/157/
Мир людей раннего нового времени
/157/ Во многих отношениях, в особенности в том, что связано с материальной стороной жизни, между поздним средневековьем и ранним новым временем сохранялась значительная преемственность. С другой стороны, однако, налицо были резкие перемены. На заре нового времени был сделан ряд важных технических изобретений. Изобретение печатного станка с подвижными литерами (Гуттенберг) явилось началом революции в области передачи информации, использование пороха в огнестрельном оружии радикально изменило военное дело, карманные часы (Петер Хенляйн) произвели революцию в распределении времени. Огромное значение для «открытия» и освоения мира имело усовершенствование судовых компасов и навигационных приборов, сделавшее возможным дальнейшее развитие каботажного и океанского мореплавания.
Некоторые из этих новшеств усугубили наметившийся еще в средние века разрыв между культурой народа и культурой элит. Главную роль при этом играло распространение грамотности. С одной стороны, изобретение книгопечатания создало предпосылки для распространения книг в большем (но все еще рассчитанном на элиту) количестве, тогда как, с другой стороны, принцип Лютера, считавшего, что верующие должны читать Священное Писание, привел к революционной трансформации круга чтения людей раннего нового времени.
Дальнейший разрыв между различными группами населения произошел в ходе процесса социального дисциплинирования. «Одомашнивание» представителей различных слоев происходи- /158/ ло не одновременно; города уже в позднем средневековье принимали дисциплинирующие меры, облегчавшие совместную жизнь многих людей, потом произошло дисциплинирование дворянства, за которым медленно последовало крестьянское население. В ходе этого дисциплинирования менялись границы постыдного и неприемлемого, были закрыты купальни, нагота и телесность стали подвергаться осуждению. В формы социальной жизни проникла некоторая утонченность, «гробианская литература»[87] высмеивала тех, которые за столом по старинке рыгали и испускали газы, сморкались в скатерть и позволяли себе иные вещи, вполне обычные в средние века. При дворах разрабатывался все более утонченный церемониал, разнообразные формы выражения почтения определяли жизнь дворян и указывали на их ранг при дворе. Так называемый испанский придворный церемониал, на деле имевший бургундское происхождение, в умеренных формах господствовал и при венском дворе, где сохранялся вплоть до эпохи Просвещения. При этом те, кто находился за пределами общества, подвергались все более суровым преследованиям. В XVII и XVIII вв. предпринимались попытки дисциплинировать или убрать с глаз долой различные маргинальные группы. Нищие, проститутки, дети-сироты определялись в работные дома, где из них с помощью молитв и избиений должны были сделать «приличных людей». Преследованиям также подвергались представители народов рома и синти (именуемые цыганами): их изгоняли из страны, подозревая эту группу населения в особенной склонности к воровству или, что еще хуже, в шпионаже в пользу османов.
Главным средством, способствовавшим ужесточению мероприятий по социальному дисциплинированию, была игра на страхах людей. Эпидемии были подходящим поводом ужесточить моральные нормы, и в результате руководства по борьбе с заразой содержали преимущественно дисциплинирующие предписания. Хотя медицинскую помощь во время чумы уже оказывали (такой была, например, деятельность Поля де Сорбэ в Вене), более важной все еще оставалась надежда на Божью помощь. Эпидемиям чумы 1679 и 1713 гг. Вена обязана двумя памятниками, которыми императоры Леопольд I и Карл VI отметили ее прекращение. Это /159/ Колонна благодарения за избавление от чумы на Грабене и Карлова церковь, ставшая также монументальным средством репрезентации и выражения властных амбиций императора. Бесчисленные иконы, пожертвованные церкви простыми паломниками, отражают все те же представления о чудодейственном Божьем вмешательстве в дела этого мира.{23}
Противоположностью континуитету культуры народа были огромные изменения в высокой культуре нового времени. Они были обусловлены восприятием идей гуманизма. Итальянские гуманисты направили огонь своей критики на схоластов, порицая тех за скверную латынь и слабое знание античных авторов. Возник новый идеал образования, средоточие которого составляли филологические штудии, ориентированные на античность. Благодаря прибывшему в Западную Европу византийскому гуманисту Виссариону там познакомились с сочинениями Платона. Под новым углом зрения велись изыскания в области библейской критики (Лоренцо Балла). Обширную деятельность развернул ряд итальянских авторов (Петрарка, Боккаччо, Торквато Тассо, Пико делла Мирандола), заложивших основы гуманистически ориентированной национальной литературы.
