Что касается музеев, то они, как и их зарубежные собратья, чаще всего являются комплексными учреждениями, совмещающими собрания предметов духовной и материальной культуры, соответствующую литературу и специалистов, их изучающих. Здесь прежде всего следует назвать Государственный музей искусства народов Востока (Музей восточных культур, 1918): Л. П. Сычев, В. Л. Сычев. «Китайский костюм. Символика, история...», 1975; Государственный Эрмитаж (1764, открыт для публики в 1852 г.): Е. И. Лубо-Лесниченко (1929-2001; «Мертвый город Хара-Хото», 1968 — в соавторстве с Т. К. Шафрановской; «Привозные зеркала Минусинской котловины», 1975; «Китай на шелковом пути», 1994), К. Ф. Самосюк (статьи по китайскому искусству в сборниках конференции «Общество и государство в Китае» — НК ОГК), Музей антропологии и этнографии РАН (СПб., наследник Кунсткамеры, 1714; с 1878 г. — МАЭ; Т. Ганюшкина, Р. Разумовская. И. Шаврина. «Музей антропологии и этнографии», 1973) и Минусинский краеведческий музей, 1877, однако китайские экспонаты наличествуют и в других музеях, например, среднеазиатских республик. В годы хороших отношений между СССР и КНР их коллекции и библиотеки пополнились в результате сотрудничества двух стран.
В рассматриваемый период укреплению и некоторому расширению подверглась вузовская база подготовки новых китаеведов. Лидирующее место занимает уже упоминавшийся Институт стран Азии и Африки МГУ (1972). ИСАА готовит студентов и аспирантов, причем современный китайский язык преподают его носители; научно-исследовательскую работу в нем ведут: 3. Г. Лапина («Политическая борьба в средневековом Китае», 1970; «Учение об управлении государством в средневековом Китае», 1985), Л. Е. Померанцева («Поздние даосы о природе, обществе и искусстве», 1979) и др. Институт располагает также собственной библиотекой.
Следует отметить, что в 1988 г. была восстановлена специализация «Древняя история и культура Китая» в рамках кафедры истории Древнего мира МГУ.
Издавна китаеведческие кадры готовят ЛГУ (СПбГУ): Л. А. Березный («Критика методологии американской буржуазной историографии Китая», 1968), Г. Я. Смолин («Крестьянское восстание в провинциях Хунань и Хубэй в 1130-1135 гг.», 1961; «Очерки истории Китая с древнейших времен до середины XVII в.», 1961 — вместе с Р. Ф. Итсом; «Источниковедение древней истории Китая», 1987) и Дальневосточный ГУ (Владивосток): Л. В. Александров (статьи по древней истории Китая в сборниках НК ОГК), О. П. Болотина (статьи по литературе XX в. в тех же сборниках), О. В. Кучук (проблемы истории Маньчжурии — сборники НК ОГК), В. Л. Ларин (статьи там же по новой истории Юго-Западного Китая), Т. X. Томихай (средневековая литература — НК ОГК), А. А. Хаматова (вопросы лингвистики — там же).
В той или иной степени в послевоенные годы синологические дисциплины преподавались в вузах и других советских республик: Латвии (Е. Ю. Сабурова. «Анархизм в Китае, 1900-1921», 1983), Казахстана (в основном проблемы истории Восточного Туркестана — публикации в сборниках НК ОГК: Д. А. Исиев, Ж. К. Касымбаев, В. А. Моисеев), Узбекистана (история XX в. — статьи в НК ОГК: В. С. Ким, М. X. Махмутходжаев). В общем, можно сказать, что в последние десятилетия были предприняты определенные шаги для создания вузовской базы советского китаеведения, однако недостаточное понимание партийно-государственным руководством объективных потребностей страны не позволило создать сеть учебных заведений, сравнимую с французской или американской. Сказанное верно и для других (научных, музейных, библиотечных) синологических (и ориенталистических) учреждений.
Существенным моментом послевоенного периода развития советского, а затем российского китаеведения явилось восстановление международных связей. Они никогда не достигали уровня и размаха контактов внутри западного мира и не были действительно демократичными, поскольку осуществляли их прежде всего лица, занимающие административные посты, включая и сотрудников иностранных отделов, к науке вообще никакого отношения не имеющих. Тем не менее это было положительное явление, и какая-то часть ученых тоже приняла в нем участие. Самым широким стал обмен с КНР в 50-е и отчасти в 60-е годы (до «культурной революции») и затем, после нормализации отношений, в 80-90-е годы, когда в разное время и на разные сроки там побывало значительное количество китаеведов и представителей других научных дисциплин: геологов, лесников, врачей, математиков и т. д. В конце 80-х — начале 90-х гг. здесь появилось еще одно новшество — плодотворно развивающиеся контакты с официально не признаваемой ни СССР, ни Россией Китайской Республикой на Тайване.
