– Да, это очень вероятно.
Пока ехал от станции домой, сильно разболелась голова. Принял микстуру. Напился горячего чая. Всё равно как-то неуютно. Похоже, заболеваю.
Тяжело писать. Никак не могу унять дрожь в руках. Сегодня среди ночи встал, подошёл к зеркалу и увидел их. На правом виске чуть крупнее, на левом – меньше и чётче. Выходит, я тоже инфицирован.
Прислушиваюсь к себе, но никакой тяги к переменам не ощущаю. Всё как обычно. Чтобы успокоиться, перечёл свои записи. Интересная история! Мог бы получиться недурной рассказ. Да и слог у меня хорошо поставлен. Может, от нечего делать заняться писательством? А там, глядишь, и до драматурга недалеко.
Через два дня покраснения почти полностью сошли. Быть может, чаша меня миновала?
Я впервые услышал его голос. Отчётливо помню это странное новое ощущение. Словно в комнате появился незримый собеседник. Он говорил мне о величии, о власти над душами тысяч людей – и ключи к этой силе всё время были у меня в руках. Литература! Не просто развлечение тоскующего в глуши интеллигента. Он сказал, что мой дар уникален. Что я непременно должен писать. Что меня ждут перемены.
Он говорил ещё, но тут передо мной встали образы горящей Лютожни, мёртвый Ибисов и Журавский с ножом в руке. Усилием воли я попытался отстраниться от навязчивой галлюцинации, и мне это, как будто, удалось. Однако голос не ушёл совсем. Каждый раз, как только я ослаблял контроль, он начинал звучать снова.
Не сплю третий день. Пытаюсь бороться. Выгляжу я просто ужасно. Пусть и звёзд на висках давно нет. Тася хлопочет, хочет помочь и мучается от того, что не знает как. Милая, бесхитростная душа. Зачем она со мной?
Неожиданное открытие. На днях делал трахеотомию мальчику, больному дифтеритом, и, похоже, вдохнул через трубку часть плёнок. Сделал себе прививку и получил неожиданную аллергическую реакцию в виде мучительного подкожного зуда. В таких случаях рекомендуется принимать морфий. Я начал вводить себе небольшую дозу внутривенно и поразился эффекту. Голос Поплака совершенно исчез. Первая минута: словно кто-то прикоснулся к шее. Это прикосновение становится тёплым и расширяется. Во вторую минуту внезапно проходит холодная волна под ложечкой, а вслед за этим начинается необыкновенное прояснение мыслей и взрыв работоспособности. И все неприятные ощущения прекращаются. Это высшая точка проявления духовной силы человека.
Доставать препарат для меня не так уж и сложно, но всё же хотелось бы иметь под рукой хороший запас. Здесь это недостижимо. Снова подал прошение о переводе в Вязьму.
Вторая неделя в Вязьме. Перебои с поставками препарата. Сосед-аптекарь что-то пронюхал и перестал отпускать морфий даже под личную ответственность. Ненавижу его! Тасе приходится ходить в слободку. Там ещё отпускают. Но мало, крайне мало.
Сегодня ночью опять слышал шёпот Поплака. Он настойчив. Он гневается. Я должен ехать в Киев. Где огни, где жизнь.
Кажется, не писал в дневник уже сотню лет. Чего только не было. Избавление от зависимости, работа в газетах и рядом переворот, война. Киев, мобилизация, потом госпиталь во Владикавказе. Удивление и ужас от краха великой страны. Затем Горский театр, удача первых пьес и мерзкое ощущение от того, что пьесы неискренние, заказные. Решение бежать за границу и безумный вояж через горы. Поплак больше ни разу не говорил со мной. То ли болотная магия сгинувших сочуев была не так сильна, то ли я делал всё, как хотел идол.
В Тифлисе меня обокрали, и надежда вырваться из капкана почти угасла, но я всё же приехал в Батум. Говорил с капитанами. Хотел наняться судовым врачом. Тщетно.
Как-то в голодном бреду я вышел на берег моря и хотел добираться до Турции вплавь. Силы оставили меня, и я растянулся на песке, глядя вверх, где высоко в небе шелестели пятипалые листья платанов. Кто-то подошёл ко мне. Я с трудом поднял голову и увидел Ибисова. Он всё так же был одет в измазанный грязью плащ-крылатку. Чёрное отверстие от пули чернело во лбу аптекаря, точно зев Поплака.
– Вот видите, доктор, к чему вы пришли, сражаясь со своим предназначением, – Ибисов сокрушённо покачал головой. – Ещё немного, и заурядная голодная смерть. А всё оттого, что вы упрямо ставите частности на первое место и забываете о важном.
– И что же, с вашей точки зрения, частности, а что важное? – Меня забавлял этот разговор с покойником.
– Частности, дорогой друг, это то, от чего вы так безуспешно пытаетесь спастись. Смена политического строя, новые порядки, репрессии последователей старого режима – для вас это всего лишь материал. Работайте с ним или перенеситесь в выдуманную реальность. Важно то, что у вас есть дар говорить и быть услышанным. Не только современниками, но и теми, кто ещё не родился.
