х времен. Сражение при Лейтене обрело легендарный характер благодаря рассказам о том, как в ночь перед боем измученный король, подобно английскому монарху Генриху V перед битвой при Азенкуре в 1415 г., обратился к своим солдатам, не отрицая перевес противника, но воодушевляя их сражаться во имя славы Пруссии. А потом, когда после окончания сражения наступила ночь, произошло другое пронзительное событие, когда на заснеженном поле, усеянном ранеными, все больше и больше голосов запели: «Теперь мы все благодарим нашего Бога».
Однако через год после данных побед Фридриха постигло новое несчастье. В семье случилась трагедия, которая имела особые последствия для короля. Ранее обвинив своего младшего брата Августа Вильгельма в военных неудачах, Фридрих угрожал ему военным трибуналом, и его запугивания стали настолько рьяными, что его другой брат, Генрих, поссорился с ним. Ситуация усугубилась, когда покинувший армию Август Вильгельм в июне 1758 г. внезапно умер в возрасте всего тридцати пяти лет. Его смерть, скорее всего, была вызвана инсультом или опухолью мозга, но, если верить слухам, он умер из-за разрыва сердца. Фридриха охватило горькое раскаяние. Поскольку его предполагаемый преемник умер, а собственных детей Фридрих не имел, новым наследником был объявлен его племянник, тринадцатилетний сын Августа Вильгельма, будущий Фридрих Вильгельм II.
Следующее несчастье произошло с Фридрихом всего два месяца спустя, когда его армия участвовала в крупном сражении при Цорндорфе. Екатерина Великая позже говорила, что, хотя победа значится за русскими, на самом деле «обе стороны потерпели поражение». Вольтер высмеял эту действительность в «Кандиде», где описал все армии распевающими гимн победы Te Deum в окружении искалеченных тел павших товарищей [15]. Цорндорфом беды Фридриха не кончились, поскольку два месяца спустя в тот самый день, когда в битве при Хохкирхе погибли его большой друг Джеймс Кейт и младший брат его жены, умерла его любимая сестра Вильгельмина. Опустошенный Фридрих написал Вольтеру, что потерял всех, кто был ему дорог.
Фридрих стал еще более подавленным на следующий год после очередного крупного поражения при Кюнерсдорфе, когда он потерял две трети своей армии и был вынужден бежать от казаков. Хотя вскоре король вернулся и одержал несколько незначительных побед, все шансы на успех быстро исчезли. В октябре 1760 г. австрийские и русские войска ненадолго заняли Берлин, и, хотя русские вели себя достойнее, австрийцы сеяли хаос, мстили жителям и разрушили Шарлоттенбург и другие постройки. Затем положение Фридриха еще более ухудшилось, когда чуть больше года спустя русские повторно угрожали городу, а Британия решила прекратить предоставление Фридриху субсидий. Однако в начале января 1762 г., он, к своему огромному облегчению, узнал, что его ненавистный враг императрица Елизавета умерла. Это известие Фридрих встретил с нескрываемым восторгом, торжествующе объявив: Morta la Bestia («Зверь мертв») [16]. Вскоре он получил еще более поразительные новости. Поскольку новый царь Петр III всегда благоговел перед Фридрихом, после восшествия на престол он объявил о прекращении войны, заодно вернув Пруссии все земли, завоеванные Россией. Этот неожиданный поворот судьбы Фридрих назвал «Бранденбургским чудом». Оно не только спасло его и его династию от катастрофы, но и позволило продолжить борьбу с оставшимися врагами. В окончательном мирном соглашении 1763 г. он сумел добиться более выгодных условий, сохранив Силезию и завладев Померанией.
Несмотря на некоторые значительные победы, Пруссия понесла большие потери, и армия Фридриха насчитывала всего около 60 000 человек. Поскольку король был измучен долгой войной, он тихо вернулся в Берлин без почестей, которыми отмечали окончание Силезских войн. Окружающие заметили, как сильно постарел Фридрих за последние семь лет. Сам он тоже осознавал, насколько он изменился. Король писал брату Генриху: «Я очень стар, дорогой брат, бесполезен для мира и сам для себя стал обузой» [17]. Однако теперь Фридрих проводил больше времени в женском обществе, наслаждаясь общением с умными женщинами, и даже время от времени видел свою жену, которую он немилостиво назвал «потолстевшей». Больше всего он был заинтересован в восстановлении страны, создании новых производств, таких как Берлинский фарфоровый завод, в реформировании налоговой системы и совершенствовании бюрократического аппарата. Пригласив француза Клода Адриана Гельвеция в Пруссию, Фридрих приступил к улучшению тяжелого финансового положения страны за счет девальвации валюты, меры, которая совсем не нравилась населению. Однако король привнес и другие изменения, имевшие непосредственную пользу. Например, были упразднены пытки и цензура в прессе.
Считая себя «слугой государства», Фридрих непрестанно работал на благо своей страны. Он поддерживал любые сообщества, которые могли быть полезными. Король позволил открыть первую синагогу в Потсдаме и удовлетворил просьбу маркиза д’Аржана о предоставлении его другу Моисею Мендельсону статуса «защищенного еврея» – небольшая уступка в период, когда в большей части Европы преобладали антиеврейские настроения. Мендельсон, дед композитора Феликса Мендельсона, был одним из ключевых мыслителей того времени, центральной фигурой в развитии еврейского Просвещения. Независимо от того, насколько действия короля Фридриха были продиктованы чистым прагматизмом, Моисей Мендельсон считал его «мудрейшим монархом», заслуживающим похвалы за «разумную свободу мысли» [18].
