К тому времени уже высказывались предположения, что прусский кронпринц мог жениться на одной из дочерей Георга III, но нежелание последнего расставаться с ними убедило Фридриха Вильгельма II искать другую невесту для сына. Хотя происхождение принцесс Мекленбург-Стрелицких было менее благородным, чем у их британских кузин, красивая семнадцатилетняя Луиза смогла произвести впечатление на короля во время их встречи. Оставшись довольным и ее сестрой, через несколько недель после встречи Фридрих Вильгельм II составил брачные договоры для обоих своих сыновей. В декабре следующего года с разницей в два дня Луиза вышла замуж за кронпринца, а пятнадцатилетняя Фридерика – за его младшего брата Людвига. После непродолжительного, но несчастливого брака Фридерика осталась вдовой с тремя детьми, а затем ее жизнь стала более скандальной. После разрыва помолвки со своим британским кузеном принцем Адольфом (будущим герцогом Кембриджским) у нее был роман с принцем Сольмс-Браунфельсом, в результате которого она забеременела. Спешный брак временно разрешил ситуацию, но пара в конечном итоге рассталась, а угрозы развода удалось избежать только тогда, когда неожиданно (если не сказать – очень кстати) ее новый муж умер. Фридерика вышла замуж в третий раз, снова выбрав двоюродного брата, принца Эрнста Августа Кемберлендского, брата ее бывшего жениха. Вопреки ожиданиям этот брак оказался удачным, несмотря на некоторые подозрения в определенных кругах в отношении характера самого герцога. Если верить слухам, чрезвычайно непопулярный в Англии, Эрнст Август был виновен в ужасных преступлениях, в том числе убийстве и инцесте. Однако его больше любили в Ганновере, где он стал королем в 1837 г., унаследовав трон вместо своей племянницы, королевы Виктории, которой из-за полусалического закона бывшего курфюрста было отказано в восшествии на престол. Это окончательно отделило Ганновер от британской короны, и там Фридерика в качестве супруги правящего короля оставалась еще четыре года, вплоть до своей смерти в 1841 г.
История старшей сестры Фридерики была совсем другой. С самого начала Луиза очень понравилась прусскому народу, очаровав его своей естественностью и непринужденностью. По прибытии в Берлин она гуляла среди толпы и, не подозревая о строгом прусском протоколе, восхитила прохожих, подняв на руки и поцеловав ребенка, который приветствовал ее стихотворением. Другие тоже попали под ее чары. Молодой Александр I, близкий друг королевской четы после их первой встречи в Мемеле в 1802 г., был очарован Луизой, восхищаясь ею до такой степени, что ходили беспочвенные слухи об их романе, которые распространяли ее враги, желавшие испортить ее репутацию. Инициатором этих сплетен во многом стал Наполеон после того, как вошел в Берлин и обнаружил портрет и письма царя среди ее личных вещей в Шарлоттенбурге. Хотя французская императрица Жозефина не одобряла злонамеренных нападок своего мужа на королеву, в карикатурах продолжали появляться подобные инсинуации, внушающие не только мысль о близких отношениях Луизы с Александром I, но и ее влияние на короля. Преданность королевы Фридриху Вильгельму и большой семье из девятерых детей никогда не подвергалась сомнению. Несмотря на то что она приобрела необычайно высокое положение по сравнению со всеми женами Гогенцоллернов, Луиза никогда не стремилась затмить своего мужа или добиться более высокого положения, чем положение супруги короля. Она любила мужа и поддерживала его, укрепляя его уверенность в себе. Луиза настояла на том, чтобы поехать с ним к войскам под Йену и Ауэрштедт, и, хотя ее убедили вернуться в Берлин до начала сражения, вскоре после поражения она присоединилась к нему, когда семья бежала на восток.
Хотя личные отношения между царем и прусской королевской семьей оставались хорошими, в общественно-политической сфере ситуация была иной. Постепенно Фридрих Вильгельм III сталкивался со все более неразрешимыми проблемами, и, хотя он стремился заключить новый союз с Александром, два месяца спустя все его надежды рухнули после поражения русских при Фридланде. После того как Кёнигсберг перешел французам, Наполеон разместил свой штаб в соседнем Тильзите, и там в начале июля 1807 г., всего через одиннадцать дней после сражения, русский царь согласился начать мирные переговоры. Оба императора встретились недалеко от города. Это была намеренно символическая первая встреча, продуманная Наполеоном, на искусно сделанном плоту на середине реки Неман, на пограничной линии между двумя армиями. Хотя мероприятие проводилось на прусской территории, Фридриха Вильгельма исключили, позволив ему лишь наблюдать за началом переговоров с берега реки. А в течение нескольких следующих дней, когда дальнейшие встречи происходили на берегу, Наполеон намеренно отодвинул его на второй план, оставив просто наблюдателем, в то время как он с Александром I обсуждал свои планы и разбирал на части страну Фридриха Вильгельма. Александр, помня о своем друге, мог бы разубедить Наполеона полностью стереть Пруссию с карты, но для Фридриха Вильгельма, вынужденного отдать почти половину своей территории, окончательная сделка стала горьким унижением. Некоторые территории, которых он лишился, стали новым Варшавским герцогством Наполеона, областью с собственной конституцией, вступившей в личный союз с курфюрстом Саксонии, который присоединился к Рейнской конфедерации. В то время как Данциг был объявлен вольным городом, некоторые другие прусские области стали недолговечным французским вассальным королевством Вестфалия, корону которого получил родной брат Наполеона Жером Бонапарт. В результате, помимо основных владений в Бранденбурге, у Фридриха Вильгельма остались только Померания, Силезия и польские области, полученные в результате первого раздела Речи Посполитой.
