из государственного фонда и «снизу» — путем расслоения внутри общины. Некоторые его идеи и оценки оказали большое влияние на новое поколение индийских историков. Работы Д. Д. Косамби пользуются признанием и в западной индологии, несмотря на критическое отношение к принятой им марксистской терминологии.
Наиболее известным исследователем социально-экономической истории Индии является Рам Шаран Шарма. Его первая книга «Шудры в Древней Индии» была посвящена зависимому населению Древней Индии. Происхождение шудр автор связывает с «арийским завоеванием», для конца периода древности он находит свидетельства постепенного возвышения шудр и превращения их в основное земледельческое население, обязанное платить налоги, — в феодально зависимое крестьянство.
Книга «Политические идеи и институты Древней Индии» посвящена главным образом доказательству того, что в эпоху «Ригведы» у ариев еще не сложилось государственности. Следовательно, и характерные для индийцев поиски политических идеалов в ведийской литературе он считает антиисторичными. В монографии «Индийский феодализм» прослеживаются различные формы и этапы становления феодальных отношений в разных областях средневековой Индии домусульманского времени. В последней своей книге «Упадок городов в Индии» на богатом археологическом и нумизматическом материале исследователь доказывает, что во второй половине I тыс. н. э. происходил процесс дезурбанизации. Причину этого он видит в формировании автаркических феодальных владений и политической раздробленности. В ряде статей Р. Ш. Шармы, вошедших в его сборники (в том числе и на русском языке — «Древнеиндийское общество», 1988 г.), делается попытка истолкования археологического материала о характере социальных и политических изменений, происходивших в начале «железного века». В настоящее время ученый курирует обширный проект создания словаря социальных и политических терминов индийской эпиграфики.
Широкой известностью пользуются труды Р. Тхапар. Будучи сторонницей материалистического понимания истории, она в то же время активно использует результаты работ современных этнологов в анализе системы обмена дарениями и других явлений, характерных для «престижной экономики» ведийской эпохи. Анализируя пуранические генеалогии, Р. Тхапар пытается проследить процесс постепенной фальсификации исторической традиции в угоду местным династиям раннего Средневековья.
Школа, связанная с именами Д. Д. Косамби и Р. Ш. Шармы, является одной из наиболее влиятельных в индийской историографии. Р. Ш. Шарма заведовал кафедрой истории в Делийском университете, по его учебнику изучают древнюю историю Индии в старших классах школы. Ведущий журнал этого направления — Indian Historical Review систематически публикует статьи и рецензии по древней истории Индии.
Исследования ученых-марксистов по индийской культуре кажутся значительно менее удачными, нежели по социально-экономической проблематике. Даже в тех работах, авторы которых обладают знанием источников (как Дебипрасад Чаттопадхьяя), преобладают догматические утверждения и вульгаризаторские схемы.
Основными противниками историков данного направления являются, конечно, националистически настроенные ученые, апологеты индуизма и сторонники теории об особом пути развития Индии. Но их работы вызывают критику и с другой стороны. Например, Девика Девахути настаивала на том, что культура не просто «надстройка», а равноценная часть исторического процесса, которая имеет свои внутренние закономерности развития. Эти принципы ближе ее учителю А. Л. Бэшему, чем Д. Д. Косамби. Д. Девахути была одним из организаторов «Общества по изучению индийской истории и культуры».
§ 4. Отечественная индология в 50—90-х гг.
В СССР изучение социальной истории Древней Индии, по существу, началось лишь в послевоенные годы. Еще в конце 20-х годов перед востоковедами была поставлена в качестве центральной научная проблема определения характера общественных отношений. В этой связи академик С. Ф. Ольденбург организовал группу индологов для перевода «Арт-хашастры» и буддийских джатак. Он справедливо полагал, что начинать работу надлежит с анализа и перевода наиболее важных источников. При его активном участии «Артхашастра» переведена Е. Е. Обермиллером, Ф. И. Щербатским и А. И. Востриковым (черновой вариант перевода был опубликован лишь в 1959 г.). Однако основное содержание этого памятника Ф. И. Щербатскому и его ученикам было совершенно чуждо — их основные интересы лежали в области буддийской философии и тибетологии.
Кроме того, скоро выяснилось, что руководство советской наукой было заинтересовано отнюдь не в кропотливом исследовании источников, а лишь в применении к историческому материалу марксистской терминологии. Индию, как и другие страны Древнего Востока, стали причислять к рабовладельческой общественно-экономической формации. Впрочем, соответствующие разделы в общих трудах и учебниках писались обычно людьми, не знавшими языков и не знакомыми с научной литературой.
