Земле проводится, то смело можно сказать — кому-то очень нужно.
Потому что половина этих военных игр нужна только для вербовки первостепенного сброда. Не обижайтесь, но ведь нормальный человек (и нечеловек) не полезет рывком в Космос — без документов, визы, страховки, приглашения, денег и друзей, у которых он сможет при случае остановиться. Кстати, на многих высокоразвитых планетах при обнаружении земных консервов расстреливают на месте. Считаются бактериологическим оружием. Особенно «икра кабачковая» и «повидло ставропольское».
Справочник аборигена
— Спасибо, но я вроде и не голодный уже, — проговорил Эрик. — Этот амфибиоподобный действительно отлично угощал.
— Ну, ты, может, и угостился, а мне от всех этих ароматов кусок в горло не лез. «Дядя жаба», между прочим, специально тапки свои на лестничную клетку выставляет, котам на радость.
— Наверно, он привык с любой обувью так поступать. В тех краях, где нет вольных котов, но есть прислуга, начищающая башмаки до подобающего его рангу звездного сияния.
— Или запахи воспринимает иначе. Слышал, как он про можжевельник говорил? Вот, а то, что коты поставляют, и соус этот гнусный, и твоя древнеримская травка — это всё его обонянию особо приятно, видимо. Ладно, ну его, а то и одними воспоминаниями можно аппетит испортить.
Эрик скучающе огляделся. На стенах комнатушки красовались надписи, начертанные самыми разными красящими веществами, от простого карандаша до губной помады.
Только лежа в ванне советской хрущевки, можно видеть проплывающий мимо по водостоку труп врага-соседа…
Не знающие досконально истории и мифологии — свиньи! (Цирцея, эксперт и владелица острова…)
Ты должен делать добро из зла, потому что тебе за это платят зарплату…
И тут входная дверь с грохотом распахнулась, вбежавший крикнул:
— Мужики! Мастера надо! Срочно!
— Что стряслось?
— Быстрее!
Как выяснилось, бдительные местные жители, устав от стихийных нашествий попаданцев, неофициально объединились в добровольный отряд и по графику патрулировали район, уделяя особое внимание официально нежилым или вовсе заброшенным помещениям. И вот в подвале здания давно закрытой галошной фабрики с дореволюционной историей они обнаружили целое попаданческое общежитие, постоянно пополняемое. А водопроводные трубы на фабрике оказались совсем ветхими…
Веров вскочил, кивнул Эрику на кофр с запасными инструментами:
— Чего смотришь, бери и пошли!
Эрик приподнял ношу, охнул и попытался открыть на весу:
— Тут лишнего много!
Всевозможные железки грохочущей лавиной посыпались на затертый пол.
— Урод криворукий! — заорал Веров. — За что мне тебя на шею посадили — понять не могу, там в бункере никто не утонул даже! За что же меня теперь так-то карают?! Собирай быстро! Ох, попался бы ты мне во времена фараонов, я бы тебя живо крокодилам скормил!
— А что, — пробормотал ошалевший Эрик, — тогда тоже сан-техники были?
— Сан-техники всегда были. И будут. Просто на всех крокодилов не хватает.
Роль попаданцев в истории
Не стоит думать, что именно попаданцы являются движущей силой истории в разных ее отрезках. Попаданцы-герои: согласно официальной земной статистике не менее 95% героев мифов, преданий и легенд — местные жители. Поэтому на долю попаданцев приходится не более 5% героизма, обычно проявляемого безрассудно.
Справочник попаданца
Покосившиеся створки ворот злополучной фабрики были распахнуты, и через проем, во всю его ширину струился поток мутной воды. Глубиной он был выше щиколотки, в чем Брегис немедленно убедился на собственном опыте. Незапланированный ручей брал начало в одном из полуподвальных окон бывшего промышленного строения, а прорвавшись на простор, весело журчал под уклон прямо по бульвару.
— Да, — пробормотал Веров, оценив масштабы бедствия, — тут не меньше, чем полтора киложабера выходит…[30] Не похоже, что из-за одних попаданцев.
— Что, хочешь сказать, опять Черный?
— Кто его знает, тут до вентилей еще добраться надо в первую очередь. А у нас с тобой акваланги к постоянному ношению не определены пока.
Тут Веров увидел растерянно мечущегося по полузатопленному двору фабрики мужичка, явно адекватного (не попаданческого) вида.
— Уважаемый, вы кто? Сторож?
— Комендант я, да больше тут никого…
— Комендант? Еще лучше! Где тут воду перекрыть? Схема есть?
— Нету… Тут же всё опечатано и отключено, а я за порядком смотрю и придурков гоняю всяких.
— Вижу я, как ты смотришь! — начал свирепеть Веров. — Развел тут бардак!
— Ну, подумаешь, немножко залило!
— Родину не заливают! А то ты не знаешь, чем это заканчивается… Такая история уже была. Но места в ковчеге хватило не всем…
Эрик поежился на резком ветру, вспомнил прочитанный утром прогноз погоды: «резкое похолодание» — ужаснулся, представив, во что превратится бульвар при минусовой температуре. И с мрачной решимостью потянулся за ключом, вопрошая:
— Так, комендант, где тут раздевалка для сотрудников была? Рукомойники где стояли?
— Соображаешь, Борман, — одобрительно крякнул Веров, — прямо на глазах растешь. Если магистральная труба вон там, то подводка должна вот тут идти… А хлещет там, где колено и отвод, это всегда слабое место. Ну, полезли, благословясь!
Древний вентиль никак не желал закручиваться, то застревая, то, наоборот, проскальзывая на проржавевшей и сбитой резьбе. Но общими усилиями мастера сумели завернуть его, уменьшив поток до тоненькой струйки. А вскоре после этого подоспела и аварийная бригада из пяти человек — у каждого был ключ, усиленный трубой. Затем подкатили два автобуса федеральной миграционной службы нелегальных попаданцев и спецмашина с мигалкой.
Следом за ними примчался микроавтобус с тарелкой телепередающей антенны на крыше и логотипом одного из крупнейших специализированных (для абонентов со спецдопусками) каналов «Вне времени и места. Правда о Вселенных» на боку. Оператор с камерой сразу полез в самый центр событий, игнорируя настоятельные просьбы идти своей дорогой. А корреспондент, яркая блондинка в облегающих джинсах и короткой курточке, энергично цокая шпильками, устремилась к Верову, только что выбравшемуся из подвала.
— Нам нужен небольшой комментарий, вот, встаньте, пожалуйста, здесь! Витя, потом фактурку доснимешь, быстрее иди сюда! Вот сюда, о, как раз кстати пар идет! Дима, тащи швабру!
— Кому кстати, а кому… — пробормотал Веров, порываясь устремиться к двери, откуда и впрямь повалили клубы пара, густеющие в холодных сумерках. Подсвеченные фарами авариек, они придавали местности абсолютно инфернальный вид.
— Ярослав, поговорите с прессой, — попросил глава кризисной бригады. — А то они сами всё придумают, и это будет намного хуже.
Штирлиц-Веров встал на фоне клубов пара, сделал зверское лицо и заговорил в подсунутый под нос микрофон:
— Хочу успокоить жителей района, ситуация сложная, но в ближайшем времени проблема будет ликвидирована.
— А что вы предполагаете сделать для решения проблемы нелегальных попаданцев в целом?
— Ее никогда не удастся решить целиком и полностью, как нельзя прекратить течение реки. Можно загнать реку в подземные трубы, можно построить плотину, можно выкопать новое русло, но отменить реку нельзя.
— А если ее засыпать?
— Могу назвать вам с десяток мест, где так и поступили. Поезжайте и лично посмотрите, как прорывается там вода.
— Но ведь попаданцы… мы их сюда не звали!
— Вы знаете, что на дороге бывают светофоры или просто «зебры», чтобы упорядочить переход? Так вот, между мирами, между временами тоже есть и светофоры, и зебры. Но можно перейти и там, где их нет. И тот, кто переходит не по зебре, тоже имеет право жить.
На самом деле, хотя информация о попаданцах официальными властями не комментировалась, о них знали все. Но без особой необходимости старались не упоминать — боялись, что при легализации попаданичества будет введен отдельный налог «на попаданцев». В смысле — на помощь им. И финансирование создания спецминистерства Попаданичества.
Предупреждение:
Не все попаданцы попадают в чужие Времена случайно. Иногда там требуются рабы. А порой массовка — как правило, со множеством летальных исходов и большим шансом если и выжить, то стать инвалидом. Ведь количество убитых и раненых в самых популярных битвах относительно темного Прошлого (Ледовое побоище, Куликовская битва) достаточно высоко. И тем более никто из вербовщиков вовсе не собирался озадачиваться и тратить средства на возвращение выживших обратно, в свое время. Помните — в те времена еще не существовало ни Пенсионного фонда, ни социальной защиты непривилегированного населения. Поэтому будьте осторожны, увидев объявления типа «Окунись в трясину Истории!».
Справочник попаданца
Полностью работа по ликвидации прорыва была закончена только к рассвету следующего дня. Веров мрачно констатировал, что отгул графиком не предусмотрен.
— В общем, у тебя два часа на сон и снова жду в конторе. У меня три.
— Это еще почему?
— Потому что я домой не поеду, в конторе посплю. Там как раз за шкафом несколько «тревожных» раскладушек.
— Пожалуй, я тоже так поступлю.
— Хорошо. И снова — трудиться. Слышал, что комендант сказал?
— Нет, что?
— Я его стал расспрашивать, каких придурков он гонял. Мало ли, кто шастает… Так вот там не только попаданцы лезли, там контактеры завелись.
Контактер — это человек, который идет к звездам. Чаще всего — по дороге в булочную.
Справочник аборигена
По дороге до конторы Веров успел рассказать, что контактеры пытались оборудовать на заброшенной фабрике не просто место для сборищ, но и приспособить один из цехов, где когда-то штамповали галоши, для осуществления своих инженерных задумок. Например, постройки машины времени по проекту художника Почечуева.
Вячеслав Почечуев, замечательный скульптор по дереву, автор многих известных работ, вошел и в историю отечественного кино — он был художником фильма «Руслан и Людмила», создавшим для него деревянные скульптуры, а также «машину времени» — для легендарной картины «Иван Васильевич меняет профессию», за что ему официально выписали премию с формулировкой — «за изобретение машины времени».
В помещении ЖЭКа Эрик даже сумел найти себе, можно сказать, отдельный номер — чуланчик, в котором стояли архивные шкафы. На свободной от них площади как раз поместилась раскладушка. То, что постельного белья к ней не прилагалось, Брегиса не слишком огорчило. Он приладил под голову вместо подушки свернутую куртку и провалился в сон.
И очнулся, не проспав, по собственным ощущениям, и пяти минут. Где-то совсем рядом кричала техник-смотритель:
— Штирлиц! В шестом доме толпой полезли! И залив!
— Вот ведь многоухи восьмирукие!.. — сердито рокотал в ответ Веров. — Отдохнуть спокойно не дадут рабочему человеку. Тань, а там что, точно много их лезет?
— Да до фига, иди давай быстро! И Бормана своего не забудь, там тебе одному не справиться!
— Эх-х-х, — Веров нехотя поднялся, потянулся. — А может, это дед Митяй опять до чертей допился? Или у бабки Кудимовны технические глюки?
