Но на этом история не закончилась, поскольку в 1945 г. с приближением Красной армии гробы Фридриха II и его отца были временно вывезены в соляную шахту. Вскоре американские солдаты отправили останки прусских королей в гессенский Марбург, где они и находились в местной старинной церкви Святой Елизаветы. А в 1952 г. останки перевезли в замок Гогенцоллернов, который находится примерно в часе езды к югу от Штутгарта. В то же время Гарнизонная церковь Потсдама сильно пострадала во время войны и была снесена в 1968 г. В результате после объединения Германии останки Фридриха Вильгельма I перезахоронили в 1991 г. в Потсдаме во Фриденскирхе. Его сына Фридриха II, в соответствии с его завещанием, похоронили рядом с могилами его собак в садах его любимого Сан-Суси. Сегодня люди приходят вспомнить его, некоторые оставляют на его могиле обыкновенный картофель, демонстрируя уважение к славному, но скромному монарху, который не боялся разделять невзгоды своих людей.
Хотя Фридрих обладал многими природными талантами, будучи исключительно музыкальным, артистичным, умным и трудолюбивым, он остается фигурой неоднозначной. В его жизни есть странная двойственность. Хотя теоретически он верил в идеалы Просвещения, мир и справедливость, в действительности он был готов начать войну по сомнительным поводам. И хотя в соответствии с мировоззрением философов он поощрял идеи терпимости и разума, сам он часто был бескомпромиссным и крайне придирчивым. Хотя это очевидное противоречие не заслуживает обвинения в лицемерии, оно может быть связано с личной неуверенностью, возникшей еще в юности, что повлияло на его непростые отношения с семьей, друзьями и современниками и может объяснить его привязанность к преданным собакам. Жестокость и травля красной нитью проходили через жизнь членов его семьи, включая кузенов из Ганноверской династии, которые были хорошо известны плохими взаимоотношениями, особенно между сыном и отцом. И так же, как его дядя Георг II находился в плохих отношениях со своей сестрой Софией Доротеей, Фридрих часто не ладил со своими братьями и сестрами, особенно с принцем Генрихом и принцессой Амалией, которая терпеть его не могла. Хотя в архивах хранится множество его едких, если не жестоких замечаний, то же самое можно сказать и о большинстве его братьев и сестер, в частности о Луизе Ульрике, создавшей невыносимую атмосферу при шведском дворе. Трудное детство отчасти может объяснить такое поведение, но никак не оправдывает его, а обращение Фридриха со своей женой и братом Августом Вильгельмом было совершенно недопустимым.
Король был явно сложной, чувствительной и неуравновешенной личностью. Имеется множество свидетельств его приступов депрессии, попыток самоубийства и того, что Вильгельмина назвала склонностью к «дурному расположению духа» [23]. Несмотря на саркастичность и деспотизм, у Фридриха были и положительные стороны: он искренне любил некоторых людей, например своего племянника Генриха и друга Джеймса Кейта, обращался с ними вполне великодушно. Правда, оба, как и многие другие, умерли раньше Фридриха, и в последние годы жизни король был одинок. Он смирился со своей болью и страданием, а всего за несколько дней до смерти написал своей сестре Филиппине, что «старики должны уступать дорогу молодым» [24].
Несмотря на напряженность и сложности в личной жизни, Фридрих выстроил образцовые отношения с армией. Он был уникальным военачальником не только благодаря своим знаменитым победам, но и способу их достижения, вселяя любовь и преданность в своих сподвижников. Несмотря на рост всего 5 футов 5 дюймов (165 см) и хрупкое телосложение, он заслужил доверие солдат мужеством, выносливостью и готовностью разделить их опасности и трудности. Память о Фридрихе с течением времени пострадала, и сейчас его репутация подвергается переоценке. В 1851 г. в его честь установили статую на Унтер-ден-Линден, а в Германской империи его почитали как великого военачальника Пруссии. С падением империи и отречением кайзера в 1918 г. милитаристское прошлое стало предосудительным. Продолжая преумножать достижения своих предков, Фридрих укреплял позиции своей страны, но его успехи, достигнутые на поле битв, стали фундаментом, на котором оба кайзера, Вильгельм I и Вильгельм II, построили свое милитаристское государство. Фридрих не несет ответственности за грандиозные амбиции своих потомков, так же как и не виноват в ужасах нацистского режима, и не его вина в том, что Гитлер решил оказать ему честь и повесить его портрет у себя в бункере. Выборочные интерпретации событий и людей могут стать полезным инструментом в руках тех, кто хочет предложить альтернативную политическую программу, подкрепленную очевидной, но ложной ссылкой на какую-то известную личность. Репутация Вольтера точно так же пострадала, когда французские антисемиты 1940-х гг. необоснованно объявили его своим героем. Пока Германия пыталась примириться со своим недавним прошлым, Гогенцоллерны казались препятствием. Предпринимались попытки стереть все упоминания о прусском прошлом, о чем свидетельствует снос разрушенных городских дворцов в Берлине и Потсдаме. По прошествии более чем полувека все изменилось, и эти места были восстановлены, но в обществе по этим вопросам сохраняется напряженность. По этой причине, когда останки Фридриха перевезли обратно в Потсдам в 1991 г., во избежание демонстраций антипрусской оппозиции его перезахоронение проходило только в присутствии членов семьи. Замкнутый и скромный король вполне мог бы предпочесть тихую простоту этого обряда.
