гого. В частности, поэт замечает:
Ведь и мудрость прекрасная ни к чему,
Если здоровья всеми чтимого нет.[356]
Эпиграммы Сионида, посвященные атлетам, содержат немало фактического материала, ибо являются большей частью надписями на статуях победителей или эпитафиями.
Чаще всего они содержат сведения трех видов:
1) имя победителя и название его родины; 2) место и вид состязаний; 3) перечень всех предыдущих побед или их общее и конечное число (если это эпитафия).
Поэтическое совершенство и разнообразие средств, применяемых Симонидом, оживляет эту, казалось бы, сухую агонистическую статистику. Наиболее интересны в этом отношении эпитафия аргивянину Дандесу, эпиграммы в честь славного Милона Кротонского, мальчика Феогнета, коринфянина Николада, родосца Касмила, Филона с Керкиры, сына Филона Диофанта и критянина Алкона.
Разнообразны виды состязаний, победителей в которых воспевает Симонид: Дандес победил на скачках, Феогнет – борец, Филон, Касмил и Алкон – кулачные бойцы, Диофант и Николад – пятиборцы. Главная идея большинства из этих стихотворных посвящений – слава, которую приносит победитель своей родине. Эту заслугу, это достоинство атлета Симонид (как и Тиртей и Ксенофан) ставит во главу угла.
Вот эпитафия аргивянину Дандесу.[357] Еще до перечисления двадцати двух побед агониста на ипподромах Олимпии, Дельф, Истма и Немей поэт говорит, что это тот самый атлет, который:
…славную родину конной победой прославил.
По свидетельству Диодора[358] и Евсевия,[359] Дандес победил на 77-й Олимпиаде в 486 году до н. э.
А. Семенов, Т. Бергк и Э. Майнеке[360] считают, что даже лишь пятнадцать побед, одержанных в Немее, – подозрительно большая цифра. Но эти сомнения беспочвенны. Мы уже писали об атлетах, которые завоевали награды значительно большее число раз.[361]
Да и сам Симонид дает понять, что он упомянул далеко не обо всех блестящих выступлениях Дандеса:
А остальные победы нелегко перечислить.
Это многозначительное заключение свидетельствует: побед было очень много, но жанр эпиграммы требует лаконизма.
О Феогнете, мальчике-борце, которому Симонид также посвятил эпиграмму,[362] писали и Пиндар,[363] и Павсаний.[364] Однако Симонид сделал это, нам кажется, с наибольшей экспрессией.
Вернее всего, это была надпись на базе статуи:
Вот он, смотри, Феогнет, победитель в Олимпии, мальчик,
Столь же прекрасный на вид, как и искусный в борьбе,
И на ристалищах ловко умеющий править конями.
Славою он увенчал город почтенных отцов.[365]
Ловкость, быстроту и прочие агонистические достоинства Симонид Кеосский отмечает наряду с красотой Феогнета, с явным удовольствием воспевая мальчика, высокое атлетическое искусство которого полностью гармонирует с его прекрасной внешностью. И снова венцом эпиграммы являются слова о прославлении отчизны и родителей Феогнета. И это не являлось простой данью поэтической традиции: прославление родного города на стадионах уже во времена Симонида имело не только патриотическое и спортивное, но и остро политическое значение (не говоря уж о многих благах, даруемых победителю). Впрочем, об этих благах Симонид как раз пишет довольно охотно, перечисляя их порой столь же скрупулезно, как и места и виды состязаний.
В эпиграмме в честь побед коринфянина Николада,[366] которая является посвятительной надписью на статуе[367] (этим объясняется сравнительная растянутость стихотворения), не только подробно перечисляются успехи пятиборца на состязаниях в Дельфах, на Панафинеях, на Истме, в Немее, Пеллене, Эгине, в Фивах и во Флиунте, но не забыты и амфоры с весьма приятным содержимым, полученные в награду.[368]
Все остальные из дошедших до нас эпиграмм агонистического характера по форме и содержанию полностью соответствуют требованиям жанра: они максимально лаконичны. Вот образец такой эпиграммы-характеристики, где есть все сведения о победителе:
Я сказал, кто ты сам, чей ты сын,
где родился и в чем победил:
Сын Эвагора Касмил, бой кулачный,
в Дельфах, сам – родосец.[369]
Кроме своей художественной ценности, стихотворения Симонида Кеосского обладают еще одним большим преимуществом: в минимум слов уложен максимум информации.