— Да, у Кудимовны! Только не глюки, уже и ее соседи снизу звонили. Быстрей!
— Да идем мы уже, идем, не ори!.. Борман, поскакали. Слышь, Времена прорвало…
Расстояние до шестого дома, обшарпанной одноподъездной башни позднебрежневских времен преодолели быстро. Но Веров успел рассказать Эрику о бабке Кудимовне, считавшей себя Гомером, законным автором «Илиады» и «Одиссеи», заброшенным теперь в шумную и не знающую истинно высокой культуры современность, где она и стала суперуспешной авторшей детективных романов («И один в поле воет», «Два трупа хорошо — а третий лучше»). При случае бабка любила демонстрировать некий потертый манускрипт на оберточной бумаге, называя его письмом самого Одиссея с хвалебным отзывом о ее, Гомер-Кудимовны, поэтическом творчестве. Свой досуг она заполняла переводами неизвестно чьих стихов с несуществующих языков. Особо Кудимовна благоволила к тем, кого именовала Дикорастущими Бардами.
Дикие Барды-Прорицатели — не то чтобы очень запрещенные, но и не пускаемые в приличные концертные залы. Концерты, посвященные их памяти и несгораемому культурному наследию, организовывались только после двадцати лет завершения трудовой и жизненной деятельности. Это было время, необходимое для так называемой идеологической выдержки, — нечто подобное тому, как выдерживают вино. Официальная цена невоскрешенных покойников всегда выше, чем живых…
Их основной жанр — Этническая Лирика, в которой рассказывалось о том, чего нет, но что было, — например о легендарной рыбе «таранке», когда-то вольно бороздившей просторы Космоса и таранившей китобойные крейсера, пытавшиеся ее загарпунить. Если им улыбалась Удача, то эту таранку засовывали в специальные круглые ящики, называемые «консервами», и отправляли в таком виде в места поклонения Древнему Богу Еды, Охоты и Шопинга — в Храм-Супермаркет…
— И давно ее покусали? — поинтересовался Эрик, вспомнив рассказ о временных паразитах и последствиях близкого общения с ними.
— Да уже года три с половиной назад, — отозвался Веров. — Там вечно что-то подобное случается.
По его словам, шестой дом был спешно возведен силами стройбата в последний год жизни одного из поздних легендарных Ильичей и заселен в равных пропорциях научными работниками, представителями силовых структур и обслугой из ближайшего пансионата N-го управления, что находился на окраине лесопарка. Любой из этих контингентов считался в попаданческих кругах группой риска, как в смысле собственного попадания, так и по части привлечения попаданцев.
Лженаучные теории
Существует мнение, что попаданцы возникли в результате искусственного разделения времени на зоны и столетия, путем систематического применения пилорамы времени. Согласно мнению лжеученых, время раньше было непрерывно и по нему можно было ходить в любом направлении.
Одно время для сверки миров использовались стихи Пушкина, но потом в связи с запретом вышеуказанного поэта (мат, случайные сексуальные связи, контакты с иностранцами, дуэли) в части параллельностей этот тест был отменен.
Существует теория лайт-попаданцев, согласно которой попаданцами становятся недоперерожденные субъекты, попавшие в нужный мир, но при этом не облеченные в надлежащую новую форму.
Лжепопаданцы
Прикидываются попаданцами, но ими не являются.
Известна русская секта попадань. Члены ее совершают паломничества по сортирам, чердакам, лифтам, аркам и другим местам, где, по их представлениям, можно совершить попаданство.
Справочник попаданца
Работавшего на той стройке парнишку-книгочея, угодившего в стройбат из-за того, что для любых других войск у него не хватало здоровья, так и не нашли. Потерялся давно его след. Некоторые даже склонялись к мысли, что он все ментальные силы потратил на создание портала, вписанного в несущие конструкции, а потому по завершении этой работы сразу же развоплотился.
В довершение ситуации несколько лет назад на третьем этаже поселился музейный работник, специалист по древнему миру, и теперь по всему стояку регулярно появлялись то рыцари, то римские легионеры. Однажды Веров лично прогнал вантузом водяного дракона, прорывавшегося из душевой кабины. Потом пришлось объяснять хозяину квартиры, что его тещу в процессе омовения застигла врасплох обычная неядовитая змея, просто очень крупная, которая сбежала из соседнего зоомагазина. Поскольку теща от потрясения лишилась дара речи, хозяин хоть и бурчал для виду, что пойдет разбираться со зверопродавцами, но выглядел очень довольным.
Впрочем, ходили упорные слухи, что клетки с белочками-дегу и пакеты ароматизированного наполнителя для лотков «Коту под хвост!» служили лишь прикрытием для основного бизнеса этой лавочки.
Согласно никем так и не опровергнутой информации, помимо обычного зоомагазина там же работала торговая точка для обладателей спецдопуска. В магазине «Вторая Жизнь» существо без особых запросов могло приобрести всё — от одежды до нового тела или отдельных комплектующих его. Отсюда можно было выйти совершенно другим человеком (или нечеловеком). Покупки здесь можно было совершать почти безопасно — все вещи и органы (в том числе, разумеется, и мозги) проходили обязательную предварительную санитарную обработку, уничтожающую могущих в них притаиться Чужих.
Купившим данную книгу — скидка (при предъявлении издания) — 7%.
В том же доме проживал заслуженный алкоголик Митяй, которого «белочка» посещала как по расписанию. Однажды он, пребывая в измененном состоянии сознания, в три часа ночи вступил в борьбу с лернейской гидрой, отважно вырвал из смесителя гибкую подводку и к моменту появления сан-техников успел затопить соседей на шесть этажей вниз. Без всяких попаданцев. Что было особенно обидно.
— Хозяйка, что случилось? — бодро спросил Веров, переступая порог. — Залив? Или плагиат? Сейчас всё исправим, не волнуйтесь.
— Да вы сколько раз обещали всё наладить раз и навсегда! — заверещала Кудимовна. — А так ничего и не сделали! А тут толпы шляются, как на демонстрации! Но ничего, я на вас управу найду!.. Медею никто не топил и не затапливал! Достаточно было ей посмотреть, как уже не текло, не булькало и не шевелилось. Вот были культурные Времена…
— Были и утекли. А теперь всяко бывает, но часто — не смертельно. Ну, показывайте, где толпа? Вводите граждан!
— Вот отсюда вышли и снова ушли.
— Снова ушли, говорите? — Веров нахмурился. — Так, посмотрим, что у нас тут? Хозяйка, ну кто ж тут всё так подключил? Наши?! А, Наполеон с Кутузовым после Бородино!.. вот канальи криворукие! Стоп, рюмку разбили тоже они? И вот это они замотали?.. Точно, Черный! Борман, видишь? И следы совсем свежие, лужи на полу еще не просохли. А чьи это портянки тут сушатся?
— Да как вы смеете оскорблять слух творческого человека такими непотребными словами!
— Ну, хозяйка… Я же не спросил «чьи носки в углу стоят?». Портянки, которыми у вас трубы зачем-то замотаны, — это наше достойное историческое наследие, можно сказать, архетипический артефакт.
РЕКЛАМА!
Легендарная земная одежда! Нет аналогов в галактике!
Только на Земле вы можете облачиться в неповторимые «портянки» — кусок ткани, в который аборигены кутали ноги. Именно здесь в глубокой древности и до расцвета цивилизации не существовало ни носков, ни кроссовок! Миллионы отважных витязей уходили на бой, охоту и воспроизведение потомства в портянках с лаптями (модификация — онучи) или сапогами.
Воспользуйтесь для экзотики многовековым опытом здешней цивилизации и купите подарочный набор портянок для живущих на Центавре родственников и друзей!
Имеется исторический сертификат!
«Просторные сапоги пред узкими и онучи или портянки пред чулками имеют ту выгоду, что в случае, когда ноги намокнут или вспотеют, можно при первом удобном времени тотчас их скинуть, вытереть портянкою ноги и, обвертев их, опять сухим уже оной концом, в скорости обуться и предохранить их тем от сырости и ознобу. В узких же сапогах и чулках того учинить никак не можно, которых неудобно скинуть, ни свободно опять надеть нельзя, да и чулки не всегда бывает возможность переменить или высушить, через что бедные солдаты, имея беспрестанно ноги мокрые, подвергают нередко себя простуде и другим болезням; не имея нужды при узких сапогах подвязывать крепко свои ноги, солдаты могут и свободнее ходить, и более перенести путевого труда, и обращение крови не останавливается».
Князь Потёмкин-Таврический.
Из письма Екатерине II, 1783 год
— Так, — продолжал говорить Веров, — а куда же они могли уйти и, главное, зачем? К кому? Где же та временная явка?
С потолка в ответ часто закапало, а вскоре уже и бойко заструилось.
О «бедном» негуманоиде замолвите слово
— Дяденьки слесаря! — крикнул, заглянув в дверь, очередной юный и любопытный сорванец. — Вы не там аварию ищете, это выше течет.
— Так, минуточку, всезнайка!! — мгновенно отреагировал Веров. — Насколько выше?
И бросил Брегису вполголоса:
— Может, повезло, и это всего лишь снова дед Митяй…
— Нет, — деловито возразил мальчишка, — это на десятом, прямо над ним. У него самого тоже большой залив.
— Что-о?! — заорал Веров. — Точно?
— Там из-под двери вода течет! А у Светки еще этажом выше всё сухо, мы смотрели.
Веров ринулся наверх, не дожидаясь лифта и прыгая через две ступеньки. Эрик устремился за ним, припоминая, что, кажется, именно там проживает жабогуманоид, ценитель странных ароматов…
Дверь была прикрыта, но не заперта. И из-под нее в общий коридор, действительно, бежал ручеек. Веров рванулся было внутрь, призывая обитателя прекратить безобразие. Но вдруг остановился. Да так резко, что Эрик с разбега врезался ему в спину. Но старший товарищ даже не выругался. Ему было не до того.
Гуманоид-амфибия, купивший себе ради развлечения эту реальность, похоже, исчерпал ее ресурсы. Он покоился в просторной голубой ванне и признаков жизни не подавал никаких.Даже негуманоидных…
— Лучше бы попаданцы лезли в любом количестве! — простонал, хватаясь за голову, Веров. — Теперь смежников вызывать, и вообще пятая точка жизни неизбежна!..
Эрик, не дожидаясь указаний, поспешил преградить путь в квартиру любопытным мальчишкам. Нельзя, мол, беспокоить «дядю жабу», он слишком устал и теперь отдыхает.
— А, — понятливо отозвался один из юнцов, — опять он напился. И полилось…
После этого, утратив интерес к происходящему за дверью, мальчики отправились на поиски новых приключений, не слишком законного мелкого гешефта и районной славы. За спиной Эрика облегченно вздохнул Веров, заметив:
— Молодец, что сразу сообразил от них избавиться. Одной проблемой все-таки меньше.
— Это нам сильно поможет?
— Зависит от того, что смежники скажут.
Несколько десятилетий продолжались споры по поводу необходимости сидячих и стоячих ванн в городах. Многие, даже в том числе архитекторы, были уверены, что главной задачей сидячих ванн является экономия пространства для удовлетворения прочих бытовых надобностей. На самом деле в этот период на Землю прибывало большое количество инопланетных разумных амфибий, которые могли бурно размножаться только в обычных полноразмерных типовых ваннах и бассейнах. Для предотвращения чего в них засыпалась хлорка. Позже, когда количество амфибий было согласовано с местными властями, в домах появились иджакузи, одной из функций которых было предоставление амфибиям секс-массажа.
