Станислав II Август был неоднозначной фигурой. На протяжении лет многие обвиняли его в том, что он упустил свою страну, но ответственность за гибель Польши нельзя возлагать только на него. Ему не повезло стать королем тогда, когда положение страны уже было уязвимым. Со времен Люблинской унии в 1569 г. монарх неуклонно терял власть. Все больше мешали эгоистичные амбиции шляхты, которая отстаивала свои права за счет liberum veto, мешали и магнаты, чьи интересы сосредоточивались на сохранении своих обширных владений и огромного богатства. Ко времени вступления Станислава II на престол Польше угрожали соседние страны, возглавляемые, в частности, двумя самыми решительными и целеустремленными правителями всех времен – Фридрихом II в Пруссии и Екатериной II в Российской империи. Несомненно, Екатерина некрасиво поступила со своим бывшим возлюбленным, но она тоже правила потенциально неустойчивой страной. Ее положение было шатким, она зависела от преданности гвардии, которая помогла ей взойти на престол при самых сомнительных обстоятельствах. Хотя ее несправедливо и неправильно называли крайне распутной женщиной с огромным количеством любовников, на самом деле к 1760-м гг. у нее начался новый продолжительный роман с одним-единственным мужчиной Григорием Орловым, поэтому открытое проявление знаков внимания со стороны Станислава было для нее неприлично. Хотя у Станислава на протяжении этих лет были и другие отношения, эти любовные похождения были просто развлечением: его любовь к Екатерине оставалась неизменной, в некоторой степени выдержав в дальнейшем ее дурное обращение с ним. Он никогда не женился и был сломлен известием о смерти Екатерины[76]. Несколько лет он мечтал, чтобы она стала его женой, и представлял, как они могли бы править вместе, он Польшей, а она Российской империей. После коронации главной целью Екатерины стало благо ее империи, и так же, как король Пруссии, она опасалась сильной Польши. В своей решимости предотвратить такую ситуацию она была не готова поддаться влиянию прошлых чувств к королю. То, как Станислав описал себя несколькими годами ранее, могло быть верным и для Екатерины: «Идеи реформ, славы и пользы для моей страны стали как будто холстом, которому я, с рождения наделенный огромным и страстным честолюбием, посвятил все свои дела и всю мою жизнь» [18]. Хотя иногда, несомненно, Екатерина была расчетливой и бессердечной, успех ее политики доказывается тем фактом, что она – последний правитель России, который после своей смерти оставил империю в относительно сильном или устойчивом положении. Сложность управления ее огромной страной стала слишком очевидной для ее преемников, которые проходили через повторяющиеся бедствия, включая вторжения, военные поражения, заговоры, восстания, революции и убийства трех правителей, не говоря уже об окончательном падении династии.
По мере того как соседи Польши набирали силу, они представляли Речь Посполитую как проигранное дело и несостоявшееся государство, где народ нуждался в спасении от самого себя. Оправдывая свои действия тем, что они защищали религиозные меньшинства страны и не давали ей погрузиться в полную анархию, соседи завершили разделение Польши при минимальном сопротивлении остальной Европы, которая, потрясенная событиями во Франции, теперь проигнорировала положение страны и приняла уничтожение Польши как неизбежный итог реальной политики. С самого начала Станислав оказался в слабом положении, всего лишь марионеткой России, но он намеревался сделать все возможное для своей страны, модернизируя ее и проводя необходимые реформы во всех сферах, где это было возможно. Добрый к своим слугам, которые любили его, и чрезвычайно трудолюбивый, в последней отчаянной попытке спасти свою страну он был готов даже пойти на унижение. Если бы он вступил на престол при других обстоятельствах, народ вспоминал бы его с любовью, но вместо этого на долгие годы он подвергся забвению. Когда в 1930-х гг. советское правительство уведомило поляков о намерении снести базилику в Ленинграде, где находилась его могила, тело извлекли и перевезли в место, откуда он был родом, в Волчин (тогда территория Польши, с 1939 г. – Белорусской ССР). Там, в стенах Троицкого костела его гроб оставался в непримечательном окружении, страдая от передряг времени.
Таким образом, когда в конце 1980-х гг. родился план передать прах Станислава Польше, его останки были в значительной степени утрачены. Даже теперь одни хотели, чтобы его похоронили рядом с предыдущими королями в Вавельском соборе в Кракове, другие выступали против такого шага, по-прежнему считая короля лично ответственным за уничтожение Польши. Из-за разногласий относительно того, как сохранить память о нем, возникла неловкость и неуверенность в том, где его следует похоронить, и только в 1995 г. сохранившаяся часть останков короля была захоронена в храме Святого Иоанна в Варшаве.
14. Дания: успех, скандал и выживание
Король Дании Кристиан VII. Портрет кисти Александра Рослина
Фредерик V не участвовал в управлении своей страной, но благодаря способным министрам оставил Данию в стабильном и процветающем состоянии. Когда Кристиан VII, его единственный выживший сын от брака с королевой Луизой, взошел на престол всего за несколько дней до своего семнадцатилетия, положение дел все еще выглядело многообещающе. Хотя новому королю было не занимать ни ума, ни обаяния, он был хрупким человеком, у которого уже проявились признаки психического расстройства, которое, возможно, ухудшилось из-за чрезмерно строгого, а иногда и жестокого воспитания[77]. Жесткое и злое обращение его первого домашнего учителя стало причиной его нервозности, и, несмотря на усилия его швейцарского наставника Эли Ревердиля, которого пригласили для преподавания французского языка, неуверенность Кристиана VII в себе лишь возрастала со временем.
