Однако у цесаревича Николая уже начали проявляться первые легкие симптомы его заболевания, и в течение нескольких последующих месяцев он все больше страдал из-за болей в спине, скорее всего вызванных туберкулезом. Позже выдвигались различные объяснения причин состояния его здоровья, в том числе давнее падение с лошади и травма позвоночника, полученная во время шуточной борьбы с кузенами или братом, но точные причины его ухудшающегося состояния в следующие месяцы остаются под вопросом. Тем не менее, отправившись в поездку по Европе, он прервал ее, чтобы навестить больную мать на юге Франции, где она спасалась от русских зим. В Новый год состояние Никсы серьезно ухудшилось, а на протяжении весны ему становилось все хуже. К Пасхе прогноз был настолько плох, что Александра II вызвали из России, а Дагмар – из Дании. 24 апреля 1865 г. двадцатиоднолетний цесаревич скончался в Ницце в окружении обезумевшей от горя семьи.
Несмотря на сомнения относительно правдивости истории о том, что на смертном одре Никса предложил, чтобы его любимый брат Александр, «Саша», женился на Дагмар вместо него, он, безусловно, признал Александра наследником своего положения и обязанностей. Когда его обязанности стали для него очевидны, Александр выразил глубокую неуверенность в себе. Влюбленный в другую девушку, всего через месяц после смерти Никсы Саша выразил свои опасения в дневнике: «Я хочу отказать Дагмар, которую я не могу любить и не хочу… Возможно, было бы лучше, если бы я отказался от своего права на престол. Я чувствую себя неспособным править» [3]. Поскольку династические браки представляли собой не более чем практическое подтверждение политических и международных союзов, его сомнения пришлось прагматично отбросить, и к июню следующего года он и Дагмар были помолвлены. Через пять месяцев, после того как Дагмар перешла в православие и стала Марией Федоровной, они с Александром обвенчались в церкви Зимнего дворца 28 октября 1866 г. (по старому стилю). На венчании не было ее родителей, которые не могли позволить себе дальнейшие расходы, и ее беременной сестры Александры. Принц Уэльский, представлявший свою жену, очаровал принимающую сторону. Он особенно наслаждался обществом молодых великих князей, которые познакомили его с сомнительными развлечениями Петербурга. В течение следующих четырнадцати с половиной лет Мария Федоровна и Александр жили в основном в Аничковом дворце на Невском проспекте, летом выезжали в Гатчину, в Александровский дворец Царского Села и Коттедж в Петергофе. И, хотя муж Марии Федоровны сильно отличался от своего образованного, с хрупким телосложением, брата, их брак вопреки ожиданиям оказался очень удачным. Супруги были преданы друг другу, и, в отличие от своего зятя Берти (будущего Эдуарда VII), чье поведение Александр считал развратным, глупым и испорченным, он навсегда остался верен своей обожаемой Минни.
После смерти Никсы немедленно начались приготовления к исправлению очевидных недостатков нового наследника. В отличие от умного, утонченного брата у Саши были серьезные пробелы в образовании, и, как подающего меньше всего надежд из детей императора, его почти не замечали. Очень большой, высокий, неуклюжий мужчина, он плохо владел языками и мало интересовался отвлеченными вопросами. Из-за того что он не был обучен и подготовлен к той роли, которая ему предстояла после смерти Никсы, вскоре поползли сплетни, что наследником может стать младший брат Владимир. По этой причине Александр II решил немедленно исправить ситуацию, устроив сыну насыщенную образовательную программу. Он, положив конец дальнейшим сомнениям, объявил Сашу своим наследником и приказал публично принести ему присягу.
Вскоре русский народ полюбил Марию Федоровну за благотворительную деятельность. Она была умнее своей сестры Александры, и, хотя не отличалась такой выдающейся красотой, была мила, жизнерадостна и чрезвычайно общительна. По мнению королевы Виктории, эта «очень милая девушка» весьма «подходила для России» [4]. В отличие от своего мужа Мария наслаждалась светской жизнью Петербурга, с его балами и другими развлечениями. Она любила красивые наряды и украшения, которые носила в своей новой роли. Дома с ней часто проводил время Саша, он любил сидеть с ней, пока она рисовала. Мария Федоровна была искусным художником, передав свой талант дочерям, младшая из которых в эмиграции жила отчасти на доход от продажи своих картин. Мария Федоровна стала нежной матерью. Ее первенец родился в Царском Селе 6 мая 1868 г. (по старому стилю), чуть более трех недель спустя его крестили в церкви Екатерининского дворца и нарекли Николаем. Хотя, к сожалению, следующий ребенок, Александр, умер в возрасте одиннадцати месяцев от менингита, через год после его смерти, в 1871-м, родился третий мальчик, Георгий, за которым последовали Ксения в 1875-м, Михаил в 1878-м и Ольга в 1882 г.