Это же относится к объяснению существования так называемых долгожителей: купившие земную реальность существа в целях экономии стараются использовать ее полностью, то есть не только до окончания среднего срока службы реальности, но и до ее максимального жизненного предела, порядка ста и более лет. При этом многие из этих существ, будучи в этом возрасте, продолжают свою деятельность, деловую и творческую. Именно этим объясняется их жизнеустойчивость и долголетие, которыми поражаются местные жители. Ведь многие из покупателей земных реальностей работают здешними звездами шоу- и преподавательского бизнеса.
Смежники прибыли быстро, но им оставалось только констатировать безвременную кончину гуманоида-амфибии. Причина — утонул в джакузи, поскольку водопроводной водой такого качества дышать нельзя, тем более находясь под воздействием алкоголя. Он же был не просто под воздействием, а откровенно пьян. Как говорится у амфибий, «просто в ласты».
— Эх, золотая молодежь, — ворчал, дописывая протокол, смежник, оказавшийся старинным приятелем Верова. — Ну чего ему, нечеловеческому дураку, не хватало? Доигрался, идиот инопланетный! Вот тут распишитесь и можете быть свободными. До соответствующего вызова. А мне еще спецтруповозку ждать… и с ней в лабораторию ехать, а потом посольству сообщать, выражая соболезнование.
— А вы его и раньше знали? — спросил Эрик.
— Знал, конечно, сколько раз я его из всяких передряг вытаскивал. Папаша, какой-то там диктатор, за все художества сына по повышенному тарифу официально платил. А тут сынуля возьми и утопни как простой либерал. Теперь вот отец, не уделявший время воспитанию и формированию у отпрыска идеологической закваски, получит двухсотый груз… Идите, мужики, у вас своих дел хватает.
Но Эрик и Веров не успели даже лифт вызвать, как смежник выскочил из злополучной квартиры, взволнованно жестикулируя и вращая глазами. Затащив обоих сан-техников обратно, он выдохнул:
— Беда! Выручайте! А то всем достанется!
— Что стряслось?
— Так папаше уже доложили. Утоп, мол, наследничек при омовении. Ну, наследники там еще есть, так что, может, глава семейства и расстроился умеренно. А вот что в ванне утонул, это скверно. Воинственный род, гибнуть положено только в конкретной битве добра со злом или хотя бы в горячей точке (т. е. без воды). Но лучше всё же геройски.
— Так от нас-то что требуется? Новый протокол подписать?
— Да какое там, нашибланки номерные. К тому же если специалисты скажут, что он не сам захлебнулся, а помогли ему, то будет совсем скверно.
— Почему? Это ж вроде как уже в бою, получается?
Оказалось, что тогда и убийцы его должны быть как минимум былинными героями. А кому нужен такой диктатор, отпрыска которого может замочить любой профи?
Ведь на родной планете бедолаге хватает своих разборок, если сообщить, что сынок просто взял и утонул — будет война. Большая война, поскольку его клан рассчитывает на помощь Земли. Нельзя сказать, что погиб, не убив, покалечив и взяв в плен (бред, конечно, но такая формулировка) не менее сотни врагов. И прохожих. Кто их там разберет?
И, самое такое неприятное, нужны при сем подвиге массовые разрушения. Чтобы потом при похоронах построить мавзолей с бассейном. Размером с полпланеты. Разумеется, оплатят, но вот с планетарным дизайном придется проститься. Даже когда беда случилась с сыном одного из чиновников рангом пониже, пришлось возводить бассейн, названный вроде в честь столицы. А на самом деле того погибшего звали Маква.
Поэтому нужно компромиссное решение. Или результат непредсказуемой мудрости.
— Надо чтобы кто-то его сыграл, будто он отсюда переезжает, — осенило смежника. — Где потом поселился, шпионы сразу не найдут, а к тому времени и дело замять удастся. Дескать, слух о гибели ложный был, враги решили себя так на халяву прорекламировать. Потом на родной планете скажут, что он по пути домой в космосе погиб. Да нас с вами это не касается, там такие темные дела, что я и сам предпочитаю их не знать. Но вот если кто-то из вас наденет его куртку и прогуляется до такси походкой вусмерть пьяного, это все проблемы решит. Облик тот мог любой принять, а вот одежду менять ленился, так что сойдет. А грузчики за его вещами приедут уже от нас.
Куртка пришлась впору только Эрику. Он и пошел…
Как правило (в 97 случаях из 100), попаданцы — это обычные личности, а вовсе не медийные персонажи, раскрученные в более поздние по отношению к их времени обитания столетия. Поэтому шанс однажды повстречаться с самим Ричардом Львиное Сердце, Иоанном Васильевичем Грозным-Рюриковичем, Маргаритой Наваррской, цесаревичем Дмитрием, Василием Иванычем Чапаевым и Анкой-пулеметчицей (и так далее — по соответствующей идеологической/сексуальной ориентации) у рядового жителя планеты Земля составляет 0,00028%; а у специалиста, работающего с попаданцами, — 0,073%.
Справочник попаданца
По пути на конспиративную квартиру смежной службы Эрик припомнил, что, по слухам, хотя, может, это и правда, есть бригады антиконтактеров, которые сбивают садящиеся НЛО, отнимают артефакты и при возможности убивают самих пришельцев (вернее — продают их в секретные лаборатории на опыты). Спонсируют эти бригады владельцы агентств недвижимости, готовые любой ценой удержать высокую земную стоимость квартир в столичных городах и пригородах и справедливо опасающиеся появления на рынке звездной недвижимости премиум-класса и свежей загородной космической недвижимости.
Безусловно, как пришельцы из «светлой (и не очень) дали», так и попаданцы активно влияли на экономическую жизнь планеты, причем не только в аспекте предложения дополнительной дешевой рабочей силы, но и товарного ассортимента, в том числе категории люкс. Поэтому на Земле существовало специальное оперативно-аналитическое управление, которое и занималось мониторингом деятельности пришельцев и попаданцев, в первую очередь отслеживая отмывание средств от незаконной деятельности.
Выйдя из секретной квартирки через потайной ход в бельевом шкафу, Эрик очутился на улице. Тут его уже поджидал Веров.
— Пошли, работа не ждет! Народ в наше время просто рвется…
На всякий народец есть инородец
На Преображенской площади возле местного властного органа проходил многочисленный пикет коренных жителей. На большом транспаранте красовались лозунги «Попаданцы, вам тут не место!», «Кому нужны эти «ретро»!». На самом деле аборигенов среди пикетчиков не было, откуда они могут вообще в деталях знать о попаданцах, чтобы протестовать?
«Стать настоящим земным аборигеном…» Об этом мечтают многие разумные существа, спешащие в своих космических скорлупках, яхтах, крейсерах, паромах и пассажирских звездопароходах к планете Земля. Что ж, их можно понять — одно дело шнырять среди «черных дыр», курсирующих комет и отвязных поясных метеоритов, а другое — сидеть на собственном огороде и наслаждаться видом созревающих огурцов. Которые могут стать твоими, если вовремя заплатить все земные налоги, правильно построить отношения с соседями, купить огуречную рассаду и удобрения, поливать и раскрывать парники.
В отличие от Космоса, каждый абориген на Земле подсчитан и учтен и поэтому не может покинуть ее территорию бесплатно. Даже в случае смерти. В случае наступления этой печальной ожидаемости оставшимся родственникам настоятельно рекомендуется не только устроить соответствующий ритуал с едой и алкоголем, но и заплатить за трансформацию лица, покинувшего Землю по причине смерти.
Справочник аборигена
Зато каждая новая волна пришельцев возводила предыдущих в почти что аборигенный ранг, лишая множества привилегий. Вот эти «почти что земляне» теперь и митинговали, требуя высылки нелегальных временных мигрантов, — прежде всего тех, что попали «сюда» из Золотой Орды, Поднебесной империи и Ходжентского ханства. Ибо, согласно историческим документам, представители сих держав всегда отличались склонностью неумеренно использовать оружие и холерическим темпераментом, ощущая себя, как и во времена расцвета упомянутых государственных образований, доминирующей нацией (надстройкой) и при этом широко практикующей рабство от сексуального до трудового.
— Куда полиция смотрит? Куда вы смотрите, я вас спрашиваю?! — Активистка с плакатом «Всему свое время» воинственно наскакивала на вяло надзиравший за порядком патруль. — Да вы просто посмотрите на наш Центральный Рынок! Это одни пришельцы с черт знает какой периферии. Ни одного человеческого лица нет. Совсем совесть потеряли и не маскируются вовсе — у того три головы, а этот вообще весь в щупальцах! Заберите этих черномазых осьминогов и узкоглазых каракатиц. Дайте место коренному народу! Ну, хотя бы на базаре… Лук и петрушка должны быть с родных земель!
— Гражданка! Пришельцы — тоже люди. В смысле, живые существа. Если, конечно, они платят налоги и дают нам на лапы, т. е. на премию за хорошую работу. Нельзя быть такой шовинистической и нищей старухой. На дворе уже какой век, а вы всё о своем, нет бы о нашем… Пора бы вам уже о перевоплощении задуматься.
— Мы сюда первыми прилетели!
— Первым прибыл — первым помер! Это вам не Бетельгейзе.
При слове Бетельгейзе близстоящие протестующие трагически вздохнули. Это была просто Мечта. Судя по рекламным проспектам, там текли кисельные реки в метановых берегах, постоянно и всюду устраивались презентации и прибывшие из дальних мест жили на полном обеспечении. В том числе и сексуальном. Недаром даже в спальных районах Галактики бытовала разудалая песня «В Бетельгейзе, говорят, всякие развраты…». Но, увы, никаких денег на нужный генопаспорт не хватит! Многие стали вытирать многочисленными щупальцами падающие слезы.
Впрочем, самих пришельцев можно было понять — летели, понимаешь, сюда из какой-то звездной дали, центра галактики, с планет, чьи светила на Земле не видно ни в один телескоп… Потратили кучу времени и усилий на все необходимые разрешения, сделали прививки, а тут лезут без спросу из позабытых времен. Антисанитария как минимум. Конкуренция как максимум.
— Ты думаешь, почему в сказках всех положительных героев с детства заставляют умываться, а отрицательные — грязнули? — бросил на ходу Веров. — Да чтоб чужие не затесались, у которых свои, в местную реальность не вписывающиеся, традиции.
Многие действительно местные жители, видя транспаранты, наивно считали попаданцами обычных приезжих, попавших в те или иные обстоятельства, от секты до трудового соглашения. Впрочем, в акции участвовали и карманники — как местные, так и залетные. Ну, и конечно, вербовщики, которым, как обычно, не хватало пары сотен героев для выполнения плана по набору в число доблестных защитников и спасителей. Как обычно, профессионалы вербовали одновременно на обе враждующие стороны: одного — тем, а следующего — уже этим.
Веров решительным шагом направился в самую гущу толпы, увлекая за собой Брегиса.
— Куда мы теперь? — спросил Эрик, окинув беглым взглядом пикетчиков. — Эти тожепо нашей части?
— Нет, они просто по пути попались, и я решил круг не делать. Сейчас у нас с тобой в программе трудовой героизм, — воодушевленно заявил Веров. — Будем перекрывать обе воды во всем подъезде и извлекать друида.