Тем не менее ко времени смерти Фредерика V уже был заключен брак Кристиана VII с его двоюродной сестрой, ганноверской принцессой Каролиной Матильдой, внучкой Георга II и сестрой нового короля Георга III. Родившаяся в 1751 г., всего через три с половиной месяца после смерти своего отца, она была последней из девяти детей, но была выбрана Кристиану в жены вместо своей болезненной старшей сестры Луизы, которая умерла через четыре года после обручения Каролины Матильды в 1764 г.
Хотя ее старший брат все больше беспокоился по поводу очевидных опасностей и дипломатических сложностей, с которыми могла столкнуться его юная сестра, после смерти Фредерика V бракосочетание отложили на следующий год. 1 октября 1766 г., всего через девять месяцев после воцарения Кристиана, в Лондоне состоялась свадьба по доверенности, во время которой другой ее брат, герцог Эдвард Йоркский, представлял отсутствующего жениха. Свидетели сообщали, что во время церемонии пятнадцатилетняя невеста выглядела бледной и заплаканной, явно подавленной из-за предстоящей разлуки с родиной и обеспокоенной тем, что ее ждет впереди. Уже на следующий день Каролина Матильда отправилась в свою новую страну. После тяжелого путешествия в Роттердам, примерно через три недели она прибыла в пограничный город Альтона, недалеко от Гамбурга. Здесь все ее узы с прежним домом были разорваны, а датская свита заменила сопровождавших ее англичан. Теперь в окружении незнакомцев она оказалась в чуждом ей мире перед неизвестным будущим. Ее современница Элизабет Картер пессимистично подытожила трудности, с которыми молодая женщина сталкивалась в ту эпоху:
Это хуже, чем умереть: ибо она должна умереть для всего, что она когда-либо видела или знала; но тогда это всего лишь умирание из одного плохого мира в другой такой же; и там, где ей предстоит испытать тревоги и страхи, опасности и скорби, все это будет для нее новым [1].
Наконец, встретившись в Роскилле, месяц спустя, 8 ноября во дворце Кристиансборг в Копенгагене, Каролина Матильда и Кристиан устроили еще одну свадьбу, за которой последовали недели празднеств. Датчане, которые очень любили свою прежнюю королеву-англичанку Луизу, с восторгом приветствовали ее племянницу, умную, музыкальную и хорошо образованную, которая очаровала многих при дворе, в том числе тем, что быстро и в совершенстве овладела датским языком – одним из четырех языков, на которых она свободно говорила.
Однако несоблюдение молодой королевой формальностей вызвало недовольство мачехи ее мужа, строгой Юлианы Марии. Хотя у них уже была родственная связь, поскольку племянник Юлианы Марии был женат на старшей сестре Каролины Августе, вдовствующая королева отнеслась к невестке с формальной холодностью. Так что вскоре Каролина Матильда нашла друга в лице своей гофмейстерины Луизы фон Плессен и постепенно впала от нее в зависимость, вопреки совету своего старшего и более осмотрительного брата Георга увидев в этой пожилой женщине надежного человека, фактически заменившей ей мать.
Фон Плессен была решительной женщиной, презиравшей упадок нравов при дворе, поэтому она намеревалась защитить свою госпожу от их безнравственных привычек. Более того, желая усилить влияние Каролины Матильды на короля и пробудить в нем еще больший интерес к ней, фон Плессен уговорила ее игнорировать ухаживания мужа, но это привело к обратному результату: вместо улучшения внутрисемейных отношений наступило их ухудшение. Кристиан теперь редко уделял Каролине Матильде внимание, заявляя, что мужу «не модно» любить свою жену. В результате, чувствуя себя отвергнутой, Каролина Матильда стала более страстной. В конце концов наставник короля Эли Ревердил напомнил Кристиану VII о его династическом долге стать отцом наследника, поэтому в январе 1768 г. королева родила сына, кронпринца Фредерика.
Кристиан, долгое время проявлявший склонность к насилию и предпочитавший садомазохизм, проводил еще больше времени в городе с пользующимися дурной славой друзьями, злоупотребляя алкоголем, совершая акты вандализма и посещая публичные дома. Затем он завел любовницу, проститутку Шарлотту фон Хагн, которую пренебрежительно прозвали Катарина-Башмак (Støvlet-Cathrine) либо из-за ее маленькой ступни, либо, что более вероятно, в связи с тем, что ее мать шила обувь. Хотя знать считала ее совсем неподходящей, король дал ей титул баронессы и приблизил ко двору, и здесь она оставалась до того, как королева родила. Однако, с целью избежать скандала министрам удалось убедить Кристиана прогнать девушку, после чего ее посадили в тюрьму в Гамбурге, затем в Гольштейне и освободили только в 1770 г., назначив ей пенсию.