– Странное слово, непонятное. Знаешь, по-моему, оно для дураков или неудачников.
– Все, кто не может объяснить сложные вещи просто, – дураки, – сказал Андрей, сделал глоток чаю и добавил: – Все мы дураки, причем это ведь очевидно. Сами о себе ни черта не знаем, зато советы даем направо-налево: ты не так живешь, а ты не такая, тебе нужно так делать, а тебе вот так… все дураки.
– Ладно, не думай об этом, – Инна поцеловала его нежным поцелуем, из тех, которые случаются лет в четырнадцать. Капелька меда осталась на губе, но тут же была убрана длинным, влажным язычком. – Ты кстати, здорово целуешься, – сказал она и подмигнула.
– Спасибо, это все курсы.
– Какие курсы?
– Курсы поцелуев на окраине города, не слышала? Туда приходят красивые девушки, и ты часами с ними целуешься… ну, а дальше, знаешь, как оно бывает.
Хоть шутка была так себе и даже не шутка вовсе, Инна громко рассмеялась. Андрей ловил каждый звук. Он готов стать первоклассным комиком, лишь бы она не умолкала. Она всегда облизывала губы после очередного приступа смеха, отчего становилась еще желаннее и красивей.
– Мне, пожалуй, пора, – сказал Андрей, пытаясь помочь убрать со стола.
Инна вырвала кружку из рук Андрея.
– Андрюша, сделай одолжение, когда я рядом, не трогай посуду, ладно?
– С удовольствием, – сказал Андрей. – Привычка, извини, я ведь один живу…
– Ты на работу? – спросила Инна, пытаясь перекричать шум воды из-под крана.
– Сейчас поеду к Саше, надо обговорить кое-что, завтра поедем смотреть новые кабинеты, да и познакомиться с новым коллективом не мешало бы.
Девушка отвлеклась на секунду, повернулась лицом к Андрею. Он заметил, как легкий халатик на секунду обнажил почти до самого верха ноги девушки. «В жизни не видел таких ног», – подумал он.
– Ключи оставь у себя.
Струя воды била в пустую мойку. Капли разлетались в стороны, казалось, что так и должно быть, вода ведь должна течь постоянно. Она подошла и обняла Петрова, прижалась всем своим хрупким и нежным телом.
Андрей растерялся.
– Да ты что, я же не на фронт собираюсь, это всего лишь работа, – сказал он. Но было поздно. Инна шмыгнула, потом еще раз и тихонько заревела. Ничего не поделаешь, женщинам иногда надо поплакать, так же, как мужчинам иногда выпить. Говорить слова утешения, да и вообще хоть что-то, в таких случаях – все равно, что подливать масло в огонь.
– Ну ладно, ладно, девочка моя, пора мне.
Андрей поцеловал ее долгим прощальным поцелуем, закрыл дверь собственным комплектом ключей и побежал вниз по ступенькам, размышляя о своей спортивной форме, точнее сожалея о былой силе и выносливости. В руках болтались три ключа и брелок в виде мягкого мишки в красном свитере. Андрей улыбнулся. Все девушки одинаковые. С детьми ведут себя, будто они воспитали их штук 20, не меньше; девушки могут сами за себя постоять и даже оплатить счет в ресторане, но только дело дойдет до таких вот романтичных и бесполезных безделушек, они ничего не могут с собой поделать. Странные, удивительные существа, и, если честно, не очень-то мужчины вписываются в их мир. Да и мужчинам они иногда тоже надоедают. Еще одна ошибка мироздания налицо.
Петров шагал быстрыми размашистыми шагами. Небо затянуло тучами, было прохладно, и пахло свежей травой. Иногда в городе еще встречаются такие запахи. Наверное, они просто возникают в нашем сознании, в конце концов, не могут же витрины магазинов и грязные дороги пахнуть свежей травой? На перекрестке с вечно сломанным светофором стояли две машины с мигающими аварийными знаками. Молодой человек в спортивном костюме орал что есть силы и бил по заднему колесу чужой машины, которая по неосторожности ударила его автомобиль. Второй виновник торжества сидел и не высовывался – ждал, пока из человекообразного существа в спортивном костюме выйдет вся душевная грязь. Сейчас попсихует себе, я выйду, закурю сигарету и поговорим – так, наверное, решил виновник аварии. Андрей подумал: как же хорошо, что у него нет машины и что ее когда-нибудь все равно придется купить, но глядя на такие вот дорожные комбинации, эти мысли куда-то пропадали. Захотелось пива. Вечером он восполнит это пробел, а пока с неба срываются первые капельки дождя. При наличии малейшего воображения можно представить, что это плачет Бог, а значит, есть возможность хоть ненадолго возомнить себя христианином. Неплохо иногда чувствовать себя верующим. В себя.
Штейн позвонил еще раз, он был на работе, в своем новом шикарном кабинете на крыше.
– Андрюх, ты себе не представляешь, как здесь все здорово! Комната как у президента, а терраса! Ты хоть раз видел террасу?! – Ну, знаешь, как в фильмах… крутые ребята выходят в белых рубашках с бокалом виски, всматриваются вдаль, будто что-то там видят важное, курят сигару и все такое прочее. В общем, твой друг Александр Штейн стоит сейчас на этой самой террасе и думает: как же ему опять повезло! Надеюсь, ты приедешь посмотреть на все это?!
– Я скоро буду, – сказал Андрей. – У тебя есть что-нибудь выпить?
