Альберт Грюн-ведель (1856-1935). Буддийская настенная живопись, вывезенная А. Грюн-веделем и его сотрудником А. Лекоком, теперь составляет гордость Берлинского музея. В Турфане найдено было и множество старинных манускриптов, сохранившихся в сухом климате Туркестана. Их разбором в Берлине занялись Рихард Пишель и Генрих Людерс. Сенсацией явились, в частности, обнаруженные среди турфанских находок фрагменты драмы буддийского поэта Ашвагхоши — они дали совершенно новый материал к проблеме древности индийского театра и окончательно опровергли идею Макса Мюллера о веках молчания санскритской литературы.
Французскую экспедицию возглавлял Поль Пеллио (1878-1945), а в разборе материалов ближайшими его сотрудниками были такие крупнейшие востоковеды, как китаист Эдуард Шаванн и индолог С. Леви. С 1902 по 1913 г. в этих краях побывали также три японские экспедиции. Наконец организованы были и русские экспедиции под руководством С. Ольденбурга — в Турфан (1908-1909) и в Дуньхуан (1914-1915). В основном они имели характер археологической разведки, но война и революция помешали продолжению этих работ. Ценное собрание рукописей, находящееся в Петербургском филиале Института востоковедения, и памятники искусства, хранящиеся в Эрмитаже, лишь в последние годы начинают публиковаться.
Центральноазиатские находки во многом определили характер дальнейших исследований по буддизму и индийской культуре.
Ведущими фигурами в европейской буддологии 20-30-х годах являлись Ф. Щербатской, Л. де ла Валле Пуссен (Бельгия), М. Валлезер (Германия), С. Леви (Франция), С. Шайер (Польша), Дж. Туччи (Италия).
Ф. Щербатской в студенческие годы занимался лингвистикой под руководством И. Минаева. Затем он уехал в Вену учиться у Г. Бюлера, готовил диссертацию по санскритской поэзии и читал эпиграфические тексты.
Но наибольшее значение для него имели годы, проведенные в Бонне в семинаре Г. Якоби, которого Ф. Щербатской именовал своим «гуру» — наставником. Круг интересов немецкого индолога составляла духовная культура: характер мышления древних индийцев, особенно их логики и поэтики. Эта тематика стала основной и для русского ученого. С 1900 г. Ф. Щербатской начал преподавать в Петербургском университете (после С. Ольденбурга). Он подготовил двухтомное сочинение «Теория познания и логика по учению позднейших буддистов» (1903-1909).
Русский ученый возлагал большие надежды на живую традицию, в которой, по его мнению, сохранялись старинные методы обучения и верный подход к интерпретации научных сочинений — шастр. Во время путешествия в Индию в 1910 г. ему посчастливилось познакомиться с индийцем — знатоком логики ньяя. Несколько месяцев ученый провел в деревне возле Бомбея, целыми днями читая с ним средневековые трактаты и обсуждая на санскрите философские проблемы. В Калькутте он узнал, что А. Стейн нашел уйгурскую версию буддийской философской энциклопедии «Абхидхармакоша» Васубандху, санскритский оригинал которой тогда считался утерянным. Целый ряд исследователей в разных странах взялся за изучение этого памятника. Ф. Щербатской уже работал с ним в тибетском переводе. Своего наиболее одаренного ученика Оттона Отто-новича Розенберга он послал на стажировку в Японию в надежде на то, что там появится возможность познакомиться с местной традицией истолкования «Абхидхармакоши».
Итогом многолетних трудов Ф. Щербатского явились три его монографии, в 20-30-е годы опубликованные на английском языке: «Центральное понятие буддизма», «Концепция нирваны» и двухтомная «Буддийская логика». В работах русского исследователя впервые была раскрыта огромная роль буддийской философии в истории индийской культуры, а также дана современная интерпретация ее основных понятий. Общее представление автора об эволюции буддизма сводилось к тому, что до возникновения махаяны следует говорить не о религии, а скорее о течении философской мысли, причем течении по сути сходном с кантианством.
В советское время был создан Институт буддийской культуры, где под руководством Ф. Щербатского работали его ученики: Е. Е. Обермиллер, А. И. Востриков, М. И. Тубянский и др. Большая часть их была репрессирована, и к концу 30-х годов так называемая «русская школа буддологии» перестала существовать.
Постоянным оппонентом Ф. И. Щербатского был Луи де ла Валле Пуссен (1869-1938), его однокашник по семинару Г. Якоби. Он категорически отрицал определение буддизма как «атеистической религии» и возражал против кантианской интепретации его понятий. Первоначальный буддизм казался ему чистой йогой. Многочисленные работы бельгийского ученого посвящены истории догматики и школам махаяны. Основателем целого научного направления стал С. Леви. Результатом его работ стало исследование вклада различных сект (в частности, йогача-ров) в буддийскую культуру и история махаянических текстов в странах Восточной и Центральной Азии.
