[105], Пушкин получил приказание немедленно уехать в ссылку в Псковскую область, на северо-запад страны. Там он находился в имении матери, в Михайловском, которое ранее императрица Елизавета пожаловала Ганнибалу. Пушкин провел в Михайловской ссылке два года, а в конце 1825 г. в столице произошло восстание декабристов, и, хотя поэта в то время не было в Петербурге, его сочли причастным к движению, обнаружив его стихи в вещах мятежников. На самом деле Пушкин хотел вернуться в Петербург в те дни, но, по его словам, он по странному стечению обстоятельств суеверно прервал поездку, когда дорогу ему неожиданно перебежал заяц[106] [7]. В конце концов поэт смог вернуться в столицу с разрешения императора, но даже тогда он оставался под наблюдением и был ограничен цензурой.
После свадьбы с Натальей Гончаровой в начале 1831 г. Пушкин жил в нанятых комнатах второго этажа дома на Арбате в Москве, потом какое-то время в Царском Селе, а затем перебрался в Петербург[107], но через пять лет настолько увяз в долгах, что снова хотел покинуть столицу. Разрешения властей, которые не хотели упускать его из виду, Пушкин на это не получил. Хотя его красивая, кокетливая жена пользовалась популярностью у царя и придворных, те же самые люди по большому счету не замечали Пушкина, и он получил лишь незначительное признание за свое литературное творчество. Уязвленный этим, он был еще больше возмущен явным романом своей жены с французским гвардейцем Жоржем Шарлем Дантесом, который насмешливо объявил Пушкина рогоносцем. Несмотря на то что в январе 1837 г. Дантес женился на сестре Натальи, они с Натальей продолжали вести себя вызывающе, поэтому две недели спустя Пушкин вызвал Дантеса на дуэль[108]. В результате поэт был смертельно ранен, а через два дня скончался в квартире на набережной реки Мойки, 12. После отпевания его тело отвезли в Святогорский монастырь, рядом с родовым имением Михайловское. Широкая общественность оплакивала Пушкина, но двор мало по нему скорбел. Лермонтов осудил такое обращение с Пушкиным, за что тоже попал в опалу и был отправлен в ссылку. По странному стечению обстоятельств, пять лет спустя Лермонтов, как и Пушкин, погиб на дуэли.
В год гибели Пушкина, 1837-й, Николай I праздновал доставку в Россию первого паровоза. Обкатка паровоза и состава состоялась на перегоне Павловск – Царское Село. В 1837 г. открылась постоянная железнодорожная линия между Санкт-Петербургом и Царским Селом, а в 1851 г. – Петербургом и Москвой (Николаевская, ныне Октябрьская железная дорога). Однако развитие железных дорог по всей империи шло медленно. К концу царствования Николая I общая протяженность железнодорожных путей составляла менее тысячи километров, что было ничтожно мало по сравнению примерно с 13 000 км, проложенными в Великобритании к тому времени[109]. В декабре 1837 г. в Зимнем дворце случился пожар, который окончательно смогли потушить лишь через три дня, к тому времени интерьеры были полностью уничтожены. Пока бушевал пожар, предпринимались попытки спасти сокровища. Показательно, что Николая I больше волновало, как спасти письма, написанные ему его обожаемой женой. В то время как соседний Малый Эрмитаж Екатерины II не пострадал, остальная часть Зимнего дворца подверглась в дальнейшем серьезной перестройке. Иорданская лестница и Большая церковь Растрелли были воссозданы почти в прежнем виде, но в остальной части здания возведены новые интерьеры с более современной отделкой.
Еще будучи великим князем, Николай в 1817 г. посетил Англию, во второй раз он вернулся туда в 1844 г. Он произвел сильное впечатление на королеву Викторию, которая в письме своему дяде Леопольду от 4 июня описала Николая как «замечательного человека», «по-прежнему красивого», с «красивым профилем», полного «предупредительности и учтивости». Она похвалила его любезность и доброту по отношению к ее детям, особенно упомянув, как во время их встречи (проходившей на французском языке), он поднял и поцеловал ее дочь Алису, которая годы спустя стала матерью последней несчастной российской императрицы Александры. Более показательно то, что Виктория говорила о «грозных» глазах царя и о том, как они передают ощущение, насколько ему тяжело под громадным грузом ответственности. Хотя он легко со всеми ладил, Николай улыбался «редко», а выражение его лица нельзя назвать «счастливым» (not a happy one) [8]. Это напряжение было очевидно и жене Николая, понимавшей, насколько он нуждался в покое, который находил в семейной жизни. Она писала: «Мы оба были по-настоящему счастливы и довольны, когда оказались одни в наших покоях, и тогда он был очень любящим и нежным со мной» [9].