— Ого!..
— Да, там у одной старушки в кладовке рядом с кухней завелся друид. Она, конечно, довольна была поначалу — рассада прёт, герань колосится и вообще сплошное озеленение кругом. Но раз аномальное существо в квартире, то сантехника течет.
— Вот давно хотел тебя спросить, это действительно напрямую связано?
— А ты как думал? Да, вот прямо-таки связано: появился пришелец — потек смеситель или что еще. Вся инфраструктура городов специально устроена так, что если где-то случился прорыв из Времени, так сразу начинаются протечки. А для туристов есть официальные пути и специальные сан-узлы, в которых сразу не одно местное транспортное средство помещается.
— Их еще темпора-вокзалами называют, так?
Экзотерический туризм был придуман очень давно для тех, у кого нет необходимых средств на нормальные путешествия, но при этом «не все шарики на месте».
Этот вид туризма позволяет совершать путешествия как в прошлое, будущее, настоящее, так и в другие измерения, вероятности и самые невероятные миры.
Нужно просто отправиться во все критические точки, где ткань вселенной «перетерлась», и наверняка куда-нибудь попадешь.
Куда? Существа, ездящие зайцами, не должны быть такими педантичными и привередливыми.
Справочник аборигена
Веров поведал, что вода как индикатор случившейся хроноаномалии выбрана именно потому, что газ или электричество представляют большую опасность для живых существ. А ЖЭК заинтересован в сохранении жизни и здоровья, как мирных обывателей, так и попаданцев, а также в том, чтобы повреждения имущества были минимальными. При этом руководство ЖЭКа не хотело понапрасну тратить деньги на публикации в различных СМИ всевозможных аномальных историй, отвлекающих внимание простых граждан от реальных случаев с попаданцами.
Как выяснил социологический опрос, обычным аборигенам и уже обрусевшим пришельцам не думать о клозетных чашах, бачках, металлопластике, гофре и смесителях оказалось еще труднее, чем удержаться от мыслей о хрестоматийно знаменитой белой обезьяне…
Количественный состав попаданцев
Абсолютное большинство попаданцев составляют мужчины, причем в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет. В своей основной массе сангвиники, холерики и мироустроители. Процент официально зафиксированных гениальных ученых-изобретателей и межвременных философов среди них не превышает 0.25, тем временем как скандальных типов, претендующих на исключительность, — колеблется от 8 до 9.5.
Регистрация попаданцев
Производится соответствующими органами по месту прибытия попаданца. Не имеющие соответствующей регистрации попаданцы приравниваются к хронобомжам и имеют правовой статус нелегального мигранта. При этом они лишаются официального права участвовать в выборе государя-императора, президента и диктатора всея Руси, генерального секретаря и председателя реввоенсовета. Вира за нечаянное убийство попаданца составляет 1/20 процента от виры законного гражданина.
Справочник попаданца
Придя по указанному в заявке адресу, Брегис и Веров оказались в квартире, где, судя по первому впечатлению, каждый предмет от мебели до рожка для обуви, знал другие, возможно лучшие, времена, а здесь в принудительном порядке обрел новую жизнь, иногда никак не сообразованную с первоначальным предназначением. Стулья расцвели, про деревянную кушетку и говорить не хотелось…
Пышная владелица квартиры с друидом, кокетливо поправляя пергидрольные локоны, бросала на мастеров томные взгляды сквозь очки и настойчиво повторяла, что не имеет привычки принимать у себя дома незнакомых мужчин.
«Мой любимый мужчина» — это не похвала и тем более не интимное предложение одинокой симпатичной женщины знакомому одинокому (по меньшей степени — официально) мужчине, а название земного распространенного сервиса. Дальнейшая навигация: «Не мог бы ты посодействовать…», «Если тебе, конечно, не трудно…».
Существует авторитетное мнение, что именно появление этого выражения («Мой любимый мужчина») и можно считать точкой отсчета, моментом зарождения жизни на Земле.
Справочник аборигена
— Хозяйка, — устало вздохнул Веров, — мы пока еще не полиция нравов. Из-под кроватей наши клиенты редко вылезают. Хотя и такое случается.
— Ну почему вы меня так называете! У меня имя есть! Я звезда! Я Мелисса Жопсон! Я была в ящике!
— В каком? — шепотом поинтересовался у Верова Эрик.
— У друида спроси, он тут дольше нас просидел! По ящикам другие мастера работают.
— А можно мне другой смеситель подобрать и поставить? — энергично поинтересовалась хозяйка.
— Поезжайте к Мерлину или еще какому заслуженному строителю дворцов, выбирайте, а поставить дело нехитрое.
— Нет, вы не поняли. Вот чтобы сейчас вы подобрали и поставили.
— Сейчас мы можем смеситель подобрать, только если он у вас уже на полу валяется. А в магазине — это уже вы сами.
Гражданка Жопсон обиженно фыркнула.
— В магазине нет такого, какой я хочу. Они там все скучные.
— Э-э-э… А какой вы хотите? С интеллектом, что ли?
— Белый в благородную бежевую крапинку. И чтобы весь фарфоровый. Но современный, а не эти мерзкие фарфоровые краны…
— Белый в крапинку, — задумчиво повторил Веров. — А, понял, под цвет обоев в прихожей. Мадам, при всем к вам уважении мы не занимаемся инженерно-техническими контактами с планетой крапчатых смесителей.
— Да как вы со мной разговариваете! Я пожалуюсь вселенскому разуму!
— Жалуйтесь, но и туда, и обратно жалоба должна будет пройти все инстанции. Пока до нас сверху дойдет… Борман, выгляни, лесники не приехали еще?..
За друидом должна была приехать «барбухайка»[31] из Лесной академии, где такие высококвалифицированные попаданцы всегда требовались. Существовала специальная разнарядка по нескольким ведомствам, согласно которой, скажем, алхимики распределялись по лабораториям и полигонам различных институтов, ранее проходивших по ведомству среднего машиностроения. А на друидов, ввиду их малочисленности, всегда стояла очередь. Вот и сейчас, перехватив информацию по каким-то своим каналам, в квартиру «звезды из ящика» попытался прорваться представитель агрофирмы, в чьих оранжереях помидорам остро не хватало, по его словам, истинного душевного тепла, которое «в наше время уже не производят».
Веров-Штирлиц выпроводил его со словами:
— Ничего, у тебя Дзержинская ТЭЦ под боком, и факел еще полыхает. Согреешься как-нибудь и без нарушения установленного порядка. И без падения звезд в пожарные водоемы нефтеперерабатывающего завода.
С этими словами он захлопнул входную дверь и для верности запер ее на задвижку. Обычно указывают — и поправил кобуру, но тогда кобуры на нем точно не было.
— А то еще дачники, даром что неорганизованные, того и гляди стаей набегут со своими тюльпанами и прочими гиацинтами!..
Жизнь работников ЖЭКа вообще была непростой. Труднее всего происходило их общение с работниками НКВД, которые, по словам Верова, и в огне не горели, и в квартире не тонули. Дабы избежать ненужных перестрелок, даже существовал специальный приказ Лаврентия Берии о межвременном сотрудничестве органов с коммунальными службами, как ни странно, подписанный им лично осенью 1953 года в бункере штаба Московского военного округа.
Впрочем, в наше время, как и в любое другое, все структуры, существующие в городе, были связаны с чем-то аномальным. Или сами являлись аномальными структурами. Недаром на профессиональном сленге их именовали «миром наизнанку», объясняя это тем, что сотрудники волей-неволей вынуждены досконально знать изнанку повседневной жизни. Но эта реальная изнанка поразительно отличалась от той, которую описывают в научных книгах, и той, о которой украдкой мечтают барышни, прижимая к грудям посконное фэнтези, полное чудес и людской невыветрившейся толерантности.
Пока мастера ждали представителей Лесной академии, со стороны канализационного стояка внезапно раздался грохот и крики. Потянуло характерным запахом временногопрорыва. Дама с растрепанной прической и когда-то пестрым зонтиком вывалилась из техшкафа одновременно со звуком спускаемой воды этажом выше. Струя воды ударила даме в спину, чуть не сбив с ног.
— Уберите руки! — завизжала пришелица на Эрика, кривившегося с непривычки, но мужественно попытавшегося поддержать ее. — Я леди! Я Вэрочка из рода знающих!
— Отойди, — флегматично посоветовал Веров Брегису. — А то еще зонтом отоварит. Успокойтесь, мадам, мы сан-техники, а не инквизиция!
— Вы… кто?!
— Мастера мы, починяем ватерклозеты и вас из де… из приключений и неудобств вытаскиваем! Видишь, Эрик, иногда и такое вылазит… И получается житейский сериал «Счастливы вместе».
— Как вы невозможно грубы! Неужели вы не видите, кто перед вами? Вы что, каждый день встречаете таких, как я? У меня на гербе осьминог! И куда вы дели мой феномен? Моя любовь вытащила его сквозь века! Сейчас же верните обратно!
О сказочных попаданцах
Редко, но встречается «сказочный попаданец» — он или она уверены, что попали в сказку. И поэтому эти экземпляры считают, что прямо из квартиры, куда они вломились, их отведут в королевский дворец или хотя бы на поле брани, где поручат руководить войсками(стоя у шатра со знаменем), спасая новое отечество. С такими нужно обходиться осторожно, ибо помимо мании величия у них есть убежденность, что где-то рядом находится главный злодей или его подручные, которые мешают всеобщему счастью. Поэтому сказочный попаданец может с ходу заехать не понравившемуся ему персонажу торшером по филейной части или совершить нечто подобное. Как правило, это воздействие не смертельное, но озадачивающее и раздражающее, поскольку абсолютно бестолковое.
Примечание.Из сказочных попаданцев никогда не получается хороших инженерно-технических работников. Но зато выходят нехорошие авторы фэнтези. Поэтому одним из тестов, является ли писатель хорошим или нет, служит то, может ли он сам поменять кран в собственной квартире. Произведения сказочных попаданцев, размещенные на соответствующих полках, могут быть написаны только ими самими, поскольку аборигенам или сотрудникам ЖЭКов и других служб подобный волшебный эксгибиционизм и в голову не придет: «Отпустите мой Милитариум!»[32].
Справочник попаданца
— Мадам, знаете, что объединяет времена? — ухмыльнулся Веров. — Истории про золушек и принцев. Разумеется, во всех вариантах. Вот я сейчас, конечно, принц… Но из другой сказки.
— А ваш товарищ? У него такое романтичное имя — Эрик!..
— Нет уж, принц-боцман — это чересчур, хватит с нас принца-герцога. О, вон лесники наконец-то явились! Пошли, Борман! Этой феей пусть «Мосфильм» занимается, им вечно новых идей для сериалов не хватает. Или чья там еще заявка у фэнтезюшников лежит…
Сотрудников отдела по работе с инорасами и сказочными попаданцами в профессиональной среде называют фэнтезюшниками, потому что все истории, которые они рассказывают, связаны либо с драконами, либо с эльфами, либо еще с какими-нибудь созданиями, исправно спасающими мир и помогающими выжить авторам литературных сериалов соответствующей направленности.
— А зачем нужно тут рюмку ставить? — полюбопытствовал у старшего товарища Эрик.
