После нелегкого путешествия к границам Российской империи у Риги София почувствовала, как изменится ее жизнь. Ее пересадили в большие сани, запряженные десятью лошадьми, укутали в меха и повезли в сопровождении кавалерийского эскорта сначала в Санкт-Петербург, а потом в Москву, где она наконец встретила императрицу 29 января 1744 г. (по старому стилю). После одобрения Елизаветы началась подготовка к переходу в православную веру. София сама решила сразу приступить к изучению русского языка и учения православной церкви. Она прикладывала огромные усилия, вставала рано утром, занималась у раскрытого окна, поэтому простудилась и серьезно заболела плевритом. Иоганна проявила некоторую заботу о дочери и предложила позвать пастора, но София уже не в первый раз оказалась мудрее матери, дипломатично позвав своего православного наставника. В ее мемуарах утверждается, что эта ситуация еще больше ударила по репутации ее матери, но поступок самой Софии очень понравился набожной Елизавете. Позже Екатерина еще больше поразила придворных, когда во время долгой церемонии перехода в православие она показала, насколько хорошо всего за четыре месяца она выучила русский язык. Со временем она научилась свободно говорить на нем, хотя немецкий акцент остался у нее навсегда. В последующие годы официальные документы Екатерина чаще составляла на русском языке, чем на модном при дворе французском, который она выучила еще в детстве. На следующий день после обращения София, которая стала теперь Екатериной Алексеевной, приняв имя матери императрицы (Екатерины I), официально обручилась с Петром Федоровичем.
Все четырнадцать месяцев помолвки Екатерина чувствовала себя одинокой, жених ею совершенно не интересовался. Сначала она находила общий язык с таким же юным Петром Федоровичем, но постепенно различия в их характерах становились более очевидными, и Екатерина все больше считала Петра ребенком. Она редко видела своего будущего мужа, который играл в солдатики или с головой уходил в военные игры со своей небольшой армией, состоявшей из других мальчиков. Теперь Екатерина сосредоточилась на том, чтобы хорошо научиться ездить верхом, и на изучении произведений французских философов. Затем все только усугубилось, поскольку осенью 1744 г. Петр, которого она считала симпатичным, заразился оспой. Он только шел на поправку, когда Екатерина впервые увидела его после болезни. Теперь он показался ей «отвратительным».
Несмотря на напряженность их отношений и растущее недовольство Екатерины, в Казанской церкви Санкт-Петербурга состоялось бракосочетание, после чего празднества продолжались еще десять дней. Однако с самого начала Петр Федорович не проявлял интереса к жене, даже не пришел к ней в первую ночь; по словам Екатерины, он «совершенно не обращал на нее внимания», а вместо этого «постоянно играл в солдатики со своими камердинерами, муштруя их в своей комнате, или менял форму (переодевался) по двадцати раз на дню» [2]. Екатерина подробно пишет, что со временем поведение Петра становилось все более и более странным: однажды он даже арестовал крысу, которая съела его солдатиков, в другой раз шпионил за императрицей через дыру, сделанную в дверях ее покоев, и часто приводил в их спальню столько собак, что от их шума и запаха оставаться там было невыносимо. Кроме того, Екатерина заявляла, что Петр Федорович, много пивший с юности, все больше страдал от алкоголизма и однажды напал на нее. Будущий возлюбленный Екатерины Станислав Понятовский подтверждает это, говоря, что Петр «был не глупым, а просто сумасшедшим, а поскольку он любил выпить, то тем самым совершенно расстроил свой маленький мозг» [3]. Впрочем, мемуары Екатерины нужно читать с осторожностью, поскольку она неоднократно редактировала их на протяжении многих лет, переосмысливая свою историю для потомков[56].
После семи лет брака у Петра Федоровича и Екатерины детей по-прежнему не было, что вызывало тревогу у императрицы Елизаветы, поскольку единственной ее целью от этого брака было обеспечение престолонаследия. Незрелый и неопытный Петр Федорович открыто заявлял о своей любви к другим женщинам, не выказывая интереса к собственной жене. Екатерине, к этому времени чувствовавшей себя отвергнутой, представили молодого придворного повесу Сергея Салтыкова, который, хотя и был женат, свободно наслаждался всеми радостями придворной жизни. Расценив невинность молодой великой княгини как вызов своей репутации, он сознательно обольстил ее едва ли не на глазах и при помощи фрейлин императрицы. Несмотря на то что сначала Екатерина вела себя осмотрительно, она вскоре влюбилась в Салтыкова, и начался их роман. Наконец, после двух выкидышей, в 1754 г. она родила сына Павла. Елизавета была в восторге и немедленно забрала мальчика, взяв на себя ответственность за его воспитание, в то время как молодая мать, совершенно одна, забытая и оставленная без ухода, вероятно, находилась в состоянии послеродовой депрессии. Что еще хуже, она не просто не могла видеть Павла в течение первого месяца его жизни, позже ей также дозволялось видеться с ним лишь изредка, в результате чего она так и не смогла установить с сыном хорошие, близкие отношения.