Во время правления Николаю удалось захватить больше земель на Кавказе. На Дальнем Востоке во владении Российской империи оказались территории Тихоокеанского побережья. Николая I продолжали мучить разные проблемы. Всего через четыре года после его поездки в Англию в Санкт-Петербурге вспыхнула холера, а в деревне разразился голод. Это было еще не все, поскольку устойчивость многих правящих европейских домов снова оказалась под угрозой. В феврале 1848 г. революция вновь свергла во Францию монархию, вынудив короля Луи-Филиппа бежать из страны, и вскоре после этого, в начале марта, в разных немецких землях и различных областях Австрийской империи разразились новые восстания. Николай I, обеспокоенный возможностью свержения любого легитимного суверенного правительства, объявил, что готов встать на защиту борющихся правителей. Считая Россию главной державой на континенте, он предложил свою помощь, выступив «жандармом Европы». Он убедил короля Пруссии подавить своих революционеров и помог австрийскому императору усмирить восстание в Венгрии. В конечном итоге, однако, он почувствовал себя недооцененным правителями, которым удалось подавить оппозицию без его помощи.
В год революций самодержавная Россия смогла избежать распространения вируса восстаний, охватившего Западную Европу. Вскоре Николай столкнулся с трудностями в собственной внешней политике. Хотя он надеялся сохранить Османскую империю в ослабленном состоянии, теперь царь начал опасаться уменьшения российского влияния в этом регионе. Более того, в 1853 г. между ним и новым французским императором Наполеоном III разгорелся спор, кто должен быть защитником святых мест Иерусалима – православная Россия или католическая Франция.
Заботясь об интересах Российской империи на юге, Николай отправил войска в район Дунайских княжеств, а затем обратил внимание на обеспечение свободного прохода России через Дарданеллы. Ошибочно полагая, что его еще поддерживают британцы, он приказал атаковать турецкий флот в порту Синопа на южном побережье Черного моря[110]. Вскоре оказалось, что это было катастрофическое решение, поскольку французы и британцы немедленно объединились с султаном и объявили России войну. Вскоре Австрия оказала дипломатическую поддержку врагам Николая I, а Пруссия объявила о нейтралитете. Николай I оказался один, брошенный даже странами, которым он помог пять лет назад.
Хотя у России была большая армия, хорошо вымуштрованная на плацу, на самом деле она оказалась плохо подготовленной к более современным боевым действиям, и ее слабость вскоре стала очевидной, когда главный порт Черноморского флота Севастополя попал в осаду. Крымская война переросла в ожесточенный двухлетний конфликт, который вышел далеко за пределы Черноморского региона: сражения шли в таких отдаленных местах, как Лиссабон на западе, Камчатка на Дальнем Востоке и Архангельск на севере. Точно так же на Балтике, блокируя торговлю России, англо-французский флот совершил серию нападений на прибрежные города южного побережья Финляндии, уничтожая корабли, товары и даже средства к существованию тех, кто был у них на пути. Безжалостные действия со временем осудили. Тем временем русским приходилось отражать вражеские атаки на свои крепости, расположенные на Аландских островах в Ботническом заливе, в Кронштадте в Финском заливе и в Свеаборге у входа в гавань Гельсингфорса. Несмотря на смелую оборону в июне, которая заставила британцев отступить, в августе 1854 г. во время второй атаки на крепость Бомарсунд форт Аландских островов был разрушен[111]. При поддержке вновь созданной Россией минной системы обороны два других укрепления продержались до конца войны, несмотря на тяжелую двухдневную бомбардировку Свеаборга в августе 1855 г., которую видели жители Гельсингфорса.
Тем временем на главном театре военных действий на юге дела обстояли плохо: обе стороны несли многочисленные потери в результате ранений и болезней. Позже, в ноябре 1854 г., русские потерпели крупное поражение под Инкерманом, а вскоре после получения известия об этом царь умер 18 февраля 1855 г. (по старому стилю). Николаю I было всего пятьдесят восемь лет, но из-за переутомления и ослабленного здоровья он подхватил простуду, которая переросла в пневмонию. Трагические потери в Крыму нанесли ему сильный удар, и он с глубочайшим сожалением сообщил своему старшему сыну, что, несмотря на все свои старания, он оставляет ему разоренную страну. По словам очевидцев, когда врач сообщил императору о его неизлечимом состоянии, царь встретил приближающуюся смерть с тем же сдержанным достоинством, которое он проявлял на протяжении всей жизни, и, отказавшись от еды и лечения, попрощался с семьей. Сведения о предсмертном отчаянии Николая I распространились по столице и способствовали появлению ничем не подкрепленных слухов о его самоубийстве.
Николай неукоснительно исполнял свой долг, но за время своего правления он сталкивался со множеством трудностей. У его жены Александры всегда было слабое здоровье. После рождения мертвого ребенка в начале 1820-х гг. она провела много времени в Берлине, вернувшись в Россию лишь в 1825 г., отчасти поддавшись уговорам Александра I, подарившего супругам Петергоф. Он стал их любимым местом, они часто останавливались в небольшом дворце Александрия, который Николай распорядился построить для более непринужденной жизни. Побывав в Крыму, после рождения их последнего ребенка, он подарил жене еще одно имение в Ореанде, недалеко от Ялты, где десять лет спустя достроили новый дворец. Однако, поскольку здоровье Александры Федоровны серьезно ухудшилось после 1832 г., она посетила его всего один раз, а тридцать лет спустя он сгорел. К тому времени это место стало популярным у молодого поколения Романовых, многие из которых построили поблизости свои дворцы. Александра Федоровна страдала от сердечных приступов, поэтому в 1845 г. по совету ее врача – и к глубокому сожалению мужа – ее отправили в Палермо, чтобы спаст