— Как же, по-твоему, сантехнику без рюмки подключать? Это же неотъемлемая часть стояка[33].
— Да я про обычную рюмку, вон, видишь, — и Брегис указал в дальний угол за бачком, где по соседству с ободранным веником прямо на полу действительно стояла рюмка с прозрачной жидкостью, а рядом на блюдечке лежал бутерброд с изрядно заветренным сыром.
Веров глянул на это подношение, помрачнел лицом и крикнул:
— Хозяйка, вы тут домового похмеляете или кого? Подробнее!
Старушка-блондинка-звезда возмущенно заявила, что ни в каких домовых она не верит, а просто соблюдает древний обычай, защищающий трубы от протечек.
— Понятно, понятно, — хихикнул Эрик, — не домового, а трубного.
Хозяйка покосилась на него обиженно и поведала, как несколько дней назад, не дозвонившись по поводу протечки в диспетчерскую, она поступила согласно этому обычаю, о котором в районной библиотеке рассказал заезжий лектор-историк («Он очень известный!»). И вот стоило совершить рекомендованный им ритуал, как дырка в гофре сама собой заклеилась.
Веров долго разглядывал злополучную гофру, перемотанную широким темным скотчем, и всё больше мрачнел, словно добрый молодец, почуявший лютого ворога.
— Тут Черный Сан-техник явно побывал, — вполголоса сказал он Эрику.
— Это же сказка!
— Сам видишь, какая сказка! У нас такого скотча нет. Теперь смотри в оба… Пойдем скорее, доложить надо!
— Это что ж такое?! — возмущенно закричала им вслед гражданка Жопсон. — Ничего не сделали, мое душевное равновесие нарушили, а я как раз собиралась вступить в контакт со своим духовным двойником в системе Эпсилон Эридана! И ушли ведь, не попрощавшись даже, вот какая наглость! Повторяю, я буду жаловаться вселенскому разуму!
Веров невозмутимо проследовал к дверям. Эрик догнал его, поинтересовался по привычке вполголоса:
— И что нам теперь будет?
— Да ровным счетом ничего. Вселенский разум соглашается иметь дело только с разумными. Так что это не важно. Постой, аты что, не знаешь историю про Черного Сан-техника?
— Нет, — съязвил Эрик, — я так и не получил высшего образования… В этой реальности, конечно.
— Ну, тут его и не требуется. «В черном-черном городе в черном-черном районе работал Черный-черный Сан-техник. Он перекрывал черную-черную воду, и попаданцы у него были черные-черные…»
— Негры, что ли?
— Не каркай под руку!
— Не надо меня за идиота считать! — взорвался Эрик. — Пусть я у вас недавно работаю, но не настолько же!..
— Тихо! — зашипел Веров. — Это не я придумал, чтобы тебя напугать. Всё в инструкции прописано: «При обнаружении следов деятельности Черного Сан-техника надлежит перекрыть воду, установить дежурство в точке обнаружения и вызвать опытного техника-смотрителя и кризисного специалиста». Главная задача — не допустить до срочного вызова межвременной аварийки, это уже глобальное искажение реальности и капитальный ремонт подъезда в придачу. Мать родную, жену и квартиру не узнаешь. И счет в сберкассе обнулится.
Герой и злодеи: тест на совместимость
Жертвы попаданцев
Процент обычных людей среди них составляет не более 3%. Наиболее велико число жертв среди историков, от 35 до 43%, причем абсолютное большинство жертв-историков (в соответствующей литературе называемых «историческими жертвами») становится таковым либо при непосредственном активном контакте с попаданцами («Вас там не было! В учебниках и монографиях об этом ничего нет — значит, и не было!»), так и после него («Жизнь и диссертация прожиты напрасно! Москва сгорела от окурка!»).
Справочник попаданца
И тут канализационный стояк в открытом техшкафу — дверь санузла была как раз напротив входной, которую мастера только что миновали, — вздрогнул по всей видимой высоте и издал утробный звук, будто икнула гигантская змея, заглотив, например, доблестного конкистадора в доспехах. Послышались глухие удары, с потолка посыпался мусор. Но никто не появлялся. О причинах такого явления существовало множество теоретических гипотез и одно, но категоричное мнение практиков: «Опять Черный!»
— Вот мы попали… — протянул Веров. — Ладно, тогда ты оставайся и контролируй ситуацию, а я за подмогой.
— Как?..
— Ключ держи покрепче! Хозяйка, тут надо бригаду вызывать!
— Я же вам говорила, что тут нужна хорошая работа!
— Она всем нужна, а хэдхантеров для сан-техников не хватает! В общем, я за бригадой и всё перекрывать, а вот товарищ тут останется. На случай внезапного вражеского и водногопрорыва.
Веров ушел, а Эрик, сжимая в ладонях гаечный ключ, стал осматриваться, пытаясь представить, что еще тут может произойти экстремального. Может, удастся увидеть Черного Сан-техника…
Среди некоторых суеверных жителей многоэтажек существовал тайный культ Черного Сан-техника. Считалось, что если его задобрить подношениями и почтительным отношением, то трубы не будут протекать вообще никогда, а попаданцы будут появляться исключительно полезные в хозяйстве. А возможно, и в личной жизни.
На мечте о настоящих аристократах и истинных принцессах из числа попаданцев процветало, кстати, агентство знакомств, рекламу которого Эрик сейчас в очередной раз увидел в бесплатной газете объявлений, валявшейся на тумбочке в прихожей.
«Вы устали от одиночества? Вы несколько лет подряд ищете своего прекрасного принца?
Вы красивый, неплохо зарабатывающий мужчина, но не можете найти себе пару?
Всё объясняется тем, что несмотря на гору прочитанных книг и пройденных тренингов всё равно жизнь не наладилась.
Может быть, за пределами матрицы нашего мнимого всесилия остались еще нити судьбы и неучтенные чудеса…»
Правда, беспристрастная статистика, с которой Брегис уже сейчас по долгу службы был знаком намного лучше доверчивых клиентов, говорила совсем иное.
О попаданческой любви и браке
Фраза «хочешь чистой и большой любви» полностью соответствует попаданческому отношению к данному вопросу. Многие из попаданцев романтично выглядят и не менее романтично говорят, порой по незнанию совершают романтические поступки… Но хотядети от них рождаются без хвостиков и рожек, при этом согласно официальной статистике только 12.5% попаданцев в силах обеспечить дальнейшее существование своих детей, а не более 8% сочетаются местным законным браком, получая тем самым временный вид на жительство.
Справочник попаданца
Пока ничего не происходило, что, впрочем, выглядело как раз подозрительно. Водопровод тоскливо взвыл. Брегис напрягся, но всё опять стихло. Из кухни вышел доселе никак себя не проявлявший муж хозяйки, седой и благообразный, в каком-то пестром, под старину халате-камзоле.
— Что скажете, уважаемый мастер, долго ли продлится ремонт? — учтиво поинтересовался он
— Как только, так сразу, — энергично отозвался Эрик. — Сейчас напарник воду перекроет, посмотрим, что нужно заменить. Вам, наверное, придется на строительный рынок сходить. Что купить, мы скажем.
— Вам точно не нужна моя помощь?
Пожилой господин постоял еще немного, внимательно разглядывая Брегиса, а потом как-то досадливо кивнул и скрылся за кухонной дверью. А Эрик внезапно ощутил приступ усталости. Осмотревшись, увидел в углу прихожей старое кресло, заваленное газетами и рекламными проспектами дешевых магазинов.
Он намеревался бодрствовать, но внезапно провалился в забытье.
РЕКЛАМА
Вам холодно? Вы мерзнете? Фирма «ТеплоКосмосЦентраль» поможет вам. Мы повесим вам на орбиту еще одно Солнце, и у вас дома всегда будет тепло.
Брегису казалось, что он попал в мир, где все приличные люди живут на облаках, называемых уровнями. Требовалось регулярное подновление места на уровне с помощью особой кредитной карты — а то растает и провалится вместе с последней моделью небесной джакузи («Купание в настоящих облаках — только в изделиях фирмы «Седьмое Небо Инкорпорейтед»!)[34].
Страшные истории о середнячках, не сумевших выплатить очередной транш по кредиту и летевших вниз вместе с ванной или кроватью в разгар любовных утех, будоражили воображение.
Но сан-техники были и там.
— Ну и чаво тут у вас?..
— У соседа снизу взгляд на вселенную засорился. Говорит, что из-за меня…
РЕКЛАМА
Небесная сеть предлагает лучшие тарифы —
тариф Магический — вы платите только за нужные вам изображения в магическом зеркале или шаре.
Тариф Божественный — вы ничего не платите за входящие просьбы.
Тариф Семейный — вы можете общаться со своими клонами, почти ничего не платя за это…
— Это что?
— Ну… ванная…
— Какое подключение, спрашиваю!
— Широкополосное ионизированное…
— Тьфу на тебя, мужик! Кто ставил? Куда вывели? Вот вы всегда так… подключаете канализацию без лицензии, а нам ломай голову, почему в третьем секторе пятого уровня Змеи поднялся уровень Мирового океана да с пеной какой-то дурацкой! Химики местные чуть не спятили, нет у них на планете таких элементов… А это, блин, джакузя твоя сливается!
— Это еще что, — вступил в разговор второй сан-техник. — В тринадцатом секторе кондиционер подключили наоборот, так пол-атмосферы туда затянуло вместе с круизным звездолетом, а на нем киношники с фестиваля возвращались…
— Они и не поняли ничего, — сказал первый. — Амброзии укушались.
Имперская Канцелярия обычно использовалась и как съемочная площадка. Поэтому она сама занимала всего лишь три маленькие комнатки своего 25677-го небоскреба. Зато нашлось место для 33464 кафе, 45675 круглосуточных баров, 569 казино. Именно здесь базировались самые лучшие публичные дома, развертывались самые крупные оргии. Сюда стремился любой ценой любой Враг — пока Канцелярия работала, Империя была, как и любой порок, непобедима.
Здесь даже швейцары брали «на чай» только золото и бриллианты, а охрана бесплатно кормила пакетными супами и салатиками из проросшей сои заблудившихся шпионов. Этот мнимый альтруизм объяснялся дороговизной медицинского обслуживания пойманных агентов и необходимостью их дальнейшей высылки… ну хоть куда-нибудь.
РЕКЛАМА
Корпорация «Галактика-Сейф» поставит на орбиту вашей планеты супердомофон последней модели, и никто из пришельцев не явится незваным…
А возвращение к реальности оказалось откровенно неприятным. Вернее, сначала сон без предупреждения перетек в область боевой фантастики. Или фэнтези, возникшего не без участия сказочных попаданцев: «…Он глубоко вздохнул и тотчас пожалел об этом — больно. Несколько ребер точно сломаны. Ерунда, когда бы не связанные руки. И тьма вокруг, холодная, липкая. “Есть люди высочайшего героизма, но, если применить к ним достаточно сильные и достаточно длительные пытки, они также сломаются…” К черту! Не думать! Подумай лучше о чем-нибудь простом. О веревках, например. Мокрые веревки не развяжешь. Можно их разрезать, если нож при тебе… Вот он, добрый аллоуэйский клинок с двойной заточкой, оружие последнего шанса. Полоска металла, которой одинаково удобно резать и хлеб, и людей. Рукоятка послушно ложится в ладонь…»
Окончательно вынырнув из героической обстановки таинственного подземелья в обыденность прихожей, Эрик убедился, что он вовсе не предавался отдыху и блаженной дреме, пусть даже с рекламными паузами. В затылке пульсировала боль. Руками, привязанными к подлокотникам, пошевелить не удалось. Кто же посмел напасть на сан-техника, охраняемого Хартией о действительно нужных профессиях?