– Мой друг, ты не забыл, с кем разговариваешь?
– Ладно.
– Запомни, парень, у Саши Штейна даже в гробу будет что выпить. Жду.
Андрей прыгнул в ближайшую машину такси, водитель которой был поглощен послеобеденной дремой. «Интересно, а что снится таксистам?» – подумал Петров, усаживаясь на заднее сиденье.
– Проспект Космонавтов, знаете, где это? – спросил он водителя.
Тот тяжело выдохнул, открыл окно, сплюнул смесь слюны и соплей, вставил в большой рот сигарету, поджег ее и ответил: «Ясен…й!»
Дождь хлестал по стеклам и крыше, настроение было спокойным и немного грустным. В голове играла симфония Вагнера. Какая точно, он не помнил, но некоторые подобные мелодии Андрей любил. Штейн часто ставил в кабинете классическую музыку, и потихоньку Андрей стал к ней привыкать. Под звуки фортепиано летели капли, автомобильные дворники тем временем, как настоящие воины, сражались с бешеным потоком воды. Дождь лупил так, что ехать хоть немного быстрее не получалось. Стекла потели, отчего приходилось останавливаться и ждать, пока толстая волосатая рука шофера быстрыми движениями протрет лобовое стекло старой дырявой тряпкой. В такие моменты пассажиры чувствуют себя, будто они виноваты во всем: в том, что пошел дождь, в том, что водитель нервничает, а и вообще во всем плохом, что есть на Земле.
– Все, приехали, как договаривались, – сказал таксист.
– Возьмите, – ответил Андрей и вышел.
Едва он вступил в большую лужу, как тут же почувствовал, что вода заполняет туфлю на четверть и даже наполовину. «Если все это снять на камеру с применением рентгеновской установки, наверняка получится короткометражная картина "Гибель Титаника"» – подумал Андрей на бегу.
Двери офисного здания, как всегда, приветливо разъехались, заглотив очередного работника, как какой-нибудь кит жрет планктон. Охранник отвлекся от сканворда, кинул изучающий взгляд, идентифицировал по одежде Андрея как менеджера самого высокого пошиба и деловито кивнул. «Новенький, и к тому же идиот», – подумал Андрей, прошел к зеркалу и по привычке начал поправлять прическу. Аифт приехал пустой, забрал нового руководителя и поднял его на 21-й этаж секунд за двадцать пять. За два года работы в журнале «Мой город» Петров ни разу не поднимался на крышу, да и зачем? Смотреть на толпы таких же несчастных рабов, готовых потратит всю жизнь, чтобы заработать на новый рабочий день, пусть и в лучшем офисе?
Здесь, на последнем этаже здания, коридор был точно такой же, как и у них на двенадцатом. В конце налево тупик, направо – две двери без табличек. Вот они. Андрей потянул за ручку той, которая слева. Заперто. Дернул ручку соседней, дверь подалась. Взору предстала огромная комната, квадратов на семьдесят, с панорамными окнами и видом на террасу. В кабинете все было новым, стояли большой диван в целлофане и шикарный письменный стол. На террасе виднелись очертания человека, искаженные плотной стеной дождя. Высокий стройный мужчина в черном костюме. Он махнул рукой, Андрей пошел навстречу. Дверь на террасу точь-в-точь как на входе в здание: автоматическая и полностью прозрачная.
Терраса представляла собой отдельную зону размером чуть больше самого кабинета. Слева и справа большого квадратного пространства расположились живые зеленые насаждения в деревянных ящиках. Выход на крышу обрамлял небольшой козырек, видимо, служивший хоть какой-то защитой от природных стихий для курильщиков. Дождь лил как из ведра, но луж нигде не было, вода уходила по каким-то невидимым желобам в неизвестность. Чистая бетонная площадка, на которую падают миллионы одинаковых капель. Красивое зрелище. Штейн подошел, протянул руку и подал початую бутылку Jack Daniels. Андрей отпил. Напиток приятно обжег гортань.
– Не думал, что такая красота всего несколькими этажами выше, – сказал Андрей, пытаясь округлить не слишком круглые глаза.
– Ты еще посмотришь потом, какой вид! – хвастал Штейн. – Город как на ладони, люди на муравьев похожи! Одно мне не нравится – крыши все какие-то старые, – сказал Штейн, показывая на соседние здания, сделал последнюю затяжку и аккуратно положил бычок в никелированную пепельницу, стоявшую тут же у входа. – А как тебе кабинет? У тебя все то же самое, на вот ключ, кстати.
Штейн вручил приятелю белую пластиковую карточку.
– Сань, нет слов! Я тут подумал: может, будем в одном сидеть, а из второго сделаем еще десяток помещений и сдадим в аренду?!
Штейн засмеялся.
– Я думаю, Носов будет только рад, ладно, пойдем кое-что покажу, – сказал Саша и приобнял Петрова.
Они проследовали к большому дубовому столу. Штейн уселся в кожаное кресло, Андрей расположился рядом на простом офисном стуле.
– Вот, прислали логотип, глянь, – сказал Саша. На мониторе мерцала фотография во весь экран. Но светлом фоне изображены микрофон, еще дальше телевизор старого образца и в глубине силуэт то ли журнала, то ли газеты. По центру красивыми ровными буквами красовалась надпись «Медиахолдинг "Мой город"». Рисунок был простым, красивыми и запоминающимся. Ничего лишнего.