12. Екатерина Великая: от немецкой принцессы до императрицы Всероссийской
Аллегорическая карикатура, изображающая первый раздел Речи Посполитой. Екатерина II, Фридрих II и император Иосиф II делят карту, в то время как Станислав II покорно указывает на остатки своих владений
После того как шведский город Штеттин в Померании стал в 1720 г. прусским владением, Кристиан Август Ангальт-Цербстский был назначен его губернатором и командиром гарнизона. Девять лет спустя, когда он еще служил Фридриху Вильгельму I, 21 апреля (2 мая) 1729 г. на свет появился его первый ребенок. Девочку при крещении нарекли София Фредерика Августа. В семье ее звали Фике, а известность она получила под именем Екатерина Великая. Она думала, что ее родители были расстроены рождением дочери, и после нее у них родились еще четверо детей, правда, только один из них дожил до зрелого возраста.
Хотя княжество ее отца Ангальт-Цербст было одним из самых незначительных из трехсот немецких государств того времени, родословная Екатерины более выдающаяся, чем иногда предполагают. Ее мать Иоганна Елизавета принадлежала к знатной семье Гольштейн-Готторп, происходящей от датских королей, и у Елизаветы было несколько важных родственных связей. Ее старший брат был помолвлен с российской императрицей Елизаветой, а ее кузен герцог Карл Фридрих женился на сестре Елизаветы, Анне Петровне. Поскольку герцог доводился внуком бывшему королю Швеции, единственный ребенок Анны, Карл Петер Ульрих, должен был стать наследником бездетных правителей Швеции. С таким семейным окружением Иоганне скоро наскучила жизнь при невзрачном дворе ее мужа, поэтому она проводила много времени в поездках с дочерью к более богатым и утонченным родственникам и знакомым. Во время одного из таких визитов, когда Софии Фредерике было десять лет, она впервые встретилась со своим одиннадцатилетним недавно осиротевшим троюродным братом Карлом Петером, который жил в Ойтине в доме другого брата Иоганны, Адольфа Фридриха.
В 1740 г. кардинальные изменения привели к значительному повышению статуса семьи. После того как незамужняя Елизавета отняла российский престол у младенца Иоанна VI, она выбрала в преемники своего юного племянника из Гольштейн-Готторпа. Хотя риксдаг только что избрал Карла Петера кронпринцем, Швеция потерпела сокрушительное поражение в недавней войне с Россией, поэтому во время мирных переговоров в Або (Турку) в августе 1743 г. Швеции пришлось принять пожелание Елизаветы. В результате Карл Петер против своей воли отказался от прав на шведский престол, а риксдаг вынужденно согласился с предложенной императрицей кандидатурой Адольфа Фридриха. Таким образом, дядя Софии Фредерики и его жена, сестра Фридриха II Прусского, несколько лет спустя взошли на престол Швеции.
В начале 1744 г. по приглашению императрицы четырнадцатилетняя София отправилась в Россию, чтобы с ней могли познакомиться как с потенциальной невестой ее троюродного брата, теперь великого князя Петра Федоровича. Хотя Елизавета вместе с Софией пригласила и ее мать, но исключила визит ее отца, что в принципе иногда допускалось на ранней стадии переговоров о браке; такое решение отражало истинное отношение императрицы к положению отца Софии. Три года спустя, когда он умер, Елизавета снова проявила пренебрежение к низкому социальному положению Кристиана Августа, сделав выговор его дочери за то, что она выказала неуместно чрезмерное горе по отношению к тому, кто «не был королем» [1]. София/Екатерина не видела своего отца со времени отъезда в Берлин, когда у них было горькое расставание. Последнее, о чем он ее просил, – оставаться лютеранкой. Не имея возможности выполнить эту просьбу, поскольку российский двор требовал принятия православия до свадьбы, Екатерина объясняла свой поступок тем, что у этих конфессий много общего. Именно этот аргумент использовали полтора века спустя, чтобы убедить набожную Александру Гессенскую принять предложение императора Николая II.
Поскольку Фридрих II Прусский изначально предложил Софию в качестве невесты племяннику императрицы, он очень хотел увидеться с ней перед ее отъездом в Россию. Из-за этой встречи, по признанию самой Екатерины, она очень нервничала. Однако, несмотря на хорошо известное женоненавистничество Фридриха, он хорошо с ней обходился и был впечатлен юной девушкой, сидевшей с ним рядом за ужином, устроенным по случаю ее приезда. Одобрение Фридриха показывает, что даже в столь юном возрасте Екатерина обладала умением покорять людей обаянием и умом, которым она прославилась в последующие годы. Ее мать, напротив, была глупой, а временами угрюмой и раздражительной женщиной, отношения которой с дочерью часто были натянутыми. Возгордившись своим возрастающим влиянием, Иоганна обещала Фридриху держать его в курсе дел, но для этой дипломатической задачи оказалась совершенно непригодной. Когда интриги Иоганны сделали ее пребывание при дворе Елизаветы совершенно неприемлемым, императрица ясно показала свое отношение обеим сторонам, прогнав Иоганну и отправив ее гонцом к прусскому королю с предписанием отозвать своего посла из России. Это положило начало плохим отношениям между двумя правителями. Фридрих отомстил Иоганне несколько лет спустя, когда вторгся в Ангальт-Цербст и присоединил его к владениям Пруссии, не оставив вдове другого выбора, кроме как закончить дни в ссылке в Париже.