В глаза, привыкшие к полумраку прихожей, светил яркий луч.
— Не дергайся! — сказал из темноты незнакомый голос. — Расскажи, как включается твой философский камень, и мы оставим тебя в покое.
— Да что с ним говорить, — закричал другой, — я с ним так поговорю, что сам всё расскажет!..
Но тут, несмотря на грозившую (возможно — смертельную) опасность, интеллигент Эрик возмутился:
— А не могли эфиром, что ли, усыпить? Обязательно нужно было по голове бить? Там теперь шишка, и я поэтому многого уже не помню, хоть пытайте…
— Ну вот еще — лекарственные препараты переводить на колонизаторов и их пособников! Совесть есть — всё скажешь!. Нет совести — и так скажешь, против патриотической пытки еще пока никто не выстоял…
— Какой-какой?
— Те, кто борются за Светлое Будущее, не должны пренебрегать реалиями Темного Прошлого. Ну и спасением заблудших землян. Но сначала скажи нам, где находится ваш штаб? Много ли у вас звездолетов и чем они вооружены? Кто ваш командир, какой у васпароль?
Эрик, ошарашенный происходящим — ведь вроде ничего не изменилось, кресло было то же самое, доносился уличный шум, а из-за двери в комнату — звуки телевизионного ток-шоу, спросил осторожно:
— Вы всё-таки кто? И что вам от меня надо?
— Твой философский камень, — повторил первый голос, и в луче света промелькнула рука с предметом, в коем Эрик узнал свой ключ. — Как он работает? Какие слова нужно говорить?
— Это не камень, — пробормотал Брегис, — это гаечный ключ.
Из тьмы выплыла испитая бородатая физиономия, искаженная яростью, наклонилась к Эрику и прорычала:
— Говори правду, предатель человечества! Или жестоко поплатишься! Мы следили за тобой! Мы всё знаем!
— Вы кто? — ошалело повторил Эрик, не представляя, как выбраться из этого приступа бреда. Бородатый показался ему похожим на хозяина предыдущей квартиры, так рвавшегося порассуждать о стремлении к высокому.
— Воины-независимостники!Мы сражаемся за свободу планеты Земля от коварных порождений иноземных и враждебных цивилизаций!
Именно контактер всегда и везде должен быть готов к контакту. От одежды до мозговых извилин. Контактер должен иметь безупречное резюме и биографию, а также родословную, чтобы коварные инопланетяне не могли его гнусно шантажировать в своих целях.
Технически оснащенный контактер должен иметь различные средства персональной защиты и предохранения, как то: перчатки резиновые, респиратор, шлем мотоциклетный, плащ-палатку, флягу со спиртосодержащей жидкостью, молоток и плоскогубцы.
Контактер должен изучить внеземной Разум досконально, для чего допускается разбор его (Разума) на исходные комплектующие, невзирая на субъективные возражения этого Разума.
Контактер — это звучит гордо. Будучи одним из лучших представителей человечества, он должен получать самое лучшее и от Вселенной, в целях гармоничного триединства Человека — Земли — Космоса.
Контактер, следуя земной этике, не должен принимать дорогостоящие подарки и передовые внеземные технологии от инопланетных граждан и организаций бесплатно, взамен не одарив их местными сувенирами. В состав земного подарочного набора входят: матрешки цветные, икра черная, футболка белая с местной несуществующей птицей, латунный желтый исторический значок.
Контактер не должен иметь банковских счетов, звездных владений и родственников за пределами Земли.
Справочник аборигена
Со стороны коридора послышались возгласы, фонарь погас, и пока ослепленный им Брегис пытался проморгаться, контактеры с топотом исчезли. Хлопнула дверь на лестницу. В квартиру вошел Веров в сопровождении человека в комбинезоне особой технической службы. Тот сразу ринулся в санузел, а Штирлиц-Веров осмотрелся, увидел привязанного Эрика и, нависнув над ним, заорал:
— Кто и как?
— Только я задремал…
— Ты рехнулся — спать на работе?!
— Да я только на минутку присел…
— Ключ где?!
И Эрик с ужасом осознал, что ключа — инструмента, символа и средства самообороны — у него в руках действительно больше нет.
— Контактеры… — пробормотал он, попытался встать и, естественно, потерпел неудачу.
— Ангидрид твою перекись марганца через обечайку фановой трубы! — проревел бригадир. — Вася, тревога, контактеры! Где они?
— Ты их не заметил? — проговорил Эрик. — Они на лестницу пробежали. Угрожали пытками.
Веров выскочил прочь, вернулся, досадливо покачивая головой:
— Смылись, твари пятихвостые. Проскочили, пока мы наверх ехали. На чердак, наверно, ушли. Был ли у них припаркован челнок или по крышам удрали, гады? Откуда они взялись? И какого черта ты…
— Да здесь же никого не было, только хозяева…
— Вот, кстати!..
Штирлиц-Веров ринулся в кухню, где никого не увидел, потом в комнату, откуда доносились звуки телевизионного ток-шоу, перемежаемые тявканьем болонки. Мелисса Жопсон всем своим видом демонстрировала, что не имеет представления о драме, разыгравшейся прямо в ее коридоре.
— Кого вы еще сюда пустили, и как они выглядели? — свирепо вопросил Веров.
— Приличным леди таких вопросов не задают!
— Одну такую приличную леди, Мата Хари ее звали, расстреляли, несмотря на всю ее приличность. Если вы сейчас не вспомните, то будет потоп, и вы наверняка утонете!
— Вы безжалостный шантажист!
— А вы служительница бла-бла и орала! Моего боевого товарища чуть не убили, я боюсь его развязывать, вдруг рука или нога отвалится? Вася, не трогай, пусть медики осмотрят! А если завтра нападут на Васю, а потом и на меня? А потом и до вашей болонки доберутся, она тоже всё видела. Вася, топи квартиру! Я хочу посмотреть, как эти две Муму плавать будут!Раз был захват и допрос — то тут у нас всё по законам военного времени!
— Я всё скажу! Только дайте спасательный круг мне и Люси!
— Ну?!
— Они позвонили в дверь два с половиной раза. И вежливо сказали, что они — сотрудники лифтерного управления. Это были трое представительных мужчин низкого роста в чистых синих лабораторных халатах и с аккуратными чемоданчиками.
— Но в вашем доме нет лифта!
— Они сказали, что будет…
— Ты-то куда смотрел, бестолочь?! — заорал Веров на Эрика.
— А он им радостно сказал «здравствуйте», — взвизгнула хозяйка.
— Что?! — завопил Эрик. — Не помню я этого!
— А что было потом? — не отставал Веров.
— Потом я вышла на кухню, а ваш боевой товарищ поскользнулся и упал.
— Как на самом деле было? — повернулся Веров к Брегису.
— Да не помню, хотел присесть, что-то мелькнуло и очнулся уже вот… связанным. Наверно, сзади по голове ударили.
— Они не могли сзади ударить, они — настоящие интеллигенты в отличие от тебя, лжерыцаря! — вмешалась Мелисса.
— Ладно, в конторе разберемся. Ты как, полетишь все три этажа на кресле или ножками пойдешь?
— Ногами пойду, — угрюмо проворчал Брегис.
— Ну, посмотрим, — Веров нашел в чемоданчике нож и аккуратно перерезал путы коллеги.
Эрик, растирая запястья, вспомнил о настойчивых расспросах хозяина, не нужна ли помощь, и спросил Мелиссу:
— А где ваш муж?
В ответ на больную голову бедного Брегиса обрушилась длинная тирада о супруге-негодяе, с которым Мелисса давно разведена, о неблагодарной дочери, которая не ценит того, что мать для нее сделала, об инфляции, происках соседней Галактики, общей бездуховности мира и многом другом. Оглушенный потоком слов Брегис переспросил:
— Так хозяина нет дома?
Тут Веров схватил его за плечо и вытащил обратно в прихожую.
— Нет и не было, ты понял?
— Но я его видел!
— Кого ты видел? Понял уже, а?
— Это же не мог быть Черный?!
— Почему не мог? Он самый!..
— Он что, заодно с ними?
— Да уж явно не с нами! Сам с собой!
И, глядя на ошеломленную физиономию напарника, Веров-Штирлиц, что называется, с сердцем, добавил:
— Эх, попадалово ты наше…
Преступления, совершенные попаданцами
Роман Цупер, безжалостный ростовщик, сбежавший из конца XVII века, постоянно и бессовестно использующий Великое Кольцо в личных целях, сумел сколотить банду и заняться грабежом обменных пунктов и мелких банковских филиалов, а затем — легализацией преступно нажитых богатств, так и не заплатив налогов… В двух веках подряд пытался установить чудо-палатки платного подключения к ноосферному разуму.
Именно его специалисты считают основателем движения так называемых контактеров.
Справочник попаданца
— Ну что ты дергаешься? Ну вычтут за ключ из зарплаты… Что такого важного в этом ключе? — тоскливо заговорил Эрик, перебив Верова на полуслове. — Что, нельзя новый на строительном рынке купить?
— А ты попробуй с простым ключом берсерка усмирить! У каждой службы есть свой знак силы, у нас — ключ. И он в иерархии спецзнаков самый главный. И по функционалу.
— Но как же мастерок и циркуль?
— Службы тоже не вечны, с ними может произойти всякое, называемое реорганизацией. Та, о которой ты подумал, и так больше трех тысяч лет существовала.
— Неужели история значения уже не имеет?
— Нет у нас истории, есть только оперативная память.
Ключ и его значение
Символ сантехников — гаечный ключ, который является антитезой циркуля как знака элитности масонов. В зависимости от квалификации носителя он имеет различные параметры. Основная функция ключа — регуляция энергетических потоков в том мире, где он был создан и активирован. В случае, если миры создания и активации не совпадают, преимущество имеет мир активации. Все ключи, существующие в данный момент в том или ином мире, представляют собой единую систему управления энергией. Изъятие из системы незаблокированного ключа может привести к непредсказуемым последствиям.
Справочник попаданца
Приунывший Эрик вспомнил рассказ Верова о прорыве и заливе в бункере сами-знаете-какого неназываемого германского вождя. И задумался, куда же теперь разжалуют его самого.
Впрочем, слишком многие, совершившие служебные прегрешения в мире наизнанку, становились популярными персонажами человеческой истории…
Брегис третий час писал одно и то же — три-четыре фразы, выдающие его глобальное незнание о случившемся. Непросто описывать собственное мистическое приключение для непосредственного начальства.
Зазвонил местный телефон, и суровый голос диспетчера произнес:
— Веров и Брегис, к начальству на воспоминания. Аппаратуру и техустройства оставить на рабочем месте. Место воспоминаний — подлодка.
— Ух, — сказал расстроенный Веров, — сейчас нам будет.
Подлодкой во всех специальных учреждениях и компетентных организациях называли бронированную комнату. Если действие происходило в ней, значит, была реальная опасность, что чьи-то длинные уши или чудо-артефакты слишком заинтересованы в информации о происходящем.