Эта новая разновидность духовной жизни проникла в XV столетии в страны по другую сторону Альп (недолгий эпизод имел место еще в правление Карла IV), около 1500 г. гуманизм особенно укрепил свои позиции в империи, и в частности в Австрии. Уже в середине XV в. университет в Вене впервые пережил расцвет, который связан с именами трех работавших там ученых. Иоганнес из Гмундена выступал, прежде всего, как математик и астроном, распространявший античные и арабские знания. Георг из Пойербаха особенно способствовал развитию тригонометрии, которую обогатил введением синуса, и изучал движение планет. Иоганнес Региомонтан, ученик Пойербаха, составил звездные атласы, которыми руководствовались великие первооткрыватели нового времени, например, Колумб. Внутренние смуты и конфликт с Матьяшем Корвином привели в конце XV столетия к упадку венской высшей школы. В правление императора Максимилиана I – перед новым упадком в связи с чумой 1521 г. и турецкой угрозой – университет пережил свой недолгий второй расцвет, отмеченный проникновением гуманизма.
Духовными наследниками поколения Пойербаха, Гмундена и Региомонтана были такие люди, как Иоганнес Стабий, трудив- /160/ шийся как географ и картограф, а также как императорский историограф и генеалог, тесно связанный с двором, или математик Георг Таннштеттер, называвший себя Коллимаций. В 1497 г. в Вену был приглашен Конрад Цельтис из Ингольштадта, который преподавал здесь латинскую риторику и философию и, помимо научной деятельности, прославился как выдающийся поэт. Еще до своего приглашения в Вену Конрад Цельтис выступал с идеей объединения людей близкого образа мыслей и даже попытался осуществить ее на практике. Сразу же по прибытии в Вену он основал Sodalitas Danubiana, или Дунайское общество, ученое товарищество, имевшее тесные контакты с другими подобными научными обществами южнонемецкого региона. Его члены встречались в доме поэта и историка Иоганнеса Куспиниана, который наряду с Конрадом Пейтингером, Ладиславом Зунтхаймом и Иоганнесом Стабием принадлежал к узкому кругу гуманистов. После смерти в 1506 г. Цельтиса обществом руководил Куспиниан.
В основанном в 1501 г. Collegium Poetarum et Mathematicorum,[88] своего рода академии наук, объединились как преподаватели, так и учащиеся. В Венском университете рядом с Цельтисом преподавали Иоганнес Куспиниан и видный венский гуманист Иоахим Вадиан. В 1514 г. император короновал Вадиана как poeta laureatus,[89] однако тот уже в 1518-м покинул Вену и возвратился в Санкт-Галлен. Если во времена гуманизма в Вене училось более 5 тыс. студентов, то почти сразу после отъезда Вадиана начался упадок.
Максимилиан I, который первым из Габсбургов стал регулярно заниматься политической пропагандой и в своих автобиографических произведениях («Тойерданк» и «Вайскуниг») дал стилизованное описание собственной жизни, проявлял особый интерес к установлению своей родословной. Этот интерес к генеалогии, связавшей его с Карлом Великим и королем Артуром, а также стремление к посмертной славе нашли выражение в создании монументальной (пустой и неоконченной) гробнице в придворной церкви Инсбрука.{24} Максимилиан оказывал большую помощь Венскому университету.
После периода господства в университете гуманизма проникновение протестантизма привело к дифференциации культур. Наря- /161/ ду с духовными школами – монастырскими и соборными – теперь действовали светские протестантские училища, прежде всего, провинциальные школы протестантской знати. Победа контрреформации восстановила единообразие. Иезуиты взяли в свои руки все уже существовавшие университеты, в 1517 г. был открыт бенедиктинский университет в Зальцбурге, другие новые университеты также передавались в руки контрреформационных орденов (наряду с иезуитами, прежде всего, пиаристам). Самым смелым и глядевшим в будущее педагогом, жившим во владениях Габсбургов, был Ян Амос Коменский (Комений), который, однако, не пользовался признанием из-за своей близости к моравским братьям и в период натиска контрреформации был изгнан из страны.
Благодаря гуманистическим штудиям и непосредственным наблюдениям удалось поколебать покоившуюся на принципе авторитета аристотелевскую картину мира. Вновь была открыта шарообразность Земли, а астрономия (все еще связанная с астрологией) пережила подлинный взлет. Региомонтан в своих «Эфемеридах» вычислил ежедневное положение светил, Мартину Бехайму удалось изготовить первый глобус. Николай Коперник в 1507 г. выступил с утверждением, что Солнце, а не Земля, как считалось прежде, находится в центре Вселенной («коперниканский переворот»). Гелиоцентрическая система была подхвачена и разработана Джордано Бруно, который, однако, был в 1600 г. сожжен как еретик. /162/
Деятельность датского астронома Тихо Браге, создавшего первую обсерваторию, и Иоганна Кеплера как бы подвела предварительный итог стремительному развитию астрономии в конце XVI столетия. Оба трудились при дворе императора Рудольфа II в Праге. Кеплер,