ю русского генерал-губернатора, являлся союзом, защищавшим Афганистан усилиями двух стран. Таково, по крайней мере, было мнение дурбара[51]в Кабуле.
Во время этой переписки эмиру сообщили, что власти Великобритании никоим образом не разделяют и не одобряют его неудовольствие от возросших частоты и значимости этих писем.
Миссия сейида Нур-Мухаммеда, июнь 1873 г.
После заключения договора с Россией о признании северных границ Афганистана и обнародования арбитражного решения генерала Голдсмида о границе Систана в качестве посланника для обсуждения этих вопросов в Симлу приехал представитель эмира по данной проблеме – сейид Нур-Мухаммед.
Он подтвердил, что урегулирование вопроса о северной границе в целом удовлетворило его высочество, однако он понял, что никакой четкой границы не было проведено к западу от огромного изгиба Окса и что вожди приграничных районов, вероятно, поддадутся на интриги русских.
Что касается арбитражного решения Голдсмида по Систану, неудовольствие эмира было столь же сильно, как и неудовольствие шаха. Следует вспомнить, что Нур-Мухаммед был представителем Афганистана в Комиссии по установлению границ, а так как ему не удалось добиться приращения территории за счет Персии, то он, естественно, подверг нападкам арбитражное решение англичан. Он хотел, чтобы всеми правдами и неправдами это решение было в пользу Афганистана.
Но главным желанием эмира было знать, какова позиция англичан в связи с постоянным продвижением России в Центральной Азии; являются ли они его союзниками и если да, то помогут ли в его противостоянии вторжению русских войск, оружием или деньгами. Естественно, это был жизненно важный вопрос для Шир-Али.
Лорд Нортбрук предложил Шир-Али гарантии, 1873 г.
Полностью понимая сложившуюся ситуацию, 27 июня вице-король телеграфировал министру по делам Индии герцогу Аргайлу: «Мы полагаем, что в интересах мира Россия должна знать о наших отношениях с Афганистаном, и мы пишем в параграфе 18 [депеши, в которой подводятся итоги центральноазиатской переписки с Россией]: «Хотя мы воздержались от вступления в обязательства по какому-либо договору в плане оказания помощи эмиру английскими войсками в случае нападения на Афганистан извне, тем не менее полная независимость Афганистана настолько важна для интересов Британской Индии, что правительство Индии не смогло бы бесстрастно смотреть на нападение на Афганистан. Пока эмир продолжает, как он поступал до сих пор, действовать в соответствии с нашими советами в своих отношениях с соседями, он, естественно, будет искать у нас материальной помощи; и могут возникнуть обстоятельства, при которых мы должны будем считать возложенной на нас обязанностью рекомендовать правительству ее величества оказать ему такую помощь». Я предлагаю проинформировать посланника из Кабула о смысле этого параграфа».
Ответ министра по делам Индии
1 июля Аргайл ответил, что «он не возражает против общего смысла параграфа, процитированного как информация для России от министерства иностранных дел, но необходима большая осторожность при уверении эмира в предоставлении ему материальной помощи, что может вызвать преждевременное и безосновательное ожидание». 20 июля Нортбрук снова послал телеграмму: «Эмир Кабула встревожен продвижением русских, не удовлетворен общими уверениями и желает знать определенно, в какой мере он может полагаться на нашу помощь в случае вторжения. Я предлагаю уверить его, что, если он будет безоговорочно действовать, прислушиваясь к нашим советам во всех своих внешних связях, мы поможем ему деньгами, оружием и войсками, если будет необходимо отразить неспровоцированное вторжение. Судить о такой необходимости будем мы. Быстро телеграфируйте ответ».
Ответ Аргайла от 24 июля был таким: «По мнению кабинета министров, вам следует сообщить эмиру, что мы совсем не разделяем его тревогу и считаем, что для нее нет причин. Но вы можете уверить его, что мы будем продолжать проводить свою неизменную политику в Афганистане, если он последует нашим советам во внешних делах».
Шир-Али стоял на распутье. Если бы была принята предложенная политика Нортбрука, эмир понял бы, что мы готовы помочь ему в отражении внешнего нападения. И снова у правительства Великобритании была прекрасная возможность сделать Афганистан дружественной страной, но она не воспользовалась ею ввиду достойного сожаления отсутствия дальновидности. В силу сложившихся обстоятельств Шир-Али решил обратиться к России. Для подтверждения точности его точки зрения процитирую лорда Робертса: «У меня было несколько интересных бесед с Якуб-ханом, и при обсуждении с ним причин, по которым Шир-Али разорвал с нами отношения, он стал рассуждать о том, что, хотя его отец и не получил всего, чего хотел, от лорда Майо, он был удовлетворен и доволен всем для него сделанным, но, когда сейид Нур-Мухаммед возвратился из Симлы в 1873 г., он стал проявлять сильное недовольство и незамедлительно предпринял попытки к примирению с русскими, с которыми с тех пор поддерживалась постоянная связь».