Не менее важен вопрос о законнорожденности мальчика. Несмотря на признание императрицей великого князя Павла наследником, в воспоминаниях Екатерины есть намек на то, что это сын Салтыкова. Причина этого неясна, и нам следует задаться вопросом, верила ли сама Екатерина, что это правда, или это была более поздняя попытка укрепить свое положение на троне. Во время государственного переворота 1762 г. некоторые, например будущий министр иностранных дел при Екатерине II Никита Панин, предполагали заменить Петра Федоровича Павлом, а Екатерину сделать регентом сына. Пока Екатерина была императрицей, произошло несколько восстаний, грозивших ей свержением, и, возможно, желая предотвратить серьезные притязания сына на престол, она решила выдвинуть версию о его незаконнорожденности. Одни историки видят слишком большое сходство Павла с Петром III, чтобы поверить версии Екатерины, другие придерживаются ее точки зрения. Как бы то ни было, когда Романовы обнаружили ее «Записки», они были потрясены. Опасаясь, что эти факты подорвут их право на престол, они держали их подальше от посторонних глаз, и «Записки» Екатерины не публиковались до XX в.
Еще до рождения Павла Екатерина, все еще любившая Салтыкова, осознала, что он теряет к ней интерес. Когда подозрение подтвердилось рассказами о его частых похождениях в Швеции и Саксонии, она почувствовала себя брошенной и обманутой, но решила извлечь урок из этого опыта. Впрочем, Екатерина недолго оставалась без друзей, поскольку через год после рождения Павла сэр Чарльз Ханбери Уильямс, бывший британский посол в Берлине, прибыл в качестве нового посла Лондона в Санкт-Петербург. Он был политиком и дипломатом, писателем и автором сатирических стихов, которые нашли одобрение среди его современников, в том числе Хораса Уолпола, который считал Ханбери Уильямса величайшим поэтом своего времени. При встрече с Екатериной этот умудренный опытом мужчина был впечатлен ее умом и обаянием и с того времени стал ее наставником и другом. Что более важно, дипломат привез с собой секретаря, двадцатитрехлетнего польского дворянина Станислава Понятовского, который, хотя и был на два года младше Екатерины, был образован и успел побывать в разных странах, включая интеллектуальные салоны Парижа. Вскоре наслаждение обществом друг друга переросло в страстный роман.
29 августа 1756 г. (по новому стилю) Фридрих II захватил Саксонию, и началась Семилетняя война. Станислав, находившийся на службе у саксонского курфюрста, теперь оказался на враждебной стороне, будучи личным секретарем английского посла, поэтому ему пришлось вернуться в Польшу. Здесь он оставался, пока Екатерина, доведенная до отчаяния, что может потерять его, обратилась к канцлеру Елизаветы Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину, который был сыном бывшего фаворита императрицы Анны Иоанновны Петра Михайловича. Узнав о романе, канцлер сначала пришел в смятение, но затем поддержал пару. В конце года Бестужев смог организовать возвращение Станислава в статусе саксонского посла, и роман возобновился. Почти ровно через год, 9 декабря 1757 г. (по старому стилю) Екатерина родила дочь Анну, которая прожила всего пятнадцать месяцев. Отношения с Понятовским перестали быть тайной, и хотя Петр Федорович, у которого была своя любовница, спокойно относился к роману жены, но к августу 1758 г. положение Понятовского стало настолько опасным, что ему пришлось снова покинуть Россию. Хотя он считал, что расставание с Екатериной лишь временное, его отъезд на самом деле означал конец романа, и в Петербург Понятовский вернулся только после смерти Екатерины, почти сорок лет спустя.
У Екатерины были личные сложности с императрицей, и ее собственное положение оказалось под угрозой. В течение двух месяцев она и Бестужев постоянно подвергались допросам, поскольку Елизавета узнала о планируемом перевороте с целью свергнуть выбранного ею наследника Петра Федоровича. Бестужев, всегда ненавидевший Фридриха II, изначально был против брака Екатерины, боясь, что она примкнет к пропрусской партии. С годами он проникся к молодой великой княгине уважением и полагал, что она лучше, чем ее муж, подходит для роли наследницы старевшей и не справлявшейся с делами Елизаветы. Императрица не простила Бестужеву заговора, сослав его в подмосковное имение, где он и оставался до конца ее правления. Что касается Екатерины, то ее спасло только то, что она упала перед императрицей на колени и умоляла отослать ее обратно домой. Так она добилась прощения императрицы. Это указывает на изменение взглядов Елизаветы, которая, возможно, начала сомневаться в пригодности Петра. Эта теория подтверждается мнением императрицы, высказанным ею фрейлине, что своего племянника она считает «уродом» [4].
После отъезда Станислав регулярно писал Екатерине, отказываясь признать, что их отношения закончились, но всего год спустя она встретила одного из пяти братьев Орловых, Григория. Вскоре Екатерина влюбилась в бравого гвардейского офицера, раненного в страшной битве при Цорндорфе. Отношения Екатерины и Орлова продлились больше одиннадцати лет. Ее министр Панин позже заметил, что Екатерина могла бы выйти замуж за Григория, но только «госпожа Орлова» не смогла бы править государством. Тем не менее Станислав продолжал писать ей страстные письма, тем самым смущая Екатерину, которая снова была беременна