Величественным лаконизмом отличается надпись на статуе Милона Кротонского:[370]
Милона славного это прекрасная статуя; в Писе
Семь одержал он побед и поражений не знал.[371]
Правда, Ф. Буа и другие исследователи приписывают эту эпиграмму Антипатру Сидонскому,[372] но главные сомнения вызывает другое: почему семь раз, когда известно, что Милон побеждал в Олимпии лишь шесть раз?![373]
Возможно, седьмой победой Симонид считает победу над общественным мнением, которое долгое время было не на стороне знаменитого атлета (по причине его весьма сложного характера), и лишь в последний раз античные «болельщики» единодушно приветствовали Милона.
В эпиникиях и эпиграммах Симонида Кеосского преимущественно воспевалось гармоническое соединение физического и интеллектуального совершенства, выраженное через личность атлета.
Поэтому, по сравнению с творчеством предшественников, стихи Симонида Кеосского очень индивидуализированы и конкретны.
Необходимость писать на заказ не мешала поэту выражать свое мнение относительно обязанностей гражданина и атлета.
Безусловно, в свое время эти стихи имели не только литературный, но и общественный, политический резонанс.
Глава VСоциально-этические принципы вэпиникиях Пиндара
Пиндар – певец олимпиоников и знаменитых атлетов – был центральной и самой значительной фигурой среди поэтов, создававших эпиникии.
Если Симонид Кеосский более известен как непревзойденный мастер эпиграммы, то четыре книги эпиникиев Пиндара красноречиво определяют главный (хотя и не единственный) поэтический жанр фиванца.
Победные песни Симонида античные исследователи классифицировали по видам состязаний. Оды Пиндара были распределены по четырем книгам в зависимости от места игр. Сделали это александрийские ученые и, в частности, Аристофан Византийский.[374]
Так родились книги Олимпийских, Пифийских, Истмийских и Немейских од. Никакой хронологической последовательности соблюдено тут не было, что мешает нам правильно судить о развитии поэтического таланта Пиндара.
Хронологическую систематизацию эпиникиев Пиндара проводили уже в наше время А. Бек,[375] Г. Германн,[376] Л. Шмидт,[377] Ф. Буа,[378]О. Шредер,[379] А. Турын[380] и другие.
Из русских ученых эту задачу одним из первых взял на себя поэт В. Майков, с необычайной серьезностью и тактом исследовавший
и переводивший эпиникии.[381] Его достойным современным последователем стал М. Гаспаров.[382]
Путем исторических выкладок и сопоставлений В. Майков не только определил хронологическую последовательность создания некоторых эпиникиев, но и предложил другой порядок их систематизации.
Если Й. Гартунг, тоже считавший систематизацию александрийцев неудачной, предлагал распределять оды по государствам, к которым принадлежали воспеваемые победители,[383] то В. Майков в свое время предложил: «…мы распределим оды по лицам, которым они посвящены. Что же касается од единичных, т. е. не имеющих других, посвященных тому же лицу, то мы будем сообразовываться или с их одинаковым происхождением, из одного города, или (если это невозможно) – сих внутренним значением и помещать их в порядке их характерности или важности для усвоения творческой оригинальности Пиндара».[384]
К сожалению, В. Майкову не удалось завершить своей работы…
До сих пор из 45 более или менее сохранившихся эпиникиев Пиндара – для девяти дата создания не установлена или определена приблизительно.
Аристократизм эпиникиев
Свои победные песни поэт писал преимущественно по заказу общин, городов и частных лиц. Поэтому не стоит искать тут элементов критического свободомыслия, хотя «часто он вплетал в лавры и терновые шипы, язвившие чело победителя».