Назначение сердара Абдуллы Джана наследником престола
В ноябре 1873 г. любимый сын Шир-Али Абдулла Джан был назначен наследником престола. Вице-король, шах, эмир Бухары и генерал Кауфман (как мы уже видели) были об этом уведомлены. Шах, возмущенный тем, что письмо об этом было ему просто переадресовано через персидского правителя Систана, не соизволил на него ответить.
Заключение в тюрьму Якуб-хана и бегство Аюб-хана
Назначение наследником Абдуллы Джана было самым нежелательным для Якуба. Сначала казалось, что он, скорее всего, взбунтуется, но ему не хватило средств, и после многих предварительных переговоров он приехал в Кабул под гарантию неприкосновенности – и был заключен в тюрьму. Сразу же после ареста своего старшего сына эмир написал Аюб-хану письмо, призывая того оставаться ему верным. До Кабула доходили сообщения, которые демонстрировали, что в Герате готовятся к осаде и вполне вероятна помощь Персии. Однако, как оказалось, мятеж не удался, а Аюб бежал через персидскую границу. Вице-король попытался добиться примирения между эмиром и Якуб-ханом, но безуспешно. Шира Али на самом деле возмутило его письмо.
Лорд Солсбери распоряжается назначить в Герат британского офицера, 1875–1876 гг.[52]
2 января 1875 г. Солбери написал Дизраэли: «Меня тревожит отсутствие у нас информации из Афганистана. Почти все мы слышим о том, что все случающееся на западной границе исходит из Санкт-Петербурга или Тегерана. У нас [в Кабуле] есть только один местный представитель, который пишет точно то, что велит ему эмир».
Нортбрук рассмотрел это предложение, когда оно было сделано официально, но счел неуместным оказывать давление на эмира по этому вопросу. Однако Солсбери повторил свои указания, и Нортбрук в своем ответе написал, что, если бы эмира попросили разрешить британскому резиденту находиться в Герате, он, безусловно, снова поднял бы вопрос о том, даст ли британское правительство твердое обещание защищать Афганистан от внешней агрессии. Нортбрук также подчеркнул, что даже если бы вопрос с британским представителем и был бы решен, то этот человек был бы окружен шпионами под предлогом его защиты, а приходящих к нему людей стали бы отслеживать и убирать. Вскоре после этого формально по личным причинам Нортбрук ушел в отставку. Последними его словами, обращенными к Солсбери, были: «Проявляя эту инициативу, я уверен, что вы выбрасываете свою лучшую карту и рискуете столкнуться с трудностями в будущем, как политическими, так и финансовыми».
Политика Дизраэли в Азии
Чтобы дать какое-то представление о политике кабинета консерваторов, я процитирую письмо, написанное премьер-министром королеве Виктории 22 июня 1877 г. В нем описаны меры, которые предлагается принять для противодействия России в Азии в случае захвата ею Константинополя. В нем говорится: «Лорд Биконсфилд придерживается мнения, что в таком случае на Россию следует напасть из Азии, чтобы в Персидский залив были посланы войска, а императрица Индии должна приказать своим армиям очистить Центральную Азию от московитов и сбросить их в Каспийское море. У нас есть для этой цели прекрасный инструмент в лице лорда Литтона, который и был послан туда с этой целью». С военной точки зрения действия, о которых идет речь в письме, были нереальными.
Лорд Литтон и эмир
В апреле 1876 г. лорд Литтон как преемник Нортбрука занял его высокий пост вице-короля и немедленно в соответствии с полученными указаниями обратил внимание на улучшение отношений Великобритании с Афганистаном. Первым делом он приказал генералу Поллоку – уполномоченному в Пешаваре – сообщить эмиру, что есть предложение отправить миссию к его величеству, объявить о своем вступлении в должность вице-короля и принятии королевой титула императрицы Индии. Это вызвало у Шир-Али много мрачных опасений. Он счел, что англичане встревожены продвижением русских к Мерву и поэтому хотят получить его согласие на присутствие британской дипломатической миссии в Герате. В случае своего согласия он опасался, что будет обвинен в совершении враждебного шага по отношению к России. Он также боялся, что принятие им британского посланника может привести к внезапному приезду в Афганистан российского посланника. Наконец, он боялся за безопасность миссии в Кабуле, полном фанатиков, – и не без причины. В своем ответе от 22 мая он предложил, что так как все вопросы, затрагивающие две страны, уже обсуждались в 1873 г. с его посланником, то в случае необходимости можно провести аналогичную процедуру и в нынешней ситуации.
В июле Литтон, раздраженный тем, что на самом деле было вежливым отказом на его предложение, написал Шир-Али второе письмо, в котором повторно изложил свои пожелания и уверил его в том, что им движет искреннее желание наладить более тесные отношения. Он добавил: «По этой причине вице-король испытает искреннее сожаление, если ваше величество, поспешно отвергнув дружескую руку, которую вам сейчас открыто протягивают, сочтет бесполезными дружеские намерения его превосходительства и вынудит его считать Афганистан государством, которое добровольно отказалось от союза и поддержки правительства Великобритании».