Важные результаты имели также экспедиции Джузеппе Туччи (18941984), привезшего санскритские рукописи из монастырей Непала и Тибета. Специалист по махаяне, философии ньяя, искусству Тибета и Непала, Дж. Туччи был директором основанного в 1933 г. Института для изучения Центральной Азии в Риме.
Гейдельбергский профессор Макс Валлезер (1874-1954) написал многотомный труд «Буддийская философия в ее историческом значении». Он отрицал определение раннего буддизма как этического учения, ибо в нем ставилась проблема не межличностных отношений, а лишь спасения индивидуального «Я». Учеником М. Валлезера и философа Э. Гуссерля был Станислав Шайер (1899-1941), профессор Варшавского университета, автор ряда переводов и исследований по буддийской метафизике.
Сама постановка вопроса о философских основах этой религии вынуждала исследователей широко привлекать тексты различных направлений в буддизме (в частности, школ махаяны), сохранившиеся большей частью в переводах. Вставала и общая проблема соотношения этих направлений и возможности реконструкции доканонического предания. Поданному поводу высказывались самые различные суждения. Так, если Г. Лю-дерс затратил большие усилия на восстановление «Первоканона», то, например, С. Шайер скептически оценивал не только полученные результаты, но и саму постановку проблемы. Однако в любом случае стало ясно, что нельзя, подобно Т. Рис-Дэвидсу, воспринимать священные тексты палийской «Типитаки» как подлинные слова Учителя.
После революции Мэйдзи к европейской науке приобщились и японцы, для которых, естественно, проблемы буддологии являлись центральными. Ученые буддисты Буньо Нанзё и Такакусу у Макса Мюллера осваивали приемы современной текстологии. В 1883 г. Б. Нанзё опубликовал в Оксфорде ценнейший каталог китайских переводов «Типитаки». В начале XX в. Такакусу приступил к чтению курса лекций по истории индийской философии в Токийском университете. После Первой мировой войны Урай Огихара сотрудничал с С. Леви и Ф. Щербатским в издании буддийских текстов в серии «Библиотека Буддика» и в восстановлении санскритских оригиналов по китайским переводам.
Едва ли не первую работу подобного рода выполнил еще в начале века петербургский востоковед Александр Августович (Александр Вильгельм) Сталь-Гольштейн (1877-1937). После революции он остался в эмиграции и основал в Пекине «Китайско-индийский институт» Гарвардского университета для изучения древнего наследия Южной и Восточной Азии. Классическая работа о понятии «дхарма» и об основных проблемах буддийской философии была написана О. Розенбергом (1888-1919), активно сотрудничавшим с японскими коллегами. Ее автор погиб во время гражданской войны.
В Японии издавалось огромное количество текстов и публикаций по проблемам буддизма, в том числе и индийского, однако далеко не все они являются научными в современном смысле слова. Большое влияние в начале века еще сохраняла традиционная ученость. С другой стороны, под европейским влиянием (в частности, П. Дойссена) буддийским текстам стала даваться модернизаторская интерпретация.
На рубеже веков отдельной ветвью индологии стало изучение джайн-ских текстов. Одним из первых в Европе исследователей джайнизма был А. Вебер. В 80-90-е годы он получил от жившего в Индии Г. Бюлера джайн-ские рукописи и в связи с составлением их каталога дал общий обзор литературы секты шветамбаров. Но наибольшее значение имели работы его ученика Германа Якоби (1850-1937). Именно он доказал, что джайнизм — самостоятельная религия, развивавшаяся независимо от буддизма. Г. Якоби сделал крупный шаг в изучении среднеиндийских языков — пракритов, на которых написаны джайнские тексты, ему принадлежат основные переводы джайнских сочинений.
Наиболее полная грамматика пракритов принадлежит Рихарду Пише-лю (1900). Джайнская литература была предметом исследований Эрнста Леймана (1859-1931), у которого в начале века учился Николай Дмитриевич Миронов (1880-1936) — составитель известных каталогов древнеиндийских рукописей Азиатского музея и Публичной библиотеки.
Дело, начатое Г. Якоби, продолжил Вальтер Шубринг (1891-1969), автор фундаментальной монографии «Учение джайнов» (1935). Учеником же последнего был Людвиг Альсдорф (1904-1978). Таким образом установилась традиция в изучении джайнизма — главным образом в немецкой индологии. Однако эта религия и ее литература никогда не привлекали такого пристального внимания исследователей, а тем более широкой общественности, как буддизм.
В последней четверти XIX века Макс Мюллер организовал знаменитую серию переводов «Священные книги Востока» (Sacred Books of the East) в пятидесяти томах. Большая часть их содержала важные для индологии источники. В этой серии вышли большие фрагменты «Ригве-ды» и «Атхарваведы», полностью «Шатапатха-брахмана» в пяти томах, несколько томов дхармашастр и грихьясутр, ряд книг из палийского канона и том памятников махаяны, два тома основных джайнских сутр. Некоторые статьи, приложенные к переводам, были, по существу, настоящими монографическими исследованиями. Серия эта переиздается и используется до сих пор.