Когда Артемида положила ему на стол то письмо, директор музея был в самом прекрасном расположении духа. Он просматривал почту и подумывал, не купить ли жене поездку в Париж. Чувство вины иногда начинало зудеть у него где-то в затылке, а подобный приятный сюрприз для супруги утихомирил бы его на пару месяцев. Письмо лежало в фирменном конверте одной известной нефтяной компании, и господин Лунц взял его в руки, с аппетитом причмокнув, потому что руководство подобных компаний иногда вдруг проявляло к музею неожиданную спонсорскую щедрость, желая добавить благородных черт своему алчному имиджу. В письме оказалась масса лестных слов в адрес лично господина Лунца и просьба о проведении некоей консультации. Обычно господин Лунц не оказывал подобных услуг, но на этот раз ему понравилась фраза о «достойном вознаграждении», которая повторялась в тексте несколько раз. Директор музея засомневался, повертел письмо в руках, потом помахал им, держа перед собой веером, потом еще раз перечитал адрес отправителя, поковырял ногтем почтовую марку и отложил конверт в сторону. Он как раз намеревался погрузиться в отчет отдела международных связей, но тут зазвонил телефон.
– Алло-о-ой, – пропела ему в ухо белокурая нимфа, и господин Лунц облегченно вздохнул: она не всхлипывала и не кричала, то есть сумма, о которой могла зайти речь, не оказалась бы космической. – Мой сладкий помидорчик, ты на работе? Я очень соскучилась.
«Значит, машина цела», – снова порадовался господин Лунц.
– Да, на работе. Я тоже, – сказал он, прикрыв трубку ладонью и покосившись в сторону двери, за которой несла неусыпную вахту верная Артемида.
– Ой, раз ты работаешь, тебе, наверное, не надо мешать… – Нимфа продолжала удивлять здравомыслием.
– Что случилось, солнышко? – осторожно поинтересовался господин Лунц.
– Я просто хотела спросить, как ты? И посоветоваться…
– Конечно, милая. Я тебя слушаю. Ты все-таки решила сходить в институт на занятия?
– Не-ет… – замялась нимфа, но моментально сориентировалась: – То есть да, конечно же, я непременно схожу. Мне уже дали конспекты, я их почитаю. Но я хотела посоветоваться про другое, помидорчик, тут такая…
Она загадочно замолчала, что было совсем некстати, потому что Артемида как раз зашла сообщить господину Лунцу, что с ним хочет встретиться главный бухгалтер.
– Что там такое? – быстро спросил Лунц. – Кофточка? Юбочка? Говори скорее, мой ангел, у меня правда очень много работы.
– Вообще-то квартирка, – выдохнула нимфа и заговорила быстро-быстро, не давая директору музея изящных искусств опомниться и вставить хоть слово: – Такая хорошенькая квартирка, прямо на набережной! Там окошки и вид на реку, так миленько, и гардеробная есть, и встроенные шкафики…
– Но у тебя же есть квартира. – Господин Лунц постарался сдержаться, но на всякий случай достал клетчатый платок. – Твой папа купил тебе замечательную квартиру. И шкафиков там достаточно.
– Да, но сейчас мы с тобой стали встречаться чаще, и у нас же теперь все по-серьезному? Ведь правда?
Нимфа была не так глупа. Она прекрасно знала, как надо действовать и какие аргументы сработают беспроигрышно.
– Мы попозже поговорим, солнышко, – сказал директор музея, сделав глубокий успокаивающий вдох. – Я позвоню тебе, как только смогу.
Он положил трубку, кивнул Артемиде, чтобы та звала посетителя, и снова взял в руки конверт. Телефон зазвонил снова.
– Да! – рявкнул господин Лунц.
– Ты не сказал мне, что меня любишь… – Господин Лунц знал этот тон. – Нет, если у нас все несерьезно, то я останусь в квартире, которую купил папа, но тогда мне придется, как раньше, и денег просить у папы, и слушаться папу, и обо всем папе рассказывать…
– Милая, я перезвоню тебе, и мы все обсудим. Не сейчас, пожалуйста, я очень занят. – Лунц стал наливаться красным цветом, но при этом изобразил самую милую улыбку для появившегося в дверях бухгалтера.
– А ты ведь не хочешь, чтобы я обо всем рассказывала папе, да, мой помидорчик? Потому что я если начинаю рассказывать, то очень подробно все рассказываю, папа всегда учил меня, что врать ему нельзя, ни в коем случае.
– Прошу тебя, подожди полчаса, я перезвоню тебе, у меня сейчас посетитель.
– Ну зачем полчаса, помидорчик, ты же скажешь мне «да», ведь да?
– Да! – прошипел в трубку директор музея изящных искусств, про себя нещадно ругаясь самыми скверными словами, какие он только знал.
Аппетиты нимфы не давали ему расслабиться ни на минуту.
Как ни странно, представитель компании, с которым господин Лунц связался по номеру, указанному в письме, назначил встречу для консультации не в их офисе, расположенном в самой дорогой и престижной части города, а в заурядном кафе в отдаленном районе. Но, как известно, у людей с большими деньгами случаются и большие причуды. Так что директора музея это решение не сильно удивило.