Фридрих расширил капитальное строительство, учредив новый Французский театр и заказав постройку дворца для своего брата Генриха, в котором сейчас находится Университет Гумбольдта. Самым ярким сооружением Фридриха был Новый дворец в Потсдаме, построенный, чтобы показать: Семилетней войной Пруссия не уничтожена. Это здание венчал купол со статуями трех граций на вершине, по слухам, прообразами для них послужили три женщины, которых больше всего не любил Фридрих: любовница Людовика XV мадам де Помпадур (которая называла его двор «неестественным»), императрица Елизавета («Мессалина Севера») и Мария Терезия. Хотя на самом деле Фридрих относился к императрице из династии Габсбургов с некоторым уважением, считая ее деяния «достижениями великого человека», она, в свою очередь, не могла простить Фридриху разорения своей страны и всегда называла его не иначе как «злодей» из Сан-Суси [19].
Сдержанное восхищение Фридриха Марией Терезией не шло ни в какое сравнение с тем, как он относился к ее мужу. Когда Франц I умер в 1765 г., король сказал, «что он вскоре будет забыт всеми, кроме своей вдовы» [20]. Теперь она стала соправительницей вместе со своим старшим сыном, императором Иосифом II. Иосиф разделял взгляды Просвещения и, несмотря на протест матери, хотел встретиться с королем Пруссии. Наконец четыре года спустя монархи встретились в Силезии и там начали обсуждать предложение Фридриха о разделе Польши, план, который помимо выгод Пруссии, обещал утолить аппетиты России и Австрии, компенсируя их другими территориями. В то время как Иосиф II и Фридрих оправдывали свои действия возвышенными или практическими доводами, Мария Терезия в целом была против этой затеи, но вскоре оказалась в меньшинстве. В результате в 1772 г. произошел первый раздел Польши между тремя державами, которые присоединили ее территории вдоль своих границ. Хотя Данциг был освобожден от захвата Пруссией, Фридрих наконец получил польские земли, веками отделявшие Бранденбург от его владений на востоке. Однако он отказался посетить герцогство, именуемое теперь Восточной Пруссией, поскольку был сильно разозлен тем, что его жители признали ненавистную ему императрицу Елизавету во время недавнего вторжения русских в период Семилетней войны.
В оставшиеся годы жизни Фридрих продолжал трудиться во благо своей страны, осушая землю под нужды сельского хозяйства и создавая возможности для развития транспортных сетей в стране. В 1778 г. ему пришлось в последний раз принять участие в военном конфликте – разразилась Война за баварское наследство. Это было непродолжительное и незначительное столкновение, но именно тогда в Пруссии выросло потребление картофеля. Голодающие войска начали есть лежащие на полях овощи, от которых раньше они отказывались по причине сходства растения с ядовитым пасленом (или белладонной) – широко распространенный страх перед этой питательной культурой, который в общественном сознании во Франции пыталась преодолеть Мария Антуанетта, нося цветы картофеля. Поскольку картофель стал более популярным в Пруссии, Войну за баварское наследство на местном уровне прозвали Картофельной.
После этого Фридрих всеми силами старался избежать дальнейших военных столкновений с участием Пруссии, но мир стремительно менялся. В 1776 г. американские колонии провозгласили независимость, а девять лет спустя Фридриха посетил французский генерал Лафайет, принимавший участие в американской Войне за независимость. Затем, всего за несколько месяцев до смерти, Фридрих принял еще одного гостя, графа Мирабо, французского революционера умеренных взглядов, который по возвращении во Францию опубликовал саркастический отчет о прусском дворе. Фридрих быстро угасал, страдая от различных недугов, включая астму, водянку и сильные головные боли, причем боль была настолько сильной, что он описал ее так: «безжалостный мучитель, который душит вас, но не добивает» [21]. Слуги его называли раздражительным «старым медведем», у него не было желания жить дальше, хотя он стоически переносил недуги. Его верная жена, никогда не перестававшая его любить, предложила навестить его, но он ей отказал, и она больше никогда его не видела. Она осталась верной его памяти, превознося его качества еще на протяжении десяти лет, до самой своей смерти.
Вопреки усиливавшейся боли Фридрих продолжал работать, оставив все дела лишь за два дня до своей смерти. Последние просьбы Фридриха были вполне в его духе: он попросил прочесть ему отрывок из Вольтера и приказал слуге укрыть замерзшую дрожащую собаку. Рано утром 17 августа 1786 г. Фридрих умер на руках своего камердинера в своем любимом Сан-Суси. Именно там, на территории его любимого дворца, он просил его похоронить в простой могиле рядом с могилами его обожаемых собак. Его племянник Фридрих Вильгельм II не выполнил это распоряжение, поскольку оно считалось недостойным покойного короля. Племянник и преемник распорядился похоронить Фридриха в потсдамской Гарнизонной церкви рядом с его отцом. Позже его могилу первым посетил император Александр I, а затем Наполеон, который, захватив Берлин, сказал своим сподвижникам: «Снимайте шляпы, господа! Если бы он был еще жив, нас бы здесь не было». А потом добавил: «Это не армия защищала Пруссию семь лет… а Фридрих Великий» [22].