Хотя Мария поддерживала модное тогда спартанское воспитание, которое предпочитали английские няни, ее дети выросли в счастливой среде, любимые обоими родителями. Их отец всегда оставался бесхитростным и, как приверженец славянофильства, по возможности предпочитал следовать традиционным русским обычаям, ел простую русскую еду, а также говорил и писал жене по-русски. После восшествия на престол он продолжил эту политику, не только заменив французский, на котором продолжали говорить при дворе, но и сделал русский официальным языком в Польше и Балтийском регионе. Вместо более европейского обращения «император», введенного Петром Великим, он, как и впоследствии Николай II, предпочитал, чтобы его называли «царь». Более того, и сын, и отец, несмотря на преобладание немецкой крови, подчеркивали славянское наследие ношением бород. Они стали первыми российскими правителями, носившими бороду, со времен Алексея I, то есть с XVII в. Значение этого становится особенно очевидным, если вспомнить, что бороды впервые объявил вне закона реформатор Петр Великий, а затем их снова запретил дворянству в 1849 г. Николай I, который считал их символом растущего радикализма середины XIX в.[125].
Какое-то время жизнь Марии протекала безмятежно. В 1873 г. она с Сашей и сыновьями Николаем и Георгием отправилась в Англию. Они остановились у ее сестры Александры, а также навестили королеву Викторию в Виндзоре. Позже королева описала эту встречу в дневнике: «В 2 прибыли Берти и Аликс с цесаревичем и Минни [sic] (Дагмар), выглядевшими очень мило, почти не изменились [sic] и такие же простые, как всегда. Он очень высокий и большой, добродушный и непринужденный» [5]. Во время их пребывания Сашу развлекали парадами, военно-морскими смотрами, посещением суда и парламента, в то время как Мария и ее сестра очаровывали публику, появляясь в одинаковых нарядах. Это была не единственная возможность для семьи собраться вместе. Король Кристиан, которого окрестили «тестем Европы», каждое лето приглашал большую семью в Данию. Во дворце Фреденсборг, примерно в 40 км от Копенгагена, а иногда и в небольшом Бернсторфе недалеко от столицы, собирались разные родственники: кронпринц Фредерик с женой Луизой Шведской; Георгий и Ольга, король и королева эллинов; впоследствии, после 1875 г., Вальдемар со своей женой принцессой Марией Орлеанской, правнучкой Луи-Филиппа, короля Франции. Их младшая сестра Тира приезжала с Эрнстом Августом, сыном последнего короля Ганновера, за которого она вышла замуж в 1878 г., через семь лет после того, как трагически закончился ее предыдущий роман. Тайно уехав, чтобы родить внебрачную дочь, она избежала скандала, отдав ее в другую семью. Через два месяца отец ребенка покончил самоубийством после непростой встречи с королем Кристианом.
На протяжении многих лет такие семейные встречи в Дании происходили ежегодно. Русские родственники приезжали примерно с сотней человек прислуги, домашними животными и огромным количеством багажа. В этих случаях, когда запрещались все политические дискуссии, атмосфера была спокойной, и члены семьи наслаждались свободой, неизвестной многим из них дома. В интересах британских родственников обычно говорили по-английски, а некоторые дети подружились на всю жизнь. Двоюродного брата, принца Вильгельма Прусского (будущего кайзера) не принимали в компанию, поскольку многие в семье не любили и не доверяли ему. Вильгельма еще сильнее невзлюбили после его нелестного отзыва о дяде Берти в разговоре с царем. На протяжении лет Вильгельм смотрел на встречи в Дании одновременно с недоверием и с завистью, разрываясь между подозрениями, что его родственники замышляют против него заговор, и желанием быть среди них своим. Когда в 1903 г. он приехал без приглашения, все почувствовали огромное облегчение, когда он наконец уехал. Детям короля Кристиана эти встречи доставляли удовольствие. Глюксбурги никогда не упускали случая устроить розыгрыши и всевозможные дурачества. Их детское чувство веселья привлекало и Сашу, который вырос в более официальном мире русского двора. И он, и его жена грустили, когда приходило время возвращаться в их «русскую тюрьму». Муж Александры, напротив, испытывал большое облегчение и был только счастлив сменить скучные развлечения и образ жизни при датском дворе на более светские, если не изощренные, удовольствия, в том числе лучшее вино и еду.
Но в 1881 г. подошли к концу беззаботные дни молодости Марии Федоровны. С того года, когда она вышла замуж, на Александра II неоднократно совершали покушения, и народовольцы наконец добились успеха, смертельно ранив царя взрывом бомбы. Через несколько часов он скончался от полученных ран, а Александр и Мария Федоровна оказались императором и императрицей Российской империи. Через три дня она написала своей матери, описывая ужасную смерть свекра и нанесенный ею «тяжелейший удар» ее мужу, добавив: «Мой мир и спокойствие исчезли, теперь я никогда не смогу расслабиться, поскольку не смогу быть спокойна за Сашу [sic]» [6]. Услышав это известие, принц и принцесса Уэльские тотчас решили ехать вопреки воле королевы Виктории в Россию на похороны. Здесь они вскоре увидели перемены настроения в столице, и, хотя министр внутренних дел Лорис-Меликов заверил, что их жизни ничего не угрожает, у новой императорской четы была серьезная охрана.