Веров предпочитал никогда больше эту тему не затрагивать. Да и не стоило провинившимся «отсвечивать». Верову задали несколько специфических вопросов, а Брегиса повели внутрь.
— Я не помню ничего, что было после того, как мы друида лесникам передали, — признался Эрик. — Я их толком и не разглядел…
— Разглядеть-то ты их разглядел, осталось вытащить увиденное.
Под чутким гипнозом Брегис вспомнил даже то, что напавшие не говорили, а только думали.
Как выяснилось, на сан-техника при исполнении напали люди из так называемого Общества защиты Земли и окрестностей. Значит, настала пора объяснить им, кто является Хозяином Ключа, фабрик, заводов, рыб, пароходов. И целебных костей мирозданья.
Но то, что вспомнил в деталях Брегис, знали отныне только компетентные специалисты. Доблестной, но понесшей потери в виде ключа бригаде Верова — Брегиса было велено возвращаться на свои боевые позиции.
В водовороте подвига
— Штирлиц! — снова донесся голос техника-смотрителя. — К телефону! Сам Мессир!
— Ох, чует мое сердце, загонят и меня вместе с тобой в какую-нибудь Золотую Орду почетным старшим смотрителем ханского ночного горшка… За то, что не уследил, — вздохнул Веров и крикнул: — Иду, Тань, иду!
Эрик остался один. Он уже знал, что Мессиром за глаза называют самого Начальника ЖЭКа, легендарного специалиста по Временам и их извращениям, и, разумеется, по временным протечкам. К Мессиру за консультациями приходили и матерые академики, и целые научные доктора. А вот местных фантастов, жаждущих свежих сюжетиков и всяческих подробностей, Мессир отправлял к Верову. Тот, как гласит предание, собирал их погруппно и устраивал семинар, привлекая для наглядности заплывших попаданцев.
Но на самом деле работа с попаданцами требовала серьезной подготовки и даже нравственного совершенства. Так, по уверениям некоторых ученых, необходимо учитывать следующее:
По мере увеличения численности аборигенов функциональная стоимость каждого из них (кроме специально оговоренных исключений) падает, приближаясь к необходимому Космическому минимуму самовоспроизведения в негуманоидных (т. е. скотских) условиях.
Для того чтобы наглядно представить себе психологию иноместного Разума, нужно вообразить себя: попавшим в далекое Темное Прошлое, почти лишенное всех признаков настоящей цивилизации. Лучше — к амазонкам, которые, по слухам…
Ваше отношение к тем самым аборигенам равнозначно отношению к вам — как к аборигену.
Скажем коротко и прямо — Веров о существовании данных пунктов знал. Но теперь он отвечал и за Брегиса, которому предстояло еще жить да жить. К тому же он оказался легок на помине.
— Тебе насчет меня звонили? — спросил Брегис.
— Ну…
— И что?
— Что-что, расстреляют на задворках новейшей истории нас обоих, а потом тела и души пошлют в твое любимое Средневековье! Или прямиком на Восточный фронт в Минский котел. Без доппайка.
— А серьезно?
— Куда уж серьезнее…
Веров извлек из кармана кусок бумаги — замызганной, с расплывшимися буквами (здесь необходимо уточнить — такова историческая традиция, хоть с момента получения документа прошел всего лишь час и при этом он хранился в воздухо- и влагонепроницаемом сейфе) — и демонстративно зачитал:
— «…а тов. Брегису предписывается в трехдневный срок установить местонахождение закрепленного за ним согласно служебному табелю разводного гаечного ключа, утраченного по собственному недосмотру тов. Брегиса, и обеспечить его возвращение. В случае выполнения этой задачи и одновременного успешного поддержания функционирования всех остальных систем ЖЭКа, дисциплинарные взыскания наложены не будут…»
— Слушай, Штирлиц, а есть надежные способы найти этого гада?
— Если б они были, его бы не было!
— А какой другой вариант избегания нами наказания?
Следующие два вечера Эрик собирал в архивах и разговорах всю доступную информацию о Черном Сан-технике, регулярно сокрушаясь, что раньше не специализировался на городских легендах. Постепенно он отделил приметы народного культа сабжа — с жертвоприношением выпивки и закуски в санузлах различной степени совмещенности — от сугубо попаданческой статистики, свидетельствовавшей, что Черный Сан-техник:
1) появляется в точках, отмеченных устойчивой и высокой попаданческой активностью;
2) способствует усилению реакции сантехнических и водопроводных устройств на попаданцев, при этом сам не способен ликвидировать последствия;
3) способствует перенаправлению потока попаданцев, то есть упомянутые в пункте 1 точки проявляют черты транзитно-попаданческих узлов.
— Слушай, Штирлиц, а ведь он явно демонстрирует корпускулярно-волновой дуализм, — поделился Эрик с напарником вечером второго дня.
— Ты это… выражения-то выбирай!
— Про волну-частицу знаешь?
— Ну, допустим. Могу лекцию прочесть.
— Вот, а он тоже как волна-частица. Попаданец-попаданец!
— В смысле?
— В смысле мы попаданцы и с попаданцами дело имеем, так? А он в одном флаконе! Попаданец, который извлекает попаданцев.
— Вот же сволочь какая! — оживился, припомнив свое бесшабашное научное прошлое Веров. — То есть не просто конкурент нелегальный, вроде черных археологов… Ты только прикинь: едет какой-нибудь формально давно сгинувший штандартенфюрер своих же тогдашних собратьев копать…
— Вот! Ты правильно понял!
— А ты знаешь, кем был Мойдодыр? Это похлеще вариант, это дух вселившийся, с таким даже нашим гаечным ключом враз не разберешься.
— Да хрен с ним, с Мойдодыром, у меня один день остался! И ведь где-то я уже видел его физиономию…
— Черного?
— Да.
— Ну если он блуждающий и уже состоит на учете, то понятно… Надо ловить вблизи характерных мест, но таких до фига.
— У меня один день остался.
— Знаю, и нет никакой гарантии, что именно в этот день он очередной день Нептуна нам не устроит… Борман! Борман, ты что?!
С криком «Нептуна! Конечно! Нептуна!» Брегис подскочил и бросился к выходу.
— Стой, неугомонный! — Веров настиг его в дверях и втащил обратно. — Вот так сам попадешь фиг знает куда, и хорошо если наши там на месте окажутся.
— Я знаю! Я вспомнил!
— Та-а-ак! Ну-ка сядь и рассказывай.
— Это Брюс!
— Уиллис, что ли? Подожди, он же из нашего времени, зачем ему лишняя вода на лысину…
— Штирлиц, это граф Яков Брюс, сподвижник Петра Великого. Первый куратор императорской сети водоснабжения и глава Нептунова общества. А я-то еще удивился, почему прическа у него такая странная, седые длинные волосы, мелкие кудряшки. Это парик, тогда вся знать такое носила. Что делать с Брюсом-то будем? Ведь человек непростой, граф и в государственных чинах[35].
— Согласно инструкции надо Мессиру доложить.
После доклада руководство велело ждать, мол, приедут суперспециалисты с необходимой техникой. Они прибыли быстро, однако сканирование самых свежих мест появления Черного Сан-техника не показало никаких результатов.
— Не ловится ваш клиент, — констатировал секретный специалист. — Приборы его не видят.
— Почему так происходит?
— Потому что вы ошиблись.
— А еще варианты есть?
— Ну, теоретически есть — если он с официальной бумагой…
Блуждающий попаданец может быть невидимым для приборов, если он в своем времени был сотрудником попаданческой структуры и имел официальный документ, подтверждавший его полномочия. После короткого, но энергичного расследования выяснилось, что после смерти в своем времени Якова Брюса оформленный на его имя патент с правом инспекции любых водопроводных сооружений аннулирован не был. Затерялся, видимо, где-то, да и в чехарде правителей стало не до того. Структуры реорганизовывались, а ревизия документации не производилась.
— Тогда придется к нему ехать, — вздохнул Веров. — Если он успел твой ключ зафиксировать, ничего сделать не сможем. А если еще нет, попробуем договориться.
Немного стратегически важной информации с элементами дезинформации для низкооплачиваемых шпионов и работников пятой и шестой колонн. Водопровод в Москве существовал задолго до Брюса — еще при Иоанне III, чтобы не остаться защитникам Кремля без воды в случае вражеской осады, в 1491 году был обустроен самотечный родниковый водопровод — на «основаниях каменных водныя течи, яки реки, текущие через весь Кремль-град осадного ради сидения». Архитектор Петр Фрязин разработал проект, который и был воплощен: вода из родника под Собакиной башней самотёком направлялась по кирпичной трубе к Троицкой башне.
Через полтора века Христофор Голлоуэй снабдил Кремль не только обновленным водопроводом, но и водонапорной башней — той самой, которая известна нынче как Водовзводная. Раньше она именовалась Свибловой башней. Под руководством Голлоуэя в башне был устроен огромный резервуар, куда и поступала вода, подаваемая с помощью специальной подъемной машины на конной тяге. Мощность водопровода, обслуживавшего царскую поварню, мыльню и иные помещения, где требовалась вода, составляла полсотни кубометров в сутки.
Яков Брюс, обрусевший потомок древних шотландских королей, был прославленным инженером и слыл чернокнижником. Известный, кроме прочего, своими схемами благоприятных районов Первопрестольной, он разработал и схему водопотребления, а также методику бесперебойной подачи воды в город. Но безвременная кончина его августейшего покровителя надолго вычеркнула эту тему из списка государственных приоритетов. Хотя уже в то время ученым мужам было известно не только о попаданцах, но и связанных с ними коммунальных эффектах. Поэтому именно Петру I приписывают создание специальной попаданческой службы, включенной в состав Тайной Канцелярии.
Но и заботы о водоснабжении не были забыты.О водопроводе вспомнила только императрица Екатерина Великая, поручившая 28 июля 1779 года «генерал-поручику Бауеру произвесть в действо водяные работы для пользы престольного нашего города Москвы». Бауэр, заслуженный военный инженер, разработал проект Мытищинского самотёчного водопровода, строительство которого и началось в 1780 году. Вода из мытищинских ключей по акведукам, один из которых получил в народе прозвание Миллионный мост, поступала в водонапорный резервуар, находившийся на втором этаже Сухаревой башни. Той самой, которая при жизни Брюса была его резиденцией и местом тайных ученых изысканий. Где, по данным историков, и располагалась первая школа ученых сан-техников (являвшаяся одним из факультетов навигационной школы), призванных не только ловить незаконных попаданцев, но и заботиться о жизнедеятельности подданных Российской империи.
Одновременно с этим на российских ярмарках появились книжки с лубочными картинками, в которых доходчиво рассказывалось народу, чего и как делать, ежели нарвался на попаданца, и главное — как самому не стать попаданцем. Много позже, уже при советских вождях, дабы спасти народ и членов партии от попаданчества, были выпущены следующие таблички.
Далее приводится Всесоюзный (впрочем, действующий и поныне) перечень табличек, предохраняющих от попаданства:
Осторожно, лифт закрыт на ремонт
Вход только для сотрудников
Туалет только для работников администрации
Не влезай — хуже будет
Внимание! Ремонтные работы ведет управление Спецтехники № 38
Не лезь — попадешь
Лифт закрыт на техобслуживание до 05.12.2018
С 11.00 до 15.00 в подъезде будет отключено водоснабжение и всякая другая деятельность
Впрочем, народная мудрость гласит, что до сих пор не зафиксировано ни одного случая попаданческого пропадания во время митингов и демонстраций, если вас туда отправили с работы.
