Впрочем, истоки стремления людей к гармонии следует искать не в истории классической Эллады, а гораздо раньше: на грани палеолита и неолита. «Умение древнего человека дифференцированно характеризовать мир неизбежно приводило его к идее о лучшем мире и лучшем человеке».[1] И выражалось это, разумеется, не только в первых произведениях доисторических скульпторов и художников, но и в образе жизни этих пратворцов и их соплеменников.
Речь идет пока не о самой идее (четко оформившейся и утвердившейся значительно позднее), а о ее прологе, истоках, грядущей основе. Поэтому трудно говорить в данном случае и о каких-либо определенных социально-эстетических принципах. Первобытный человек (еще далеко не Homo sapiens) лишь едва начинал осознавать, что, предположим, успех на охоте, в бою или на первых межродовых состязаниях юношей-инициантов часто достается не только сильнейшему в физическом отношении, но и более сообразительному тактику, отличающемуся также и живостью ума. Такой человек всегда являлся надежной опорой племени, пользуясь почетом и непререкаемым авторитетом.
И вполне естественно, что именно этот охотник и воин считался и самым прекрасным. Так впервые выявлялись социальные основы красоты, понятия о совершенстве.
Но первыми учителями человечества в сфере искусства и науки справедливо считаются эллины. И хотя отдельные частицы идеи о гармоническом развитии уже давно, так сказать, носились в воздухе, окончательно осознали и объединили эти элементы именно древние греки.
Время, к сожалению, сохранило для человечества далеко не все литературно-исторические источники, достойные бессмертия. Первые известные нам авторы, заговорившие о гармонии вполне определенно, жили в VI веке до н. э. Это были древнегреческие мыслители Пифагор и Гераклит, а также их ученики и последователи.
Пифагорейцы учили: «Гармония есть совмещение и сочетание противоположностей».[2] А о вполне достижимом и естественном сочетании физического и духовного очень четко (несмотря на полученное еще в античности прозвище «Темный») сказал Гераклит. Он ворчливо высказывал свое недовольство теми современниками, которые «…не понимают, как расходящееся с самим собой приходит в согласие, самовосстанавливающуюся гармонию лука и лиры».[3]
Действительно, боевой лук и нежно звучащая лира лишь на первый взгляд являются антагонистами: ведь вполне возможно, что идею первого музыкального инструмента подсказала человеку именно звенящая тетива!
Но главной заслугой эллинских мыслителей явилось то, что красоту и гармонию они рассматривали не только теоретически, как понятия отвлеченные и сухие. Идеал прекрасного они связывали с реальными качествами человека, гражданина, своего современника.
Один из патриархов отечественных антиковедов А. Ф. Лосев справедливо считает, что «…прекрасное для античности выступает тогда, когда физические стихии гармонируют одна с другой в живом и совершенном человеческом теле, когда принцип общетелесной жизни, который греки называли “душой”, целиком подчиняет себе все телесные “стихии”. Сформированное по такому принципу тело и есть тот идеал. Смотря по тому, как он осуществлен в физических стихиях, возникает самый феномен красоты».[4] И говоря о «принципе общетелесной жизни», ученый, разумеется, имеет в виду все те компоненты, которые характерны для идеального человека, а не только его физическую основу.
Ярчайшей формой проявления этого принципа явились Олимпийские игры эллинов. Благодаря своим социальным основам за многие столетия олимпийской истории они стали гораздо более значительным и многогранным явлением, нежели просто ритуал и спортивные состязания. И поэтому сумели оказать мощное влияние на всю древнегреческую действительность, в определенном смысле возвысив ее и усовершенствовав.
В той или иной степени институт олимпийских состязаний и торжеств весьма ощутимо отразился в эллинской философии, историографии, географии и даже точных науках. Совершенно исключительное место заняла олимпийская тема в искусстве и литературе Эллады. И здесь пальма первенства принадлежала поэзии.
Возродившись в 1896 году для новой и прекрасной жизни, Олимпийский праздник и его основополагающие идеи стали источником вдохновения для ученых, скульпторов, художников, композиторов и писателей нашего времени. Одним из бесчисленных доказательств этого является прекрасная книга «Стихотворения, посвященные Олимпийским играм»[5], вышедшая в Германии. Открывается этот своеобразный поэтический сборник V олимпийской одой Пиндара в переводе Гёте. А далее следуют произведения тридцати восьми современных немецких поэтов, которых и сегодня вдохновляет олимпийская тема.