Наполеон сильно не нравился Луизе, и она всегда была полна решимости вдохновить своего мужа выступить против него любой ценой. Готовая к войне, она считала смерть более предпочтительным вариантом, чем позор или уничтожение Пруссии. Несмотря на отвращение к императору, усугубляемое клеветническими историями, которые Наполеон распространял о ней, она согласилась встретиться с ним в Тильзите, надеясь убедить его смягчить жесткие условия, предъявленные ее мужу в договоре. Используя все свое обаяние, умоляя о более великодушных условиях, она была настолько убедительна, что Наполеон позже признал, что его почти переубедили, и добавил, что считает королеву «лучшим министром» короля. После встречи даже Луиза стала более оптимистичной, но тем не менее ее надежды вскоре рухнули, поскольку Наполеон был непреклонен. Положение не изменилось, и Фридрих Вильгельм решил остаться со своей семьей в Восточной Пруссии, отказавшись возвращаться в Берлин, несмотря на просьбы патриотов. Хотя это породило слухи о том, что он намеревался отречься от престола, король полагал, что его возвращение обострит трудности Пруссии. Однако в январе 1808 г. он перебрался из Мемеля в Кёнигсберг и провел лето в столице Восточной Пруссии, прежде чем посетить зимой Санкт-Петербург. Хотя Наполеон в письме к царю заметил, что семейные узы имеют «совсем не большое значение в политических расчетах», на самом деле верно и обратное, и Фридрих Вильгельм с Александром I поддерживали хорошие отношения, несмотря на международную напряженную обстановку, которая разделяла их страны в это время [5]. Точно так же подружились и их жены, продолжавшие переписку и после отъезда Луизы. За шесть недель пребывания в российской северной столице король и королева стали свидетелями роскоши императорского двора, с его богато украшенными дворцами, пышными пирами и роскошными балами для тысяч гостей. Все это заметно контрастировало с более скромной жизнью в Пруссии, но, хотя увиденное поразило Луизу и ее мужа, они не изменили простого образа жизни, когда вернулись домой, не только из-за финансовых трудностей, но и по причине собственных предпочтений.
Наконец под давлением Наполеона 23 декабря 1809 г. королевская семья вернулась в Берлин. Хотя их встретили торжественно, они вскоре обнаружили масштабы ущерба, нанесенного французами, которые разрушили и разграбили большую часть города. Луиза, измученная прежними испытаниями и прошлыми болезнями, была особенно подавлена вандализмом в Шарлоттенбурге, и вскоре придворные начали замечать, как ее здоровье ухудшается. Шесть месяцев спустя, 19 июля 1810 г., во время визита к отцу в Мекленбург-Стрелиц королева неожиданно умерла в летнем дворце герцога в Хоэнцирице, примерно в 130 милях к северу от Берлина. Ей было всего тридцать четыре года. Ее муж был убит горем, и, хотя позже у него были теплые отношения в морганатическом браке, Луиза оставила в его душе незаполненную пустоту. Спустя годы в память о ней были воздвигнуты мемориалы, а в 1814 г. Фридрих Вильгельм III учредил в ее честь награду для отважных женщин. Орден Луизы, существовавший до конца династии, был равен Железному кресту, который король учредил для героев войны. Когда королева умерла, горевали не только члены ее семьи, но и весь прусский народ. Полюбив ее за сердечность, скромность и множество благотворительных акций, они считали Луизу образцом идеальной женственности. В начале ее замужества Фридрих Вильгельм II поручил Иоганну Готфриду Шадову создать скульптуру, изображающую ее с сестрой. Хотя это не понравилось мужу Луизы, который не любил расточительство и нескромные вкусы своего отца, это очаровательное непринужденное произведение часто воспроизводится, и сегодня мраморная версия выставлена в Старой национальной галерее в Берлине, где она стоит как достойный памятник самой любимой и самой молодой королеве Пруссии[122].
К этому времени союз Александра I и Наполеона начал расшатываться, и вскоре французский император строил планы вторжения в Россию. Хотя ранее он приказал Фридриху Вильгельму прекратить наращивать армию, теперь он потребовал от него солдат для увеличения собственных военных сил. К тому же, когда в марте «Великая армия» начала продвигаться к границе Российской империи, Наполеон поручил прусскому королю снабдить его всеми необходимыми запасами. Из-за того что восточные области Пруссии и без того обеднели из-за недавнего неурожая, требования императора было все труднее выполнять. В результате солдаты часто брали снабжение в свои руки, грабили последние спрятанные припасы крестьян, крали лошадей и другой скот и совершали ужасные зверства. Их жестокость, более зверская, чем у прежних оккупантов, вызвала резкую и усиливавшуюся с каждым днем ненависть к французам. В итоге местное население испытало радость при известиях о несчастьях, которые претерпевали солдаты Наполеона в России. А когда жалкая, обмороженная и искалеченная армия начала возвращаться, прусский народ предпринял собственную дикую месть.