Между тем внимание к характеру общественных отношений, прежде всего к рабовладению, было привлечено. И в 40-е годы появилось первое исследование, посвященное положению рабов в Древней Индии, — диссертация Григория Федоровича Ильина (1914-1985), основное содержание которой было раскрыто в его статьях в «Вестнике древней истории» в начале 50-х годов. Автор, естественно, не подвергал сомнению общую концепцию рабовладельческого строя на Древнем Востоке. Однако внимательный и непредвзятый анализ источников привел его к следующим заключениям:
Варну шудр нельзя рассматривать в качестве класса. Их социальноэкономическое положение могло быть весьма различно.
Количество рабов в Древней Индии, очевидно, не было значительным, во всяком случае в основных отраслях производства.
Источники перечисляют множество категорий рабов — даса, положение которых представляет самые разные формы и оттенки зависимости. Некоторые из них по своему классовому, социально-экономическому положению не могут быть определены как «рабы», поскольку они владели средствами производства и были правоспособны.
В конечном счете Г. Ф. Ильин объяснял все эти «особенности древнеиндийского рабства» его неразвитостью.
В конце 50-х и в 60-е годы, когда вновь оживились дискуссии о социально-экономических формациях на Востоке, Евгений Михайлович Медведев (1932-1985), опираясь на те же факты, выступил против определения Древней Индии как страны, где господствовал рабовладельческий строй. Занимаясь генезисом феодальных отношений, он стал обнаруживать последние еще на заре индийской истории. В этом отношении существенной грани между древностью и Средневековьем ученый не видел, но существу склоняясь к концепции «вечного феодализма» (с преобладанием в древности форм «государственного феодализма» в виде взимания ренты-налога и постепенным возрастанием удельного веса частных форм эксплуатации).
Полемизируя с Е. М. Медведевым и другими критиками, Г. Ф. Ильин отстаивал принципиальное единство всего древнего мира. Отказываясь от ранее сделанных им наблюдений и выводов, в своих работах 60-х-80-х годов он подчеркивал то общее, что было в положении рабов в Греции, в Римской империи — и на Древнем Востоке, в Индии.
Развитие исторической науки в 50-60-е годы заставило существенно расширить круг рассматриваемых вопросов и отказаться от ряда догматических формулировок. В частности, обратила на себя внимание проблема политического устройства страны — обычная его характеристика как «восточной деспотии» явно не соответствовала действительности. Г. М. Бонгард-Левин писал о немонархических образованиях (ганах и сангхах), о коллегиальных органах управления (царском совете-пари-шаде) в монархических государствах Древней Индии.
Социально-экономическая структура не сводилась более к проблеме рабства. Стали ставиться такие важнейшие вопросы, как характер общины и земельной собственности. Первоначально общинная организация рассматривалась лишь в качестве пережитка первобытной эпохи. Позднее, отчасти под влиянием изучения средневекового и современного материала, исследователи пришли к выводу о том, что община — органическая часть структуры древнеиндийского общества. Б. Алаев писал о сложном ее составе и иерархическом устройстве уже для эпохи древности.
Среди вопросов, которые стали подниматься в работах историков в 70-80-е годы (например, у Е. М. Медведева) следует назвать такие, как роль первобытной периферии для развития классового общества, происхождение и социальная роль касты, организация городского самоуправления и характер купеческих гильдий. Таким образом, сама проблема рабства или других форм зависимости решается теперь не изолированно, а в широком контексте всей системы социальных отношений.
С конца 50-х — начала 60-х годов возобновляется широкий интерес к проблемам истории духовной культуры. В Россию возвратился известный буддолог и тибетолог Юрий Николаевич Рерих (1902-1960), сын художника. С его помощью удалось организовать занятия пали с профессором Малаласекарой, который был тогда цейлонским послом в Москве. Событием стало издание (1960) русского перевода «Дхаммапады» — изречений Будды.
Постепенно готовились кадры индологов для различных академических институтов (прежде всего Института востоковедения в Москве и Ленинграде) и университетов (кафедры индийской филологии в ЛГУ и ИСАА при МГУ, кафедра истории древнего мира истфака МГУ). К настоящему времени в отечественной науке есть серьезные публикации практически по всем аспектам индийской истории и культуры. По ведийской литературе особо следует отметить многолетний труд Т. Я. Елизаренковой по изучению вед, их языка, поэтики, мифологии. Вышел, в частности, ее полный перевод «Ригведы» с обширными комментариями. В. С. Семенцову (1941-1986) принадлежит монография об интерпретации текстов брах-манической прозы, которые он рассматривает как предназначенные для медитации. Переводы упанишад и их монографическое исследование в 60-е годы были выполнены А. Я. Сыркиным (ныне живущим в Израиле). Следует, впрочем, отметить, что все это — труды лингвистов и литературоведов, редко затрагивающие собственно историческую проблематику.