В заключение обзора советского и российского китаеведения необходимо сказать несколько слов о такой важной сфере, как научные конференции и симпозиумы. Они организуются всеми подразделениями: ИВ, ИДВ, ЛО ИВАН/СПбФ ИВ РАН, ИИФиФ/ИАЭ СО АН, Ассоциацией китаеведов при РАН (создана в 1983 г. как Ассоциация советских китаеведов при секции общественных наук АН СССР) и другими учреждениями. Все они, отличаясь тематикой, масштабами, составом участников, частотностью и т. п., вносят весомый вклад в развитие отечественной науки, но одну из них необходимо отметить особо. Это уже упоминавшаяся научная конференция «Общество и государство в Китае». Во-первых, она имеет самый длинный «послужной список»: с 1970 г. по 1995 г. прошло 26 трехдневных конференций, созываемых ежегодно. Во-вторых, хотя ее организует небольшое подразделение — Отдел Китая ИВ РАН, она с самого начала имела всесоюзный, а ныне — всероссийский характер, не обладая формально таким статусом. В ней охотно принимали участие ученые всей Москвы, Ленинграда/Санкт-Петербурга, Львова, Новосибирска, Владивостока, Алма-Аты, Фрунзе, Риги и других городов. Более того, в некоторых ее заселениях участвовали синологи Польши, Венгрии, Чехословакии и ГДР. В-третьих, каждый созыв сопровождается публикацией тезисов и докладов (1,2 или 3 тома). В общей сложности опубликовано 68 томов объемом 10-15 печатных листов каждый, содержащих около 2300 научных работ нескольких сот авторов. Почти 20% из них посвящены проблемам древности и столько же — Средневековья. Совершенно очевидно, что таким образом возникла уникальная библиотека, отражающая разнообразие и достижения отечественной синологии. Хотелось бы надеяться, что экономическая разруха, поразившая российскую науку, не убьет это важное и крупное начинание и что в 1999 г., в преддверии нового века, состоится юбилейная, тридцатая НК ОГК.
Итак, российское, советское и постсоветское китаеведение прошло долгий, трудный и опасный — в прямом смысле этого слова — путь, теряя по дороге загубленные таланты и неопубликованные произведения, преодолевая ненужные и бессмысленные преграды из непонимания, некомпетентности и враждебности. И если оно, несмотря ни на что, занимает заметное место в мировой синологии, то прежде всего, а может быть, и исключительно, благодаря тяжелому труду плохо оплачиваемых ученых. Будь условия их жизни и работы получше, они создали бы больше, полнее удовлетворяя потребности огромного евразийского государства. Хочется надеяться, что когда-нибудь руководство страны поймет свой долг перед наукой и российские китаисты получат нормальные, цивилизованные условия для исследований и быта.
Литература
Вэй Ин-ци. Чжунго шисюэши (Историография Китая). Шанхай, 1947.
Гао Чжэнь-до, Чжан Цзя-фань. Чжунго лиши яоцзи цзешао цзи сюань ду (Информация о важнейших исторических произведениях Китая и подборка фрагментов из них). Т. 1-2. Харбин, 1982.
Жун Мэн-юань. Лиши бицзи (Исторические записи). Пекин, 1983.
Ли Сюэ-цинь, Пэн Юй-шан. Инь-сюй цзягу фэньци яньцзю (Изучение периодизации гадательных костей из развалин иньской столицы) / / «Чжунго чуаньтун вэньхуа яньцзю цуншу» (Собрание исследований по традиционной культуре Китая). Шанхай, 1996.
Ли Цзун-тун. Чжунго шисюэ ши (История китайской исторической науки). Пекин, 1984.
Ли Чжи-чжун. Чжунго гудай шуцзи ши (История древнекитайской книги). Пекин, 1985.
Линь Гань-цюань, Тань Жэнь-лун, Ли Цзу-дэ. Чжунго гудай ши фэньци таолунь уши нянь (и цзю эр цзю — и цзю ци цзю нянь) (Пятьдесят лет дискуссий относительно периодизации древней истории Китая. 1929— 1979 гг.). Шанхай, 1982.
ЛюМин-шуй. Госюэ ганъяо (шан, ся) (Основы китайской синологии. Т. 12). Шанхай, 1947.
Лян Ци-чао. Гу шу чжэнь-вэй цзи ци няньдай (Проблема аутентичности и подделок древних книг и время их составления). Пекин; Шанхай, 1955.
УЖу-сун, Хо Инь-чжан. Гудай бинфа яоцзи сюань и (Избранные переводы важнейших древних книг по военному искусству). Пекин, 1985.
У Хао-кунь, Пань Ю. Чжунго цзягусюэ ши (История науки о гадательных костях в Китае) / / «Чжунго вэньхуа ши цуншу» (Собрание книг по истории культуры Китая). Шанхай, 1987.
Хань миньцзу синчэн вэньти таолунь цзи (Собрание материалов дискуссий по проблемам возникновения китайской нации). Пекин, 1957.
Хэ Цзянь-лян, Бань Шу-гэ. Чжунго лиши яоцзи цзешао цзи сюань ду (Информация о важнейших исторических произведениях Китая и подборка фрагментов из них). Пекин; Шанхай, 1958.
Хэнань дасюэ лиши си (Факультет истории Хэнаньского университета). Чжунго тунши цзыляо сюаныдзи (Шан цэ, ся цэ). Цзэндин бэнь (Собрание материалов по общей истории Китая. Т. 1-2. Исправленное и дополненное издание). Кайфэн, 1953.
Цзян Лян-фу. Гушисюэ луньвэнь цзи (Сборник статей по древней истории) / / «Чэнцзюньлоу луньвэнь цзи дисань чжун» (Третий том собрания статей из «Башни равенства»). Шанхай, 1996.
Чжан Шунь-хуэй. Чжунго лиши яоцзи цзешао (Информация о важнейших исторических произведениях Китая). Ухань, 1955.
Чжу Цзянь-синь. Цзиньшисюэ (Эпиграфика). Пекин, 1981.
Чжунго сяньдай шэхуэй кэсюэцзя чжуаньяюэ (Биографии современных китайских ученых в области общественных наук). Т. 1-2. Тайюань, 1983.
Чжунго шэхуэй кэсюэюань Вэньсянь цинбао чжунсинь (Центр документации и информации Академии общественных наук КНР). Э Су чжун-госюэ шоуцэ (Справочник по российскому и советскому китаеведению) / / «Говай яньцзю Чжунго пуншу» («Собрание книг, посвященных изучению Китая за рубежом»), Т. 1-2. Пекин, 1986. •