– Как?! – закричал я на него, хотя крик мой в эту минуту был больше похож на шёпот. – Как писать среди этой мерзости? Среди торжествующего быдла, среди лагерной сволочи, которая убивает чаще, чем ходит по нужде. Когда ничего хорошего здесь не осталось!
– Экий вы всё-таки неженка! – засмеялся Ибисов. – Солнце светит, ветер дует, матери рожают детей. Что вам ещё нужно? Справедливости? Так создайте её! Делайте то единственное, для чего вы рождены. Пишите!
– Где? Здесь? – И я, ухмыляясь, точно балаганный паяц, дурачась, вывел пальцем на песке «Записки покойника».
– Нет. Пожалуй, нет. Хотя название мне нравится, – Ибисов протянул руку, и я, ухватившись за неё, поднялся на ноги. – Место в вашей истории тоже важно. Вот что, ступайте-ка за мной.
И я покорно последовал за мёртвым аптекарем через сквер на променад. Народу почти не было. Лишь в отдалении навстречу мне двигались два каких-то гражданина.
– Вот, пожалуйста, – прошептал Ибисов мне на ухо, – заговорите с ними.
Я оглянулся, аптекарь исчез, а незнакомцы всё приближались.
Сижу на вокзале, пью кофе. Почти как в старые времена. В кармане билет до Москвы и два рекомендательных письма. Ибисов не соврал. Встреча на Батумском променаде оказалась судьбоносной. Теперь у меня есть направление. Что ждёт впереди? Прибывший поезд замедляет ход, и я слышу в грохоте колёс и свистах кондукторов «Слава!», «Слава!». Я поднимаюсь, тащу по перрону чемодан. У кассы курят два красноармейца. Их черты скрывает дым от самокруток. Штыки примкнуты. На шапках – звёзды.
Алекс Громов, Ольга ШатохинаФормальности Стыка
«В околоземном пространстве зафиксировано появление неизвестного космического крейсера межзвёздного класса. В возникшей перестрелке огнём иноземного корабля были уничтожены два грузовых беспилотника, направлявшихся к центральной орбитальной станции и проходивших мимо крейсера. Дальнейшего развития вооружённого конфликта удалось избежать – с борта крейсера вышли на связь и сообщили, что произошла техническая ошибка. Ведутся дальнейшие переговоры…»
В случайность залпа, распылившего на атомы два космических грузовика с припасами, не поверил никто. В первую очередь земные переговорщики, услышавшие от пришельцев:
– Это территория наших предков. Мы вернулись на свою родину.
– Но мы живём здесь с незапамятных времён, и…
– Мы представляем Галактический совет. Благодаря тому, что эта планета – наша родина, приём в действительные члены пройдёт быстро и легко.
– А какова наша роль, с вашей точки зрения?
– Права аборигенов будут гарантированы нами. Нашим протекторатом.
Старший группы пришельцев извлёк четырёхгранную пирамидку, которая через несколько секунд начала светиться мягким светом. В этом ровном сиянии замелькали картинки, похожие на земные комиксы. В них можно было угадать ключевые события истории пришельцев, в том числе время отбытия космической экспедиции, после которой в развитии науки и культуры наступил кризис, а славные подвиги предков превратились в материал для создания мифов и легенд.
Вот и состоялся долгожданный контакт со вселенским разумом, о котором так долго рассуждали писатели и футурологи. Только они не предвидели, что его представителями окажутся потомки представителей одного из земных народов, давным-давно отбывших с исторической родины на поиски межзвёздного счастья и благополучия. Поиски оказались настолько удачными, что теперь отпрыски первопоселенцев сочли: настало время вернуться и занять законное место на Земле, где у многих из них должна была остаться наследственная собственность и вклады в банках – да, и проценты за полтора тысячелетия не забудьте начислить!.. У нас на всё документы имеются.
И вообще, тут всё наше, поскольку мы раньше вас тут жили.
– У нас достаточно документов, чтобы подтвердить наши права, – ответил глава земной делегации.
– Ну, если так… Тогда вам придётся самостоятельно подавать заявление по установленной форме в конфликтный департамент Галактического совета. С просьбой назначить трёхстороннюю комиссию и заседание третейского суда.
– Строго по форме? – Землянин приложил все усилия, чтобы ирония прозвучала непринуждённо.
– Да, строго по форме, поскольку иные запросы Совет не рассматривает. Более того, если запрос будет составлен неверно, второй раз его подать уже не удастся.
– Где можно ознакомиться с образцами?
– И это вам придётся выяснять самостоятельно. Время ограничено.
Голос говорившего звучал с откровенной издёвкой.
Землянин, по-прежнему сохраняя невозмутимость, поинтересовался:
– Другие варианты есть?
– Ну, если вы сможете заставить наш сканер, – жест в сторону погасшей пирамидки, – показать вашу версию истории, то это станет доказательством того, что ваш уровень развития достаточен, чтобы самостоятельно вступить в Совет.