Господин Лунц приехал в кафе чуть раньше и занял место за столиком на террасе. Он заказал себе полезный для здоровья зеленый чай и стал ждать таинственного нефтяного магната. По телефону тот сказал, что сам подойдет к нему, потому что «не узнать директора музея изящных искусств может только самый необразованный и отсталый человек в городе». Когда незнакомец наконец подошел к столику господина Лунца и назвал его по имени, тот насторожился. Нефтяной магнат, которому требовалась консультация в области искусства, был одет весьма странно – в темно-зеленую мешковатую походную куртку, штаны с лампасами и спортивную шапочку, низко надвинутую на глаза. У него была окладистая борода, а довершали картину очки с зеленоватыми мутными стеклами.
– Я присяду, – сказал он, уселся на стул напротив, достал из кармана пачку дорогих сигарет и закурил, стряхивая пепел в горшок с пыльным пластиковым цветком. Господин Лунц осторожно отодвинулся подальше и сказал негромко, но твердо:
– Здесь не курят.
– Да ты что! – хмыкнул странный тип и подвинулся ближе. – Вот спасибо, теперь буду знать. Может, поучишь меня еще каким-нибудь истинам, а, Лунц? Здесь не курят, коровы не летают, а директора музеев не крадут чужого. Да?
Он наклонился совсем близко, снял очки, и господин Лунц почувствовал, как у него перехватило дыхание, а неудобный стул вдруг куда-то поплыл из-под его увесистого зада. Он был абсолютно уверен, что все это ему мерещится, но все равно смог назвать привидение по фамилии.
– Шклярский… – тихо сказал он.
Его визави снова надел очки, выпустил ему прямо в лицо струю дыма, кивнул и с довольным видом откинулся на спинку стула.
– Привет, Лунц, – сказал он. – Ну, раз узнал, то давай беседовать. Беседа у нас с тобой будет долгой и занимательной. А то я смотрю, ты не на шутку тут освоился. Рассказывай, когда и зачем ты полез в депозитарий.
Господин Лунц достал клетчатый платок, вытер бусинки пота на лысине, а потом на всякий случай на несколько секунд зажмурился и снова открыл глаза. Это не помогло. Все осталось на своих местах. Напротив него сидел Иосиф Шклярский. Бывший директор музея изящных искусств. Собственной персоной.
Глава одиннадцатая
1
Как хорошо, когда рядом есть человек, которому доверяешь. С которым не страшно. Откуда в нас появляется уверенность в людях?
Я любила придумывать себе людей. Меня всегда интриговали незнакомцы, я любила фантазировать о том, какие они на самом деле. Придумывать и фантазировать стало моим хобби, я никогда не скучала в очереди или если мои друзья опаздывали на встречу, а я дожидалась их в кафе. Я находила взглядом какого-нибудь мужчину или женщину и придумывала их историю, сочиняла им характеры, привычки, рассказывала себе, чем они занимаются, как живут, что любят, как выглядит их автомобиль, как зовут их кота или собаку. Сочинять про мужчин было проще, женщины гораздо чаще притворяются кем-то, кем на самом деле не являются. Если я работала и рядом никого не было, то я придумывала истории про людей на картинах. Я как будто поселялась там вместе с ними, и это было так прекрасно – как будто у меня одновременно было несколько жизней.
Я придумывала себе Марка, и он оказывался именно таким, каким я только что рисовала его у себя в голове. Мы встречались почти каждый день, а если не получалось увидеться, то часами говорили по телефону. Про все, что было, есть, будет, про все, что приснилось или вспомнилось, про детство, про старость, про людей и кино. Мы едва успевали расстаться, как начинали скучать друг по другу. Я была влюблена. Мне все время было его мало, я хотела еще и еще, чтобы он подпустил меня ближе и впустил дальше. Но он хитрил. С одной стороны, рассказывал мне очень личные истории о том, как был маленьким, о детских обидах, о том, за что ему стыдно. Он рассказывал об интригах на работе и называл своими именами и события, и людей. Он был невероятно заботлив и нежен, но при этом все время как будто держал невидимую, но явно ощутимую дистанцию. Явно раскусив мою охотничью природу, водил меня за собой, оставляя запутанные следы. С ним никогда не было скучно.
Марте он ужасно понравился сразу, с той первой встречи, когда оказалось, что они знакомы. С тех пор мы сходили вместе в бассейн, в наше любимое кафе и на выставку знакомого скульптора, где Марк и Марта хихикали, как старые подружки, и с удовольствием перемывали всем косточки. Я не ревновала – он все время держал меня за руку.
– Видишь, как тебе повезло! – заключила в тот день Марта. – Господь никогда не делает подарки просто так. Да, у тебя в жизни начались какие-то странности, но зато наконец-то попался отличный парень.
Я не могла с ней не согласиться.
Когда он был на работе и мы не могли говорить по телефону, он присылал мне сообщения. О том, что он соскучился. И о том, что я волшебница, потому что могу управлять временем – без меня оно тянется бесконечно долго, а со мной пролетает так стремительно. Я улыбалась телефону. Мы проводили вместе так много времени, но меня ничего не раздражало, мне не приходилось подстраиваться, хотя мы с Марком все-таки были довольно разными. Я не слишком много времени уделяла порядку, а он, как только садился в мою машину, начинал собирать разбросанные фантики и протирать пыль. Правда, всегда говорил при этом: «Не обращай внимания, у меня пунктик, но он безобидный».