Благодарность своим предшественникам человечество выражает и в том, что творчески бережно относится ко всему хорошему, созданному до нас. И почетное место отведено тут преемственности самых благородных идей.
Речь идет именно о той преемственности, которая является не повторением, копированием прошлого, а творческим развитием его лучших достижений, общеизвестным диалектическим витком на более высоком уровне и в качественно новых условиях.
…И когда июльским днем 2000 года близ храмов Зевса и Геры в долине древней Олимпии красавица гречанка зажгла от солнечных лучей восковой факел и передала его греческому атлету, он гордо понес священный огонь в высоко поднятой руке, – тысячи спортсменов нетерпеливо ждали его появления. Ждали для того, чтобы передавать этот факел все дальше и дальше, пока он не запылал с новой силой на Большом стадионе в Сиднее, столице XXVII Олимпийских игр современности! А это означает, что эстафета олимпийских идей бережно передана из прошлого не только в сегодняшний день, но и в грядущее мирного человечества.
В задачи автора не входят детальные описания видов, особенностей, обстоятельств и условий проведения великих состязаний античности. Истории древних эллинских игр посвящено очень много трудов, увидевших свет на протяжении последних ста лет.
А в данной работе автор ставит перед собой иные цели: выяснить, как в разные периоды древнегреческой истории классической эпохи эллинская поэзия отражала идеи атлетизма и гармонического развития человека, как воплощен в произведениях эллинских поэтов этико-эстетический идеал гражданина и атлета.
В доступной нам литературе нашлось очень мало работ, в большей или меньшей степени посвященных этой проблеме (а точнее – отдельным ее аспектам).
Однако чтобы дать возможность как можно лучше разобраться в исследуемой проблеме не только широким кругам читателей, но также и филологам, историкам, философам и педагогам, далеким от проблем античности, мы начинаем эту книгу кратким очерком истории возникновения и развития Олимпийских игр в Элладе, древнегреческих педагогических принципов вообще и системы физического воспитания в особенности.
Из этих же соображений цитаты из произведений эллинских авторов даны в русских переводах. Ссылки (всюду, где это возможно) также даются на отечественные переводные издания. Наконец, все древнегреческие термины приводятся и в латинской транскрипции, что облегчит их произношение читателям, не знакомым с языком древних эллинов.
Глава IФизическое воспитание и агонистика в жизни эллинов
Литература эллинов, несмотря на известную насыщенность фантастическими сюжетами и мифологическими персонажами, всегда оставалась в определенном смысле литературой реалистической, прочно связанной с повседневной жизнью древних греков. В самых невероятных мифах о богах, в героическом эпосе и в замечательной лирике, классических трагедиях и комедиях мы встречаем немало совершенно «земных» деталей, точнейших описаний эллинского быта.[6]
Все это порой гипертрофировано, доведено до гротеска и, следовательно, видно лучше, как и любой предмет, рассматриваемый при многократном увеличении. Не стоит приводить бесчисленные доказательства этого. Достаточно упомянуть Генриха Шлимана, которому помог в его вполне реальных великих открытиях не кто иной, как Гомер.
Хотя почти в каждом произведении Гомера Гесиода, Эсхила, Софокла, Аристофана и других авторов почти обязательно присутствует чуть ли не весь эллинский пантеон, литература античной Греции воспевала и людей, а не только богов. Поэтому неудивительно, что даже второстепенные факты и штрихи древнегреческой повседневности нашли свое четкое отражение в творчестве писателей Эллады.[7]
Среди огромного разнообразия тем и сюжетов обращает на себя внимание тема физической закалки, бесчисленных агонов[8] и спортивной доблести. Этой темы в большей или меньшей степени касались в своих произведениях многие древнегреческие писатели, начиная от Гомера и кончая авторами нашей эры. Архилох, Симонид Кеосский, Пиндар, Анакреонт, Геродот, Ксенофонт, Софокл, Еврипид, Аристофан, Лукиан и другие описывали эту интересную сторону древнегреческого быта. Невозможно было писать о греках, не касаясь столь существенной части их жизни. Поэтому-то в Элладе трудно найти выдающегося поэта, прозаика или драматурга, который не обращался бы к спортивным сюжетам или не использовал хотя бы терминологию античных состязаний.[9]
Верное определение этому явлению дал В. Рудольф в интересной монографии, посвященной античному спорту: «Точное понимание отдельных областей и видов древнего спорта невозможно без знания истории физической культуры в античном мире, что, в свою очередь, неотделимо от политической истории Греции».[10]