Наперегонки с Историей
…Он с трудом пробирался по подземному коллектору, освещенному редкими и тусклыми светильниками. Где-то здесь должна быть серьезная протечка. Тут, где под многими слоями асфальта, под потоками машин сохранился фундамент Сухаревой башни, на верхнем этаже которой, в рапирной зале заседало Нептуново общество под председательством Якова Вилимовича Брюса, знакомца Исаака Ньютона. В нем состояли князь Меншиков, легендарный Франц Лефорт и сам государь Петр Алексеевич. Во все времена после Брюса ходили упорные слухи о тайных книгах, хранящихся в Сухаревой башне, о подземных ходах, которые от этого здания идут к разным окрестным домам и водоемам. Тем самым, где за корягами и водорослями скрывались от посторонних глаз могучие отечественные субмарины.
Среди книг, найденных в кабинете Брюса после его смерти, оказалась загадочная книга, состоящая из семи деревянных дощечек с вырезанным на них текстом. Поговаривали, что это и есть та самая магическая книга, которая раньше принадлежала магу и чародею Соломону. Брюс-де, не желая, чтобы она попала в чужие руки после его смерти, приказал замуровать книгу в стену Сухаревой башни. Многие утверждали, что будто он не умер, а создал волшебный воздушный корабль и улетел на нем неведомо куда. Или уехал в дальнюю командировку. Или погрузился в анабиоз. А может, и вовсе пол сменил и теперь нянчит детей.
Но сказочные умения Брюсу приписывались молвой, а создателем проекта первой высокотехнологичной системы городских коммуникаций он действительно был. И, как говорили некоторые либеральные злыдни, первым поздним (в смысле — в последующее время) попаданцем тоже. Вот только настоящего антипопаданческого разводного ключа ему, похоже, недоставало… И он решил позаимствовать сей знаковый девайс у многострадального Эрика. Да, знатная история получилась — потомок шотландских королей у потомка прибалтийского барона разводной ключ стырил.
А теперь Эрик пришел за ним.
— Яков Вилимович, на кой черт вы сперли мой ключ? Неужели вам — вам! — в вашем пласте времени такой не изготовят? Хоть из золота и с вашим гербом?..
— Сделают. Но ключ — только предлог, чтобы видеть вас здесь. Мне требуется помощник, я устал поспевать везде в одиночку. А поспевать не могу, пока не наведется порядок. А ваша служба — это хотя и наследница нашей, но не всё унаследовала. И не всех.
— Не понял…
— Нет у вас старинного архива, вот и не знаете, что есть те по Временам шествующие, с которыми ранее соглашения были заключены. У них и условия особые, а договора бессрочные…
— И обслуживать надо, раз договор…
— Ну вот и понял.
— А расторгнуть договор никак?
— Да держав тех уж нет, надо Комитет созывать, убытки и прибытки каждого подсчитывать, и может, земли перекраивать. В договорах-то старинных, в пунктах особых, всё учтено было. А сдвинешь всего один пункт — и весь договор под откос покатится.
— Но ведь вы же сами сказали, что все вымерли.
— Ну и что? Как договор аннулируешь, они в тех временах сразу узнают — с каждой из подписавших сторон специальные колокольчики подвешены на сей случай. И тогда сразу наследники появятся. Причем — законные, им же всё завещают.
— Выход-то какой?
— Вот и ищем. А пока — будем трудиться вместе. Беру я тебя помощником.
— Согласие мое не требуется?
— А что ты против моего предложения сказать можешь? Глянь вокруг…
Эрик машинально глянул сквозь слюдяные чешуйки в окне — и не увидел привычных многоэтажных домов, только склон холма, деревья и несколько избушек. Обернулся — Черного Сан-техника Брюса уже не было.
Брегис ринулся в подвал — искать проход, через который попал сюда. Но коридор теперь заканчивался тупиком, каменной стеной. Но она была влажная, где-то за ней слышался слабый шум воды. Отвинтить ключом тут было нечего, поэтому Эрик принялся просто колотить по кладке, жалея, что знаковый инструмент сан-техника — именно ключ, а не кувалда. А еще лучше бы перфоратор…
Рев, раздавшийся прямо над ухом, Брегис ни с чем бы не спутал. Точно перфоратор, значит, и выход есть, не во временах же Брюса без электричества им орудовать?..
— Тащи его! — загрохотал, перекрывая шум и внушая надежду, голос Верова. — Борман, мать твою, ну куда же тебя понесло?!
«Домой, я хочу домой, к трубам, вентилям и смесителям, семье и кошке».
И с этой мыслью Брегис, крепко сжимающий в руках обретенный заново ключ, вывалился в облако кирпичной крошки, сквозь которое просвечивали розовые кафельные стены. Никаких атрибутов старины и Брюса было не видать. А между тем вокруг Брегиса уже кипела бурная деятельность.
— Хозяйка, — рокотал Веров, — да кто же додумался стык труб намертво в кирпичный короб замуровать? Это руки пообрывать за такую дурь! Вот и протекло там, а как добраться? Пришлось ломать.
И вполголоса добавил, обращаясь к Брегису:
— Ну, ты живой, попадалово наше? С фараоном обедал, что ли?
Эрик попытался заговорить, но пока получались одни междометия. Очень неинтеллигентные.
— Ты живой вообще?! — громыхнул в полную силу бас Верова. — Дрыхнуть не надоело?
— Это побочный эффект от столкновения с Черным Сан-техником, — пояснил голос специалиста. — Не трогайте, может, чего умное ему и приснится.
Брегис вздрогнул и очнулся — в кабине тряского «уазика» под брезентовым верхом, мчавшегося по Горьковскому шоссе со скоростью, которой и нельзя было ожидать от такой почтенной и неказистой машины. Рядом расположился Веров, а на переднем сиденье в обнимку с внушительным кофром сидел давешний специалист, не сумевший выследить Брюса с помощью приборов. На всякий случай при нем Эрик не стал рассказывать Верову о странном сне и сопутствовавшем ему деловом предложении.
Они ехали в Глинки, имение Брюса, место, о котором страшных преданий среди окрестных крестьян в свое время ходило не меньше, чем в Европе о Фаусте. Одна из легенд рассказывала о смерти Брюса. Изготовив магический раствор, делающий его неуязвимым, Брюс повелел слуге разрубить его на части мечом и потом сложить части вместе и облить «живой водой». Слуга разрубил тело Брюса, но тут приехал царь и потребовал Брюса к себе. Слуге пришлось рассказать правду и показать тело господина. «Глядят — тело Брюсово уж совсем срослось и ран не видно; он раскинул руки как сонный, уже дышит и румянец играет в лице». В общем, осталось только в промышленном масштабе наладить производство оздоровительного крема «Собери себя заново».
Впрочем, большая часть этих историй была связана с водой, что теперь не казалось удивительным (хотя крупные водные хозяйства не являются тайными спонсорами данного издания).
Никакой битвы за обладание ключом, которую нарисовало романтическое и измученное недосыпом воображение Брегиса, так и не произошло. В музее их встретил директор (оказавшийся из соответствующего ведомства и поэтому знавший всё, что положено, о подноготной графа), проводил в один из залов, где красовался портрет первого владельца имения. Эрик сразу узнал в изображенном того человека, с которым беседовал в прихожей одной из квартир злополучного шестого дома.
— Да, это он!
Специалист, успевший расставить вокруг портрета свои приборы, немного повозился с ними и кивнул.
— Он. Всё подтверждается. Но сделать ничего нельзя.
— А где мой ключ? — спросил Эрик.
Хотя во сне вроде ему вернули, но сейчас-то ключа не было. Но, может, Брюс где-то здесь для него и оставил.
Веров кивнул в сторону портрета. И Эрик увидел среди алхимических приспособлений и приборов, которые художник запечатлел рядом с Брюсом, свой гаечный ключ.
— Достать можно? — деловито поинтересовался Штирлиц.
Эрик встрепенулся.
Специалист и директор музея переглянулись и дружно замотали головами.
Брегис понурился. Веров отправился беседовать тет-а-тет со специалистом. После возвращения отозвал Эрика в сторонку.
— Понимаешь, — сказал ему Веров, — есть высшие инстанции, высшие силы, ну, если хочешь, боги. Но даже они не в силах вернуть пролитую воду обратно в трубы. Да и, говорят, договора какие-то древние есть, до сих пор актуальные. И тут Брюс замешан, то бишь оформлен. Так что он нам сегодня не по зубам…
На самом деле Эрик не очень переживал. Понятно, что в глухомань его не сошлют. Не то что особо не за что, просто там он нечаянно может и не таких дел натворить. А куда потом ссылать?
В глубине души Брегис всё же надеялся, что после такого провала его официально признают негодным к полевой работе и дозволят вернуться обратно в тишину кабинета, к тонкостям древней поэтики, свиткам и манускриптам. Тем более что запах пряного сильфиона в том салате, которым угощал злополучный гуманоид-амфибия, пробудил в нем жгучий, как вкус этого растения, интерес к Древнему Риму. Благо там с поэтикой всё было в порядке, поэмы даже проходили по разряду полноценных исторических источников.
Понятно, что сан-техники очень нужны, но вот станет ли Брегис полноценным специалистом? Таким, как Веров? Не только компетентным, но и готовым ко всему? Вот это и предстояло решить специальной комиссии. Но за день до ее заседания произошло два примечательных случая, причем оба были связаны с профессиональной деятельностью.
Квартира, где произошла очередная протечка, ничем особенным не отличалась от прочих в том же доме.
— Да куда же вы смотрите?! — визгливо орала неопрятная тетка в разномастных бигуди. — Это что же за безобразие! Нет, вы только посмотрите! Вы там непонятно чем занимаетесь, а мы мучайся!
— Похоже, не все люди — люди, — проворчал сквозь зубы Веров, — эти вот явно крокодилы-оборотни.
И громко спросил:
— Хозяйка, где и что протекает?
Вопрос спровоцировал новый шквал истошных претензий, обвинений и угроз. Веров явственно скрипел зубами. Эрик, не дожидаясь затишья, распахнул дверь ванной.
Тут тоже всё было традиционно. Зеленоватый потрескавшийся кафель до середины стен, а выше побелка, свисающая клочьями. Чугунная ванна с желтыми потеками. Мутное окно под потолком. Пахло якобы ванильным шампунем и замоченным три дня назад бельем.
А посреди всего этого стояла девочка лет шести в белом льняном платье. Она без всякого страха посмотрела на Эрика и воскликнула:
— Диодор!
Опешивший Брегис попятился.
— Диодор, ты меня не узнаешь? — снова зазвенел ее голосок. — Я Клеопатра. Ты приезжал к моему отцу, царю Птолемею, и рассказывал про Сицилию[36]. Про город Наксос возле огненной горы, про войну с Карфагеном… Почему ты молчишь?
И тут на Эрика навалилось Прошлое…
А через два часа уставший Веров буквально ввалился в родную контору и, даже не успев присесть, услышал из динамика:
— К нам делегация по обмену опытом с Бетельгейзе прибыла. И их старший сан-техник, эффектная такая женщина, говорит, что ты — её родственник… Откуда у тебя, Веров, родственники за пределами Земли?..